Осколки вечной любви

Кристина. Я не ожидала увидеть здесь его. Я даже мысли не могла допустить, что это на самом деле реально может произойти. Мне даже в страшном сне не могло присниться, что мы встретимся с ним в этом детском доме, куда меня засунул мой отец. В другом городе! Господи, да это же даже другой город! Это сотни километров разделяющие нас, но он на самом деле оказался здесь рядом со мной. Этого просто не должно было произойти ни при каких условиях. Это невозможно, просто за пределами реальности. Увидев его в первый раз, когда он с остальными ребятами зашёл в мой кабинет, а потом, заметив меня, просто выскочил из него как ошпаренный, я смогла испытать только шок. Мой мозг полностью отключился от происходящего, я же даже не видела его сначала, а когда заметила, спряталась за Олега, молилась о том, чтобы сейчас проснуться и это оказалось кошмаром. Я же бежала именно от него, как он смог меня найти? Но я поняла, что он не специально меня искал, когда сам покинул в спешке мой кабинет, даже забыв свои вещи. Мой мозг не соображал вообще, все мои действия были импульсивны и не носили никаких логических действий, я рванула следом за ним. Я побежала за ним, блин! Не знаю зачем, что я хотела ему сказать, или может доказать что-то, а может я просто хотела доказать в первую очередь самой себе что-то очень важное и неуловимое? Только потом я осознала, что хотела сказать ему, что он трус. Я хотела сказать это ему в лицо, чтобы он понял, наше расставание полностью его вина, он не смог и не захотел рисковать. Всегда обвинял в трусости меня, а оказался ни лучше. Он боялся серьезности, которую начали обретать наши отношения. Именно поэтому я закончила все наши возможные-невозможные отношения. Я не должна была лететь за ним из кабинета, пытаться остановить его, но пыталась сделать это. У меня в груди сердце наружу рвалось, я хотела с ним поговорить, мне было это нужно. Я так и не смогла его ни отпустить, ни забыть. Максим сложный человек и нет смысла стараться сделать из него того, кем он не является, даже если этого очень хочется. Это мне сказал Трущев, которого я встретила прямо на выходе, он отдал Максиму его вещи. Сказал, что я могу поступать так, как хочу, но давить на него смысла нет. Глупо просить у собаки, чтобы она стала кошкой, потому что в роли щенка она тебе надоела или просто не устраивает. Ну бред же. Поэтому я не пошла за ним, не стала говорить о том, что он должен был здесь остаться, не только потому что я могла этого хотеть, а еще потому что он приехал сюда не один, и Сергей на него рассчитывал, а он его предает из-за своих эмоций и личных убеждений. Но он шокировал меня в очередной раз. Максим Анисимов умеет шокировать, это явно его стихия, тут он как рыба в воде. Он вернулся назад. Неужели он что-то почувствовал? Что-то такое, что не позволило ему бросить своего друга, а наоборот заставило сделать, то что он должен. Просто остаться здесь. Когда я поняла, что мы проведем здесь две недели практически бок о бок, не знаю что я почувствовала больше: радость или огорчение? Я же забыть его пытаюсь, простить и отпустить. Но мы всегда неминуемо оказываемся рядом друг с другом, почему-то у нас не получается по-другому, хотя я честно пытаюсь этого избегать всеми доступными мне способами. Когда я вернулась в свой кабинет, то встретилась с встревоженным взглядом Олега и почти ничего не понимающей Соней. И, конечно, в полном шоке у двери стояли и смотрели на меня Назима и Женя, к сожалению мне не удалось сдержаться, и последнюю я окатила взглядом полным ненависти и пренебрежения. Через секунду вернулся Трущев, сказав своим подругам, что Максим уехал. И я пришла в себя. Я должна сражаться и всегда быть бойцом, не должна зависеть от человека, который то приходит в мою жизнь, то исчезает из нее не объясняя ни одной причины. Я нашла в себе силы сесть за свой стол и начать работать. Я смогла не выдавая своих эмоциях зарегистрировать их, выдать список дел и расселить. Я даже смогла молча работать с Майер. Просто делала то, что должна. И только потом отдаться панике и ужасу, который полыхал у меня в душе. -Кристина, дурочка моя, - Соня обнимала меня со спины, ее руки на моих плечах помогали прийти в себя и собраться. -Ты не должна из-за него так переживать, он ушел. -Поэтому я и переживаю, - выдавливаю из себя грустную улыбку. - Мне не приятно, что он так спокойно от меня отказался и променял на другую. -Ты хотела, чтобы он остался? - девушка смотрит на Олега, а тот копается в документах, прячет взгляд в ненужные папки, лишь бы не смотреть на меня. Ему то ли обидно, то ли неловко от нашего разговора. -Милая, тебе нужен мужик, который сможет отстаивать Ваши отношения, человек, который способен защитить тебя, в твоем случае это важно. А он просто вечный ребенок, который не несет ответственности за свои действия. Я, конечно, не имею права заставлять тебя делать так, как хочется мне, но это явно не твой пассажир, Крис. С ним только проблемы будут, а у тебя их и без того очень много. Я полностью согласна с ней. С Соней нельзя спорить, потому что она практически всегда права. Максим не защитит меня от отца, не будет счастлив от простой семейной жизни. А мне это надо. Очень надо, иначе я просто сойду с ума, ведь всем нужен человек, которого обнимаешь и понимаешь - я дома, я в безопасности, ничего плохого больше не произойдет. Соня по-прежнему обнимает меня, но уже молчит, да и я больше не собираюсь ничего говорить, мне просто нечего ей сказать. Но, когда я решаю, что уход Максима это именно то, что мне нужно, дверь кабинета открывается и он заходит. Чувствую его тяжелый взгляд на себе, понимаю, что Соня отлетает от меня и хватает первую попавшуюся вещь в руки, лишь бы не встречаться с ним взглядом. А он просто продолжает стоять у дверей, словно боясь пройти дальше. -Тебе пропуск нужен, да? - первая начинаю я, и он кивает. - Проходи, садись. И все. Дальше я просто задаю ему вопросы, а он на них отвечает. Я держусь из последних сил, чтобы не сорваться и не наорать на него, я так много могу ему рассказать, он должен знать, что мне больно и я не могу без него. И то, что я не хочу быть с ним. Не могу без него, но быть с ним не хочу. Я почти плачу под его пристальным взглядом, мне, сука, так больно от его присутствия рядом со мной. Я никогда не смогу поставить долбанную точку в наших слишком неправильных отношениях. Он уходит из кабинета также молча, как и появляется, и я срываюсь. Опускаю голову на руки и рыдаю взахлеб. Соня тут же оказывается рядом, обнимает меня, а Терновой несколько секунд смотрит на меня, закусывает нижнюю губу и уходит. Меня не волнует его уход, меня беспокоит только боль в моем сердце, которое почти разрывается на части, моля о пощаде. Я купила успокоительное. Тем же вечером, как они заселились, я купила таблетки, чтобы контролировать себя. Я не собиралась ими злоупотреблять, но и плакать каждый раз, когда вижу его, я не хотела. Они оказались настолько сильными, что когда я поискала о них все же информацию в интернете, оказалось что они выдаются по рецепту. Отлично вообще, считай купила себе антидепресанты, но как дальше покажет практика, мне они окажутся нужны. Я более-менее начала, наконец, приходить в себя, и когда моё душевное равновесие и состояние практически восстановилось, мои дорогие друзья сделали все, чтобы снова меня из него выбить. Конечно, они сделали это не специально, они наоборот хотели как лучше, чтобы я повеселилась и отпустила ситуацию. Забыла все свои проблемы, забыла Максима. Олег каким-то чудом узнал про мой день рождения и, конечно, решил меня поздравить, не забыв рассказать об этом событии и Соне. Другой бы человек был без ума от радости и счастья, ведь его лучшие друзья заморочались настолько сильно, что выяснили точную дату этого события, ведь я уверена, что никогда не говорила, когда родилась. Они знали месяц, но число - нет! Для меня это самое страшное в жизни, ненавижу этот день, проклинаю его всем сердцем, но ребята об это не знали. И они не просто меня поздравили, оказывается они еще приготовили для меня грандиозный сюрприз - вечеринку в мою честь, сегодня вечером. Ужас, который я испытала, когда увидела Олега с букетом и плюшевым медведем в руках, невозможно описать. Мне плакать хотелось от всего происходящего. Наверное я никогда не смогу снова воспринимать этот день, как праздник. -Может, ты расскажешь, почему у тебя такая странная реакция , на такой вроде бы хороший повод? - спросила Соня, когда мы зашли в нашу комнату. - Не то, чтобы я сильно расстроилась, но просто интересно! -Простите, ребята. Огромное Вам спасибо, правда, мне никто не делал никогда сюрпризов, но я не хочу всего этого. Извините, - я закрываю лицо руками и отворачиваюсь от них. - Просто у меня какая-то паника всегда по этому поводу. Не знаю из-за чего она. Сколько себя помню, я никогда не отмечала день рождения, а когда меня поздравляли, я начинала плакать. Непонятная паника. Может это из детства что-то осталось, правда не знаю. Но отмечать я не буду, простите, - выдыхаю я и вытираю слезы. -Так, ну и похрен! - говорит Олег и обнимает меня. - Все, ничего не будет, это не конец света, мы все отменим, правда, Сонь? -Конечно, - девушка легко пожимает плечами. - Ничего страшного не произошло, не хочешь отмечать и не надо. Наши деньги целее будут, - подруга смеется. - Давай, приводи себя в порядок и возвращайся на рабочее место, а то тебя искать будут. А мы пошли все отменять, - и они уходят. Я остаюсь один на один со своими мыслями, со своими проблемами. Ненавижу это состояние: чувство вины, переполняющее меня за то, что мои друзья так старались сделать мне приятно, хотели окрасить мою жизнь в яркие цвета, а в итоге получилось только хуже. Интересно, долго ли еще я буду приносить людям только разочарование и боль? Не думая о том, что делаю, иду к своей тумбочке, открываю первый ящик, отодвигаю сторону блокнот под которыми спрятано мое успокоительное и выпиваю одну штуку. Главное не подсесть на них. Стираю свой макияж с лица, наношу новый, укладываю волосы и возвращаюсь на рабочее место. Сажусь за свой рабочий стол, кладу голову на руки и еще собираюсь минут двадцать со своими мыслями, пытаюсь привести свой разум в порядок. Когда таблетка начинает действовать, чувствую неописуемую лёгкостью внутри организма и мне становится даже легче дышать. Через тридцать минут вспоминаю о том, что обещала спуститься в подвальное помещение и осмотреть его на предмет счётчиков. Нужно давно снять показания воды. Минут пять еще трачу на то, чтобы вспомнить, где лежит этот чертов ключ от подвала, и замечаю его на стеллаже. Когда пытаюсь дотянуться до него, ведь, конечно, он лежит на верхней полке, залезаю ногами на стул, и всё равно немножко не могу дотянуться. Слышу, как взади хлопает входная дверь, но не реагирую, ведь скорее всего пришла либо Соня, либо Олег. Но когда до меня доносится запах такого родного, любимого и терпкого мужского парфюма, понимаю, что это не они. Вздрагиваю всем телом, когда чувствую тепло от него совсем близко к моей спине и его рука накрывает сверху мою. Он без проблем тянется за ключом, который я так безуспешно пыталась взять. Сжимает свою находку в кулаке, и говорит то, что может сказать мне только Максим: -Хорошо стоите, девушка! И по всему моему телу бегут мурашки. Я так давно не чувствовала его рядом с собой, что практически теряю над собой контроль. Я бы рада собраться, взять себя в руки и снова стать железной и холодной по отношению к нему, но не могу. Мое тело выдает меня, сердце протестует. И происходит то, что между нами происходит всегда, если мы одни: мы ругаемся, обмениваемся обоюдными претензиями друг к другу, а затем я теряю контроль и целую его первая. Находиться рядом с ним и не желать быть ближе для меня невозможно. Он, как запретный плод, который сладок. И с этим я ничего не могу сделать. Пока не могу. Нас прерывает вошедшая внезапно Соня, и я благодарна ей за то, что она появилась в такой нужный момент. Я хотела закончить эти отношения, хотела закончить это всё раз и навсегда. Невозможно постоянно собирать себя всецело, а затем при виде него снова всё терять. Я захотела стать личностью, я хочу уметь контролировать свои эмоции. Не хочу, чтобы он пользовался моим отношением к нему, я должна всё прекратить и, кажется, до него доходит смысл моих слов. Я выскакиваю за ним в коридор и прошу его оставить меня в покое. Прошу никогда больше не позволять себе целовать меня, обнимать и проявлять любой физический контакт. Прошу прекратить надо мной издеваться и мучить, прошу его оставить меня в покое, и он соглашается. Я вижу по его глазам, что он сдается. Он не хочет этого, вижу как сложно ему перестать контактировать со мной, но видимо всё-таки ради меня, он на что-то да готов. Он соглашается оставить меня в покое. Поджимает губы на все мои тирады в его сторону, а затем кивает мне на прощание и обещает оставить меня навсегда. Именно этого я и хотела, добивалась этого, но после его слов, сердце предательски сжимается, и я вновь разбиваюсь на тысячи осколков. Именно из-за этого я хочу прекратить отношения с ним. Невозможно так соединяться и разбиваться каждый день. Да я просто не выдержу, я с ума сойду, я повешусь в конце-концов. Я человек с живыми чувствами и живыми эмоциями, а он постоянно причиняет мне боль. Может он этого и не хочет, но он это делает, просто по-другому не умеет. И откровенно не хочет научиться, а у меня больше не осталось сил пытаться его научить. Это как аппендицит, чем дольше ждешь, тем сильнее больно. И тем хуже будет. Правда напоследок Максим смог меня по-настоящему удивить. Он сказал, что его уход это подарок мне на день рождения. Даже предположить страшно откуда это знает он. В кабинете меня ждет Соня. Она смотрит на меня с широко раскрытыми глазами и явно ждет объяснений. -Вы снова вместе? - аккуратно спрашивает она, а я смотрю на стол, где меня еще минуту назад целовал Максим, и направляюсь в противоположную сторону от него. Сердце скулит, я буквально чувствую, как оно протестует против этой ситуации, оно не хочет чтобы все заканчивалось. Оно верит в то, что Максима можно изменить, верит, что он сам захочет измениться, молит дать ему еще один шанс. Меня пугает только одна мысль о том, что он и правда больше никогда ко мне не подойдет. Если бы это было в Питере и мы не виделись бы, то было бы легче. А так, видеть его десятки раз в день зная, что он больше даже не посмотрит на меня, мучительно и жестоко. -Нет, мы окончательно расстались. Поставили точку. А то, что ты видела, было случайной ошибкой, которая больше никогда не повториться. -Ты уверена? Я же вижу, как тебе больно, Крис? - Соня садится рядом со мной и обнимает. -Да, уверена. Я не хочу постоянно плакать и переживать о том, будет ли он возвращаться к Жене, когда мы будем ругаться. Один раз он так уже сделал. Не хочу, я же не переживу, если он на самом деле мне изменит, когда все зайдет слишком далеко. Мне очень больно от того, что он сделал это сейчас, но если бы это произошло, когда мы будем уже долгое время вместе, то я просто не выживу. -Ты его сильно любишь, Крис, - Соня заглядывает мне в глаза и большими пальцами стирает слезы с моих щек. - Очень сильно. -Да, но больше это не имеет никакого значения. А теперь, давай попробуем поработать. Время начало третьего, а мы даже еще не приступали к нашим обязанностям. И я возвращаюсь за свой рабочий стол, пытаясь выкинуть все дурные мысли из головы, и открываю очередную папку, приступая к работе, смахивая ненужные никому слезы с лица. Около семи вечера, когда я собираюсь покидать свой кабинет, дверь дергается и Валерия Анатольевна появляется на пороге. Она смотрит на меня с беспокойством в глазах, а затем и вовсе дергает за плечи и прижимает к себе. Я теряюсь, не знаю, что мне стоит сейчас сказать или сделать. Что могло случиться такого ужасного, что вывело директора из равновесия? -Валерия Анатольевна, что-то случилось? Что-то ужасное, да? - шепчу ей я, и она отстраняется. - Не молчите, прошу Вас. -Кристина, я знаю, что ты очень многое уже сделала для этого места и все остальное не входит в твои обязанности, - она замолкает и прячет взгляд. -Валерия Анатольевна, что не входит в мои обязанности? Все, чем я пока занималась именно входит в них. Я ничего не понимаю, можете объяснить мне, что происходит? -Я собираю всех в актовом зале, ты можешь найти Олега и Соню и попросить их прийти туда? И сама тоже явиться? -Конечно, могу. Мы сейчас придем, просто скажите мне, это очень серьезно? В интернате какое-то ЧП? - я мало что знала о таких местах, но догадывалась, что детям тут живется не сладко. -Наш детский дом хотят закрыть, - она всхлипывает, а я закрываю ладонью рот, чтобы не вскрикнуть вслух. -Но тут же сотни воспитанников? Они не могут так поступить, куда детей-то переведут? -Их собираются разбросать кого куда, а так нельзя. Они уже нашли себе тут друзей, смогли стать друзьями, перевод в другое место просто лишит их веры во все, им и без этого не сладко, -она снова закрывает лицо руками, и я хочу ее обнять, но сдерживаюсь. -Но чем могу помочь Вам я? Все отчеты, все что от меня требовалось в полном порядке, документы в идеальном состоянии! - мой голос повышается на половину октавы. -Все в актовом зале, я все расскажу там, приходите скорее, почти все уже собрались там. И она уходит. Пытаюсь дозвониться Соне, но она не берет трубку. С Олегом ситуация точно такая же и я начинаю раздражаться, понимаю, они там отношения свои строят, прячутся ото всех, но телефон же можно рядом держать? Обхожу интернат в поисках своих друзей, но ничего не выходит, и тогда в одиночестве направляюсь к актовому залу. Телефон начинает вибрировать в тот момент, когда я почти открываю дверь. -В актовый зал. Бегом. Оба! - зло говорю я и отключаюсь. Некогда в демагогию играть. Распахиваю дверь: там уже сидят вся группа Максима, несколько незнакомых мне лично людей, но я видела их пару раз в коридоре, и в самом углу, совсем один, сидит парень, которого я точно никогда здесь не видела. Он поднимает на меня свои глаза и улыбается. Улыбка не сходит с его губ, а взгляд неотрывно скользит по мне, пробивает настолько, что я вздрагиваю невольно. Он смотрит так, словно только меня и ждал. Как старый знакомый, которого я давно не видела. Валерия Анатольевна сидит в первом ряду и даже не поворачивается, когда за моей спиной хлопает дверь и в помещение вваливаются запыхавшиеся Олег и Соня. -Что случилось? - спрашивает меня подруга шепотом на ухо, и я пожимаю плечами. Сама же ничего не знаю. -Проходите, - просит нас директор, и мы направляемся в угол, к тому незнакомому парню, который только шире начинает улыбаться. Вижу как на своем месте дернулся Максим, а затем нервно отвернулся. - Теперь все на месте, - произносит она и встает на ноги. - Сегодня сверху пришел приказ, наш детский дом хотят расформировать и выкупить эту землю, построить здесь какой-то новый торговый комплекс. Детей расформировать по другим детским домам, в другие города. Это ужасно, - она закрывает лицо руками, и к моему сильному удивлению парень рядом со мной перестает улыбаться, поднимается на ноги, подходит к женщине и обнимает ее за плечи. Перевожу свой взгляд на Трущева и по его виду понимаю, что он тоже понятие не имеет о том, кем является этот парень. -Что мы можем сделать, чтобы этого не произошло, Валентина Анатольевна? - спрашивает он. - Сейчас главное успокоиться и подумать обо всем рационально и без эмоций. -Ты прав, милый мой, конечно, ты прав, - она тепло ему улыбается, а затем смотрит на нас. - Знакомитесь, Хабиб Шарипов, бывший воспитанник нашего детского дома. -Коллега мой, - шутит Трущев. - Сергей, я тоже тут воспитывался, - он пожимает плечами. Парни друг другу сочувственно улыбаются, словно понимают все без слов. -Я одного понять не могу, - подает голос Женя, и я дергаюсь. Главное молчать и не обращать внимание на то, что она говорит. Соня чувствует меня и обнимает за плечи, и конечно, этот жест замечает Свобода, и легкая улыбка трогает его губы. - Что плохого в том, что детей просто переведут в другое место? Их же не на улицу выселяют в конце концов. Из-за чего такая паника? - девушка перебрасывает одну ногу на другую и смотрит прямо перед собой. Интересно, Максиму самому не противно трахать это существо? У нее мозга вообще нет! Хотя, вряд ли он зацикливал на этом свое внимание. -Жень, - Трущев с грустью смотрит на нее. - Понимаешь, дети, которые тут растут, оценивают это место, как свой дом. У них нет другого, поэтому сейчас все люди, которые их окружают - это их семья. Они получат удар по своему сердцу, если эту семью у них заберут. И не факт, что в другом месте они смогут найти себе компанию по душе. Здесь сложно сходиться с людьми, особенно с новенькими, их не жалуют видеть. Они воспримут это как очередное предательство, станут еще более злыми и агрессивными. Поверь, такие дети это далеко не лучший вариант, который может выйти на улицы. Тем более у многих тут есть родственники, которые не могут оформить над ними опекунство, но навещают их. А в другом городе это будет нереально. Не должно этого произойти, - Трущев отрицательно качает головой, закрывая глаза. Назима гладит его по спине и кладет свой подбородок ему на плечо, а Майер машет головой, подтверждая, что поняла о чем говорит друг, но лично я сомневаюсь, что до нее кроме нее самой может хоть что-то полезное дойти. -Что нам делать? - наконец подаю голос я, и опускаю глаза в пол, когда Макс оборачивается на звук моего голоса. - Вы же не просто так нас тут собрали. -Да, Кристина, ты права. И то, что я сейчас скажу покажется тебе странным, и ты, конечно, можешь отказаться, но я прошу помочь мне, - я затаила дыхание, готовая почти ко всему, что она скажет. - Твой отец дал блистательные рекомендации о тебе, когда просил взять на стажировку, а поработав с тобой несколько дней, я и сама убедилась, что он прав. Ты знаешь больше, чем люди которые уже отучились и годами работают со мной, - она переводит дыхание, а затем смотрит на меня прямым взглядом. - Я прошу тебя взять на себя всю ответственность за проверку, которая приедет завтра сюда и пробудет до конца твоей стажировки. Не знаю кто и где тебя обучал, но твои знание на самом деле могут спасти наш детский дом. -Я не понимаю, но есть же Вы? - спрашиваю я, отрицательно качая головой. - Зачем Вам я? -Затем, что на время проверки меня отстраняют от моей должности. Нужен человек, который не имеет отношение к интернату, это главное условие проверки. Иначе нас закроют уже завтра. Я закрываю глаза и слушаю, как сильно бьется мое сердце об ребра. -Вы серьезно? - я слышу голос Максима и с ужасом смотрю на него. - Ей сегодня восемнадцать исполнилось только, а Вы хотите взвалить на нее весь интернат? Я не сомневаюсь, что Кристина Александровна очень мудрая и умная девушка, но Вам не кажется, что морально она просто не готова к этому. Это как зайца бросить в клетку с хищником в надежде, что он не подохнет,- Анисимов смотрит на меня, а Трущев пытается усадить друга на место, и шепчет ему что-то на ухо. - Я серьезно! -Спасибо, Максим, - шепчу я. - Ты всегда был обо мне очень высокого мнения, - выдыхаю. Его глаза округляются, он явно не хотел меня обидеть своей речью, но у него не получилось, я снова чувствую нарастающую боль в своем сердце. -Я уверена, что Кристина справится. Именно для этого здесь Хабиб. Он знает этот детский дом, как свои пять пальцев. После выпуска он проработал здесь какое-то время и сможет ей помочь. -А если у меня не получится? - спрашиваю я. - Если я ошибусь, или как сказал Максим подохну? Что тогда? Интернат закроют? -Да, Кристина. Но тебе будут помогать все. Я обещаю тебе, я не брошу тебя. Я не смогу работать во время проверки, но находиться в этих стенах мне никто не может запретить. Просто помоги мне, пожалуйста. Это дело моей жизни, я жизни без этих детей не представляю. Ненавижу, когда люди давят на меня именно такими словами. Я не могу отказывать им, когда они такие искренние и ранимые. Но если я не справлюсь, то всю жизнь буду жить с чувством того, что сломала жизнь детям. Как я буду жить с грузом этой ответственности? -Я не знаю, - шепчу я. - Правда, - на глаза наворачиваются слезы. Снова чувствую, как Соня пытается успокоить меня, а Олег шепчет на ухо, что я не обязана этого делать. -Серьезно? - Хабиб смотрит на меня со злой усмешкой на губах. - Когда Валентина Анатольевна позвонила мне и попросила помочь тебе, я разузнал кое-что о тебе, и настолько я знаю, твой отец не последний человек в твоем городе. -Причем тут мой отец? Его здесь нет! Есть только я! - упоминания о моем отце из уст незнакомого человека, бьют по мне словно пощечина. Я даже дергаюсь на своем месте. - Какое тебе дело до моей семьи? - я вспоминаю, как он смотрел с улыбкой на меня, когда я вошла. И он знает биографию моих родителей. Кто он такой, черт возьми? -Никакого, - он спокойно пожимает плечами. - Я просто подумал, что дочь такого человека окажется куда более решительной и целеустремленной. Ах, да, и еще уверенной в себе. -Прекрати, Хабиб, - его перебивает директор, - Кристина очень хорошая девушка, и она не обязана нам помогать. - Я помогу, - вырывается у меня против моей воли, и я закрываю глаза. Ну вот, опять. Сначала сказала, потом подумала только. Зачем я, блин, согласись. Что я могу сделать? Слышу, как Максим встает со своего места и покидает актовый зал, громко хлопая дверью. Все присутствующие смотрят на меня и ждут объяснений. -У нас с Максимом Анисимовым есть некоторые разногласия в рабочем процессе. Думаю, он скоро успокоится и вернется. Вижу улыбку Трущева, которую он пытается спрятать, чтобы не выдать нас, а сама злюсь на то, что Свобода до сих пор не понял, что каждый раз, когда он позволяет своим эмоциям взять вверх, то под ударом оказываюсь я. -Кристина, - Валентина Анатольевна подходит ко мне и обнимает. - Спасибо. Я стараюсь выглядеть уверенной и решительной, как говорил Хабиб, но страх внутри меня нарастает с каждой минутой. -Они приедут завтра ближе к вечеру. Сегодня мы вместе с тобой проверим абсолютно все дела учеников, Хабиб и Сережа думаю нам в этом помогут? - парни молча кивают. - Каждый день они будут находиться здесь. Вплоть до праздника в честь нашего открытия. А затем, после концерта, который Вы проведете, - она кивает на Трущева и девушек, - они вынесут свое решение. Мы должны показать, что интернат работает исправно, что у нас нет ни единой проблемы и дети счастливы здесь быть, насколько это вообще возможно, если учесть, что это за место. -Я поняла, - киваю. - Тогда может начнем уже работать? Мне надо все это переварить, у меня голова сейчас взорвется. -Конечно, Кристина. Остался еще один момент. Это уже по поводу концерта, - она смотрит на Сергея, и он закатывает глаза. Уже знает, что проверка коснется и его. -Уберу весь мат из песен, - он улыбается ей. - Обещаю. -Это, конечно, хорошо, но люди свыше хотят, чтобы этот концерт был полным и красочным, - директор пожимает плечами. -И что я должен делать с этой информацией? В каком смысле красочный? Частушки петь что ли? Или русские народные песни? -А что? Майер бы пошел кокошник, - дверь актового зала открывает, и в него заходит Максим. - Извините за мою выходку. И Вы, Кристина Александровна, простите. Уверен, что у Вас все получится. Он специально злит меня, я знаю это точно. Он прекрасно знает, как я ненавижу, когда меня называют по отчеству и уже дважды сделал это за последние тридцать минут. -Извиняю, - зло бросаю ему я, даже не смотря на него. Чувствую, что он него несет сигаретами. -Так, давайте свои перебранки на потом оставите, ладно? Меня сейчас больше волнует, что там с концертом. В каком смысле яркий и красочный, Валентина Анатольевна? -Он должен идти шесть часов и выступать должны не только Вы, так как ты здесь воспитывался, это типа не считается. -Сколько часов? - переспрашиваю я. -А чего не сутки? - я вспоминаю, как в музыкальной школе мне было сложно даже два часа усидеть на месте на сольфеджио, а тут шесть часов. -И где мы найдем исполнителей? -Да у нас на шесть часов и песен-то не наберется, - говорит Назима. - Да и физически это сложно будет вывести. -Охренеть, - выдыхает Свобода. - А больше они ничего не хотят? Может Майкла Джексона воскресить и пригласить сюда? Егору Криду позвонить? -А Путин не должен здесь с речью выступить? - спрашивает Олег и роняет голову Соне на плечо. -Это просто невозможно, мы не найдем столько людей. -Крис, ты же поешь, да? - спрашивает Соня, и я краснею. Как всегда теряюсь. О том, что я пою знает только Максим, потому что в первую нашу ночь, я играла ему. И вспоминать об этом мне не хотелось. -Если я буду петь шесть часов, то у людей кровь из ушей пойдет, - пытаюсь пошутить я, но глаза все же прячу. - Я точно отпадаю. -Почему? - Максим пожимает плечами, а я готова вцепиться ему в горло руками и задушить. - Можно попробовать, - спокойно продолжает он. -Нельзя, - отрезаю я и встаю. - Работать надо, с концертом потом разберемся, сначала дела личные надо в порядок привести. А то до концерта можно и не дожить тогда. -Сядь на место, - рычит на меня Свобода. - Нормально можно поговорить? - он разводит руки в стороны. -Тут не о тебе речь идет, понимаешь? У нас концерт примерно полтора часа идет, хрен с ним добавим еще пару песен, которые только в разработке, получится два часа. Чем заполнять остальные четыре? Если ты умеешь держать в руках микрофон и способна попасть хотя бы в пару нот из десяти, это лучше чем ничего. -Я не пою, - повышаю на него голос, невольно делаю шаг навстречу. Он тоже поднимается и шагает на меня. - До тебя вообще ничего не доходит, да? -Кто бы говорил, Крис! Кто бы говорил! Называешь трусом меня, а сама не способна даже просто попробовать помочь нам. Мне помочь. Ты мне мстишь что ли? Хрен с ним, я хреновый для тебя, Трущев плохого тебе ничего не сделал, ему ты можешь помочь? Или ты оказываешь помощь только тем, кто никак не связан со мной? -Да у меня, блин, теперь вся жизнь связана с тобой, - расстояние между нами продолжает сокращаться, и когда эта фраза слетает с моих губ, Сережа поднимается на ноги и становится между нами. -Так, хватит. Расходитесь по разным углам. Устроили тут показательные выступления кто прав, а кто виноват. Кристина права, с концертом решим чуть позже что делать, завтрашний день пережить сначала надо. -Серый, что мы решим? Вот скажи мне, что мы решим? Толпа музыкантов упадет нам на голову? -Объявление дадим: "Алло, мы ищем таланты", - отрезает Трущев и толкает друга на место. - Максим, остынь. Сходи еще покури, ты сегодня слишком уж агрессивный. А ты, - он поворачивается ко мне лицом, - иди в кабинет и готовь личные дела, я подойду к тебе скоро. Мы все подойдем. Я стою на месте и смотрю на Максима. Он зол, его грудная клетка ходит ходуном, но скорее всего я выгляжу не лучше сейчас. -Кристина, - Трущев повышает голос и до меня наконец доходит, что он делает. Пытается все еще оставить наши отношения с Максимом ото всех в секрете. - Иди! И я ухожу. -Между Вами не то что молнии летают, это просто искры от огромного костра, - Соня помогает мне переносить личные дела детей из архива в кабинет. - Я думала Вы сожжете актовый зал. -Он просто послан мне для того, чтобы я окончательно сломала свою жизнь. Хотя в ней и без этого уже нечего рушить, - я кидаю последние дела на стол и сажусь на стул. - Но так вести себя я тоже не должна. Открываю ящик рабочего стола и пью вторую таблетку успокоительного за день. Добром это не кончится. Через тридцать минут приходит Трущев с Хабибом. Еще через пять минут подтягивается Олег и Валентина Анатольевна. Я бросаю на дверь нервные взгляды, жду когда она снова откроется, но этого не происходит. -Я запретил ему приходить, - Трущев улучает момент, когда все заняты своими делами и подходит ко мне. - Иначе Вы просто поубиваете друг друга. -Мне плевать придет он или нет, - выписываю дату рождения очередного ребенка, прячу свои глаза в папку. - Мне нет до него дела. Просто я сто раз говорила ему, что не пою на людях, а он просто плюет на мои слова и выносит все это на общее обозрение. Вот и все. Кстати, откуда он узнал про мой день рождения? Ты точно должен это знать. -Мы курить выходили, когда Олег тебя пытался поздравить с праздником, - Серый спокойно пожимает плечами. - Кстати, с днем рождения, Крис, - он достает из кармана своей толстовки конфету и протягивает мне. Не могу сдержать смеха и забираю подарок. -Спасибо, блин, - продолжаю улыбаться ему, думая о том, почему они дружат, они ведь полные противоположности друг друга. -Кстати, а Майер почему нет? - пытаюсь сделать безразличный вид. Если они сейчас трахаются, то мне плевать. - И Назимы? Трущев смеется негромко. -Не беспокойся, они в разных концах интерната. Женя с Нази помогают в столовой, надо украсить все для завтрашней встречи, а Свобода в актовом зале остался, музыку дописывает. Больше мы не возвращаемся к теме про Максима. Мы просто все молча работаем: выписываем даты, заполняем недостающие данные, подшиваем нужные справки, и когда наконец заканчиваем с этим, то часы показывают начало пятого утра. -Я могла бы проспать наверное часов двадцать без перерыва, - смеется Соня и падает на свою кровать. - Глаза просто слипаются. Я даже в школе так много никогда не писала, - она стягивает свои шорты и одевает пижамные штаны. Мы в Соней делим одну комнату на двоих. Ее кровать от моей огорожена перегородкой из плотной ткани. -Да, но завтра нам вставать в восемь утра, - смеюсь я. - Осталось поспать меньше трех часов, так что не теряй времени, - целую подругу в лоб и захожу за перегородку на свою половину комнаты. На кровати лежит очень маленькая коробочка и большой прямоугольный подарочный пакет. Неужели Трущев решил подарить не только конфетку? Хотя с какого фига он будет делать мне подарки? И сердце на мгновение замирает. Неужели он что-то решил мне подарить? Максим просто не способен на такое проявление чувств. Сажусь на кровать и дрожащими руками открываю коробку, просто разрывая подарочную упаковку. Внутри лежит самая обычная флешка. Интересно, он это серьезно? Просто флешка? Ему что, заняться больше нечем? Ходить и выбирать флеш-карты для меня? Переворачиваю ее и вижу маленький стикер: "Открой меня". Втыкаю флешку в ноутбук и жду загрузки. Один файл. "Девочка с каре". Вздрагиваю всем телом и пару раз моргаю, надеюсь, что надпись исчезнет. Но она никуда не исчезает. Достаю из тумбочки наушники и открываю файл. Внимательно слушаю первый куплет и припев, а на глаза наворачиваются слезы, но когда начинает играть второй куплет с женским голосом, то я за малым не роняю технику на пол. Это мои, сука, строчки. Я их написала за пару дней до приезда сюда. И выложила на свою страницу в сети. А он сделал на них песню? Интересно, поет Майер? Прослушиваю ее еще раз, убеждаюсь в том, что не сошла с ума. Во втором куплете действительно мой текст. Но я не чувствую гнев, который рассчитывала почувствовать изначально. Мне приятно, что он услышал смысл в тех строках, которые я написала. И посвятила ему. А он из них сделал песню и посвятил мне. Я просто не могла на него за это злиться, он же не виноват в том, что у него есть чувства и он захотел сделать это. Винить его за это было бы просто подло с моей стороны. Смахиваю несколько одиноких слезинок со своего лица и откладываю ноут в сторону, беру в руки пакет. Внутри записка и картина. Охренеть. Моя картина. Я нарисовала ее чуть меньше месяца назад с фотографии, которую увидела в интернете. Она принадлежала фотографу из Владивостока. И он был из Владивостока. Когда я рисовала эту картину, я еще не знала откуда родом Максим, я узнала это только пару дней назад, когда вбивала в компьютер его данные для пропуска. С ума сойти. Он так тонко все прочувствовал, я даже и мечтать не могла о том, чтобы он увидел это когда-нибудь и оценил. А он сделал это. Вернул мне мой же труд с благодарностью, что я смогла достучаться до его сердца, даже не зная этого. Дрожащими руками беру записку и открываю ее. У него далеко не каллиграфический почерк, сплошные крючки и кривые линии на бумаге, даже читать сложно. "Крис, привет! Я облажался, знаю. И очень сильно обидел тебя. Даже не хочу представлять насколько тебе было больно, когда ты узнала обо мне и Жене, потому когда больно тебе, мне жить не хочется. Особенно, когда я знаю, что я виноват в этом дерьме. Знаешь, я больше по песням. Проза это не мое, так что скорее всего у меня не получится передать тебе все мои мысли и чувства, но главное, что ты должна знать - мне очень жаль. Знаю, я уже говорил тебе это, но тогда ты не поверила мне. И скорее всего правильно сделала, потому что я не хочу разочаровывать тебя постоянно. Лучше я сделаю это один раз и исчезну из твоей жизни. Так я думал до того момента, пока не встретил тебя здесь. Я вернулся, потому что подумал, что смогу все исправить, а не потому что я очень нужен Трущеву. В какой-то момент я подумал, что у меня есть шанс что-то доказать тебе. Всегда все доказывала ты, а я молча соглашался. Теперь я хотел убедить тебя в том, что я могу сделать тебя счастливой, правда. Женя - это большая ошибка, Кристина, за которую я расплачиваюсь до сих пор. Меня ненавидишь и ты, и она, и Трущев. Последний хоть и молчит, но я то знаю, что он думает на самом деле. И ты не позволяешь мне все исправить. Когда я предлагал тебе дружбу, то я на самом деле имел в виду именно ее, Крис. Хочу просто исправить все то, что натворил. А то, что поцеловал тебя, прости. Не должен был, знаю. И за то, что срываюсь на тебе постоянно тоже прости. Не знаю, зачем я так себя веду. Просто мне тоже больно, а я не привык к этому. В общем, думаю ты точно поняла, что проза это нифига не мое направление, но я оставлю все так как есть, не буду стараться красиво переписать это послание тебе, потому что все что я тут написал, это чистая правда. И возможно она не такая красивая, какой должна быть, чтобы заслужить твое прощение, но я хотя бы ни разу не солгал тут. Да и вообще, Кристина, я никогда не врал тебе. Кроме, Жени, конечно. Я совру тебе, если скажу, что согласен с тобой. Я совру, если скажу, что ты права и у нас нет будущего. Я совру, если скажу что не буду спешить домой к тебе. Я совру, если скажу, что тебя я не люблю, Крис. Прости меня, пожалуйста. Ты очень дорогой в моей жизни человек. Была им.

Твой М.

Письмо выпадает из моих рук на пол, а я сдерживаю внутри себя рыдания. Нельзя плакать, иначе Соня проснется. Боже, неужели это на самом деле его письмо и он сам его написал? Неужели он правда мне не врет и чувствует все то, что написал мне? А я просто растоптала его чувства, отказалась даже выслушать его. Срываюсь с места и вылетаю из комнаты. Мне плевать, что сейчас шесть утра и он спит. Мне плевать, что он живет с Трущевым, и я разбужу еще и его. Я просто должна его сейчас увидеть, иначе просто сойду с ума. Он имеет право на то, чтобы сказать мне все в лицо, что хочет, я не имею никакого права отбирать у него эту возможность. Несусь по коридору и останавливаюсь около двери его комнаты, а затем стучу. Когда никто не отвечает мне, начинаю колотить руками по ней. -Твою мать, - Трущев распахивает дверь. - Какого черта, Крис, мы спать легли час назад только, - игнорирую его слова и прохожу в комнату. Кровать Максима пуста. -Где он? - кричу я. Трущев переводит взгляд на кровать и пожимает плечами. -Когда я ложился был тут, а что вообще случилось-то? Ты дерганная какая-то? -Где он может быть? - задаю следующий вопрос, мне все равно, что сейчас Сергей обо мне думает. Я просто знаю, что должна сделать. -Да хрен его знает, Кристина. Можешь нормально объяснить, что происходит? - парень потирает заспанные глаза. -Ничего, ложись спать, прости, что разбудила, - вылетаю из комнаты и слышу его ругательства позади себя. Бегу к актовому залу, но резко останавливаюсь, когда слышу звуки синтезатора из-за полуоткрытой двери. Максим сидит спиной ко мне и играет какую-то мелодию. Это что-то новое, я не слышала этой музыки раньше. Тихо прохожу в помещение и сажусь на первое кресло в самом последнем ряду. Он начинает петь, а у меня по телу бегут мурашки. Небо на потолок, после останется только соль. Знаю, ты не готов белыми пулями мне в висок, Все двери на замок, нам после останется только соль. Небо на потолок! Небо на потолок! Он поет еще один куплет и снова этот же припев, а затем мелодия под его пальцами стихает. И я хлопаю ему. Он резко разворачивается лицом ко мне, но не встает. Его губ касается улыбка, когда я поднимаюсь со своего места и иду к нему. Останавливаюсь возле инструмента, а затем обхожу его и облокачиваюсь руками на крышку синтезатора. Теперь нас разделяет только его инструмент. Он сидит, а я стою, в кое-то веки я выше него и смотрю на него не снизу вверх. -Ничего себе какие у меня зрители в шесть утра, - смеется он. - Опять ночной обход? -Да. Я обходила интернат в поисках тебя. Трущев был счастлив меня увидеть, даже эмоции не могу описать на его лице. -Могу себе представить, он сложный на подъем человек, - Максим смотрит на клавиши, прячет свой взгляд. - Зачем ты меня искала? -А ты как думаешь? Я получила твой подарок. -Пришла кричать на меня за нарушение авторских прав? - он снова смеется. - Прости, могу указать в интернете тебя, как соавтора. -Не надо, спасибо. И нет, я не пришла кричать. Я пришла поговорить, Максим. Я так и не позволила тебе ни разу рассказать свою версию произошедшего. Думаю ты имеешь на это право. -Ты читала письмо? - он смотрит на меня, и я киваю ему. - Тогда мне нечего добавить. Я впринципе сказал все, что хотел. Я сожалею, Крис. Очень сильно. -Ты серьезно остался, только чтобы доказать мне, что можешь быть хорошим? -Я не могу быть хорошим, Кристина, пойти ты уже это наконец, - он грустно улыбается мне. - Но я могу дать тебе то, что ты хочешь. Стабильности. Я могу попробовать перестать быть сволочью и думать только о себе. Я понимаю, что тебе нужны нормальные, здоровые отношения. Те, в которых ты можешь спокойно назвать своего парня своим парнем и не ждать при этом истерики. Можешь познакомить его с родителями, и он не начнет из-за этого бухать и трахать других баб. Я думаю, что я смогу это переступить. Но ты должна понимать, что я не Олег. Я не буду таскать тебя цветы каждый день и плюшевых медведей. Не буду каждый день устраивать ужин при свечах и писать стихи. -Только песни, - улыбаюсь я. -Да, - он кивает мне в ответ. - Песни это все на что ты можешь рассчитывать, - и снова смеется. - Прости уж. Я могу, конечно, попробовать позаниматься таким раз в полгода, но я не смогу париться об этом каждую неделю. -Я вроде никогда не просила тебя об этом. Мне это не нужно. Все, что я хочу, чтобы ты был верным, Максим. Ты сделал мне очень больно, - глаза начинает щипать от слез. - Мне было очень плохо, когда я все узнала. -Знаю, Кристина. Знаю, - он встает со своего места и подходит ко мне. -Я не могу сейчас сказать тебе, что я прощаю тебя и давай все продолжим, - смотрю ему прямо в глаза. -Я не хочу продолжать так, как мы начали. -Хочешь, я познакомлюсь с твоей матерью? - он спрашивает с опаской, но впринципе то, что он вообще это спросил, приводит меня в шок. -Нет, это сейчас явно перебор. -Ты хочешь быть со мной? - он сейчас такой открытый и честный, что я боюсь ранить его, как когда-то он боялся своими словами ранить меня. - Я не говорю о том, что если сейчас ты скажешь да, то мы прямо сейчас пойдем в кровать. Я просто спрашиваю тебя, чтобы знать на что я могу рассчитывать. -А если я скажу нет, то что? Пойдешь к Жене? Он тяжело вздыхает и роняет свою голову мне на плечо, и я невольно глажу его по волосам своей дрожащей рукой, как ребенка. -Я к ней больше никогда не подойду, клянусь тебе. И не важно, что ты сейчас мне ответишь. -Да, хочу, Максим, - выдыхаю я и чувствую, как он облегченно выдыхает мне в шею. - Но не сразу. Я боюсь, что ты снова сделаешь мне больно. Я знаю, как ты влияешь на меня. И ты это знаешь. Когда ты рядом, я теряю контроль над собой. Ты можешь делать все, что угодно, и я не смогу сопротивляться тебе, но прошу тебя, не делай ничего. -Я не собирался, Крис. Я не настолько ублюдок, чтобы сейчас воспользоваться тобой. -Давай просто попробуем общаться? - знаю, как глупо сейчас звучат мои слова, особенно если учесть все, что уже было между нами. - Ты говорил в письме, что предлагаешь мне дружбу. Давай попробуем дружить и постепенно дойдем до чего-то. -До знакомства с родителями? - смеется он, и я не могу не засмеяться вместе с ним. -Тебе это знакомство прямо покоя не дает, да? -Да, - честно говорит он, но его голос расслаблен, он не проявляет агрессию на меня по этому поводу. -Разберемся с этим позже, - говорю я. - И если ты еще считаешь, что я и правда могу помочь Вам с концертом, то я согласна. -Серьезно? - он отрывается от меня и смотрит в глаза. - Конечно, считаю. Ты реально готова на это пойти? Ты же не поешь на людях, забыла? - он легонько толкает меня локтем в бок. -Не забыла, но я же должна помочь Трущеву, он же ничего мне плохого не сделал, - цитирую ему его же слова и улыбаюсь. - Начнем сейчас? - я киваю на синтезатор и Свобода отрицательно качает головой. -Завтра. Сейчас я просто хочу постоять рядом с тобой. Можно? Я киваю ему и чувствую, что он обнимает меня. Тянется рукой куда-то в сторону и нажимает какую-то кнопку на синтезаторе. В актовом зале начинает играть музыка и я узнаю мелодию. "Девочка с каре". Без слов, в аккустической версии. -А говоришь, что не романтик, - смеюсь я и обнимаю его за талию. Мы вроде и стоим на месте, а вроде и танцуем. -Не привыкай к этому, ладно? - Максим смеется, и я чувствую легкость во всем теле. - Это разовая акция. В честь нашей дружбы. Я хочу пошутить над ним, что если он готов делать такие вещи для друга, но не готов для девушки, то мы останемся друзьями навсегда, но не успеваю. Позади нас раздается голос: -Да твою мать! Я значит лишаю себя сна, иду искать Вас двоих по всему интернату, потому что думаю, что что-то произошло, а они тут танцуют. Ребят, у Вас с головой как вообще? Все в порядке? -Трущев, давай мы сделаем вид, что ты нас не нашел и сейчас выйдешь, ладно? - бормочет Максим, но все-таки отпускает меня, хоть и нехотя. - Чего ты вообще нас ищешь? -Да потому что твоя ненормальная девушка разбудила меня, влетела в комнату, начала кричать, спрашивать где ты, а затем ничего не объясняя просто убежала обратно. Я краснею от слов Трущева, а Свобода победно улыбается. -Она не моя девушка, она мой друг, - Максим смеется. -Охренеть, друг! А со мной ты никогда не танцевал, Свобода,- Сережа улыбается. -Ну иди сюда, потанцуем, если ты очень сильно этого хочешь? - я смеюсь с них двоих. И они смеются тоже. -Да пошел ты. Вы спать идете? Вставать через час. Я, конечно, понимаю, что ты, Анисимов, не спишь неделями, но не думаю, что Кристина вывезет твой режим дня. -Он прав, - Макс смотрит на меня. - Тебе надо отдохнуть, пошли, - он берет меня за руку и вслед за Трущевым мы выходим из помещения. Спускаемся на этаж ниже и останавливаемся возле двери в мою комнату. Максим проводит рукой по моему лицу тыльной стороной ладони и целует в лоб. Сережа стоит в нескольких метрах от нас, рассматривая потолок. И когда Максим делает шаг назад, чтобы уйти, мой телефон начинает звонить. Парень застывает на месте, смотрит как я достаю телефон из заднего кармана джинс. -Мама, - шепчу я ему ответ, на его мысленный вопрос. - Она никогда не звонит так рано. Нажимаю кнопку принятия вызова и перестаю дышать. Все, что мне говорят, не укладывается у меня в голове. Я слышу каждое слово, но не могу их осознать. Не могу поверить в них. Это какая-то страшная ошибка. Я понимаю, что что-то не так со мной, когда слышу крик Максима и вижу перед собой Сережу, который только что вроде стоял далеко от меня. -Посмотри на меня, - просит Максим и бьет по щекам. - Кристина, посмотри на меня, твою мать! Не понимаю, какого черта ему надо, я же и так смотрю на него. Дверь моей комнаты открывается, и я замечаю Соню. Она опускается рядом со мной на колени, и до меня доходит, что я сижу на полу, прижимая телефон к груди, а по щекам бегут слезы. -Что тебе сказала мама, Кристина? - спрашивает Максим, и по ужасу в его глазах я осознаю, что он спрашивает меня об этом не первый раз. - Кристина, милая, ну ответь ты мне уже, пожалуйста, - молит он. И я хочу облегчить его мучения. Я не хочу видеть перед собой его искаженное ужасом лицо из-за меня, поэтому отвечаю. Но после моего ответа, страх на его лице становится только отчетливее. Соня вскрикивает. Трущев немного бледнеет и говорит что-то о том, что позовет врача, а затем убегает. -Мой отец в тюрьме. Его поймали на каких-то финансовых махинациях. Присвоение государственных денег себе. И он избил мою мать. Она в реанимации. Это звонила не она. Это звонили из больницы.