Уроки под дождём

      Эта женщина. Кларк смотрела на неё и никак не могла избавиться от ощущения, что постепенно уменьшается в размерах, с ужасом ожидая, когда наступит момент и она превратится в букашку, которая не в состоянии защитить себя от малейшей опасности. Эта женщина могла бы с лёгкостью раздавить её, и ни один мускул не дрогнул бы на её лице. Горделивая осанка, надменное выражение лица, лёгкая усмешка, с которой она изучала её, и опасный прищур. Кларк мысленно выругала себя уже несколько раз за свою маленькую оплошность, ведь не оставь она ежедневник на общей кухне, они бы и не встретились даже. Эта женщина просто прошла бы мимо, и им бы не пришлось сейчас недвижимо стоять друг напротив друга, словно каменные изваяния, вынужденные до скончания веков лицезреть подобие себя.       Костюм на ней, ну точно сшитый на заказ, стоил не одну зарплату Кларк. Шпильки. Кларк не была уверена, что даже сможет на них устоять, но эта женщина будто родилась с ними. Она с такой уверенностью и превосходством взирала на Кларк, что та задумалась над тем, не питается ли эта женщина чужими страхами. И эти духи… такими точно пользуются не для себя, а для кого-то. Внезапно в сознании Кларк всплыло имя. Эхо. Имя, которое произнёс Эйден за обедом, в тот самый день, когда мисс Вудс запугала её вопросами, цели которых Кларк не могла понять до сих пор.       В этот момент Кларк снова вспомнила, что мисс Вудс ненавидела её. Это было ясно как божий день. Тем страннее было то, что тем же вечером Вудс, как будто случайно повстречавшись с ней в коридоре, поинтересовалась, поела ли Кларк, и, получив в ответ только смущённое мотание головой, сказала полушёпотом:       — Всё-таки съешьте что-нибудь, Кларк. Вы мне нужны полная сил и энергии.       А потом Вудс ушла, и третий день подряд Кларк ничего о ней не слышала. И не то чтобы Кларк вздохнула спокойно, скорее, наоборот, ей казалось, что она дышит как-то по-другому…       — Я пришла позавтракать вместе с Лексой, — внезапно сказала эта женщина, и её голос оказался не таким устрашающим, каким его представила в своём воображении Кларк. Эта женщина и сама перестала выглядеть такой страшной, какой показалась Кларк в начале. Теперь она казалась нормальной, даже доброй. — А ты, видимо, Кларк? Вудс рассказывала о тебе, — эта женщина усмехнулась и, переложив дипломат из одной руки в другую, смягчила черты лица.       Её вопрос вырвал Кларк из вновь нахлынувших размышлений о прошедших днях. Она думала, что отношение Лексы к ней уже не так сильно задевало, но оно задевало. Нужно было что-то ответить, ведь было невежливо молча стоять и пытаться разгадать кто эта женщина для мисс Вудс, и верны ли её догадки.       Но Кларк не могла ответить. Против её воли перед глазами промелькнуло видение о том, как мисс Вудс рассказывает о ней этой женщине что-то нелепое и глупое. Конечно, в её истории есть доля правды, но всё остальное — несмешная выдумка. А потом они вместе заливисто смеются, как будто мисс Вудс пересказала ей самую весёлую шутку в мире.       — …Вудс ведь хорошо с тобой обращается? — спросила эта женщина, нахмурившись.       «Вудс» из её уст звучало как свист кнута, который если и не обрушится на спину Кларк нестерпимой болью, то уж точно напугает до чёртиков. Кларк вздрогнула от такого сравнения. И от вопроса. Эта женщина оказалась проницательной. И от этого снова выглядела опасной. Кларк не могла понять, что ждать от неё дальше.       Заметив замешательство со стороны Кларк, эта женщина добавила:       — Мне ты можешь сказать правду. Она не узнает.       Эта женщина не раскидывалась словами, говорила чётко и по делу, и Кларк поверила ей. Кларк хотелось поделиться с кем-то своими переживаниями. Расхрабрившись, она набрала в лёгкие побольше воздуха и выдала:       — Мисс Вудс задаёт вопросы, на которые у меня нет ответа, а когда я пытаюсь придумать ответ, который бы её устроил, но не выглядел бы как лесть, она начинает злиться! — заламывая руки, призналась Кларк. — Я не знаю, как она обращается с другими. Может, мне не на что жаловаться, может, со мной она ещё очень добра, но она меня пугает.       — Больше не будет, — пообещала эта женщина. — Так где Вудс?       — Кажется, она не появляется здесь уже несколько дней, — сказала Кларк.       — Правда? Это весьма интересно... Хочешь совет? — спросила эта женщина и, дождавшись, когда Кларк ответит утвердительно, сказала: — Если Вудс будет вести себя как стерва, наберись смелости и скажи ей какую-нибудь грубость, и посмотри, что из этого выйдет. Только не бойся. Она ничего тебе не сделает. Обещаешь?       — Я… попробую, — будучи неуверенной, что так и сделает, сказала Кларк.       — Молодец! — эта женщина похлопала Кларк по плечу и сказала, что пойдёт и разузнает, что-нибудь про мисс Вудс. Когда Кларк отошла на достаточное расстояние, эта женщина небрежно поправила причёску и, покачав головой, добавила: — Кажется, Вудс совсем забыла, как обращаться с девушкой.

***

      Если бы можно было заковать свои чувства в цепи, спрятать их в самый дальний угол своей души и продолжить вести привычный уклад жизни, Лекса Вудс так бы и поступила. Она бы продолжила ходить на работу, завтракать, бывать в разных местах, в которых ей нужно бывать, иногда читать Эйдену сказки перед сном, засыпать в холодной постели — и делать всё это и многое другое в одиночестве. Теперь вместе с ней незримо следовала Кларк Гриффин, и от её присутствия было хорошо и плохо одновременно. И Лекса силилась прогнать её из своих мыслей, чтобы всё стало как раньше, но не получалось.       Вокруг кипела жизнь, а Вудс застряла на месте со своими глупыми мечтами о Кларк Гриффин. Это так раздражало, что от злости сводило зубы. Рейвен Рейес с видом безумного профессора и блестящими от азарта глазами увлечённо что-то рассказывала, безуспешно пытаясь добиться внимания Лексы. Но мысли о Кларк доносили до ушей Вудс только неразличимый гул.       Поначалу она пыталась слушать Рейвен и даже делала какие-то пометки, но постепенно Кларк снова завладела её мыслями. Когда Лекса вспомнила, как ночью до остервенения сжимала в своих объятиях ни в чём не повинную подушку, представляя на её месте Кларк, а потом поняла, что этой ночью история, скорее всего, повторится, до побелевших костяшек сжала перьевую ручку и оставила жирный прочерк на бумаге, порвав лист. Лекса мысленно досчитала до десяти, пытаясь побороть бешенство, обуревавшее её, бешенство не на Кларк и не на жизнерадостную Рейес, которой даже скучная исследовательская работа приносила удовольствие, а на саму себя — за то, что вместо того, чтобы сказать или сделать для Кларк что-то приятное, ей безумно хочется отпустить в её адрес какую-нибудь колкость. Как будто это поможет перестать думать о ней.       — Довольно, Рейес, мне всё понятно, — смирившись со своей участью безответно влюблённой, Лекса остановила Рейес на полуслове и захлопнула свой блокнот. Ей нужно было подумать о Кларк ещё раз. В тишине и спокойствии. Лексе казалось, что чем чаще она будет думать о ней, тем быстрее иссякнут её чувства, и она сможет спокойно жить дальше.       — Но сейчас начнётся всё самое интересное! — отозвалась Рейвен. По конференц-залу прошлись смешки, ведь Рейес уже сорок минут отчитывалась о своём исследовании, и многие уже успели заскучать от незнакомых и малопонятных слов и выводов.       — Да, давайте продолжим. Мне вот интересно. Мисс Рейес полгода проводила это исследование, мы должны послушать! — поддержала Рейвен Аня. Она осмотрелась по сторонам, но не обнаружила среди присутствующих никого, кто хотел бы задержаться и послушать Рейес ещё немного.       — Мисс Рейес, — почти не сдерживая усмешку, сказала Вудс, — оставьте доклад у меня на столе. Я его изучу, и если возникнут вопросы, то непременно обращусь к вам за разъяснениями. — Затем Лекса обернулась в сторону Ани и добавила: — Но если кто-то хочет остаться и дослушать до конца, мы можем принять решение демократическим путём.       Лоуренс, принимая поражение, примирительно подняла руки вверх и откинулась на спинку кресла. Пока все собирали свои папки и расходились по рабочим местам, она, вторя Лексе, покачивалась на кресле.       — Я сегодня кое с кем познакомилась, — сказала Аня, когда за последним сотрудником закрылась дверь.       — Да? И с кем же? — без особого интереса спросила Вудс.       — С Кларк. Хотела позавтракать с тобой, а тебя не оказалось дома.       — Вот как… Я думала, тебе нравится Рейвен. Когда ты пригласишь её поужинать? Мне кажется, сегодня был подходящий момент. Ты купила новые духи? — с самым невинным видом спросила Вудс, принюхиваясь.       — Не увиливай от разговора, Вудс! Что ты сделала с бедной девушкой?       — Ничего я с ней не делала, — Лекса нахмурилась и скрестила руки на груди.       — Она вздрагивает только от одного упоминания твоего имени. Если ты именно таким образом собралась покорять девичье сердце, у меня для тебя плохие новости!       — Ей нравится Коллинз, — прошипела Лекса. — Всё. Вопрос закрыт. Нет и не будет никаких Кларк и Лексы.       — Так быстро сдаёшься? Вы знакомы всего несколько дней.       Лекса зажмурила глаза и опрокинула голову на спинку стула. Просидев в такой позе какое-то время, она опустила голову на согнутые в локтях руки и продолжила говорить, почти не размыкая челюсти:       — Ей нравится Коллинз. И теперь с моего разрешения он будет учить её верховой езде, лапать своими грубыми руками, отпускать сальные шуточки, соблазнять, а потом возьмёт её прямо в моём доме, на одной из моих постелей, — побагровев от отчаяния, озвучила свои ожидания Лекса. — Когда я думаю об этом, я превращаюсь в монстра, мне хочется крушить всё на своём пути, а потом пойти и переломать ему руки. Ещё и Эйден решил свести меня и Кларк вместе. Устроил какое-то сомнительное представление, чтобы заставить меня и Кларк пообедать с ним. Представляешь? Я даже не думала, что он готов впустить в нашу жизнь кого-то третьего, — призналась Вудс. Она вспомнила ещё одно обстоятельство, которое убедило её в том, что Кларк никогда не ответит ей взаимностью, но не стала говорить о нём Ане.       — Ты ещё передумаешь, — выдержав паузу, сказала Лоуренс. — Я знаю.       Но Лекса ей не поверила. Не существовало ни одной силы, которая могла бы заставить её передумать. Ведь обжигаться так больно.

***

      Устроившись поудобнее на подоконнике, Кларк плотно укуталась в шаль и, тихонько выглядывая из-за занавески, принялась разглядывать опустевший сад. На Вудсвилл-Холл надвигалась буря, это было понятно с самого утра по свинцовым облакам, тяжёлому запаху дождя и ветру, гоняющему пыль по саду. Вместе с бурей надвигалась тоска. Кларк так явно, почти физически, ощущала её, что ей захотелось оказаться в ласковых объятиях мамы и, успокоившись, забыться крепким сном. Она хоть и была взрослой девочкой, но именно сейчас отчего-то остро нуждалась в тепле, которое дарит только материнская любовь.       Эйден, поскрипывая ручкой по бумаге, старательно решал задачки, а в голове у Кларк была полная мешанина. Она прикрыла глаза, стараясь расслабиться и избавиться от меланхоличного состояния, начавшего преследовать её ещё до рассвета. Она плохо спала ночью, и это уже сказывалось на её состоянии. День только начался, а Кларк нужно было объяснить Эйдену ещё несколько новых тем и проверить домашнее задание. Ей не помешало бы расслабиться и прикрыть глаза хотя бы на пару минут. Кларк сама не заметила, как последовала своему желанию и через несколько глубоких и медленных вдохов оказалась в полупограничном состоянии между сном и явью.       Шаль была тёплая и приятная на ощупь, темнота перед глазами успокаивала и на время помогала забыть о тоске, точившей её сердце. Она прижалась щекой к чему-то мягкому и холодному. Постепенно неясная догадка начала заполнять её разум, ведь это не шаль была приятной и тёплой, и не темнота успокаивала её. Она находилась в чьих-то объятиях: холодных и согревающих одновременно, как будто тот, кто её обнимал, вернулся с долгой прогулки по заснеженным улицам, но его объятия всё равно оставались тёплыми. Они были приятными и успокаивающими, но это были не мамины объятия. Ей хотелось поднять голову и посмотреть, кто дарит ей эти приятные чувства, узнать, кто делится с ней своим теплом, но она боялась пошевелиться и навсегда утратить эти спокойные мгновения. Уж лучше оставаться здесь, в этом полусне, как можно дольше, не разбираясь ни в чём...       — Кларк, а задачу со звёздочкой тоже решать?       Кларк резко открыла глаза, ощущая себя грубо выплюнутой из мира грёз, в котором было так уютно и из которого так не хотелось возвращаться. Казалось, она оставила в нём всё. В том числе и способность разговаривать. Ветер за окном принялся завывать ещё сильнее, а по металлическому отливу забарабанили первые капли дождя. Эйден смотрел на неё глазами, полными надежды, но Кларк кивнула, и мальчишка расстроенно вздохнул и принялся записывать условие труднорешаемой задачки.       Кларк неохотно сползла с подоконника и прикрыла окна. Кажется, ей приснился отец, но Кларк не была уверена в этом. Впрочем, не было ничего удивительного в том, что она вспоминает отца в дни ненастья. Скорее всего, это действительно был он, услышавший её безмолвный призыв и пришедший на помощь. А потом раздался первый раскат грома, и Кларк испуганно вздрогнула.       — Ты боишься грозы? — спросил Эйден.       — Немного, — призналась Кларк, почувствовав, как от печальных воспоминаний её глаза наполняются солёной влагой. — Не люблю, когда буря за окном. У меня сразу появляется предчувствие, что может случиться что-то плохое.       — И тебе сейчас тоже страшно?       — Сейчас нет, потому что я не одна, — улыбнулась Кларк, возвращаясь за стол.       — Это правильно, потому что я ничего не боюсь и могу защитить тебя! — отважно заявил Эйден. — ...А Лекса боится уколов. Представляешь? А я не боюсь, мне их уже столько сделали, и я даже ни разу не плакал, — похвастался парнишка.       Кларк добродушно засмеялась, но потом склонила голову набок и строго сказала:       — Эйден, кажется, я мешаю тебе выполнять задание?       Эйден замолк, сделал неудачную попытку спрятаться за ручкой и, обиженно надувшись, принялся писать дальше. Кларк не могла долго оставаться строгой. Уже через несколько мгновений её лицо исказила душевная боль за парнишку, который из-за недостатка любви и внимания от мисс Вудс так отчаянно пытался понравиться хотя бы Кларк.       Всё-таки у неё с Эйденом было больше общего, чем Кларк могла представить. Ведь ей тоже не хватало душевного тепла.

***

      Отставив мысли о Кларк в сторону, Вудс разложила на своём столе листки с рецептурой. Напряжённо поглаживая указательным пальцем подбородок, она пыталась разобраться, что может понравиться фокус-группе, а что не стоит их и её времени. Нужно было обновить ассортимент, но ей казалось, что технологический отдел плохо справляется со своей задачей. Похожие товары с разной степенью успешности продавались конкурентами, а ей хотелось чего-то нового и необычного. Она поручила своим сотрудникам изучить экзотические ингредиенты, но теперь сомневалась в сочетании предложенных вкусов. Неудовлетворённо сжимая в своих пальцах ещё один листок, исписанный ничем не примечательными составляющими, Вудс уже знала, что бы на её месте сказал отец. Он бы сказал, что это фигня, и заставил бы начать всё сначала.       — Нет. Это тоже не подходит, — приняв очередное отрицательное решение, она уверенно смяла бумагу и бросила её в мусорное ведро.       ...Сначала она почувствовала запах духов, от которых у неё всё время щекотало в носу так, что хотелось чихнуть, а затем касание рук, плотно обвивших её за талию и зубы, игриво впившиеся в её плечо. Лекса напряглась как на иголках, ожидая, что произойдет потом.       — Почему я узнаю о твоём возвращении от твоих сотрудников, а не от тебя?       — Эхо… — выдохнула Вудс, не думая расслабляться. Наоборот, она даже задержала дыхание, лишь бы не выдать своего разочарования. Она не планировала встречу с Эхо Уинтерс так скоро.       — Надо же. Не забыла ещё о моём существовании. Кто-то обещал мне обед, когда вернётся. Не помнишь, кто? — Эхо устроила подбородок на помеченном ею плече и, склонив голову набок, искоса принялась рассматривать Вудс.       — Надо заказать столик. Ты же не думаешь, что я поведу тебя в самую дешёвую забегаловку?       — В третьесортном баре для пьянчужек будет не солидно обсуждать, как голосовать на следующем собрании акционеров? — гулко хихикнула Эхо, и Лекса подумала, что с таким смехом Эхо только в таком баре и место. — Так как мы будем голосовать?       — Устав должен остаться неизменным, — механически ответила Лекса, выпутываясь из чужих объятий.       — Отлично, раз мы всё обсудили, может, поедем к тебе? Пусть малыш Эйден привыкает.       — Привыкает к чему, Эхо? — встревожилась Лекса.       — К тому, что мы скоро станем парой. Нам же было так хорошо вместе. Неужели ты не хочешь это вернуть? — с этими словами Эхо непринуждённо коснулась указательным и средним пальцами торса Лексы и принялась вышагивать ими вверх.       Лекса впилась ладонями в край столешницы и попыталась выровнять дыхание. Неприятности накатывали снежным комом, и ей было страшно смотреть в будущее. Рано или поздно, этот разговор всё равно бы состоялся, но Эхо выбрала самое неудачное время.       — Мы можем поужинать у меня, а потом ты поедешь домой. Не будем спешить, — следуя взглядом за пальцами Эхо, ответила Вудс. Что делать со всем этим дальше, она решила обдумать потом. — Дай мне десять минут, чтобы закончить, и поедем вместе, — перехватив пальцы Эхо, подобравшиеся к её груди, предложила Вудс.       — Мне нравится ход твоих мыслей, — томно промурлыкала Уинтерс и, оставив на щеке Лексы лёгкий поцелуй, двинулась к двери спиной вперёд, не прерывая зрительного контакта. Ей было весело, и она несдержанно засмеялась, когда добралась до двери и, нащупав за спиной ручку, послала Лексе воздушный поцелуй. — Я тебя жду.       Злобно зыркнув на закрывшуюся дверь, Вудс схватила со стола бутылку воды и залпом осушила её. Нужно было придумать, как поскорее выпроводить назойливую девушку из своего дома.       Вечер обещал быть длинным.