Говорить

Мелании было сорок лет, когда Гриндевальд без боя пришёл к власти в магической Англии. Но возраст безусловно не помешал ей его соблазнить: немец всё понял без слов, и через пару минут они оказались в его кровати. Он обводил языком бледные, почти неприметные полосы растяжек на её животе, и она выгибалась под его пальцами, блаженно прикрыв глаза. Ей не впервой было имитировать удовольствие — в этом она была на высоте. — Чего вы хотите, миссис Блэк? — спросил Гриндевальд, накидывая на плечи рубашку. Мелания лежала на его кровати и не собиралась уходить. — Вина, быть может? — протянула она, лукаво глядя на него из-под ресниц. Гриндевальд скупо улыбнулся, поманив бутылку: Мелания не заметила даже легкого жеста руки, не то, что движения губ, и внимательно сощурилась. Её это не восхитило и не устрашило — заинтересовало, скорее всего. — Угощайтесь, — он опять не сделал ничего, но из воздуха перед ней появился фужер, а бутылка, подлетев, наполнила его до краев. Мелания улыбнулась, пригубляя вино. Она любила белое — Гриндевальд угадал. — Хорошее, — бросила она небрежно, переворачиваясь на спину и поднимаясь повыше на подушках. Он не ответил, он не смотрел на неё, неспешно одеваясь, но Мелания полагала, что хотел. — Так чего вы хотите, миссис Блэк? — он усмехнулся, накручивая на руку галстук. — Помимо вина, разумеется. У него была красивая улыбка — Мелания отметила это мимоходом, — но острая и снисходительная, словно бы он знал всё на свете и повелевал всем. — Многого: положения в обществе, влияния, денег, — всего того, что имели Блэки до вас, только больше. Сотрудничества. Он дёрнул бровью. — Этого слишком много для одной ночи. Мелания весело засмеялась. — Кто сказал, что ночь будет одна? Она ожидала, что Гриндевальд спросит, что об этом думает её муж. «Арктурус не возражает», — вертелось у неё на языке. Арктурус просто не знал. А если бы и знал, не был против. Гриндевальд поправил галстук на своей шее и повернулся к ней всем корпусом. — Завтра в семь, — оборонил он нейтральным тоном, в котором всё же отчётливо читался приказ. Мелания с улыбкой кивнула. — Вы будете нужны мне не только в постели. Так и вышло: Мелания приходила к нему вечером или всегда, когда он звал. Рассказывала всё, что знала о волшебниках, которые его интересовали (а знала она много), помогала вычислить людей, способных плести заговор за его спиной, и после, если он хотел, отвечала на его поцелуи. Она знала, что была у него не одна: Дорея Поттер тоже была частой гостьей в его постели — она просила за мужа, и того пока не увольняли из министерства, хотя он был бездарем. Мелания добилась большего: её муж стал первым помощником министра, сын получил место главы отдела международного магического сотрудничества, племянник занял хорошую должность в Гринготтс, племянница вошла в состав филиала Международной конфедерации магов. Арктурус знал и — она была права — оказался не против. Меланию не интересовало его мнение, но она смеялась, когда думала об этом. — Твоя дочь очень красива, — однажды заметил Гриндевальд. — Не познакомишь? Мелания улыбнулась в ответ, прекрасно понимая, что именно он имеет в виду. — О, она о тебе наслышана. Лукреция собиралась выйти замуж за Игнотуса Пруэтта — Мелания убеждала её, что от одной ночи ничего не изменится, целых пять минут, а затем наложила Империус и отправила в особняк Гриндевальда. Лукреция вернулась с синяками на руках, кровоточащими губами и страстной ненавистью к Мелании в первую очередь. Игнотусу вовсе необязательно было знать правду, Мелания, под умоляюще-строгий взгляд Арктуруса зашедшая в её комнату спустя несколько дней, повторяла эти слова несколько раз. — Ничего не изменилось, — говорила она. И была права: ничего не изменилось бы, если бы Лукреция не отправила аваду себе в голову. Мелания морщилась, словно от зубной боли, когда думала об этом; Арктурус сжимал скулы и молчал. С Гриндевальдом они это тоже не обсуждали: у Мелании к нему не было претензий, а он не спешил высказывать соболезнования. Их обоих это мало волновало. — Чего ты хочешь от жизни? — спросил Гриндевальд, когда они пили. Он подписывал приговор о казни, Мелания подбирала новых смертников: Гораций Слагхорн вынудил её переспать с ним за удовлетворительно по зельям. — Не знаю, — Мелания пожала плечами, не отрываясь от бумаг. — Того, чтобы та жизнь, которую я имею сейчас, не заканчивалась, как можно дольше. — Никакого общего блага, — Гриндевальд усмехнулся. Она подняла на него взгляд и кивнула. — Только моё. Он знал, что это было правдой, но его это не волновало. Возможно, только пока.