В Гравити Фолз... Можно доверять

Автобус отчаянно заскрипел, повернул вправо, сделал парочку крутых виражей и резко остановился.  — Гравити Фолз, стоянка десять минут, — объявил шофер из-за руля. Диппер вскочил с места, вытащил свой рюкзак из-под сиденья, взял за руку сестру и буквально вылетел на остановку. А здесь так ничего и не поменялось. Тот же навес, те же две елки рядом с остановкой, та же доска с приблизительным расписанием движения. Разве что скамейку поставили, но скамейка находилась в настолько плачевном состоянии, что, казалось, лучше бы не ставили. Диппер вспомнил, что Форд про подобные скамейки говорил: «Сделано с любовью, Стэнли Пайнс».  — Дип! Поверить не могу — мы снова тут… — прыгала рядом Мейбл, изо всех сил стараясь сдерживать радость. — Пойдем быстрее! Я дорогу отлично помню, как будто бы проходила тут только вчера. О, а у них тут очень даже сухо, а у нас дожди шли. Теперь Мейбл шла впереди, таща Диппера за собой. Диппер, хоть и знал, что до него ещё далеко, напрягая зрение, пытался рассмотреть вдалеке такой родной флюгер с надписью «What». Где-то посередине дороги он остановился. — Подожди! — крикнул он. И добавил уже потише: — Давай маме позвоним. Мы ведь даже записку не оставили, а они придут с работы — наверное, будут волноваться. Он достал из кармана телефон и стал набирать мамин номер. — Только звук погромче сделай, — попросила Мейбл, — чтобы я тоже слышала. И к уху не прижимай. Пять долгих гудков, и слышен раздражённый голос на другом конце: — Диппер? Что там у вас опять произошло? Разве у вас не урок? Диппер набрал в грудь побольше воздуха и как можно быстрее выпалил: — Мам, я сейчас не в школе. Я вообще не в нашем районе. Мы в Гравити Фолз, без проблем добрались, Мейбл со мной и всё хорошо… Весь дальнейший разговор теперь зависел только от реакции мамы. Но телефон молчал. Диппер уже почти жалел, что решил позвонить. Мама, видимо, всё никак не могла понять, что это значит, почему дети вместо того, чтобы сидеть на уроках, отрывают мать от работы всякими глупыми розыгрышами… — Диппер?! В смысле — в Гравити Фолз? Я надеюсь, это снова дурацкие первоапрельские шутки в начале ноября? — Нет, мам, — стал объяснять он, чувствуя, что начинает дрожать, — мы правда тут. То есть — там. В смысле — в Гравити Фолз… — Диппер! — крик был слишком громким даже для телефонной трубки. Диппер весь сьежился. Гнев, оказывается, прекрасно можно передать даже по телефонной связи. Мейбл выхватила из рук Диппера телефон и стала сама кричать в трубку: — Мама, да в Гравити мы, в Гравити! Клянусь святыми карамельками, что Диппер не врёт! Теперь-то хоть веришь? — Мей? — голос мамы стал более тихим и будто капельку встревоженным. — Но что вы там делаете?! Как там оказались? Что вам там вообще понадобилось?.. И Диппер с Мейбл, перебивая друг друга, принялись доказывать маме очевидные, казалось бы, истины. — Мама, просто понимаешь… Ну как-то нехорошо выйдет, если мы будем в отпуске, на каникулах, всё такое, а Стэн будет ждать и думать, что у нас времени на него нет. Он же всё-таки наш родственник. — Диппер? — голос у мамы срывался и звучал нервно, — Ты вообще понимаешь, что… То есть просто взял и уехал? Почему не сказал нам? А школа? У тебя же вроде как контрольная сегодня? — Мам, — ответил Диппер, внезапно ощутив прилив храбрости, — ну в конце концов, есть же на свете вещи важнее контрольных… — Ты знаешь, что у тебя с оценкой по географии! — Знаю, ну и что! — внезапно выкрикнул Диппер, чувствуя, что у него уже кровь внутри закипает, — Ну буду я знать точную длину реки Миссури, а кому это надо, если Стэнфорд, не дай Бог, умрёт?! Никому! И тебе, надеюсь, тоже!!! — Диппер, ты мог бы посоветоваться с нами… — Мог. И ты знаешь, что не разрешила бы! И потом бы сказала: «Мы ж вроде договорились, ты же понимаешь…». Не понимаю! Не хочу понимать! — Послушай меня. — Мама, я позвонил не разбираться. Я просто сказать, что мы в Гравити Фолз и с нами ничего не случится, чтобы вы не нервничали. Дядя Стэн за нами присмотрит, он надёжный человек. Диппер выключил телефон. Может, мама теперь волноваться не будет, зато его сейчас разорвёт от волнения. — Поговорили, — подвела итог Мейбл, — Вот находит же иногда приступ на людей. География, география… Тьфу! Диппер засунул телефон в карман, и они вдвоём они пошли дальше, туда, где уже виднелась крыша Хижины Чудес. Она стояла во всё том же плачевном состоянии. Крышу, правда, Стэн слегка подлатал — на её общем фоне выгодно выделялись места, закрытые новыми, светлыми досками. Первая буква второго слова уже не отваливалась при малейшем ветерке. Диппер как-то нечаянно залюбовался этими стенами, этим флюгером, этой крышей, усыпанной осенними листьями. Неужели он снова тут? Снова в Хижине Чудес, отдельном мире тайн и загадок? Снова они станут смотреть телевизор все вместе, снова ходить с Мейбл по лесу, снова он будет сидеть в лаборатории с Фордом… Нет, не будет. Он вспомнил про беду, так не вовремя поселившуюся здесь. И незачем вспоминать лето. В этот раз всё будет совсем по-другому, и уже не так весело. — Дядя Стэн, откройте, — позвала Мейбл, стуча что есть сил по двери, — это мы. Диппер прислушивался. Он знал, что сегодня понедельник, а времени уже около двенадцати часов, так что Стэн точно работал. Вот сейчас станут слышны шаги, сейчас дверь откроется… -…Дети?! — лицо Стэна очень ясно выражало одну-единственную мысль: «Что-то я ничего не понял». И прежде чем он успел ещё что-нибудь не понять, брат с сестрой кинулись обнимать своего любимого прадядю. — Так, маленькие дармоеды, а что вы тут… — Боже! Ни один человек на планете не умел вкладывать в слово «дармоеды» столько тёплых чувств, -…делаете? — Мы приехали, — коротко и понятно объяснила Мейбл, — радуйся давай. Похоже, Стэн начал что-то осознавать. — Вы письмо получили? Не может быть, у нас не настолько хорошо работает почта… — Получили, дядя Стэн, — ответил Диппер, пытаясь спрятать глаза под кепкой, и зачем-то добавил, — всё будет хорошо. Стэн наконец-то опустил их на землю. Диппер внимательно на него посмотрел. Собственно, дядя Стэн так и остался дядей Стэном. По-прежнему носит чёрный костюм в любое время дня и ночи. По-прежнему хитро оглядывается с видом «Кого бы сегодня выгодно надурить». Ну и конечно, феска — Мейбл была права, что-то важное в ней определённо есть. — Приехали? — ещё раз спрашивает он, отпуская руку Мейбл и глядя куда-то им за спину, — а мама с папой ваши где? Диппер испуганно замер. Конечно, Стэн ждал не их. Это письмо даже не им предназначалось. Он думал, что приедет Элис, а у мамы как-то «времени не хватает». И Диппер неожиданно понял: он не хочет, чтобы Стэн тоже знал всю эту сумасшедшую историю с географией, отпуском и ночным побегом. — Э-э-э… Ну в общем… Мы… — заикаясь, сказал он, — Мы, короче, сами… — Сами? — веселого настроя у Стэна сразу стало раза в два меньше. — А родители что, дома? — Ага… — Диппер вдруг почувствовал себя лично виноватым. — Почему? Мейбл уже открыла рот, чтобы высказать всё, что она думает по этому поводу, но Диппер её нагло перебил. — Мама хотела поехать, честно! — крикнул он, пытаясь как-нибуть тоном показать сестре: Мей, молчи! — она на работе пыталась отпроситься, но не разрешили… В общем, не могут они… Диппер стоял перед дядей и красиво врал. Ему казалось, что его лицо как будто само кричит: «Неправда всё это!». Природа не дала ему дара нести всякую чушь с безразличным лицом, как это делал Стэн, и сейчас Диппер впервые об этом искренне жалел. Но он стоял и рассказывал придуманную историю о том, что мама действительно переживала за него с Фордом, что правда не могла приехать — ну никак! — и думал про себя: «Хотел бы я сам в это поверить…». — А в школе уже каникулы начались, вот нас мама с папой и отпустили. И теперь мы здесь, — закончил Диппер, думая, что у него уши, наверное, красные, — я уже маме позвонил, чтобы они там с папой не беспокоились… Он смотрел на Стэна, ожидая какого-нибудь подтверждения того, что дядя действительно поверил во всю чушь, которую он только что наплел. Но Стэн просто смотрел на племянника каким-то полуосутствующим взглядом.  — Жаль… — только и сказал он, — Ладно, пойдем-ка ко мне. Он отошел от дверей, пропуская детей внутрь. Диппер, держа Мейбл за руку, зашел в Хижину чудес. Каждую деталь Диппер узнавал. Буквально каждую. Тот же прилавок с кассовым автоматом. Каждая коробка, казалось, стояла на своем законном месте. Диппер понимал, что Стэн, наверное, тысячу раз их переставлял, но в общем-то всё осталось как прежде. Ни один экспонат не был снят. Дверь в подвал так же, как и раньше, замаскирована под холодильник. Единственное, чего не хватало — кое-кого за прилавком….  — Всё-таки хорошо, что вы приехали? — сказал Стэн, — пойдём на кухню, вы же с дороги голодные. Чая не хотите? Они пошли за ним. Стэн угадал — есть хотелось неимоверно. Дядя быстренько поставил чайник на плиту, вытащил откуда-то чашки, поставил посередине стола сахарницу и объявил:  — Теперь ждём. Ну давайте, рассказывайте. Как там у вас жизнь? Четверть закончили? Ты, ботан, небось отличник… Диппер скромно посмотрел в пол. О своих четвертных оценках он имел очень приблизительное понятие. Знал только то, что по географии у него… Точно не четыре. Что-то между двойкой и тройкой. И после того, как он сбежал из дома и прогулял тест, чаша весов склоняется к двойке. Но говорить он об этом не стал.  — А ты, Мей? Братик тебе математику списывать даёт? Если не даёт — ты пожалуйся, дядя Стэн тут всё подправит! Здесь Диппер улыбнулся. Списывать он давал всегда, когда это было возможно.  — Даю.  — Вот, Диппер! — обрадовался Стэн, — Наконец-то ты человеком становишься. Они ещё немного посидели и поговорили. Чайник на плите закипел. Дядя заварил чай.  — Как вы выросли, — заметил Стэн, — Ты уже, Диппер, такой длинный. Диппер мешал чай ложкой и думал, как завести разговор на интересующую тему. Не на то чтобы интересующую… Но Диппер знал — спросить об этом просто необходимо.  — Дядя Стэн, — попытался начать он после затянувшейся паузы, — а что же случи… Но задать свой вопрос он не успел. Потому что в дверном проёме появилось чьё-то лицо. Очень знакомое лицо.  — Мистер Пайнс, а я так и не понял: у нас товары два по цене одного или один по цене двух… О, здорово, чуваки, вы-то здесь откуда?  — Зус! Зус — поскольку это был именно он — мгновенно оказался в центре внимания. Мейбл радостно кричала и пыталась запрыгнуть ему на спину. Диппер просто пожал Зусу руку.  — Здорово, Диппер. Привет, Мейбл. Вы тут проездом или что? Я здесь вас раньше не видел.  — Дети на каникулы приехали, — недовольно объяснил Стэн, чисто для того, чтобы немного поворчать, — устали с дороги, а ты сразу лезешь со своими вопросами…  — Извините, мистер Пайнс, — ответил Зус, тоже исключительно для того, чтобы Стэн больше не ворчал.  — Грустный ты какой-то, — заметила Мейбл, разглядывая Зуса. — На тебя это не похоже.  — Есть немного, — пожал плечами он. И объяснил почти шепотом, — у нас Форд заболел. Я думал, вы знаете.  — Знаем…  — Но что с ним всё-таки случилось? — спросил Диппер, обращаясь уже к Стэну.  — Это тёмное дело, — ответил за него Зус, — О-о-очень тёмное и странное. Слабонервных просим удалиться.  — Не чуди, Зус, — возразил Стэн. — слабонервных у нас в Гравити Фолз нет и никогда не было.  — Может, скажете чуть-чуть конкретнее? — попросил Диппер. Стэн вздохнул.  — Сказать… Что тут скажешь. Дело правда странное. Как многое в этом треклятом городе, не поддающееся объяснению. Именно это и пугает больше всего. Но я так понимаю, если вам не рассказать, вы меня потом добрыми словами вспоминать не будете. И Стэн начал свой рассказ.  — Вечером всё было как обычно. У нас с Фордом в кои-то веки выдался свободный вечер. Мы чаи тут погоняли, обсудили последние события, а потом Форд опять ушёл к себе в подвал, а я сел газету почитать. Газета была очень интересная, так что я прямо в кресле и задрых… Здесь, видимо, полагалось засмеяться. Стэн, наверное, хотел, чтобы дети хоть немного разогнали установившуюся в доме атмосферу отчаяния. Но ни Диппер, ни Мейбл даже не улыбнулись. Не смогли.  — Наутро я встал, оделся, все дела… И понял — что-то Форда нигде нет. Я подумал, что он либо в лесу «ведёт научные работы», либо так с ночи в лаборатории и сидит. Вы же знаете, он у нас чудак, он у нас так может. Я решил пойти к нему в лабораторию и пнуть его хорошенько, чтобы Форд вернулся, так сказать, в реальную жизнь. Спустился, а там, в общем, стол лежит вверх ножками, на полу осколки стекла валяются, полка с книгами упала — будто ураган прошелся. Ну в общем, нехилый такой бардачок. И Форд посередине этого всего… Лежит… На этом месте Стэн запнулся, откашлялся и стал ещё упорнее смотреть в стол.  — Без сознания. Весь в царапинах, синяках, ранах и еле дышит. Я, мягко говоря, не на шутку струхнул. Поднял его и попытался привести в сознание — безрезультатно. Вместе с Зусом «скорую» вызвали. Форда в больницу увезли, сказали, что требуется наблюдение за сотоянием больного. Вот уже третий день пошел, а он так в сознание и не пришел… — Стэн стал сверлить взглядом стол ещё упорнее, — Сюда полиция после этого случая пару раз приезжала… И тоже никто ничего не выяснил, черт бы с ними. Диппер даже не знал… Голос прадяди еле-еле заметно дрожал, а ведь Стэн умел скрывать свои эмоции — не просто же так получил в городе репутацию бесчувственного сухаря. Что сказать, что сделать, чем помочь, как утешить? Мейбл подбежала к Стэну. — Ну только не расстраивайся. Всё будет хорошо. Это же не кто-нибудь, это Форд. Он у нас жизнестойкий. Обязательно всё будет хорошо… — Ну да, я разве что-то другое сказал? — спросил Стэнли, повернувшись к ней. Он улыбнулся, но… Диппер знал, что навряд ли Стэн действительно уверен в том, что говорит.  — Дети, вам нужно вещи разобрать, раз уж вас так неожиданно сюда занесло. Ваша комната по-прежнему на чердаке, и ничего я менять не буду, сколько ни просите. Мне нужно в больницу сходить. И да, Зус, товары два по цене одного. Тут уже Диппер решил себя в руках не держать. Есть он, есть Форд, есть одно простое, неизвестно откуда взявшееся «Я должен его увидеть». Потому что если случится самое худшее… Нет, он даже думать об этом не хотел.  — Дядя Стэн… Возьми нас тоже. Мы потом как-нибудь вещи разберем, просто… Стэн встал.  — Ради всего святого, не договаривай. Портфели ставьте сюда, дети — за мной. …  — Здравствуйте. Мы спросить… Что со Стэнфордом Пайнсом, ну… который в девятнадцатой палате.  — Чего? — переспросила сидящая на стуле женщина. К кофте был приколот лист с надписью «Консультант», — В девятнадцатой… Сейчас глянем. По-прежнему в бессознательном состоянии. Нестабильное, так скажем, сердцебиение… Интересный случай. Диппер недружелюбно посмотрел на "консультанта". Интересный случай - звучало так, будто Форд не больной, а подопытный кролик этой самой тётки.  — А… Проведать его можно?  — Зачем? Он же без сознания. А хотя… Родственники? Проходите. Бахилы надевать, говорить тихо.  — Нате вам бахилы, — сказал Стэн, обращаясь к детям, — одевайте. Слышали, что вам сказали? Ходим тихо, молчим молча. В девятнадцатой палате две койки: одна слева, одна справа, но правая пустует. А на левой лежит Форд. Форд. Перед глазами Диппера закружились воспоминания. То, самое важное — когда он только увидел и этот портал, и Стэнфорда Пайнса (ещё даже не зная, кто это, собственно, такой). Другие, маленькие, но тоже очень важные — вечерние посиделки за чаем, походы по лесу рядом с городком… И из этих воспоминаний мозаикой сложился будто портрет Форда. Такого, каким он был — храброго, ловкого, умного и с повышенным уровнем оптимизма в крови. А теперь? Вот он, Форд. Израненный, кое-как перевязанный, бледный… Вернее, не сам Форд, а физическая оболочка Форда. А он сам — где-то там, в коме, в тяжелом сне… И ничего нельзя сделать! Совершенно ничего! Никак, никак не помочь. Можно только стоять, и смотреть, и надеяться. Надеяться на то, что как-нибудь всё обойдётся, что сердцебиение придёт в норму, что скоро их любимый прадядя очнётся, а там его и из больницы выпишут… Только надеяться. А свойство сбываться имеют далеко не все надежды. Диппер почувствовал, как к глазам подступают слёзы. Тяжелые, горькие, отчаянные. Не может Форд просто взять и умереть, вот так вот, глупо и нелепо… Но плакать Диппер себе не позволил. — Дядя Стэн, можно… Я к нему подойду? Стэн посмотрел на Диппера. Сначала сердито — наверняка хотел сказать что-нибудь вроде: «больному нужен покой и сон». Но видимо, он понял что-то ещё. То, о чем Диппер только что думал. Потому что во взгляде появилось… Понимание, что ли? — Ну подходи, чего там. Конечно. Диппер подошёл к койке. Мейбл встала рядом. «Дядя Форд, живи. Живи, пожалуйста. Ни в коем случае не умирай. Ты нам ого-го как нужен! Живи, дыши, даже если это тяжело. Форд, просто живи. Просто оставайся с нами… Живи. Мы тебя очень любим.». Диппер стоял рядом с больничной койкой и держал Форда за руку. Ведь это было единственное, что он мог сделать для него — держать за руку и шептать: «Живи. Мы тебя любим». Когда ты не можешь дать человеку ничего, ты даёшь любовь. Но кто сказал, что любовь — это ничего? Любовь — такая сила, которая при правильном использовании может вытащить человека с того света. … Он знал — всё, что окружает его сейчас, находится только внутри его сознания. Он знал — вся эта драма разворачивается не где-нибудь там, а в его собственных мыслях. Он знал — этот туман вокруг, эта боль, этот жуткий двойной голос, который звучит, кажется, сразу отовсюду — лишь игра его разума. А ещё он знал — эта игра едва ли не реальнее его собственной реальности. ОН вернулся. А для него, Стэнфорда, это значит одно — он может заранее считать себя мертвым. Сколько хоть там, снаружи, дней прошло? Сам Стэнфорд даже не пытался сориентироваться во времени, но всё-таки ему казалось, что дней. Но возможно, гораздо меньше. «Чего ты от меня хочешь?» — кричит он так, что, кажется, сам сейчас оглохнет. На самом деле он не кричит, это ему известно. Но ОН понимает и так. ОН — единственный, кто знает значение выражения «громко думать». «Разве ты не догадываешься?» — насмешливо отвечает ему тот самый, так ненависный высокий голос, — «Я был о тебе более высокого мнения». Стэнфорд догадывается. Он-то хорошо знает — к несчастью, даже слишком хорошо — ОН обычно не преследует никаких целей. Таким, как ОН, не нужны ни оправдания, ни причины, чтобы замучить кого-нибудь до смерти и жить после этого абсолютно спокойно. «Садист, садист, садист», — повторяет Стэнфорд, — «Бессовестный, аморальный, низкий… Ненавижу тебя больше всего на свете. Мразь». Ай, да почему же так больно! Стэнфорд буквально согнулся пополам. «А это тебе за то, » — доносится откуда-то не пойми откуда ЕГО голос, — «что ругаешься непечатными выражениями и подаешь плохой пример молодежи…» Самым несправедливым во всей этой ситуации Форд считал то, что даже не может взять пистолет и застрелиться, а должен терпеть всё то, что ЕМУ ещё в голову придет. А если это будет продолжаться, то так он и с ума скоро сойдет, что гораздо хуже смерти. — «Отстань», — снова шепчет он, — «Мне плевать, что ты говоришь, я тебя не слышу…» — «Ого, а ты крут! Шестопал, тебе жить, что ли, надоело? Так я же тебе могу помочь, с превеликим удовольствием…» А-а-ай! Боже, да ОН что, током его ударил? Неужели совсем не понимает, что, черт подери, это больно! Должен же, наверное, быть хоть какой-то предел человеческому бессердечию! «Человеческому — может быть… А я не человек, так что обломайся». Форд кое-как поднялся с несуществующего пола и с вызовом посмотрел на НЕГО. «Ты чего-то от меня добиваешься! Чего?» «Ага, добиваюсь», — весело развел руками ОН. — «Просто мстю. В смысле — мщу. Потому что не надо стирать меня из чужого разума… Урок на будущее, которого у тебя не будет. Э-эх, обожаю ломать людей». Туман вокруг спустился, а Стэнфорд ощутил в себе нарастающий истерический страх. Он не выдержит долго. Сломается, сойдёт с ума, станет в ЕГО руках послушной игрушкой… А о том, что будет дальше, Стэнфорд даже боялся думать. Он еще понимал, что этот страх - не его, что он просто навязан, что ОН, возможно, добивается именно этого... Но сделать с ним уже ничего не мог. Снова удар. И опять боль, и страх ещё сильнее боли, и эта западня, из которой нет выхода… И именно посреди этого ада Стэнфорд почувствовал… Что? Такого с ним не случалось никогда. Поэтому даже описать это чувство оказалось сложной задачей. Но если попытаться… Как будто внутри, в мыслях, кто-то зажёг огонь. Самый обычный огонь (не это жуткое, заставляющее дрожать синее пламя!). Огонь, который не жжёт, а заботливо греет. Боль слегка утихла. Стэнфорд поднял глаза вверх. Что это только что было? Что за магическое тепло появилось неизвестно откуда? И внезапно схлынула паника. Он вдруг с удивлением и радостью обнаружил, что пока способен держать себя в руках — назло ЕМУ! В голове вдруг стали звучать слова. Не звучать — просто появляться. Слова, такие же тёплые, как внезапно появившийся огонёк. «Дядя Форд, живи! Пожалуйста!» Стэнфорд закрыл глаза. Это было ново. Это тепло, не физическое — мысленное, еле заметное, эти слова, которые звучали одновременно и в сознании, и там, в реальности, снаружи… Он старался как-нибудь удержать это чудо. Не дать ЕМУ снова появиться и ввергнуть себя обратно в бесконечный мрак и страх. «Ни в коем случае не умирай! Ты нам ого-го как нужен…» Стэнфорд не слыша голоса. Слова на самом деле были не словами, а… Скорее, мысленными образами. Он их не слышал — он их чувствовал. Неизвестно, чем, почему и как, но чувствовал же! И в этих образах улавливал нечто знакомое. Будто кто-то очень близкий подошёл и тихо сказал: «…Просто живи, просто оставайся с нами. Мы тебя очень любим.» И на секунду — нет, меньше, на какое-то очень краткое мгновение — перед внутренним взором промелькнул образ, до боли родной. Размытая, нечёткая картинка: невысокий мальчик с нахлобученной на голову кепкой. Сознание уже было слишком измучено, чтобы он смог извлечь из памяти, кто этот мальчик и когда они раньше встречались. Но осознание того, что там, в ему знакомому мире, кто-то ждёт его, кому-то он нужен, само ставило на ноги. И он вставал. Преодолевая боль, страх, ужас, но вставал. Теперь он твёрдо знал — он будет бороться за жизнь до тех пор, пока у него есть силы дышать. … Диппер испуганно одернул руку. Либо ему показалось, либо… Рука Форда светилась. Что?! Даже само это предложение звучит как бред больного наркомана! Но пока здравый смысл упорно твердил, что у Диппера не всё в порядке с головой, зрение давало предельно четкую информацию. Рука Форда излучала еле заметный голубой свет. Может, оттого, что он не выспался, ему и мерещится всякая ерунда? Он зажмурился и снова открыл глаза, но по-прежнему видел лёгкое голубое сияние.  — Мейбл, — шепнул Диппер, повернувшись к сестре, — ты что-нибудь видишь? Он жестом показал ей на руку Форда. Мейбл посмотрела. Диппер буквально прочитал на её лице испуг вперемешку с удивлением.  — Диппер, но… А это как?.. Значит, видит! — Не знаю. Мей, этого же не может быть…  — Может, Дип. Ты забыл, куда приехал. Они стояли молча. Да, это Гравити Фолз. Здесь есть место самым странным проишествиям, самым невероятным чудесам, самым невозможным аномалиям. Но теперь это были враждебные, злые аномалии. В городе происходит мистика. И эта мистика хочет забрать у них Форда.  — Диппер, я боюсь. И Диппер ничего не ответил. Что тут ответить?  — Дети, ну чего вы застыли? Идёмте, что ли. Диппер с Мейбл подошли к Стэну. Парень хотел рассказать, ЧТО он только что видел, но… Промолчал. Наверное, не надо. Чем это поможет? Ничем. А Стэну и так плохо, вот он какой хмурый, задумчивый и грустный. … Ближе к вечеру произошло целых два знаменательных события. Вернее — знаменательных для Диппера и Мейбл, а для Стэна — самых обычных. Пришла Венди. Да, та самая, рыжая, в ушанке — теперь ушанка, кстати, была действительно нужна. Повесила на крючок длинную куртку, кое-как отряхнула грязь с сапог (а то Стэн начнёт ворчать, мол, натащили грязи…) и сказала:  — Здравствуйте, мистер Пайнс. Извините за опоздание. Мы тут вам пирожков принесли… А это кто, Диппер, что ли? А чего ж меня не предупредили?.. Сказать, что Диппер обрадовался — ничего не сказать. Сказать, что Мейбл была буквально на седьмом небе от счастья — тоже ничего не сказать.  — Здорово, Диппер, здорово, Мей… И давно вас Стэн тут прячет?  — С двенадцати дня ровно, — отчиталась Мейбл, повнимательнее рассмотрела лицо Венди и спросила, — да я не поняла, чего ты такая неулыбающаяся?!  — У нас тут, короче говоря, проблема… не то что проблема — настоящее горе. Дело в том, что всем нам знакомый Форд…  — Мы знаем, — тихо объяснил Диппер. И про себя удивился: неужели это горе для неё? Не только для неё — для Зуса тоже… До чего же родными друг другу могут быть чужие люди! В этой хижине, подумалось ему, живёт настоящая семья. Семья, дышащая одним воздухом, живущая общим счастьем и делящая одно горе. И одновременно стало немного грустно. Потому что не только чужие люди могут стать близкими, а и близких может что-то разъединить так, что они становятся чужими.  — Про этот случай по всему Гравити Фолз слухи ходят, разной степени адекватности, — продолжила объяснять Венди, — Говорят, что у него там в лаборатории что-то взорвалось. Хотя точно никто не знает, но если это правда, то плохо… Диппер молчал, задумавшись. Мейбл, тем временем, вступила в активное отстаивание позиции.  — Он обязательно очнется. Не может быть, чтобы случилось как-нибудь по-другому. Он обязательно поправится, обязательно, обязательно!!! Так же не бывает, чтобы был человек, и вдруг раз — и нету… Дети — они всё-таки дети. Они верят, и это для них свято значит всё. Они не признают существования смерти, горя, несправедливости. Им кажется, что именно эта вера может помочь, отгородить любимого от… буквально всего. Мейбл была ребенком. Но Диппер понимал, что может быть по-другому. И Венди — тоже.  — Боюсь я, — подвела итог Венди, — За Стэна. Если с Фордом вдруг чего… То Стэн, наверное, сойдет с ума. Диппер подавленно молчал.  — Ну давай, как говорит Стэн, «не будем нагнетать обстановку», — миролюбиво предложила Мейбл, — В этом доме, как мне кажется, запахло пирожками… Внезапно зазвонил телефон. Так как Стэн стоял ближе, то он трубку и взял. — Алло, это кто? Элис? — Стэн сразу оживился, — Привет, как вы там живёте? Заняты, да? Всмысле — на что я намекаю… Я не намекаю, я человек прямой, что говорю, то и думаю… Диппер и Мейбл? Ну разумеется они у меня. Да что может случиться с детьми, за которыми приглядывает Стэнли Пайнс!  — Дядя Стэн, отдайте трубку! — закричал Диппер. Не дожидаясь ответа, он выхватил телефон из рук дяди (ну и зачем было просить, когда сам всё сделал? — недоумевал Стэн) и как можно веселее начал разговор:  — Мама, привет! Это Диппер. Ну мы у дяди Стэна, в общем-то, ничего с нами не случилось…  — Диппер? Слушай, отдай телефон Стэну, хорошо? Нам нужно серьёзно кое-что обсудить.  — Мам, не надо! — взмолился Диппер, — мама, пожалуйста, не говори, что мы… Я всю следующую четверть буду послушным сыном, не играющим в футбол! И начну заниматься географией, обещаю! Только не говори, что мы тайком… И вообще про это всё, пусть Стэн ничего этого не знает!  — Диппер, не кричи. Почему, в конце концов, Стэн не может этого знать?  — Потому что.  — Диппер?  — Просто. Мам, не надо. Пожалуйста, он нам все объяснил, Форд в больнице, без сознания, Стэну тут правда тяжело! Зачем ему ещё волноваться? Пусть думает, что мы на каникулы приехали. В конце концов, мы же правда собирались. Напряженная тишина. Диппер стал считать про себя, но успокоиться это никак не помогло. Голос мамы снова зазвучал в трубке тогда, когда он досчитал уже до сорока трёх (два раза сбившись со счёта):  — Хорошо.  — Мама, спасибо, спасибо, спасибо!  — Диппер, но тогда вам там придётся остаться на две недели, да? А вещи, там, не знаю, обувь…  — Мы это предусмотрели, — объяснил Диппер, — собрали и вещи, и обувь, и зубные щётки. Опять неловкое молчание.  — Мам, можно задать вопрос?  — Задавай, горе ты моё.  — Мам, у нас ведь было время, да? И время, и возможность. Почему мы не поехали?  — Сынок, это, как бы тебе сказать… Не детские темы.  — Ничего страшного, — заверил Диппер, — я ведь уже не ребёнок. Мам, почему?  — Диппер, понимаешь, у нас со Стэном… Немного натянутые отношения.  — Немного? Совсем чуть-чуть, да? Не надо мне сказки рассказывать.  — Я тебе серьёзно. И это всё, что тебе нужно знать.  — Но почему, почему? — к Дипперу снова вернулись детские страх и жалкость, как вчера, — не немного же, да? Чтобы так поссориться, просто космического масштаба повод нужно иметь! Неужели есть?  — Слушай, Диппер. Ты ведь знаешь, что твой дядя… Не совсем обычный человек.  — Это ещё в каком смысле? — испугался Диппер.  — Ну, — в голосе мамы стали звучать какие-то странные нотки, — человек, тридцать лет проживший под чужим именем, три раза сидевший в тюрьме, промышляющий мелким жульничеством… Колоритная личность, правда?  — Мам, неужели из-за этого? — Боже! Каким пустяком это сейчас казалось! Ну и что, что сидел, ну и что, что оказался не Стэнфордом, вообще ну и что? Может же человек быть хорошим… Несмотря на это всё? — Мам, ты его… Не знаешь!  — Диппер, мне пора. Мы уже долго говорим…  — Мама, ну просто… Мам, если бы ты сидела в тюрьме три раза… Я бы к тебе всё равно приехал…  — Диппер, ты просто ещё маленький. Парень хотел ещё что-нибудь возразить, но теперь из телефона доносились только короткие гудки. Диппер швырнул трубку куда подальше и под нос проговорил:  — Вот и хорошо, что маленький. Если все взрослые вот такие, то лучше не надо. … Нет, Диппер сделал преждевременные выводы. В этот день произошло три знаменательных события. Третьим событием стало то, что… Впрочем, по порядку. -…Мей, идем за мной. Пока в прихожей никого нет, и никто не видит, я пароль от двери помню… — Стоп! — перебила Мейбл, — Дип, ты хотя бы объясни, куда идем, почему идем, зачем? От какой двери, почему никто не видит? — Потому что мы идем в лабораторию Форда расследовать самое странное на свете преступление, аномалию, что бы это ни было… — Дип? — Звучит так себе, я согласен, — вздохнул Диппер, — но ты ведь пойдешь со мной, правда? — На тебя не похоже, — хмыкнула Мейбл, — Мой братец обязательно бы сначала «всё хорошо обдумал, составил план и взвесил все «за» и «против»… — Составил, обдумал и взвесил. Бы. Только сейчас некогда взвешивать. Нужно спасать Форда. И Стэна, и вообще всё! — Дип! — Что? Просто «нет» или «да». — Ты думаешь, мы чем-то поможем? — спросила Мейбл, хмуро смотря в глаза брата, — Стэн говорит, там полиция уже была, и ничего не нашли, а они там не дураки. А мы же просто дети. Ты всё-таки думаешь… — Ничего я не думаю. Просто мы хотя бы попытаться должны. Хоть что-нибудь сделать! А ещё у нас преимущество есть: мы-то с тобой знаем, что тут возможны самые мистические варианты. И вообще… — Я понимаю, — перебила Мейбл, — я с тобой пойду. Только я немного боюсь, и… Ты бы взял фонарик, что ли, там у Форда темно как… Фантазия закончилась, как не знаю где… Диппер и Мейбл спускались по лестнице вниз. Диппер опасливо оглядывался по сторонам. Даже свет фонарика, который он держал в руках, был каким-то неуверенным. Мейбл ни на секунду не отпускала руки брата. Невольно Дипперу вспомнилась вчерашняя ночь — ходьба по долгим темным улицам в седьмом часу ночи (или утра? да ладно, темно было, как ночью) при свете этого самого фонаря.  — Дип, да тут, видать, не абы-какой ураган прошелся, а… Настоящий морской тайфун! — изумленно выдохнула Мейбл. И правда, какой силой можно было так всё разнести? Полка с книгами, которая раньше висела на стене, лежала на полу, а книги можно было увидеть в самых непредсказуемых местах. Пол был усеян осколками стекла — раньше это наверняка были стеклянные колбы или что-то в этом роде. Рядом с одной из них растеклась какая-то голубоватая лужа. Надпись на приклеенном к бывшей колбе листочке гласила, что это медный купорос, но поверить этому Диппер не спешил.  — Дип! — Мейбл, видимо, тоже обратила внимание на голубую лужу, — давай ее потрогаем.  — Зачем, Мей? Вдруг эта штука… Не знаю, кислота или что-то ещё. Но в этом вселенском погроме глаза больше не видели чего-то более или менее выдающегося. А нужна была какая-то зацепка, что-то, от чего можно будет оттолкнуться, с чего начинать. Может, именно «медный купорос» станет ключом к разгадке? К тому же, напрягал цвет этой жидкости: в точности такой же, как загадочный голубой свет на руках у Форда. Диппер аккуратно подошел к луже и внимательно на неё посмотрел. Остальное произошло настолько быстро, что Диппер даже закричать от страха не успел, а дать дёру и подавно. «Лужа» внезапно загорелась ярким, неестественным синим огнем (теперь понятно, что это не медный купорос!). Мейбл, зажмурясь, отчаянно вцепилась в руку брата. Диппер стоял, смотрел на голубое пламя и лихорадочно пытался связать всё, что происходило сегодня и происходит сейчас, в единое целое. Это казалось невозможным. Но ещё невозможней это стало тогда, когда он услышал за спиной ЭТОТ голос. Насмешливый, высокий и как будто «двойной».  — Так-так, кого я вижу? Па-айнсы? Не прошло и года! Ну вот мы снова встретились… Диппер знал, кто будет стоять у него за спиной, если он обернется. Он знал — такой голос, такая способность говорить быстро и такая тональность могли принадлежать лишь одному существу. И он обернулся.