В Гравити Фолз... Можно доверять

Билл. Билл. Конечно, это он, Диппер знал, был уверен в этом и скорее бы удивился, если бы там стоял не Билл. Но всё-таки он испугался. Слишком много в памяти страха было связано с этим силуэтом. Силуэтом желтого треугольника в чёрном цилиндре, с одним глазом и издевательским голосом. — Дип, а можно поворачиваться? — спрашивает его Мейбл. Диппер кивает еле заметно. Она поворачивается, и громкий вопль перекрывает новую реплику Билла. — Звёздочка, ну не ори же так! Я же всего-то навсего демон разума, пришедший навестить своих товарищей и свести с ними кое-какие счёты. Диппер становится впереди Мейбл, не отпуская её руки. Билл удивлённо смотрит на него, слегка наклонившись набок. — Ёлка, да ты меня смешишь. Ты серьёзно считаешь, что вот этот твой трюк… — Считаю, — перебивает Диппер. Он знает, что Биллу есть с чего смеяться. Дипперу ведь известно, что «этот трюк» никак не поможет Мейбл. Что как бы Диппер её не загораживал, Биллу не составит труда убить их обоих — если это его цель. Но ему хотелось, чтобы Мейбл хотя бы мысленно ощущала себя в безопасности. — Проживи хоть миллиард лет, никогда не поймёшь людей… — задумчиво протянул Билл, — ладно, оставим странности человеческой психики в покое, к делу. — Зачем ты здесь? — закричал Диппер, силясь сохранять самообладание. Он твердо решил пытаться выглядеть спокойно, чтобы Билл не понял, что он паникует, и не попытался это использовать. — Тот же вопрос, Ёлка, я хотел задать тебе, — весело ответил тот. — Прописаться тут, что ли, решил? До лета-то ещё далеко. А хотя погоди, я догадаюсь! Ты с Падающей Звездой отважно примчался спасать Шестопала… — Не называй, — внезапно подала голос Мейбл из-за спины Диппера, — нашего Форда Шестопалом! Сам Форд не обижался, когда его так называли. Когда-то в детстве, конечно, и дразнили, и смеялись, но одно дело, когда дразнят и бьют, а другое — когда смеются по-доброму. И он наоборот, сам периодически над собой шутил и весело «давал шесть». Но Билл… Когда Билл так говорил, это звучало как оскорбление. — Не называй нашего Форда Шестопалом, ты! — ещё громче повторила она, чтобы уж точно дошло. — Звёздочка, не смелей, — предупредил Билл, — это ещё ни для кого добром не кончилось. Но Мейбл уже было не остановить. Вырвавшись из рук Диппера, разбежавшись и подпрыгнув, она со всего размаху кулаком ударила Билла: — Ненавижу тебя!!! Рука прошла насквозь, как через воздух. Мейбл почувствовала только боль от театрального падения на пол. — Звезда, ты умная, конечно, но бить энергию материей даже Шестопал бы не догадался, а он был порядочный пень. Она села на полу, напуганно смотря на Билла и держась за ушибленный локоть. — А энергией материю — пожалуйста. Он щелкнул пальцами. Мейбл схватилась за голову и тихо ойкнула. Диппер увидел, как её фигурку окутало плотное голубое сияние — точь-в-точь как… Как… — Мейбл! Он подбежал к ней, схватил её за ворот свитера. Как раз вовремя — иначе бы Мейбл упала на пол. Диппер присел рядом, придерживая её, и тихо спросил: — Ты в порядке? Глупый вопрос. Если на человека рассердился одноглазый треугольник, и теперь этот человек не может держаться на ногах — конечно, не всё в порядке! — Дип, я нормально… — пробормотала Мейбл, глядя то ли на самого Диппера, то ли куда-то ему за спину, — Только голова… И страшно… Диппер почувствовал, что она падает — прямо ему на руки. — Ну что, Ёлка, может, поговорим всё-таки? — Что ты с ней сделал? — Чтобы не мешалась под ногами, — сказал Билл таким тоном, будто бы это всё объясняло, — и не нервничай так, очнется она. Мне она пока не интересна. Диппер выпрямил спину. Хотя бы выглядеть нужно так, чтобы не казалось, что он боится. — Что тебе от меня надо?! — Сделку. — Тебе нечего мне предложить, — ответил Диппер, искренне надеясь, что это так. — Почему? Ты упёртый, но и для тебя я кое-что найду. Как насчёт… Жизни Стэнфорда Пайнса? Диппер побледнел. — Чего?.. Как это… Я не понимаю. — Ты много чего не понимаешь, — заметил Билл, — но не в этом суть. Я тебе объясню, сегодня я добрый. Я предлагаю тебе сделку. Я оставлю в покое Шестопала, а ты… И внезапно Диппер понял всё. Форда нашли раненым и в бессознательном состоянии у себя в лаборатории. Необъяснимые, пугающие обстоятельства. Голубое сияние. — Это всё ты, да? Ты! Ты! — Спасибо, что оповестил, я без тебя бы никогда не догадался, — саркастически поблагодарил Билл, — да, так оно и есть. Мы с ним хорошо так повеселились. Надеюсь, теперь он как следует запомнит, что меня нельзя просто взять и стереть. Диппер понимал, что над ним просто-напросто издеваются. Что «повеселились» для Билла означает «повеселился я, а до Форда мне и дела не было». Что слишком долго этого «веселья» никто не может выдержать. И Билл это всё знает. -…Так, о чем я там… А. А ты мне — возможность спокойно и без билета входить тебе в разум. По-моему, равноценная замена, что ты скажешь? И Диппер осознал. Всё настолько просто! Ему нужно просто согласиться на это — и Форд будет жить. Сказать «Да», пожать протянутую руку — и ничего как будто не было, и освободится левая койка в девятнадцатой палате, Форд снова вернется домой, весело скажет всем «Здраська… Ого, дети, а вы-то откуда заявились?». И все будут счастливы. «Чего?» — раздался в голове крик. Его собственный, не чей-то там — вещает здравый смысл. — «Ты знаешь, что сделки с Биллом — самый лучший способ сломать жизнь, ведь знаешь? Даже не думай. Он не считается с правилами. Он не выполнит то, что пообещал. Не рассматривай этот вариант вообще, понял?!». Тут-то он и обнаружил, что совершенно не знает, какой из этих двух голосов — его настоящее «я». Диппер понял, что это такое: «внутренние противоречия» и «моральные дилеммы». Билл тем временем с любопытством смотрел на Диппера.  — Знаешь, наблюдать за выражением твоего лица — ни с чем не сравнимое удовольствие. У тебя пять минут. Не задерживай меня, у нас с Фордом дискотека и фейерверки не запущены. Сколько? Пять минут! Сердце начинает стучать быстрее, мысли крутиться лихорадочнее, а способность рассуждать уплывает в никуда. Пять минут — на вопросы жизни и смерти! «Форд… Я… Я… Не знаю, что мне делать…» Воспоминания. Снова воспоминания. Это он, Диппер, идет по лесу. Трава шуршит под ногами, воздух пахнет травой, листвой и тайнами. Форд идет рядом. Они идут молча. Но Форд неожиданно останавливается.  — Мир наполнен тайнами, — говорит он, — ты знал?  — Теперь — конечно знаю, — смеется Диппер.  — Вот прямо сейчас, у тебя на глазах в мире стало на одну тайну больше. Видел?  — Чего? — Диппер оглядывается по сторонам, смотрит вверх, но ведь всё как обычно: лес, небо, деревья…  — Не там. Форд аккуратно пнул ногой что-то внизу. Диппер смотрит под ноги…  — Это что? — спрашивает он, увидев под ногами большой гриб с необычной, слегка светящейся шляпкой.  — А вот сейчас и подумаем, — объявляет Форд. Глаза весело блестят. …А в этом воспоминании не было ни Диппера, ни Форда. Оно было ярким, живым — воспоминание этого дня. Он увидел Венди — со съехавшей набок ушанкой, хмурым, грустным лицом. Услышал её голос: слова, которые она говорила, не предвещали ничего хорошего. «Если с Фордом вдруг чего… То Стэн, наверное, сойдёт с ума». Стэн, наверное, сойдёт с ума. Для Стэна, наверное, Форд был самым близким человеком на свете…  — Уже четыре минуты. Думай быстрее. Нет, нельзя сказать нет! Невыносимо думать, что Форда больше не будет. Что Форд умрёт там, в больнице, на койке в девятнадцатой. Умрёт замечательный человек, который обожал и этот город с его загадками, и тёмные леса рядом, и дом где-то между городом и лесом… Который всегда всем говорил: «Дай шесть» и не стеснялся шестипалых рук. Который весело напевал под нос песни просто потому, что радовался жизни. Человек, совсем недавно мечтавший, любивший — живой. Умрёт, доведённый до безумия Биллом Сайфером. И что самое страшное — по его вине. Ну же! Протянуть руку — покончить со всем этим! Протянуть руку — лишь бы Форд вернулся! Ну что ему ещё мешает? Почему он сомневается?! Второй голос начал переходить в активную атаку. «Ты ведь помнишь, да? Как там в этих стоклятых дневниках? «В Гравити Фолз никому нельзя доверять!» Те, кто связывался с Биллом, либо лишались рассудка, либо находили на голову много незапланированных проблем. Причем первое не редкость. Форд ведь пытался тебя от этого уберечь». Он не просто так нужен Биллу. У него есть цель — пока не совсем понятная, неясная, тщательно скрытая, но есть. Диппер против воли будет его помощником, его руками. Он может сам не заметить, как полностью потеряет волю и станет Биллом, разве что в теле человека. Сам не поймёт, что стал угрозой для тех, кто рядом. Не увидит, как изменится и превратится в его послушную пешку. Может, отказаться лучше? Ведь об этом никто не узнает. А если и узнает, то никто не будет его винить, если он расскажет. Что он мог сделать с Биллом Сайфером?  — Так да или нет? — участливо спросил Билл, поправив цилиндр. «Да! Вспомни о Форде!»  — А то я хотел тебе напомнить… «Нет! Не доверяй Биллу!» -…Две минуты, Ёлка! И вдруг Диппер обнаружил, что у него не два внутренних голоса, а три. Только третий был каким-то особенным. Он звучал совсем слабо и нерешительно, но был таким звонким, чистым… Голос далекого детства, голос ещё совсем маленького, честного, смелого мальчугана. Он исчез, сказав лишь одну-единственную фразу: «А как бы Форд поступил на моём месте?». Диппер заставил себя прислушаться. Успокоиться, вдохнуть-выдохнуть несколько раз и подумать: «А как бы Форд поступил, а?». И ответ пришёл сразу. Конечно, согласился бы! Ни на секунду бы даже не задумался, хотя и знает, чем это грозит! Не просто знает, а испытал на себе и хорошо помнит это всё. Ощущение, что за тобой следят, следят отовсюду, из-за каждого дерева в этом паранормально-мистическом лесу, из-за каждого угла в собственном доме. Жуткие сны по ночам, из-за которых просыпаешься в страхе, зная, что они реальны. Голоса в голове, настойчиво повторяющие: «Я здесь, ты в моей власти, я здесь, всегда здесь, я постоянно за тобой наблюдаю…». Дикая, навязчивая паника, граничащая с паранойей… и строчка в дневнике: «никому нельзя доверять». «Ага, а ты, видимо, этого всего и хочешь», — насмешливо сказал тот голос, который претендовал на звание здравого смысла. Но Дипперу уже было всё равно. Стэнфорд бы согласился. И Диппер тоже должен. Должен! Ради Форда, ради Стэна, который действительно сойдёт с ума без Форда… И просто потому, что не согласиться — маленькое такое предательство с его стороны. Или даже не маленькое: предательство — оно такая вещь, которая не может быть маленькой. — Согласен! — крикнул Диппер что есть сил, не просто пожимая — хватаясь за руку Билла. Он почувствовал, как его ладонь обожгло синим пламенем. Тут же всё тело пронзила боль. Настолько сильная, что Диппер не смог даже закричать, хотя и хотелось, только стоял и ещё сильнее сжимал пальцы. Всё вокруг засверкало синим. Голубые отражения на полу, синие блики везде — на столе, на осколках стекла, на стенах… И яркий, переливающийся всеми оттенками — от почти белого до глубокого синего — огонь у него в руке. Огонь, который и жжёт, и пронзает холодом. Огонь, который нельзя было брать в руки, но… Поздно. Сознание мутнело, мысли стали путаться. В подсознании сами собой всплывали обрывки воспоминаний, какие-то недосказанные фразы, картины из прошлого, далёкого и не очень. Утренний лес, долгие вечера в Хижине Чудес с горячим чаем и разговорами, весёлое лицо Форда… И утро накануне — четырнадцатый автобус, темно-серое небо, и то самое тоскливое чувство, «когда сам уходишь из дома». Диппер почувствовал, что ноги его не держат. Что поневоле он разжимает руки и падает на пол. Боли не было, но разум ещё помнил, что на полу валяются осколки битого стекла… В ушах стоял смех Билла. И больше ничего. Все вокруг заволокло чёрной, непроглядной пеленой. Злорадный смех теперь звучал где-то невообразимо далеко и скоро совсем затих. Боль отпустила. Темнота. Одну минуту, две, три. …Диппер открыл глаза. Из мрака медленно появился потолок. Скучный серый потолок лаборатории Форда с выключенной лампой, висящей на проводке. Он снова видел. Постепенно возвращались все остальные чувства. Он понял, что чем-то поранил спину. Он слышал шаги и голоса где-то наверху. Это Стэн, наверное, ходит и рекламирует своё никому не нужное барахло. Обычно прадядя к этому увлекательному занятию приплетает и Диппера, но сейчас он почему-то лежит на спине у Форда в подвале… И он вспомнил. Резко и неожиданно пришло осознание страшного факта. Он заключил сделку с Биллом Сайфером. А это ещё никогда ни для кого не кончалось добром. А ведь он думал, что поумнел. Что больше никогда не пойдёт у него на поводу, что теперь-то его нелегко будет обмануть! Ничего подобного. Билл умело потянул за нужные рычаги, и Диппер согласился, почти не рассуждая. И может готовиться к… Да к чему угодно. От демона разума можно ожидать всего.  — Эй! Диппер сел. Кто это? Не померещилось же? Галлюцинаций на первой минуте ему не хватало! Никого не было. В лаборатории был только он.  — Ну ты умора. Я тут! — закричал голос из-за… Да попробуй пойми, откуда! Казалось, что отовсюду, но так же не может быть! Никого вокруг нет!  — Я сейчас умру от смеха. Я же у тебя в подсознании, не понимаешь? Алло, как слышно, прием, говорит Сайфер! Диппер, который медленно, но уже стал осознавать происходящее, решил не реагировать на настойчивый ор Билла. Впрочем, затея оказалась провальной — голос Сайфера зазвучал ещё громче, так что Диппер почти что оглох:  — И не притворяйся, что не слышишь! Я-то не идиот, я прекрасно вижу все твои мысли. И все они говорят не в твою пользу.  — Отстань! — закричал Диппер, поняв, что его крыша уже тихо сползает с законного места.  — С чего бы? По правилам сделки, я имею полное право вытворять в твоём разуме то, что считаю нужным.  — Пожалуйста, дай мне время!  — Время? Ну дай-ка мне подумать… Диппер напряженно вслушивался, ожидая ответа. Но больше не слышал ни голоса Билла, ни каких-то посторонних звуков. Он кое-как встал, поборов своё внутреннее желание умереть на этом самом месте. Всё осталось на местах. Перевёрнутый стол, разбросанные книги, лежащая на боку Мейбл… Мейбл? Диппер подбежал к ней, совершенно забыв о боли в спине и вообще везде. Было похоже, что она просто спала. Он аккуратно попытался поднять сестру. — Мэй, ты меня слышишь? — она дышала глубоко и ровно. Диппер облегчённо выдохнул, — Мэй, давай вставай, идём! Мейбл медленно повернулась лицом к Дипперу, открыла глаза. — Дип? — невнятно проговорила она. — Ты живой… — и расплылась в улыбке. Диппер погладил её по взъерошенным каштановым волосам. Спокойно. Спокойно. Сейчас нельзя бояться, чтобы не испугалась Мейбл. Раз он её брат, раз оказался рядом, то он за неё ответственный, и должен защищать её от всего — даже от треугольника с садистскими наклонностями. — Мей, ты в порядке? Идти можешь? — она кивнула, — вставай и пойдём наверх. Стэн нас наверняка потерял. — Диппер, подожди! А этот… Билл… Он что, ушел? Он может… Опять прийти? Диппер молчит. Он не готов об этом говорить. Совершенно не готов. Сделка с Биллом — не абы-что. В нём живет могущественный демон, который управляет людьми с такой же легкостью, как Мейбл — своими игрушками. Демон, который причиняет боль, не трогая даже пальцем. Опасно находиться рядом с таким. И если эта сила — в разуме Диппера… То не значит ли, что опасен и Диппер? От такой мысли становилось не по себе. Может, сохранить это в тайне? Пока.  — Да, он ушёл, и я не думаю, что вернется скоро, — на одном дыхании выпалил он.  — Ты его прогнал! — радостные глаза Мейбл сразу становятся радостнее раз в тысячу. Дипперу не хочется брать на себя столь большие заслуги, но не хватает сил возразить. Потому что иначе ему придется придумывать какую-нибудь ересь о том, что было на самом деле, а он в этих делах не мастер — Стэну и то еле сумел адекватно наврать!  — Выходит, прогнал… — нехотя соглашается он. Мейбл встает.  — Дип, извини, пожалуйста… Ну, наверное, мне надо было… Держать себя в руках, а то… вон что вышло.  — Ничего страшного, — успокоил её Диппер. Вернее, попытался успокоить, — в такой ситуации бы любой сорвался. Ты меня просто опередила… — заметив, что она слегка вздрагивает, он приобнял Мейбл за плечи. — Ты испугалась?  — А-а…ага… Даже не знаю, что это было. Я просто боялась, не знаю чего… И сейчас боюсь. Дип, пойдем отсюда! Диппер помог ей подняться. Ничего не спрашивал, не успокаивал, уж тем более не шутил. Он понимал, что это такое. Только сказал:  — Идем. Аккуратно, на полу стекло. … Наверху Венди с Зусом попивали чаёк с теми самыми пирожками и разговаривали. Стэн тоже попивал чаёк, но от пирожков тактично отказался и ничего не говорил. Изредка на обращения «Мистер Пайнс, как вам?» отвечал: «Ага, здорово» независимо от содержания вопроса. Более или менее ожил он только тогда, когда Мейбл кинулась его обнимать.  — Дядя Стэн, привет! Если бы только знал, как я тебя люблю. Чего ты такой… неулыбчивый? Стэн не стал интересоваться, чем вызвано такое резкое проявление любви — это было в духе Мейбл. По поводу своего настроения он ответил что-то неопределенное в духе:  — Да ничего. Погода, наверное. И чуть более радостно:  — Садитесь, дети. Диппер, чего ты там со стеной обнимаешься? Не жмись в угол, я тебе чай налью. Диппер сел за стол. Стэн пошёл за чайником. Какой-то он действительно странный. И причина навряд ли в погоде.  — Дип, хоть ты пироги поешь, — предложила Венди, — А то мама старалась, а Стэн их упорно игнорирует. Диппер молча кивнул и взял один. Хотя Стэна он полностью понимал. Не до пирожков сейчас. Вообще такое время, что всю жизнь хочется отложить на полочку и хотя бы спокойно подремать часок.  — Диппер, ну расскажи что-нибудь! Мы ж так давно не виделись. Скажи, мы поменялись, да? У вас каникулы, а нам ещё аж два дня учиться, несправедливо. «Нам тоже», — про себя подумал Диппер.  — Я рада, что вы приехали. Как там Мейбл, всё ещё «стикеры-сердечки-свитера», да? Чтобы мне знать, к чему готовиться в ближайшем будущем.  — В ближайшем будущем тебя ждут самые страшные и темные перспективы, — мрачно предсказал Диппер, — свитера-сердечки не собираются отступать.  — Понятно. Слушай, завтра приходи ко мне. Или Мей пусть придёт. Хоть Стэна откомандируйте, но Пухлю чтобы забрали!  — Чего?  — Того. Стэн попросил за ним присмотреть, с тех пор, как Форд… Ну ты понимаешь. Только Пухля не признаёт меня законной хозяйкой, а потому у нас дома периодически случаются погромы. Раз вы приехали, то Мейбл за ней присмотрит, я правильно думаю?  — Хорошо, скажу, — пообещал Диппер.  — Здорово. Слушай, а где ты спину так порезал? Может, зелёнкой помазать, а то мало ли, зараза какая… … — Здравствуй же, наш дорогой чердак! Вот и встретились мы спустя недели разлуки, но пришла пора для новых приключений вместе… Дип, ты там заснул? Ну и чисто тут. Такое чувство, будто Стэн нас ждал. Диппер провёл рукой по тумбочке. Пыли не было. Совсем. Кто-то протирал здесь, и протирал на совесть. Неужели Стэн?  — Давай сюда положим вещи… Ух ты, крючок для курток! Драгоценную коллекцию цветных стекляшек — на тумбочку. Убери руку, — она достала из рюкзака коробку из картона, — свитера — в ящик. Шапку — долой! Мейбл оглядела получившуюся картину. Комната сразу стала больше походить на ТОТ САМЫЙ чердак.  — Вот мы и дома. Диппер сел на кровать и посмотрел в окно. Большое, красивое окно. Там, совсем недалеко, уже видны леса Гравити Фолз. А в комнате пахло деревом, пятна на потолке были знакомыми, под кроватью можно найти даже то, чего там никогда не было…  — Дома, — согласился он. … Где он? Кто? Вокруг темно. Темно. Пока это единственное, что он знает о мире. Он не чувствует тела. Он не может вспомнить, что было до этой секунды. Вокруг темно. А рядом есть окно. За окном небо. Синее, иссиня-черное небо. И на нем маленькие далёкие звёзды. Звёзды которые похожи на блестки. Темнота, окно, звёзды. Есть окно — есть стены. Звёзды за стенами — он внутри. Пока он ничего не знает о мире, и самые простые вещи приходится доказывать рассуждениями самому себе. Звёзды там — он здесь, в стенах. Он внимательно рассматривает то, что мог увидеть. Потолок белый — или кажется белым в свете из окна. Тихо. Стойкий запах спирта. Почему-то ему кажется, что это больница. Он пытается шевельнуть рукой. Тут же рука начинает так дико болеть, что он тут же делает вывод — наверное, он сильно её повредил. Постепенно возвращается память и более важные сведения. Он — Стэнфорд Пайнс, у него на руках по шесть пальцев, и к нему приклеилась кличка «Шестопал» и все от неё производные. Он живёт в городке с чудным названием Гравити Фолз и изучает его аномалии. У него есть брат-близнец, зовут его Стэнли… При воспоминании о Стэнли стало как-то полегче, даже рука не так сильно болела. Он поселился здесь ещё давно… Теперь он помнил всё, что мог помнить. Остаётся один вопрос. Как он оказался здесь? Он помнил — шутки Стэна за столом, с чаем и газетой вчерашнего выпуска. Он помнил лабораторию, в которой сидел и спокойно, аккуратным почерком записывал свои наблюдения. А дальше… Жуткий смех. Обернулся, за спиной — ОН. Билл Сайфер. Ужас, дикий, какой-то не человеческий. Бежать! Бесполезно. Что ему нужно? Билл злорадно потирает руки. Стэнфорд зажмурился. Он не хотел вспоминать об этом, переживать это снова. Но воспоминания уже существовали независимо от него. Он помнил, как прижался к стене. Как Билл весело заорал: вот и встретились, Шестопал! Как он сам схватил со стола первое, что попалось — какую-то колбу или что-то в этом роде — и что есть сил швырнул в него. Попал. Только толку от этого не было никакого. Дальше он помнил нечётко. Билл, по ходу, решил дать сдачи. Потому что ощущение пронзительной боли осталось в памяти ясно. Потом он впал в какое-то невменяемое состояние и носился по всему периметру комнаты, пытаясь хоть как-то ему противостоять, убежать или что-нибудь ещё, хоть и знал, что это нереально. Возможно, им управлял Билл, возможно, это были его собственные, в итоге сдавшие нервы. Он упал на пол и с тех пор не видел ни лаборатории, ни предметов вокруг. Вокруг всё заволокло серым туманом. Он потерял сознание. Но Билл отставать даже не думал. Выходит, неопределенное время он провёл здесь. Тот отрезок времени — наверное, несколько дней, но кто знает точно? — который Билл пытался свести его с ума. Было страшно. Обычно Сайфер не отступает от своей цели и упорно стоит на своём. Что помешало ему на этот раз? Неужели Форд сумел отвоевать жизнь? Или это передышка, короткое отступление, и дальше ждать можно всего? «Тихо, Форд, успокойся», — мысленно сказал он себе. Успокоиться оказалось невероятно сложно. Серьёзно, когда ты лежишь в больнице (не точно), всё болит так, что шевельнуться нельзя, а где-то рядом с тобой всевидящий треугольник — чтобы успокоиться, надо иметь действительно крепкую силу духа. Но он себя заставил. Он помнил, что когда паникует, уязвим. А ещё он помнил, что легко достать его во сне. Так что единственное, что в такой ситуации можно сделать… «Не спать. Не спать столько, сколько можно, насколько сил хватит» — решил Форд, — «А там, наверное, и утро скоро наступит. Хоть увижу, где я оказался». И он лежал и смотрел на звезды в окне. Смотрел, думал о чём-то и повторял: " Не спать, не спать, пока не спишь — в безопасности…» Но уставший, измученный организм всё-таки не выдержал, и под утро, когда край неба возле горизонта стал светлеть, и звёзды слабели и пропадали, Стэнфорд спал крепким, здоровым сном, который лечит раны. Билла он больше не видел. … …Вечером Диппер боялся одного: придёт Билл. Но он не пришёл. Ни наяву, ни во сне. Только во сне он видел что-то тёмное и большое. Когда он утром встал, он даже не вспомнил, что это было — осталось лишь чувство смутной, неясной тревоги. Проснулся он оттого, что Мейбл прыгала у него на кровати и весело кричала:  — Ди-и-ип! Проснись и пой! Ты в курсе, что на улице уже двенадцать! А ты спи-ишь! Соня, ну-ка вставай! Диппер сел на кровати и потянулся.  — Да я проснулся, только дай мне поспать… Чуть-чуть…  — Дип, да ты спишь с восьми вечера! Это же выходит… Сейчас посчитаю… шестнадцать часов!  — Я устал. Вчера у нас был трудный день…  — Спустись, поешь, там Стэн яичницу тебе оставил, — улыбнулась Мейбл, — Она очень вкусная, но уже остыла. Диппер пошел вниз. Почистил зубы, глянул в зеркало. М-да, видок у него… Так себе. Волосы не просто растрепаны — взлохмачены так, что и на нормальную прическу не похоже. Глаза заспанные, с синяками. Он взял расческу и по-быстрому прошелся по волосам — надо же хоть приблизительно выглядеть как человек. Быстро умылся, снова глянул в зеркало, выпрямился. Ну, теперь и людям показаться не стыдно. В кухне никого не было. Исключая Мейбл, которая как шальная бегала вокруг стола.  — А прадядя Стэн устроил перерыв и ушел. Теперь там Зус экскурсии проводит. Можешь сходить и посмотреть, я думаю, он не будет с тебя билет требовать. Он с аппетитом уплетал яичницу и слушал новости последних двух часов. Оказалось, что Мейбл уже успела сбегать к Венди за своим ненаглядным поросеночком, и теперь тот забился под стол и сосредоточенно разглядывает Диппера с непривычного ему ракурса.  — Пухля меня сразу узнал! Только я захожу — а он сразу бежит ко мне, — с умилением рассказывала Мейбл, — мой лапочка! В этот раз точно увезу тебя домой, хорошенький… Мейбл залезла под стол и достала оттуда Пухлю, который уже значительно прибавил в весе.  — Милашка! Ты, наверное, соскучился! Смотри, это Диппер, узнал? Пухля, видимо, узнал: он радостно (как показалось Дипперу) завизжал и начал вырываться из рук Мейбл.  — Мей, — предупредил Диппер, — если ты его отпустишь, я на тебя обижусь. Неожиданно дверь открылась, и на пороге кухни возник Стэн. С расстегнутым и помятым пиджаком, в целом и общем растрепанным видом и улыбкой до ушей.  — Дети, у меня есть две новости. Одна хорошая, а вторая очень хорошая! Какую первую рассказать, а?  — Хорошую! — в один голос закричали Мейбл и Диппер.  — Ну окей. Мейбл, торжественно вручаю тебе эти десять долларов, — он протянул ей несколько штук монет по одному, — Сбегай в магазин и купи что-нибудь вкусненькое, у тебя ноги длинные.  — Ого! — удивился Диппер. Стэн вообще особой щедростью не отличался, — а в честь чего, а?  — Это вторая новость, — сказал Стэн, — А вы попробуйте отгадайте!  — Ну не знаю… Доллар поднялся? — предположил Диппер.  — Нет!  — А! Ты с кем-то познакомился? — догадалась Мейбл, — Да, точно! Она тебе нравится! И ты ей! — Нет, не познакомился, — слегка обиженно протянул Стэн, — Ну дети, не тормозите! — Сдаемся, дядя Стэн! — поднял руки вверх Диппер. — Ну ладно, — уступает он, — скажу. Дело в том, что… — тут Стэн выжидает театральную паузу, переводя взгляд с заинтересованного лица Диппера на Мейбл, которая и прыгает, и тихо визжит, и кулаки сжимает от волнения. Секунду, десять, полминуты — и тут выкрикивает так, что Диппер охнул от неожиданности, — Стэнфорд поправляется! Поправляется, народ! Диппер и отреагировать не успевает, а его сестра ни с того ни с сего прыгнула — сразу, со всей неожиданной радости — и тоже закричала:  — Да! Да!!! Я знала, что он обязательно… Обязательно!!! Диппер тоже понимает. Медленнее, но понимает, и уголки губ сами поднимаются, на лице появляется улыбка — неужели это правда? Форду действительно лучше? — Дядя Стэн! Сам не знает, что хочет сказать этим криком. Радость за Форда, за Стэна, за себя, в конце концов, облегчение, счастье — всё смешалось именно в этой простой фразе. Крикнул — и кинулся обнимать Стэна, обогнав даже Мейбл. Надо же куда-нибудь деть нахлынувшие эмоции! Стэн хватает их и поднимает в воздух, сразу двоих, легко и просто, будто им совсем не по тринадцать лет, и весят они всего ничего. — Дай пять, Дип! — восторженно вопит Мейбл. — Довольны, да? — спрашивает Стэн откуда-то снизу, — Вы довольны, а я-то как доволен! Он опускает их двоих на землю. Диппер, слегка придя в себя, сразу начинает задавать миллионы вопросов: — Он в сознании, да? И как? Ты ему что-нибудь говорил? А он? Стэн тоже из полупьяного счастливого состояния возвращается в свое привычное, и на все вопросы отвечает двумя словами: — Пока нет. Увидев, что Мейбл хмурится, торопливо растолковывает: — Но ему лучше, я честно (Дядя Стэн вообще никогда не врёт). Пульс ровный, не сбивается, и в целом заметно улучшение, понимаете? Даже раны как будто заживают. Говорят, что и дальше должно быть улучшение, и он скоро придет в себя! Как вы считаете, повод для того, чтобы чуть продлить наш обеденный перерыв? Конечно, что за глупые вопросы!  — Тогда скорее в магазин, звездочка! Диппер стоит, осмысливая происходящее. Форду лучше, лучше-таки, он встанет с койки, он снова вернется, все окажется на местах… И вдруг в голову ударило. На секунду перед глазами все затмило, и в этот миг он видел лишь ненавистный треугольник в цилиндре. «Ну что же, Сосна…» Диппер отходит в сторону, чтобы его никто не увидел в растерянности, чтобы никто не заподозрил неладного. «Я выполню свою часть сделки». Он хватается за сердце, пытаясь унять себя, заглушить этот голос, но это не помогает. «…Но потом настанет твоя очередь».