***
Вернувшись домой, Уилл просмотрел файлы на Потрошителя, которые он оставил, чувствуя себя виноватым за то, что позволил себе забыть об этом даже на мгновение. Это было тревожно — то, как легко он переключился на Ганнибала и забыл о своем смысле жизни. Особенно сейчас, когда Потрошитель узнал о нем. Вздрогнув, Уилл глянул в окно, внезапно уверенный, что кто-то стоит там и смотрит на него. Никого не было, но неуверенность осталась. Лоффат мог быть убит только по двум причинам. Либо Потрошитель счел его грубым — и Бог свидетель, Лоффат был груб... или он пытался связаться с Уиллом лично. Предупреждение? Не ищи меня, потому что я знаю, что у меня есть силы тебя подставить? Насмешка — я могу убить кого угодно, включая агентов ФБР? Я могу сделать то, о чем вы можете только мечтать, убить ваших врагов, пока вы слишком слабы и жалки, чтобы справиться с ними самостоятельно? Уилл рассеянно погладил фотографию тела цветочницы, одновременно восхищаясь и испытывая отвращение. Что Потрошитель делал сейчас? О чем он думал? Уилл глубоко вздохнул, закрыл глаза и почувствовал, как каждая его клеточка потянулась к Потрошителю. Он нашел его почти сразу. Нашел знакомую электрическую связь, шипящую темноту, которая угрожала поглотить его. Потом появились эмоции. Смятение. Желание. Решимость. Нечеткие кровавые импульсы, которые были погребены под покровом этих трех доминирующих чувств. Потрошитель все еще беспокоился о своем запечатлении. Он не был уверен, что делать со своим партнером, и его разум продолжал фокусироваться на этом, не позволяя Уиллу поймать что-то важное, что помогло бы в реальном расследовании. Бросающее в дрожь чувство вернулось, предупреждая его, что кто-то наблюдает за ним, и когда Уилл снова повернулся к окну, его сердце почти остановилось при виде темного силуэта. В следующий момент он узнал в нем Джека, но облегчение так и не пришло. Напрягшись еще больше, Уилл медленно подошел и открыл дверь, впуская незваного гостя. — Работаешь? — спросил Джек, увидев открытые файлы, и, не дожидаясь ответа, добавил: — Хорошо. Я принес тебе еще работы. Беспокойство усилилось. — Потрошитель снова убил? — выдохнул Уилл, и Джек посмотрел на него странным взглядом. — Нет, — ответил он. — Я принес тебе кое-что новое. Ты все еще отстранен от дела Потрошителя, так что сосредоточься на этом сейчас. — Джек... — Послушай, Уилл, — Джек положил на плечо Уилла руку, будто бы в утешительном жесте, и Уиллу пришлось заставить себя дышать, чтобы подавить резко растущую панику. — Временами я могу быть слишком резок с тобой, но ты понимаешь, что это для общего блага. Тебе нужно какое-то время провести подальше от Потрошителя, так что я тебя отвлеку. — Значит, ты больше не обвиняешь меня в убийстве Лоффата? — было почти невозможно скрыть гнев и горечь в голосе. У Джека дернулся мускул на лице, но когда он заговорил, его голос звучал непривычно приятно. — Расследование продолжается и мы все еще проверяем все варианты. Лоффат был другом многих агентов в Бюро, они все убиты горем и ищут справедливости. Если кто и может понять, так это ты. В конце концов, ты потерял отца при схожих обстоятельствах. Уилл сузил глаза, пытаясь понять подтекст. — Да, — наконец сказал он. — Мой отец был убит Потрошителем, так же, как и Лоффат. — И это разбило тебе сердце. Или нет? — Конечно, да! — На этот раз он даже не пытался скрыть своё возмущение. — Ты уже знаешь об этом, почему ты спрашиваешь? — Просто интересно, — пожал плечами Джек, и Уилл как никогда ясно увидел, насколько фальшивой была его расслабленная поза. — Твоего отца убили ночью, в полицию ты позвонил только утром. Почему? — Что... что ты хочешь этим сказать? — Уилл попятился. Стены начали смыкаться, и его безопасный дом внезапно превратился в удушливую яму без выхода. — Что ты хочешь сказать, Джек? — истерика и слезы подошли слишком близко к поверхности, и бороться с ними было бесполезно. — Эй, эй, успокойся, — Джек снова потянулся к нему и Уилл отшатнулся. — Давай поговорим об этом новом убийце, хорошо? — Если ты намекаешь, что я ненавидел своего отца и намеренно помог Потрошителю убить его, то ты можешь убираться из моего дома прямо сейчас. — Уилл, я ни на что не намекаю. У меня был разговор с доктором Лектером, и те вещи, о которых он мне рассказал, навели меня... — Не смей говорить мне о Ганнибале, — прошипел Уилл. — Можешь сколько угодно пытаться оттолкнуть меня от него, но это все равно ни к чему не приведет. — Уилл, — лицо Джека посуровело. — Я надеялся, что ты понял, что отношения между вами могут быть только профессиональными. Алана... — Алана для меня ничего не значит! Уилл в ту же секунду пожалел о своих словах. Он не хотел, чтобы это прозвучало так, так злобно и агрессивно... но он ненавидел всё это. Ненавидел то, что Джек пытался разрушить отношения, которые он и Ганнибал только начали строить. То, что он думал, будто Уилл был настолько жалким, что никто не хотел бы ухаживать за ним. Ненавидел слышать эти ужасные слова о своем отце. Ненавидел, когда ему напоминали об Алане, как будто его чувства к ней были чем-то более значимым, чем вялым увлечением. Глаза Джека сузились, пока он, очевидно, подбирал слова, но к счастью, его следующая фраза была менее вызывающей. — Давай просто забудем об этом на минуту, хорошо? Я не поэтому сегодня сюда пришел. — Никогда больше не говори мне ничего подобного, — предупредил Уилл. Он никогда раньше так не противостоял Джеку, но он чувствовал себя достаточно сильным и разъяренным, чтобы сделать это сейчас. Джек кивнул, хотя Уилл отметил, что ничего не подтвердил устно. Не менее молчаливо, он наблюдал, как Джек вытащил больше файлов и предложил их ему. — Семь жертв в период с августа по декабрь. Всех задушили, искалечили после смерти, и сложили в футляры от музыкальных инструментов. — Каких музыкальных инструментов? — Разных. Скрипка, виолончель, гитара. Голосовые связки повреждены, иногда изъяты из тел. Подумай об этом, хорошо? Уилл подумал. Он думал об этом весь день, и часть следующего, снова и снова возвращаясь к файлам, анализируя фотографии и информацию. У него были некоторые идеи — на самом деле, их было слишком много, но постепенно, профиль убийцы начинал проясняться. Внезапно осознав, что ему нужно, необходимо поговорить с Ганнибалом об этом, Уилл не стал тратить время на раздумья. Он был слишком воодушевлен, чтобы ждать или удовлетворяться звонком, поэтому направился прямо в его офис. Туда он ворвался без стука, уже готовый начать все рассказать, и только когда Ганнибал и невысокий, тучный мужчина в кресле пациента уставились на него, Уилл понял, что в его плане, вероятно, был недостаток. Несколько недостатков. — Простите, — пробормотал он. — Я не хотел мешать, я зайду позже. — Уилл, — к удивлению Уилла, Ганнибал, казалось, обрадовался, увидев его, несмотря на обстоятельства. — Пожалуйста, подожди меня в комнате ожидания. Пятнадцать минут. — Я ... — Уилл замолчал, увидев взгляд, который посылал ему пациент Ганнибала. — Ладно, — сказал он и закрыл дверь. Там, чувствуя пылающий внутри пожар от смущения, он сел на диван и закрыл глаза с тихим стоном. Ужас. Как он мог так себя унизить? Почему он не мог быть как все нормальные люди? Сначала вломился в спальню Ганнибала просто так, а потом ворвался в его кабинет, как будто он там хозяин. Была причина, почему большинство людей не любили его. Он временами забывал о нормальном и приемлемом поведении, пересекая границы, которые люди обычно не пересекали. Ганнибал, похоже, не возражал. Даже сейчас, вспоминая, как он на него смотрел, Уилл почувствовал приятный прилив тепла, омывающий его тело. Но всё же. Независимо от того, как Ганнибал смотрел на него, его поступок был грубым. Чесапикский Потрошитель убил бы его за это. Встревоженный этой мыслью, Уилл встал и начал ходить кругами, желая, чтобы время пролетело быстрее. Другая дверь внезапно открылась и внутрь вошла Алана. Она замерла при виде Уилла и ее глаза округлились. — Уилл! — воскликнула она. — Какой неожиданный сюрприз. Что ты здесь делаешь? — Я жду Ганнибала, — Уилл пожалел, что не взял свои очки. Он использовал их все реже и реже, и очень редко во время разговоров с Аланой, но сейчас... все было очень неловко. И он чувствовал себя ужасно из-за того, что сказал Джеку, даже если Алана не знала об этом. — Разумеется, — поджала она губы. — Еще одна консультация? Сказать, что это не ее дело, было бы ошибкой, но слова продолжали вертеться на кончике языка Уилла, моля, чтобы их произнесли. — Что-то в этом роде, — сказал он, заставляя себя улыбнуться. Он не был уверен, откуда идет враждебность, которую он чувствовал. Когда он перестал воспринимать Алану как возможного партнера и начал рассматривать ее как угрозу своим отношениям с Ганнибалом. — А ты? — решил он заполнить паузу. Алана тут же приобрела смущенный вид. — Я хотела поговорить с ним кое о чем. О личном. — О, — глаза Уилла сузились. Алана нетипично заерзала под его взглядом, а затем небрежно коснулась его плеча. — Я приду к Ганнибалу позже, — сказала она. — Просто скажи ему, что я заходила. — Конечно, — Уилл смотрел на нее, не зная, что и думать, но довольный, что она ушла. Он не хотел делить с кем-то свое время с Ганнибалом — даже если технически, это было не его время. Когда он, наконец, вошел в кабинет, он уже разрывался от нетерпения. Ганнибал смотрел на него мягким взглядом, загадочная улыбка играла на его губах, и она стала шире, когда Уилл в брезгливости сморщил нос в сторону кресла пациента. — Извини, что побеспокоил тебя во время приема, — извинился Уилл. — Это больше не повторится. — Я всегда рад тебя видеть, — заверил его Ганнибал. — И у тебя есть мое разрешение беспокоить меня, когда захочешь. — Не думаю, что это понравится твоим пациентам. Тот человек выглядел готовым выпотрошить меня. — Франклин безвреден, и хотя это можно считать невежливым, я слишком рад тебя видеть, чтобы возражать. Что это? — Ганнибал с любопытством посмотрел на документы. — Это новое дело, Джек хочет, чтобы я помог им с этим. Ты видел что-нибудь об этом в газетах? — Уилл бросил файлы Ганнибалу на колени и заметил, как Ганнибал вздохнул, словно знал, что дерзость Уилла должна была его раздражать, но он не мог найти в себе силы на это. — Убийства простые, в удушении нет ничего особенного. А вот акцент на голосовых связках, то, как убийца кладет тела в музыкальные футляры, посмертные увечья... он пытается быть похожим на Потрошителя. Ганнибал на мгновенье выглядел удивленным. — Потрошитель? — спросил он. — Зачем ему это делать? Ты уверен, что убийца мужчина? — Да, — Уилл остановился возле знакомой статуи оленя и осторожно прикоснулся к ней. — А почему он это делает... он фанат. Он одновременно восхищается им и завидует. Двое убийц с уникальными методами выставки жертв, которые орудуют в Балтиморе? Это не может быть совпадением. — Тогда почему голосовые связки? Он настоящий музыкант? — Да! — забыв про оленя, Уилл снова обратил свое внимание на Ганнибала. — Или он одержим музыкой. Одержим до такой степени, что он, должно быть, работает в месте, связанным с ней. Может быть, в опере, может быть, в одном из музыкальных магазинов. Он, должно быть, убивал до этого, но никогда так. — В этом есть смысл, — задумчиво проговорил Ганнибал. — Ты уже рассказал об этом Джеку? — Пока нет. Думаю, они и так должны знать, что убийца — музыкант, верно? То есть, это же очевидно. Так же, как и роль Потрошителя. — Это может быть очевидным для тебя, но не для всех остальных, — произнес Ганнибал, и Уилл отвернулся, чтобы скрыть улыбку на лице. — Если ты не уверен, то лучше позвони Джеку и уточни. — Нет, я пока не хочу ему звонить. Пока я не смогу подкрепить свои слова чем-то более веским. Он не потерпит то, что я пытаюсь втянуть Потрошителя в еще одно дело, так что мне придется действовать очень, очень осторожно. Только тишина была ему ответом. Уилл повернулся к Ганнибалу и вздрогнул, когда увидел, что тот стоит прямо перед ним. — Я не слышал, как ты подошел, — сказал он с нервным смешком. Ганнибал склонил голову в странно пугающем движении, с улыбкой, которая внезапно стала холодной, как лед. — Ты виделся с Аланой? — спросил он. Уилл нахмурился, пытаясь проанализировать скрытые эмоции, которые он услышал в голосе Ганнибала. — Да, — медленно сказал он. — Она пришла в твой кабинет. Извини, забыл тебе сказать — она попросила меня передать тебе, что хочет о чем-то поговорить с тобой и что придет позже. Напряжение покинуло тело Ганнибала. Его мышцы едва заметно расслабились, темнота в глазах уменьшилась. Он не перестал улыбаться, но улыбка определенно стала теплее. Вернее, менее холодной. — Я обязательно позвоню ей, — Ганнибал на мгновение погладил его по плечу, прежде чем отойти. — Хочешь что-нибудь выпить? У меня еще тридцать минут до следующего приема. Эта странная сцена пронеслась перед глазами, когда Уилл был на пути домой. Зачем Ганнибалу упоминать Алану, откуда ему знать? Запах? Но они виделись минуту, не дольше, и... и Алана коснулась его плеча. О. Значит, когда Ганнибал сделал то же самое, он сознательно устранял ее прикосновение и ее запах. Как он вообще смог учуять его после такого короткого контакта? А его абсурдная ревность, она льстила или раздражала? Уиллу не нужно было об этом думать. В его груди разлилось тепло, и он хотел улыбнуться. Альфы, которые занимались ухаживанием, всегда были склонны к вспышкам ревности, но видеть это от человека такого уровня, как Ганнибал — это было больше, чем просто лестно. Уилл не мог насытиться. Он никогда не пытался дразнить кого-то и намеренно вызывать ревность, но теперь его омежья часть приходила во всё больший восторг, призывая пойти и попробовать сделать что-то еще, на этот раз намеренно. Может быть, это закончится чем-то большим. Куда большим. Намного большим. Его щеки запылали, и Уилл не мог не посмеяться над изменениями, которые чувствовал в себе. Он превращался в какое-то бессмысленное существо, стереотипную омегу, но он был в слишком хорошем настроении, чтобы беспокоиться об этом.***
Вечером в Вульф Трапе было темно, как ночью. Уилл перечитывал файлы, гладил Уинстона по голове, изучал имена жертв и проверял каждое на своем компьютере. Теоретически, убийца мог быть не из Балтимора — он мог убить здесь, а потом просто уехать. Но четверо из всех жертв посещали Балтиморский Оперный театр, и это были только те, кто размещал свои фотографии с различных выступлений в социальных сетях. Кто знал, как много других людей посещали его. Нет, убийца был из Балтимора, и он, должно быть, выбирал своих жертв в Оперном театре, что означало, что он был либо частым гостем, либо сотрудником. Уинстон издал недовольный лай и Уилл сосредоточил на нем свое внимание. — Хочешь пойти прогуляться? — пробормотал он. — Отлично. Мне тоже нужно время, чтобы передохнуть. Внезапно ему в голову пришла идея, и прежде чем он успел подумать об этом, он схватил телефон и позвонил Ганнибалу. — Привет, это я, — сказал он, как только услышал знакомый голос. — Я иду сейчас гулять со своей собакой, не хочешь с нами? В последовавшей тишине Уилл распознал растерянность и удивление, а чувство неуверенности собралось в шар, оседающий в его животе. Глупый. Дорога из города сюда занимала больше часа, и будет уже поздно, когда Ганнибалу придется возвращаться. С каких это пор он начал сначала делать, а потом думать, таким позорным образом? — Интересное предложение, — наконец сказал Ганнибал. — Я могу быть у тебя через полтора часа, ты не против? Шок был настолько сильным, что Уилл потерял дар речи на мгновение. Он хоть и позвонил Ганнибалу, но не ожидал положительного ответа. Скорее, телефонный звонок был лишь поводом услышать его голос. Как это могло быть реальным? — Конечно, — выпалил он. — Да. Мне бы очень этого хотелось. — Хорошо, — даже не видя его, Уилл знал, что Ганнибал улыбается. — Я увижусь с тобой в ближайшее время. Верный своему слову, Ганнибал прибыл ровно через девяносто минут. Его смехотворно дорогая черная машина припарковалась возле дома, и Уилл встретил его на крыльце, под восторженный лай Уинстона. Как только Ганнибал вышел из машины, Уинстон набросился на него, виляя хвостом и пытаясь дотянуться языком до его лица. Веселясь, Уилл наблюдал, как Ганнибал дернул носом от следов грязи, оставшихся на пальто, но все же погладил его собаку. — Он видел тебя только один раз и недолго, но, глядя на то, как он себя ведет, я бы сказал, что ты его новый лучший друг, — заметил Уилл, и тень мелькнула на лице Ганнибала. — Да, может быть, — согласился он. — Он очень дружелюбная собака. Куда ты обычно ходишь гулять с ним? — В лес. У нас есть секретный путь, он скрыт от глаз, поэтому я чувствую себя в безопасности. Ганнибал задумался, медленно кивнув, а Уилл подошел ближе и поцеловал его в губы, благодарный и счастливый. Глаза его были закрыты, но он почувствовал, как легко Ганнибал коснулся его талии, затем плеч... а потом все исчезло. Поцелуй прервался, и когда Уилл поднял глаза, Ганнибал выглядел собранным, как и всегда. — Мы идем? — спросил он. В лесу было темно. Даже снег выглядел черным, и было холодно, но Уилл никогда так не любил гулять с Уинстоном, как сейчас. Может, потому что у него впервые появилась компания. Наблюдать за Ганнибалом было увлекательно. Он медленно двигался, наблюдая за деревьями, иногда прикасаясь к ним, чтобы оставить на них свой запах или напомнить себе о чем-то. Выражение его лица было созерцательным, и некоторое время Уилл не рисковал отвлекать его. Его терпение окупилось. Ганнибал остановился у одного из деревьев, отследив пальцами замерзшую кору. — Раньше я проводил много времени в лесу, — задумчиво сказал он. — Когда я был ребенком, мне казалось, что это другой мир. — Это все еще так, — Уилл поднял голову, чтобы посмотреть на небо. — Красивый, суровый, и неподвластный времени. Когда он снова взглянул на Ганнибала, то увидел уже знакомую странную улыбку на губах. — Это те же самые слова, которые я однажды сказал своей сестре, — пробормотал он. — Когда мы заблудились в лесу. То, как ты читаешь мои мысли, иногда поражает. — Я не думаю, что могу читать твои мысли, — честно сказал Уилл. — С другими людьми проще. Ты для меня загадка. Улыбка Ганнибала увеличилась. — Ненадолго, — пообещал он. По какой-то причине это прозвучало зловеще, но, возможно, это было из-за темноты и мертвого леса вокруг них. — Как вам удалось выбраться из леса? — спросил Уилл, когда они продолжили прогулку. Он не был уверен, захочет ли Ганнибал ответить, но тот ответил без колебаний. — Первые два дня мы ждали спасения. Потом я понял, что помощь не придет, и воспользовался теми средствами, которые дала мне природа. Мох, восход, и закат. Запах. — Сколько тебе было лет? — Шесть. — Ты, должно быть, был очень умным ребенком. — Был, — лицо Ганнибала стало пустым. — А потом перестал им быть. Любопытно или нет, продолжение этой темы казалось опасной затеей, поэтому Уилл воздержался от того, чтобы уточнить, что это означало. Он просто взял Ганнибала за руку и сжал ее, надеясь передать свою поддержку и сострадание. Пустой взгляд Ганнибала начал исчезать, растворяясь в нежности. Он поднес руку Уилла к губам и поцеловал ее, а затем поцеловал его самого, прижав к дереву, игнорируя протестующее нытье Уинстона. Горячий язык коснулся Уилла, и Уилл застонал, чувствуя стремительную дрожь. Бездумно прижавшись к Ганнибалу, он мог думать только о его губах, о его руках, так крепко сжимающихся вокруг него, о том, как Ганнибал прижимался к его телу. Этот поцелуй был более жестоким, чем тот, который они разделили возле дома, более диким и примитивным по своей природе. В нем не осталось и следа хладнокровия Ганнибала. Даже если бы не твердость, вжатая в тело Уилла, демонстрирующая его желание, сам его запах просто кричал об этом. Мысли Уилла начали расплываться в ответ на это, на феромоны, сжигающие воздух между ними, на голод, который он чувствовал от Ганнибала, и который пробуждал его собственный. Мягкое рычание вырвалось из груди Ганнибала. Его хватка усилилась, стало больно, как будто он боялся отпустить. Уилл прижался носом к его горлу, вдыхая успокаивающий запах и почти мурлыча от удовольствия. Они стояли так какое-то время, нежась в объятиях друг друга и даря друг другу тепло. Когда Ганнибал посмотрел на него, его глаза затянула темнота, которая их окружала, настолько темная, что Уилл почувствовал, как дрожь пробежала по его телу. Он знал, что сегодня ничего не случится. Он знал, что они вернутся в дом, где Ганнибал вежливо откажется от чая, сядет в машину и уедет. Так он вел себя — Уилл не мог не заметить, как Ганнибал ругал себя за любое явное проявление эмоций, и сомневался, что сегодня будет по-другому. Здесь, нежась в надежных объятиях Ганнибала, на тропинке леса, который принадлежал ему, Уилл чувствовал себя в безопасности, как никогда раньше. И поэтому он позволил себе помечтать.***
Работать над профилем убийцы на следующий день было практически невозможно. Уилл думал о Ганнибале, Потрошителе, и снова о Ганнибале, и когда прошли часы, а он поймал себя на перечитывании первой страницы, то понял, что это бесполезно. Он скучал по Ганнибалу. Прошло менее одиннадцати часов с тех пор, как они виделись, но в его груди уже была зияющая дыра, которая жаждала наполниться присутствием Ганнибала. Беспокоить его снова так скоро, несомненно, будет выглядеть жалко, но с другой стороны, Ганнибал, похоже, не возражал. Мощная вспышка желания, которую Уилл почувствовал от него, было достаточно, чтобы раздавить последние кусочки его сомнений, да и его вчерашняя решимость привела к двум незабываемым часам, которые они провели вместе. Решившись, Уилл натянул пальто, схватил файлы и вышел из дома. Когда он приблизился к зданию, его кровь практически шипела от предвкушения, но прежде чем Уилл достиг лестницы, дверь открылась, и вчерашний тучный бета, Франклин, вышел на улицу. Он ощетинился в тот же момент, когда увидел Уилла, и остановился, как бы охраняя дверь от него. Удивленный и раздраженный, Уилл все еще пытался сохранить маску вежливости. — Ганнибал дома?— вежливо спросил он. Франклин неодобрительно скривил губы, и его взгляд забегал по Уиллу в явной попытке найти недостаток. — Доктор Лектер занят, — наконец огрызнулся он. — А Вы кто такой? Вы не его пациент, иначе Вы бы знали, как Доктор Лектер ненавидит, когда его прерывают. — Нет, — протянул Уилл. — Нет, я определенно не его пациент. Подтекст был настолько ясен, что удивил даже его. Где раньше скрывались вся эта смелость и бравада? Он не чувствовал угрозы от этого странного маленького беты, ни в малейшей степени, но он всё же получил большое удовлетворение от того, как лицо Франклина напряглось в беспомощном гневе. К его чести, он оправился довольно быстро, и его голос был самодовольным, когда он сказал: — Конечно, доктор Лектер очень придирчив, когда дело доходит до выбора своих пациентов. Он не принимает никого просто так. Вы не его друг, не так ли? — Не друг, нет, — слова Уилла прозвучали более насмешливо, чем он того ожидал, но на этот раз Франклин, казалось, пропустил это, потому что серьезно кивнул. — Я так и думал, — провозгласил он еще более самодовольно. — Если бы Вы были его другом, я бы знал. Я никогда не видел Вас с ним в опере, а Доктор Лектер, разумеется, пригласил бы Вас. — Он приглашает всех своих друзей в оперу? — Ну, нет, — Франклин на мгновение осекся. — Все его друзья ходят туда сами, им не нужно приглашение, — поспешил он добавить. — Тобиас и я все время видимся с ним там. Доктор Лектер ценит только культурных людей, а все культурные люди любят музыку. У Тобиаса даже есть свой музыкальный магазин — он часто общается с... — Кто такой Тобиас? — прервал его Уилл. Он почувствовал, как волосы встали дыбом, а внутри всколыхнулось резкое необъяснимое напряжение. Совпадение? Или божественное вмешательство? Насколько вероятно, что незнакомец начнет рассказывать ему о каком-то владельце музыкального магазина, который часто посещал оперу? Франклина определенно обрадовал его вопрос. — Тобиас, мой лучший друг, — гордо сказал он. — Мы встретились в... — Что за магазин у него? — Магазин струн, — начал хмуриться Франклин. — Струнный магазин «Хордофон». — Здесь, в Балтиморе? — Да. Струнный магазин «Хордофон». Уилл открыл файл со своими заметками и начал переворачивать страницы. Его руки слегка дрожали от внезапного прилива адреналина. Струнный магазин «Хордофон» и его адрес, а также имя владельца, были в его списке. Тобиас Бадж. Уилл отметил его как возможного подозреваемого, его и двадцати пяти других известных людей из Балтимора, которые подходили под профиль. У него не было особых причин проверять Тобиаса Баджа первым, но этот странный разговор с пациентом Ганнибала должен был что-то значить. Уилл никогда особо не полагался на судьбу, но были знаки, игнорировать которые было невозможно. Приняв решение, он спрятал файл и быстро двинулся по улице в поисках такси. Франклин что-то сказал, но Уилл был слишком поглощен своими мыслями, чтобы обращать на него внимание. Когда машина остановилась возле магазина Тобиаса Баджа, Уилл позвонил Джеку, и, как он и надеялся, его перенаправили на голосовую почту. — Привет, — быстро сказал он. — Думаю, я знаю, кто может быть нашим убийцей. Я поговорил с одним из пациентов Ганнибала и он поделился со мной интересной информацией. Это просто догадка, но я все равно хочу проверить. У него есть музыкальный магазин здесь, в Балтиморе, он один из тех людей, которые подходят под профиль. Просто хотел, чтобы ты знал. Я еще позвоню тебе. Уилл поколебался, потом повесил трубку и выключил телефон. Если Джек узнал бы адрес, он мог решить тут же примчаться в магазин и только все испортить. Такое уже бывало. Не имея адреса, Джек должен будет сначала позвонить Ганнибалу, чтобы узнать, о каком пациенте шла речь, и это даст ему достаточно времени, чтобы разобраться с Тобиасом самостоятельно. Джек хотел, чтобы он показал себя, показал, что он все еще способен мыслить рационально, быть полезным. Он это докажет. И тогда он сможет вернуться к Потрошителю.