Live as you see fit.

      Такеши идиотом не был априори.       Да, любил дурашливо смеяться и баловаться, иногда прятал все эмоции под тупую и совершенно неискреннюю улыбку, но здравый смысл и разум у него, как и у большинства из их когда-то дружной компании, имелись.       Как вообще случилось, что подающий надежды бейсболист, все свое детство проживший с катаной в руке, познакомился, а вскоре и сдружился, с тогда еще дуэтом из Савады и Хибари, не знал и в принципе не желал знать никто из их приближенных. Учителя выли волком, ведь каждый из их шайки был ребенком отнюдь не спокойным и не беспроблемным, создавая школе проблемы своей гиперактивностью.       Такеши всегда привлекали яркие, неординарные личности, и не было ничего странного в том, что его заинтересовала эта пара — гордый, неприступный и хищный Хибари, и активная, умная и расчетливая Тсунаеши, умеющая приковывать к себе взгляд одной лишь улыбкой. Настолько эти двое были естественными, насколько они были и гениальными актерами, чтобы показывать на публику только то, что было нужно. Ямамото привлекали их образы в школе и заставляли восхищаться истинные личности, потому что он сам был точно таким же.       Именно эти двое привели в их трио Сасагав, а потом и Курокаву, которые стали постоянными спутниками для яркой и неординарной Тсунаеши, любящей всеобщее внимание. И именно благодаря Тсуне Ямамото когда-то смог пересилить себя и признаться Киоко. — Знаешь, это очень похоже на подростковый сериал. — усмехнулась Киоко, останавливаясь около заброшенной детской площадки на окраине города, — Там тоже все происходит именно так: парень, девушка и «милая» атмосфера для разговора. Но в конце концов это заканчивается какой-нибудь катастрофой или проблемой.       Сасагава сложила руки на груди. — А проблемы у меня и без тебя найдутся.       Был ли он виноват во всем, что сейчас происходит? Естественно, что это был именно его промах. Кто просил его уходить вслед за призрачными перспективами? Кто заставлял смотреть в полные боли глаза подруги, уходя в Вонголу? Кто приказывал? Никто. Это была только его инициатива. Только его желание сделать…       Сделать что?       Неужели он настолько непроходимо глуп, что повелся на сладкие речи Алессии? Неужели ее «Мы вместе добьемся намного большего!» стоило того, чтобы предать Тсунаеши, Киоко и остальных? Неужели Такеши действительно посчитал, что Тсунаеши не достойна места Десятого босса Вонголы? « — Она слишком пуглива и мягкотела. Она никогда не станет боссом Вонголы потому что она не была рождена для того, чтобы управлять кем-то. Посмотри на Алессию, сравни ее с Тсуной и признай себе и остальным, что Алессия гораздо более достойна такого титула. — Реборн смотрел внимательно и испытующе, — Тсуна никогда бы не смогла стать достойной.»       Кого ты обманываешь, Реборн? — Ты знаешь, что я никогда не убегаю от проблем и трудностей. — без привычной улыбки он взглянул в карие глаза Киоко, — И знаешь, что я готов отвечать за свои поступки. — Если ты так пытаешься сказать мне, что сожалеешь, то советую развернуться и идти обратно к Саваде Алессии. — сладко улыбнувшись, Сасагава холодно сверкнула глазами, — Или ты пришел просить за эту шкуру? Кому как не тебе знать, что если Тсуна решила, что эта девчонка должна получить по заслугам, то этого не изменить. Не я тут босс, милый. — Ты согласна с ее позицией? — безразлично спросил Такеши. — Я согласна, что если ты что-то сделала, то обязана отвечать, даже если не можешь. — Киоко сложила руки на груди, чуть склонив голову, — Алессия попыталась забрать у Тсунаеши тех, кто принадлежит ей, не считаешь, что она заслужила?       Почему он это опроверг? Тоже считает, что их жизни принадлежат Тсунаеши? О, нет. Он знает, что они принадлежат ей. Ведь каждый из их компашки когда-то был пленен этой силой, этой Волей, что буквально заставляла преклонить колено перед Тсунаеши. И он, Ямамото Такеши, даже не ведая о какой-то там выдуманной связи Неба с Хранителем откликнулся на этот яркий свет, исходящий от перспективной девочки, его одноклассницы.       Он никогда бы не смог признаться вслух, что именно Тсуна была его ориентиром, именно Тсуна помогала в трудную секунду, именно благодаря ей он смог принять свои и чужие чувства. Вся его жизнь крутилась вокруг хрупкого ангела, чье незримое присутствие заставляло подниматься на ноги, даже когда это было невозможно. Чьи глаза всегда весело сверкали, лучившись заботой. Чьи руки поддерживали падающего от потери сил парня после тренировок с отцом. — Что заставило тебя уйти? — Киоко смотрела куда-то сквозь него, — Почему ты решил уйти, даже ничего не объяснив? Решил, что отделаешься просто так? Что Тсуна никогда не сможет стать прежней? Наивно верил, что она останется глупой и наивной девчонкой?       Такеши прикрыл глаза. — Ты прекрасно знаешь, — она усмехнулась, — что я всегда вставала на твою сторону. Когда ты чудил во время тренировок и я выгораживала тебя перед Тсуеши-саном; когда ты опаздывал в школу, а то вообще и не ходил, и мне приходилось успокаивать Тсунаеши и Хибари; когда ты два года назад додумался покончить жизнь самоубийством. — Ямамото дернулся, болезненно скривившись, — Каждый раз я была на твоей стороне. Помогала, поддерживала, не давала Тсунаеши выйти из себя и просто-напросто выпереть тебя из нашей… компании. Заметь, я говорю даже не о Тсуне — о, все, что она сделала для тебя вообще неоценимо! — я говорю о себе и о том, что ты даже меня променял на то, чтобы быть поближе… Поближе к чему, Такеши? К лакомому кусочку? Поближе к месту Хранителя Вонголы? — Ты знаешь, что это для меня стоит на последнем месте. — процедил парень, — Мне плевать на то, что может мне дать дружба с кем-то. — Но ты все же пошел вслед за этой тварью. Даже не оглянулся на годы вашей дружбы с Тсуной и наших с тобой отношений.       И это было для нее самым отвратительным.       Она любила этого придурка любым, каким бы он себя не показывал. Глупым и недалеким, серьезным и уверенным в себе, добрым и спокойным — она принимала каждую черту его переменчивого характера, понимала его и никогда не смела отказать.       Так почему? Почему ушел, даже не оглянувшись? — Потому что увидел в Алессии Тсуну. — он устало оперся спиной о грязную, ржавую качель, — Увидел в ней ту Тсунаеши, которая когда-то нас всех собрала. Уверенную, гордую, много умеющую. Ненавидящую, когда ей перечат не подчиняются. Любящую и искренне заботящуюся о нас. Я думал, что она… Что она больше никогда не станет прежней. Что больше я не увижу человека, за которым когда-то решил идти. Я боялся, что это конец всему. — Ты жалкий трус, Такеши Ямамото. — с горькой усмешкой покачала головой Киоко. — Я видел, что эта Тсунаеши не любит то, что когда-то любила. Что эта Тсунаеши ненавидит, когда ей пытаются подчиниться. Она не любит тех, кто преклоняет перед ней колени, не умеет быть ответственной. Она не любит быть ответственной за что-то, кроме своей жизни. — четко проговорил он, — Я боялся, что она такой останется навсегда. Боялся, что больше никогда не увижу ту Тсунаеши, которую когда-то встретил. Которая заставила принять мои чувства к тебе и понять, что я не ее цепной пес и могу отдать всего себя кому-то, кроме своего босса.       Он поймал руку отшатнувшейся Киоко и прижал к себе, выдыхая куда-то в макушку. — Ты знаешь, что моя верность принадлежит только ей. И тебе, конечно, тоже. — тут же со смешком добавил он, — Я ненавижу себя за свою слабость, за свой страх. Но безумно люблю тебя за то, что несмотря на мою глупость ты все еще остаешься со мной, даже если пытаешься это опровергнуть. Спасибо тебе.       И Сасагава пискнуть не успела — губы накрыли ее, настойчиво целуя, заставляя буквально обмякнуть в сильных руках ее мечника, растаять как мороженое на жаре. Сердце билось, как будто она только что пробежала многокилометровый марафон.       Это действительно было похоже на подростковый сериал. — Ты же понимаешь, — прошептала она, утыкаясь ему в грудь лбом и с трудом переводя дыхание, — что я ни за что не смогу простить тебя просто так? Что тебе придется снова завоевать мое доверие. И доверие Тсунаеши тоже.       Такеши тихо рассмеялся, прижимая ее к себе. — Я готов на все.

***

— Это так мило.        Тсунаеши довольно прикрыла глаза. Из окна ее дома было прекрасно видно, как Ямамото, немного волнуясь, ведет за руку мечтательно улыбающуюся Киоко, внутри прыгающую от восторга. Савада прекрасно знала, что Сасагава без ума от парня — еще лет с одиннадцати, — но тот упорно не желал создавать себе проблемы и впутываться в отношения. Но кто, собственно, их спрашивать будет? Тсуна хотела — да и хочет до сих пор — чтобы ее подруга была счастлива. А сейчас было видно, как светятся счастьем глаза подруги, как Такеши восторженно вглядывается в красивые черты лица Сасагавы. Тсуна не против этого всего, она всеми своими конечностями только «за».        Потому что она прекрасно знает, что только за ней, Тсунаеши, будет последнее слово — принимать ли обратно когда-то ушедшего мечника или оставить на съедение Вонголе. Киоко доверяет ей и верит, и ни за что не пойдет против.       Савада хмыкнула, затянула волосы в тугой хвост на затылке и, накинув на хрупкие плечи длинную вязаную кофту, пошла по направлению кухни. Мама звала ужинать еще полчаса назад, но Тсунаеши была слишком занята, чтобы идти набирать очередные калории — мама умела готовить так, что слюнки текли даже после плотного ужина.       Спускаясь по лестнице, услышала шум. Ухмыльнулась.        В их доме опять полным-полно народу. Разве что раньше это было круглые сутки, а сейчас только днем.        На кухне, переговариваясь, сидят родители, мило улыбающаяся Алессия и Реборн, снявший, наконец, свой пиджак. Но шляпу оставил. — Итадакимас. — пропела Тсунаеши, заходя на кухню и ловя на себе сразу несколько взглядов. Пройдя мимо сверлящей ее злыми глазами Лесси и подпевая какой-то прилипчивой мелодии, Тсунаеши быстро положила на тарелку карри и уселась рядом с матерью и Реборном. — Милая, ты опять? — устало вздохнула Нана, осуждающе покачав головой. — Что-то случилось, что ты так задержалась? — побеспокоился Иемитсу, невольно ежась под пристальным взглядом дочери. Ему было непривычно сидеть перед такой взрослой и самостоятельной Тсунаеши, которую, как оказалось, он совершенно не знал. Другая дочь же зло цыкнула, когда мама перестала обращать на нее внимание. " — Да что она из себя возомнила? — возмутилась Алессия в глубине души, — Что в ней такого, что все ее так обожают? Никчемная, неумеющая ничего копия! Что изменилось за этот жалкий месяц?»        Тсуна миролюбиво улыбнулась, тщательно скрывая замешательство. Зачем отец вдруг вспомнил о ней? — Разговаривала с Кёей и пыталась уговорить его перестать быть букой и оставить свой ДК на пару дней. — Опять собираетесь куда-то уезжать? — улыбнулась Нана, тихо посмеиваясь. — Опять? — переспросил Реборн, ловя каждое ее слово. — Мы обычно на выходных уезжаем на пикник. — пояснила Тсуна, тщательно пережевывая, — Или просто куда-нибудь едем, чтобы развеяться. Обычно в Токио, но из-за того, что в студсовете сейчас много дел, получится это не скоро, так что в эти выходные я буду в городе тухнуть вместе с остальными. — А зачем оставлять комитет тогда? — удивился старший Савада. — Хочу попросить его помочь мне. — пожала плечами, словно это нормально, — В последнее время у нас организовались несколько новых клубов и планируется три поездки в другой город. Нам нужно все это оформить и распечатать заявление родителям. — Сама уже не справляешься? — тихо буркнула Лесси, ковыряясь в своей еде, — Хватит доставать парня, ты его не достойна.        Как оказалось, услышали ее все. Тсуна медленно перевела взгляд на нее, щурясь и криво ухмыляясь. Нейтрально улыбнувшись, она хмыкнула: — Тебя забыли спросить. — Вообще не понимаю, что он в тебе нашел. — зашипела Алассия. — Завидуешь мне? — едко прокомментировала Тсунаеши, укладывая локти на стол и опираясь подбородком в сцепленные в замок руки, — К сожалению, помочь ничем не могу, но для того, чтобы оказать посильную помощь убогим и покинутым, существует телефон доверия и огромное количество служб. А как хороший президент школы, я с радостью свяжусь со школьным психологом и помогу тебе в такой тяжкой ситуации.        Реборн и Иемитсу открыли от шока рты. Алессия отчаянно хватал ртом воздух, не в силах совладать с подступающей истерикой. — Тсунаеши! — возмутилась Нана, недовольно смотря на дочку. — Что? — та пожала плечами, ковыряясь в рисе. — Да что ты из себя строишь? — возмутилась Лесси, подскакивая на ноги. — Алессия! — вдохнул Иемитсу. — Что ты вообще из себя возомнила? — продолжила она, — Ты себя крутой считаешь, да? Самой умной? А то, что от тебя ушли твои друзья, ничего тебе не говорит? Ты им не нужна и все равно думаешь, что вся такая крутая?! Да я в разы лучше тебя! — Алессия. — процедил бывший Аркобалено. — Ты вообще никто здесь, понимаешь? Одно мое слово, и ты вылетишь отсюда как пробка из бутылки!        Тсуна грациозно поднялась. — Уверена, что я отсюда вылечу? — ухмыльнулась Тсунаеши, — Считаешь, что имеешь право мне указывать? Что можешь считать себя здесь хозяйкой? — Да я!.. — Что ты? — Вы обе что, совсем страх потеряли?!        Тсуна мигом успокоилась и приземлилась на место. Алессия же тупо наблюдала, как грозно поднялась Нана и внимательно смотрит теперь на виновниц. Иемитсу сглотнул и нервно хихикнул. Он прекрасно знал эту черту характера своей любимой супруги и предпочитал не доводить Нану до крайней степени тихого бешенства. В такие моменты ему здраво казалось, что милая и мягкая супруга становится бывалым мафиози.        Да и он сам не мог понять, почему Тсунаеши и Алессия так возненавидели друг друга? Тсуна ведь никогда не желала быть частью мафии, поэтому вряд ли это от потери титула. Но Лесси… Что могло случиться, когда девочки почти не пересекались? — Я понять не могу, что происходит. — Нана выдохнула. — Я тоже не знаю. — Тсунаеши, лучше молчи. — предупредила мать семейства и шатенка закатила глаза, — Что за бойню вы тут устроили? — Мамочка, прости, я не специально… — испуганно затараторила Алессия, смотря на женщину полными слез глазами. В отличии от сестры, Тсунаеши лишь цыкнула, лениво рассматривая свои ногти. Ей нужно уже давно сходить на маникюр, чтобы подправить форму. — Я не приемлю раздора в своей семье. — жестко отчеканила Нана и тут же посмотрела на Иемитсу, обливающегося потом, — И я надеюсь, что это дошло до каждого. Есть претензии — вносите их за территорию моего дома и делайте что хотите, но если я увижу или услышу хоть раз…        Тсунаеши ухмыльнулась. Мама вряд ли поняла, что дала ей полный карт-бланш.