Говорить

Рита познакомилась с Антонином Долоховым после его побега из Азкабана. Она написала о нём статью, приписав ему и жестокое убийство Пруэттов, и резню у Боунсов, и давнее отравление министра Лича. На вырученные деньги ей удалось купить бутылку хорошего огневиски, и она была вполне довольна собой. Долохов пришёл ночью: без видимых усилий открыл дверь в её квартиру и сел на диван. Рита была слишком пьяна, чтобы даже дотянуться до валяющейся на полу палочки. Долохов внимательно посмотрел на неё, склонив голову чуть набок, и холодно усмехнулся. Мальчишеская улыбка никак не вязалась с жестким пронзительным взглядом безумца. Рита сглотнула. — Если что, мне очень жаль. Он хрипло рассмеялся в ответ и поманил бутылку из её рук огневиски движением кисти. — Не стоит, куколка, мне понравилось: я вышел потрясающе-жестоким кровавым монстром. Как и в жизни, — Рита все же нащупала палочку возле себя, стараясь безотрывно смотреть ему в глаза, чтобы нанести удар незаметно. Он негромко хмыкнул, с интересом наблюдая за ней. — Расслабься. Мне нет нужды тебя убивать. А если бы хотел, ничего бы тебя не спасло. Она сжала пальцы, в каждый момент готовая поднять руку. — С какой целью тогда ты пришёл? Что ты хочешь от меня получить? — Продолжение. Напиши обо мне и моих убийствах — плачу сто галеонов. Рита нервно расхохоталась. Долохов скупо улыбнулся в ответ. — Огневиски у тебя ничего. После этого он стал часто приходить к ней: весь в крови он падал на её диван, забирал бутылку огневиски, советовал купить водки и рассказывал. Рита садилась на ковёр рядом, и её прытко пишущее перо отражало на бумаге каждое слово Долохова о нападениях Пожирателей. В «Еженедельном Пророке» поражались её оперативности и догадливости; Рита улыбалась и шла в Гринготтс класть на свой счёт очередные сто галеонов. Долохову очень нравился её стиль и то, какими эпитетами она его награждала: «кровожадный», «не знающий жалости», «лишенный сострадания», «непревзойдённо жестокий». Это приводило его в восторг; Рита смотрела на его окровавленную рубашку и думала, что в своих статьях была в общем-то абсолютно права. Долохов улыбался; и его изборождённое морщинами лицо начинало светиться. Он словно сбрасывал десяток лет. — А можешь назвать меня душегубом? — Запросто, — смеялась Рита и делала пометку в своём блокноте. — Только убей кого-нибудь поскорее, у меня почти закончились деньги. А я собираюсь купить себе большой дом. — Завтра, — обещал Долохов. И на следующий день действительно возвращался к ней с новой историей. *** — Кого мне лучше убить, чтобы моя репутация стала более устрашающей? — спросил он однажды, Рита повела плечом, корректируя набросок статьи на завтрашнюю первую полосу. — С моей помощью у тебя и так репутация красочнее, чем у Того-Кого-Нельзя-Называть. Долохов хохотнул, отпивая огневиски. Рита лукаво улыбнулась ему и закусила кончик пера. — Разве что Дамблдора… Шучу, шучу, но этот старикашка мне никогда не нравился. Ладно… - она исправила пару слов в блокноте и вскинула на Долохова взгляд. - Амелия Боунс пользуется популярностью. Помнишь такую? Он усмехнулся; и по его взгляду Рита поняла, что он помнит, и еще как. — Я изнасиловал её мать. И выпотрошил брата, — поделился он; перо тут же записало это в блокнот — можно было использовать в статье об убийстве Боунс. — А тебе она что сделала? — Из-за неё я получила штраф за клевету. — В этот раз всё будет правдиво. И без клеветы — я на тебя точно в суд не подам. — Я и не сомневаюсь. Рита отобрала у него из рук бутылку огневиски и выпила. — И, пожалуйста, побольше жестоких подробностей На следующий вечер Долохов принёс ей какой-то пакет, из которого на пол капала кровь. Рита брезгливо поморщилась, забирая его, но стараясь удержать между двумя пальцами. — Что это? — спросила она. Долохов усмехнулся и взглянул на неё, чуть склонив голову. Он напоминал мальчишку, который приготовил матери подарок. Открывать пакет Рита не спешила. — На моей родине есть выражение: когда мужчина зовёт женщину замуж, он делает ей предложение руки и сердца, — сказал он. Рита тяжело вздохнула. — Только не говори, что там рука и сердце Боунс, — попросила она, хотя понимала, что это было именно так. Долохов вынул перо из её волос и упал на диван, не переставая улыбаться. — Больше она тебе штраф не выпишет.