***
Франклин так часто говорил о Тобиасе Бадже, что Ганнибал знал о нем больше, чем хотел бы. Из их случайных встреч в опере он сделал свои собственные выводы, но Тобиас никогда не интересовал его настолько, чтобы попытаться наладить с ним контакт. Естественно, у него были подозрения. Он так же не сомневался, что Уилл доберется до него рано или поздно. Но сейчас? Совсем один, никого не предупредив — не предупредив его? Гнев и страх боролись за господство с разной степенью успеха, и если гнев был ему знаком, то страх был совершенно чужд. Ганнибал не испытывал страха. Не за себя, не за кого-либо другого. Но именно страх грыз его сейчас изнутри, сковывал его до костей. Уилл, скорее всего, был в полном порядке. Он приехал просто поговорить, не было причин думать о худшем. Не было причин ожидать… Почти зарычав, Ганнибал решительно вытолкнул назойливые мысли из головы. Ему было не до них. Он просто должен был добраться до Уилла. Ганнибал вошел в магазин, всё еще сжимая в руках ключи от машины, как он надеялся, со спокойным, расслабленным выражением лица. Оно исчезло в тот момент, когда ему на встречу вышел Тобиас, залитый кровью. Одна часть крови принадлежала ему. Другая явно принадлежала Уиллу. Каким бы ни был план, назревший в голове Ганнибала, он испарился, как дым. Ганнибал оскалил зубы в рычании и на этот раз рык таки вырвался из горла. Тобиас отреагировал на это инстинктивно — его собственное рычание сотрясло комнату, а в следующее мгновение Ганнибал набросился на него, швырнув его в стену, а затем на пол. Тобиас отлетел, как тряпичная кукла, ударившись о твердую поверхность и застонав от боли. На его боку была огромная кровоточащая рана — Уилл, его Уилл, должно быть, оставил ее, — и, не позволив Тобиасу встать на ноги, Ганнибал снова напал. Шок и раскаленная добела ярость продолжали сотрясать его, сопровождаемые собственническими, болезненными вспышками, и он прошипел: — Где он? — Кто? — Тобиас закашлялся и сплюнул кровью. — Смазливый мужчина-омега? Это то, что было нужно, чтобы привлечь твое внимание? Пальцы Ганнибала скользнули в рану, выворачивая ее изнутри, и он ощутил темный трепет от ответного вопля. — Где он? — прорычал он снова. Кулак Тобиаса врезался ему в лицо и Ганнибал отпрянул, чувствуя кровь во рту. Он блокировал второй удар, но вместо этого получил удар в живот, и на короткое мгновение дыхание его покинуло. — Я убил его, — сообщил Тобиас, ухмыляясь, как безумец, и пытаясь встать на ноги. — Я убил твоего омегу и выпотрошил его, как ничего не стоящий мусор, каким он и был. Слышал бы ты, как он кричал в конце. Глаза Ганнибала заволокло красной пеленой. Ярость, горячая и обжигающая, пожирала каждый нерв, и с ревом Ганнибал впился зубами в окровавленную, потную щеку Тобиаса, вырывая из нее кусок. Взвыв, Тобиас оттолкнул его с внезапно прорвавшейся от безнадежности силой и Ганнибал врезался в стену прежде, чем смог восстановить баланс. Его глаза не покидали шатающейся фигуры, а ненависть и беспомощная ярость продолжали душить его. Сосредоточившись на уязвимой шее Тобиаса, Ганнибал дернулся вперед и проткнул мягкую впадину ключами от машины, торжествуя от шокированного булькающего звука, который начал вырываться из нее. Тень замерцала где-то позади Тобиаса, а затем позади него появился Уилл, выглядя почти неземным с его заляпанной кровью кожей и необычно холодным выражением лица. Ганнибал замер, резко втянув в себя воздух. На этот раз в глазах потемнело на мгновение, а стук пульса заполнил уши. Уилл. Живой. Уилл. Тобиас начал падать на пол, когда Уилл обхватил руками его голову и с удивительной силой дернул вправо. Раздался хруст и Тобиас упал, уставившись невидящим взглядом на музыкальные инструменты, висевшие на стене. Ганнибал не мог оторвать жадных глаз от Уилла, впитывая ледяную пустоту, отражающуюся на его лице. Затем маска разбилась и Уилл уставился на него испуганно и потрясенно. Секунда, и они оказались в объятиях друг друга. Ганнибал уткнулся носом в шею Уилла, вдыхая его запах, чтобы убедиться, что он в безопасности, жив, что он с ним. Уилл, в свою очередь, продолжал суетиться над ним, как волнующийся омега, проверяя его травмы, и радость, которую Ганнибал испытал от осознания этого, была мощной до такой степени, что поглотила абсолютно все. Его маленький партнер, все больше и больше принимающий собственный потенциал. Скоро… возможно, скоро они смогут… Смешанные, полусвязные мысли остановились, когда дверь в магазин резко распахнулась и в нее ворвалось несколько человек, включая Джека. Первым побуждением Ганнибала было прижать Уилла к груди и угрожающе зарычать на незваных гостей, предупреждая их держаться подальше. — О, — сказал Джек, уставившись на них. — Я вижу, Вы добрались сюда раньше. Уилл развернулся в его объятиях, чтобы посмотреть на агентов, а потом попытался высвободиться. Ганнибал ужесточил свою хватку на секунду, но разжал руки, когда Уилл в типичном успокаивающем жесте коснулся его щеки, втирая в нее свой запах. Вскоре в магазине стало еще больше агентов и фельдшеров. Уилла отвели в другую часть комнаты и над ним навис Джек, а Ганнибал продолжил кидать взгляды в их сторону. Наконец, не в силах больше терпеть, он оттолкнул медика, который никак не оставлял его в покое, и приблизился к ним. — Как ты мог это сделать? — раздражённо вопрошал Джек. — Мы могли взять его живым. Ты мог умереть, ты и Ганнибал оба могли умереть! — Я знаю, — Уилл устало потер лоб. — Я знаю. Но я подумал… — Ты не думал и это проблема! Ты никогда не думаешь, ты просто… — Не кричите, — прошипел Ганнибал. — И не разговаривайте с ним в таком тоне. Два потрясенных взгляда пронзили его, но Ганнибал сосредоточился исключительно на Джеке. — Уилл сделал то, чего не сделал ни один из Ваших агентов, — холодно сказал он. — Если бы Вы могли оставаться объективным, Уилл бы доверял Вам достаточно, чтобы сказать, куда он идет. Глаза Джека сузились. — Я мог бы сказать то же самое о Вас, доктор, — протянул он. — Вы его непосредственный начальник, — голос Ганнибала стал еще холоднее. — Ответственность лежит на Вас, не перекладывайте ее на плечи Уилла. Вы дали ему это возмутительное задание, чтобы он смог проявить себя, я прав? — Да, но я не говорил, что он должен был… — Он проявил. Он поймал вашего убийцу. — Он убил его! — Джек снова начал повышать голос. — Вы убили его вместе, это трудно назвать поимкой. Как мы можем узнать, виновен он или нет? — Я думаю, что этот магазин и квартира Баджа содержат в себе достаточно доказательств. А сейчас я забираю Уилла домой. И с этого момента следите за тем, как разговариваете с ним. Не хотелось бы, чтобы Ваше начальство узнало о Вашем непрофессиональном поведении. Лицо Джека потемнело и он сделал шаг к нему. — Мне кажется, Вы забываетесь, Доктор Лектер, — произнес он. — Вы… — Оставь его в покое, — внезапно огрызнулся Уилл, и все внимание вернулось к нему. Джек выглядел ошеломленным, и Ганнибалу пришлось приложить усилия, чтобы подавить улыбку. — Уилл… — Ганнибал прав. Мне не нравится то, как ты говоришь со мной, то, как ты заставляешь меня чувствовать, или эти тесты, которые ты продолжаешь мне подсовывать. Либо ты мне доверяешь, либо нет. — Ты сам пришел ко мне в своей погоне за Потрошителем! — Это не только моя погоня, — напомнил ему Уилл. — Ты нуждаешься во мне так же, как я нуждаюсь в тебе. Если ты хочешь работать со мной, действительно работать со мной, дай мне знать. Или нам придется работать порознь и посмотрим, кто поймает его первым. Ганнибал? — Уилл взглянул на него, и Ганнибал коротко кивнул. — Пойдем, — сказал он. Дорога до Вульф Трапа проходила в тишине. Адреналин, который поддерживал Уилла, схлынул, и теперь он выглядел уставшим и потерянным. Ганнибал снова и снова поглядывал на него, всё еще не в силах избавиться от последствий паники, продолжающей бушевать в крови. — Ты должен был сказать мне, — произнес он, вторя Джеку. — Я бы поехал с тобой. — Я хотел сделать это сам. Это было важно для меня. — Почему? — Ты знаешь почему, — Уилл даже не взглянул на него. — Прости, что подвел тебя. — Это не так. В конце концов, ты его убил. Уилл удивлённо рассмеялся, и на этот раз он посмотрел на него. — Я не уверен, кто из нас убил его. Ты проткнул ему горло. — А ты сломал ему шею. Их взгляды задержались друг на друге, разделяя этот общий момент веселья, но вскоре он поблек. — Я не был уверен, что это он, — пробормотал Уилл. — Твой пациент, Франклин, упомянул его, и мне это показалось необычным совпадением. Я решил проверить сам, чтобы никто не мешал мне и чтобы я мог все выяснить, прежде чем звонить в ФБР. Я хотел, чтобы Джек увидел, что я могу работать эффективно. Я хотел… — Уилл замолчал на секунду. — Я хотел, чтобы ты это увидел, — закончил он уже тише. Ганнибал сосредоточился на дороге, потому только это помогало отвлечься от неприятных эмоций. Затем, резко изменив мнение, он сказал: — Когда я увидел, что он весь в твоей крови, я подумал, что все кончено. Я подумал, что ты мертв. Уилл не ответил, и Ганнибал был благодарен ему за это. Он не до конца понимал, что чувствует, не мог постичь тот ужас, который так хорошо помнил. Мысль о потере Уилла была невыносима. Это было единственным, что он был готов признать. Когда они добрались до дома, оба вышли из машины, и Уилл сделал для них чай, всё так же молча. Собака, Уинстон, легла на ноги Ганнибала, и он стоически вытерпел это, потому что знал, Уиллу бы не понравилось, если бы он с неприязнью отодвинулся. — Я посмотрел на него и понял, — внезапно сказал Уилл. — И он тоже понял. Я видел это знание в его глазах. — У тебя уникальный дар, — отметил Ганнибал. — Опасный, но прекрасный. — Или я просто дерьмово держу лицо, — фыркнув, Уилл посмотрел на чашку. — Мы начали драться. Я схватил нож, единственное оружие, которое у меня было, и воткнул его ему в бок, но он тоже нанес несколько ударов. Мне удалось закрыться в одной из комнат, потому что я понял, что не выиграю. Стыдно, не правда ли? — Умно, — мрачно вмешался Ганнибал. — На его стороне были силы и опыт, а также место, где ему было комфортно. Тебе нужен пистолет. Перемена, судя по всему, была слишком резкой, потому что Уилл посмотрел на него с удивлением. — Пистолет? — повторил он. — Зачем? Тобиас Бадж был исключением. Я обычно не попадаю в такие ситуации, я даже не расследую другие дела так уж часто. Моя единственная цель — Потрошитель, и если он доберется до меня… ну, скажем так, пистолет вряд ли поможет. — Тебе нужен пистолет, — повторил Ганнибал. — Я прослежу за тем, чтобы он у тебя был. Джек может и не решается дать его тебе, но я знаю людей, которые помогут его достать. Я что-нибудь придумаю. Уилл бросил на него долгий, задумчивый взгляд. Затем он вздохнул, и этот вздох был сопровождён внезапным взрывом ядовитого страха, портя его прекрасный запах. — Что? — Ганнибал невольно встал на ноги, игнорируя нытье Уинстона, чувствуя, как автоматически включаются его защитные инстинкты. — Что случилось? — Я боюсь, — мягко проговорил Уилл, и животный гнев снова всколыхнул Ганнибала. — Кого? — почти зарычал он, но ответ Уилла заставил его замереть. — Потрошителя. Сбитый с толку, Ганнибал остался молча стоять, не зная, что делать. Его альфа-часть содрогалась от мысли, что его собственный партнер боится его, в то время как более рациональная часть была в недоумении от его слов. — Почему? — наконец хрипло спросил он, и Уилл обнял себя, как будто пытался защититься от липкого чувства страха. — Кажется, мы убили его партнера сегодня, — прошептал он. — Тобиас ухаживал за ним. Эти тела были подарками, какими бы неумелыми они ни были. Потрошитель запечатлелся не так давно, может быть, даже тогда, когда Тобиас начал убивать. Если он был его партнером и Потрошитель узнает, что я убил его… он придет за мной. Я думал, что готов, но теперь я не знаю. Я надеялся… теперь, когда я встретил тебя, я надеялся на какое-то… — Тобиас не мог быть его партнером, Уилл, — Ганнибал пытался говорить мягко, хотя его сердце бешено билось. — Он был альфой, и, как ты сам говорил, Потрошитель тоже альфа. Импринтинг работает только между альфой и омегой. — Но мы мало что знаем об этом. Мы вообще ничего не знаем, это случается так редко — что, если это может случиться между кем угодно? Или, может быть, Потрошитель — омега. Может быть, я ошибся, может быть… Не давая ему закончить, Ганнибал схватил Уилла за руку и притянул его к своей груди, уткнувшись лицом во вьющиеся волосы. — Не волнуйся, — пробормотал он. — Какой бы ни была правда, я буду защищать тебя. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Обещаю. Запах страха испарился, сменившись запахом удовлетворенности. Уилл спрятал лицо в шею Ганнибала, глубоко вдохнув, и волна странной преданности, нахлынувшая на него, угрожала его уничтожить. Ганнибал жаждал его. Его планы были в хаотичном беспорядке, его мысли в смятении, но в этот момент, держа Уилла в объятьях, он мог почти представить их будущее вместе. Он знал, что так или иначе, но это будущее никогда не настанет. Но он все равно позволил себе помечтать.***
Пистолет был доставлен на следующий день. Он был черным, маленьким и блестящим, красивая модель, которая скрывала свою истинную смертоносность. Она идеально подходила для кого-то вроде его Уилла. Ганнибал принялся рассматривать пистолет под разными углами и чуть не уронил, когда его накрыла странная тень, окрашивая твердую поверхность кровью. Он моргнул, и кровь исчезла — оружие снова было блестящим и новым, никаких красных разводов. Чувствуя, как ему стало не по себе, Ганнибал осторожно положил пистолет обратно в коробку, задаваясь вопросом, вызвано ли странное видение его плохими воспоминаниями или же это было что-то сродни предчувствию. Он никогда бы не убил кого-нибудь из пистолета, никогда снова, и быть застреленным самому тоже не входило в его планы. Кто-то постучал в дверь и Ганнибал двинулся открывать даже прежде, чем заметил. Его сердце затрепетало самым тошнотворным образом. Когда на пороге оказалась Алана, Ганнибалу едва удалось удержать маску вежливого интереса. — Какой сюрприз, — тепло сказал он. — Пожалуйста, проходи. — Спасибо, — Алана отдала ему пальто и пошла в гостиную, и заметное беспокойство следовало за ней по пятам. — Мне жаль, что я пришла без приглашения, но я хотела бы поговорить с тобой кое о чем. У тебя найдется минутка? — Для тебя — всегда. Алана засмеялась, румянец залил ее лицо. — Очарователен как обычно, — подытожила она. — Я понимаю, что поступаю непрофессионально, приходя к тебе сюда с тем, что хочу сказать, но мне нужен твой совет. Я не знаю, к кому еще обратиться. — Я всегда готов выслушать, — заверил ее Ганнибал, наконец заинтересовавшись. Однако интерес сразу же покинул его, когда Алана добавила: — Я хочу поговорить о Уилле. Ну, этого следовало ожидать, подумал Ганнибал. Хотя он все еще надеялся на что-то менее тревожное. — Он официально не мой пациент, поэтому я могу обсудить его с тобой, — сказал он, и Алана кивнула. — Я надеялась на это, — произнесла она. Вытянув ноги, она глубоко вздохнула. — Как только Уилл присоединился к команде Джека, меня попросили следить за ним, и в тот момент, когда мы увидели друг друга, мы просто… поняли, что совместимы. Я знала, что это неправильно, я не глупая. Он намного моложе меня и так травмирован — эта ужасная история с Потрошителем и его отцом, приютом, где ему пришлось скрывать то, что он омега, его нездоровая одержимость мрачными событиями… он был плохим вариантом для меня, я это понимала. Но меня все еще так… — Влекло к нему? — предложил Ганнибал, удивляясь, как спокойно эти слова прозвучали. — Да, — с горечью усмехнулась Алана. — Влечение, очарование, как бы ты это ни назвал. Я чувствовала притяжение каждый раз, когда мы встречались, и когда он попытался пригласить меня на свидание, начать ухаживать за мной, я отказалась. Но чувства не исчезли. — Конечно, нет. — Чувство смертельной убежденности начало окутывать его и Ганнибал не стал делать ничего, чтобы с ним бороться. Алана, не обращая внимания на перемены, происходящие прямо перед ней, неловко потерла глаза, и он заметил, как дрожат ее руки. — Уилл важен для меня, — медленно сказала она. — Важнее, чем я пыталась заставить себя думать. Но когда я начала это осознавать, его интерес стал угасать. Он встретил тебя в то время, он был явно увлечен тобой, и я просто… Наверное, это разбило мне сердце, — Алана попыталась улыбнуться, но это было больше похоже на гримасу. — Я знаю, что ты никогда не поощрял ничего подобного — и я извиняюсь за свое поведение на твоей вечеринке, но Уилл, он так отчаянно нуждается во влиятельной фигуре. Когда я отказала ему, он попытался найти кого-то другого и нашел тебя. Ты никогда не ответишь на его чувства — я знаю, что он не в твоем вкусе, вряд ли кто-то вообще в твоем вкусе, — оскорблённое презрение, прозвучавшее в последней фразе Аланы, быстро угасло, оставляя лишь обиду позади. — Я не знаю, что делать, Ганнибал, — пробормотала она, на этот раз мягче. — Мне кажется, я влюблена в него. И я знаю, что тоже не безразлична ему, пока еще не безразлична. Как мне поступить? — Закрой глаза, — нежно предложил Ганнибал. — Закрой глаза и представь себе будущее, которое ты бы хотела иметь. Алана повиновалась, и несколько мгновений ее лицо было пустым. Потом она широко улыбнулась и вздохнула с облегчением, а когда снова посмотрела на него, ее глаза сияли. — Я вижу себя рядом с ним, — прошептала она. — Я вижу, как он становится более стабильным рядом со мной. Я вижу его преданным и любящим, прекрасным партнером, заботливым отцом. Я хочу этого. Я хочу этого, Ганнибал. Я хочу это будущее. — Тогда оно у тебя будет, — губы Ганнибала растянулись в фальшивой улыбке и он с отрешенным любопытством заметил, как такой проницательный психиатр, как Алана, совершенно не заметила его холодности. — У тебя есть план или ты хочешь получить мой совет? — Нет. — Алана внезапно вскочила, почти сияя. — Благодарю, Ганнибал. Я уже приняла решение, но то, что ты подтвердил, что оно верно, для меня это много значит. Правда. Я пойду к нему прямо сейчас. Я скажу ему, что была неправа, отказав ему, и если он захочет попробовать, мы… извини, — она снова засмеялась, гораздо более счастливо. — Тебе не нужно все это слышать. — Мне приятно видеть тебя счастливой, — сказал Ганнибал. — Я запомню этот твой вид на долгие годы. Один совет, если позволишь. — Да, конечно, — Алана ожидаемо уставилась на него, все еще покрасневшая и хорошенькая. — Сначала тебе стоит пойти домой и переодеться. Не хочу показаться грубым, но ты выглядишь так, как будто пробежала марафон. — Да, ты прав. Что вообще со мной сегодня происходит? — Алана покачала головой, смеясь. — Спасибо еще раз. Надеюсь, скоро увидимся, и может быть, на этот раз у меня будут хорошие новости. — Разумеется, — Ганнибал надел на нее пальто и открыл дверь. — Я не сомневаюсь, что мы скоро увидимся. Улыбнувшись ему в последний раз, Алана поспешила к своей машине, и Ганнибал наблюдал за ней, пока она не исчезла. Затем он начал одеваться.***
Ганнибал взял такси до Биддл-стрит и прошел несколько улиц дальше, наблюдая за людьми и их машинами, подыскивая нужную. Наконец он увидел огромный темный Гелендваген и его небрежного владельца, который закрыл дверь и пошел в один из магазинов. Он еще не исчез из виду, как Ганнибал уже начал взламывать замок, проверяя часы на руке, одетой в перчатку. Вскоре он был уже на пути к Вульф Трапу. В пятидесяти милях от дома Уилла он съехал с дороги и выключил фары. Прислонился к водительскому сиденью и стал ждать. Время шло медленно, но Ганнибал привык ждать. В этом была какая-то уникальная красота, тишина, которая поражала, будто само время останавливалось в передышке, прежде чем броситься вперед с новой силой. Этот прыжок произошел, когда фары заметного автомобиля Аланы осветили часть дороги. Ганнибал бесстрастно наблюдал, как она приближается, а затем, когда расстояние между ними сократилось, он нажал на педаль газа и врезался в ее машину, сталкивая ее с дороги. Все произошло в одно мгновение. Ниссан Аланы остановился только тогда, когда врезался во второй раз, теперь уже в дерево, и Ганнибал вышел из своей машины. Алана была в своем Ниссане, прижимая руку к окровавленному лбу снова и снова. Ганнибал открыл сломанную заднюю дверь и залез внутрь, и Алана подскочила и попыталась повернуться, чтобы посмотреть на него. — Ганнибал! — воскликнула она, и в ее голосе звучало ощутимое облегчение. — О, слава Богу. Я не знаю, что случилось, думаю, кто-то врезался в меня. Я не чувствую свою ногу, она, наверное, застряла… что это на тебе надето? — в ее словах слышалась растерянность, но все еще никаких признаков реального подозрения. — Мне очень жаль, — сказал Ганнибал. Схватив Алану за волосы, он дернул ее голову назад и перерезал ей горло быстрым, аккуратным движением. Когда Алана издала влажный, хрипящий звук, Ганнибал положил нож на сиденье и уставился на ее слабые попытки остановить кровь. Их глаза встретились в зеркале заднего вида и Ганнибал не стал отворачиваться, поглощая ужас и шок в ее взгляде. — П… почему? — задохнулась Алана, и все тело ее содрогнулось. — Он мой, — ответил Ганнибал и насладился вспышкой узнавания и понимания, прежде чем они тоже были поглощены ужасом. Затем Алана замерла. Ее рука упала, а хрипы прервались, хотя кровь все еще продолжала течь. Ганнибал некоторое время смотрел на нее, анализируя себя, чтобы понять, что он чувствует. Удовлетворение, в основном. Уверенность, что его единственный возможный соперник больше не был угрозой. Надежда, что теперь Уилл запечатлится на нём, ни на что и ни на кого не отвлекаясь. Сожаление тоже присутствовало, но оно было минимальным, поэтому когда Ганнибал вышел из машины, он был спокоен. Не снимая защитного костюма, он отвез Геленваген на главную дорогу, переоделся там, поймал машину с веселым водителем, который был слишком пьян и вряд ли заметит помятую машину Аланы по дороге, и заплатил ему, чтобы вернуться в Вульф Трап. Он сел на заднее сиденье и провел всю поездку, пряча лицо в тени. Сомнительно, что этого водителя будут когда-либо допрашивать, но дополнительные меры предосторожности не повредят. Стоя перед дверью Уилла, Ганнибал испытал укол внезапного беспокойства. Он не знал, чего он ожидал, чего хотел добиться этим визитом, но что-то в нем настаивало на том, чтобы добраться до Уилла как можно скорее. Увидеть его, услышать его голос, прикоснуться к нему, показать, что он самый достойный партнер для него, что он может защитить его и уничтожить любого, кто посмеет угрожать их союзу. Он не знал, как долго он стоял, замерзший на крыльце, сражаясь сам с собой, но дверь внезапно открылась и Уилл показался на пороге вместе со своей возбужденной собакой. — Ганнибал! — радостно воскликнул он. — Я не ожидал тебя сегодня увидеть. Ты… Эй, ты хорошо себя чувствуешь? — Уилл нахмурился, и Ганнибалу стало почти больно от желания сгладить эту милую хмурость прикосновением. Каким-то образом, ему удалось выдавить: — Я в порядке. Просто устал. — Где твоя машина, как ты сюда попал? — Я был не в состоянии ехать сам, поэтому поймал попутку. — Это могло быть опасно, — упрекнул Уилл, заводя его внутрь. — Я рад, что ты здесь. У тебя лицо горит — неужели жар? — Его рука коснулась лба Ганнибала и Ганнибал автоматически обвил руками талию Уилла, притягивая его к себе и вдыхая его запах. Уилл развернулся к нему всем телом, и желание прорвалось сквозь Ганнибала — разрушительное, всепоглощающее, непреодолимое. Сжав локоны Уилла в кулак так, как он сделал это с Аланой всего час назад, Ганнибал дернул его ближе и с силой соединил их рты вместе. Когда их языки соприкоснулись, Уилл застонал и сжал его затылок в почти болезненной хватке, бесстыдно потираясь об него. Тепло его тела обжигало их обоих, и Ганнибал, недолго думая, прижал их к стене, надавив на подбородок Уилла, вынуждая его открыть рот шире. В какой-то момент Уилл попытался вскарабкаться на него, обхватывая ногами его талию, и последняя граница была пересечена. Подняв его с пола, Ганнибал двинулся в сторону спальни Уилла и каким-то образом сумел закрыть за ними дверь, избавившись от не успокаивающегося Уинстона. Только когда Уилл оказался под ним на кровати, Ганнибал, наконец, прервал поцелуй и уставился на него в тихом непонимании и восхищении. Он никогда не видел ничего прекраснее, чем его омега, так быстро дышащий под ним, с раскрасневшимися щеками, с желанием и страхом, танцующими в его голубых глазах, с его прекрасным противоречивым ароматом, разрушающим последние кусочки самоконтроля Ганнибала. «Посмотри на меня», — почти отчаянно подумал Ганнибал. — «Ты должен запечатлеться на мне. Я единственный для тебя, почему твой разум не может понять это?» Но ничего не произошло. Уилл хотел его, это было очевидно, но этим всё и ограничивалось, и Ганнибала одолела абсурдная потребность взвыть от разочарования. Уиллу, видимо, надоело ждать, и он дернул его за волосы с раздраженным звуком, приподнимая свои бедра. Все темные мысли исчезли. Ганнибал снова поцеловал его, запустив руки под его спину и снимая с него свитер. Руки Уилла потянулись и к его одежде, и вскоре их обнаженные тела прижались к друг другу, поглощая их взаимное тепло. Запах возбуждения был настолько сильным, что Ганнибал едва вспомнил, что у Уилла не было течки, и поэтому ему требовалась более тщательная подготовка. Когда он наконец скользнул в тело Уилла, то сделал это медленно, но не останавливаясь, одним неспешным, длинным толчком. Уилл вскрикнул, и нотка неуверенности и боли в его голосе затмила эйфорическое состояние Ганнибала. Он остановился, пытаясь делать медленные вдохи, в то время как его тело и ум продолжали борьбу. Он хотел подарить Уиллу всё удовольствие в мире, удовольствие, которое он хотел и к которому очевидно не привык, но в то же время, Ганнибал стремился удовлетворить похотливого зверя в груди, который призывал его все забыть и жестко трахать. Может быть, это поможет ему, наконец, преодолеть эти ядовитые, ужасающие чувства, которые он отказывался признавать. Но Уилл смотрел на него с желанием и страхом одновременно, и странный звук исходил от него, хотя он ничего не говорил — что-то, напоминающие… Мурлыканье. Уилл мурлыкал. Дарил Ганнибалу звук, который считался одним из самых уникальных из-за его редкости. Омеги были единственными существами, способными мурлыкать, и только в тех обстоятельствах, когда они чувствовали себя в полной безопасности и абсолютно желанными. Эмоции нахлынули на него, сильные и более мощные, чем всё, что Ганнибал когда-либо испытывал. Он хотел защитить его. Он хотел ухаживать за ним по-настоящему, осыпать его изысканными подарками, а не только этими несовершенными телами. Он хотел повязать его, оставив свою перманентную, связывающую метку на его шее, показать ему мир, свозить его в Италию, Францию, и Литву, чтобы вместе они стали вдвое сильнее, наводя ужас на этот мир и наслаждаясь его сокровищами. Когда Ганнибал снова двинулся, то сделал это куда мягче, и тело Уилла открылось ему, такое теплое и принимающее. Доказательство его возбуждения было прижато к животу Ганнибала, и Ганнибал потёрся об него, целуя уши, глаза, щеки и подбородок Уилла, прижимаясь губами к его прекрасной шее. Как он хотел укусить ее, оставив свой след, знак, который навсегда свяжет их вместе. Но это было невозможно без течки Уилла, так что все, что Ганнибал сделал, это нежно прикусил кожу зубами, не для того, чтобы пометить, а чтобы принести удовольствие. Он хотел запомнить этот момент, продлить его, но слишком скоро дрожащее и всепоглощающее освобождение сотрясло тело Ганнибала, проходя через него сильными толчками. Уилл крепко обнял его, провел пальцами по его волосам, и последовал за ним с глубоким, мурлыкающим стоном. В последний момент он подался вперёд, и острые зубы сомкнулись на плече Ганнибала, оставив на нем яркий след. Пораженный, Ганнибал отстранился, чтобы посмотреть на него, и Уилл послал ему довольную, нахальную улыбку. — Ты просто ужасен, — пробормотал Ганнибал, и его голос был тошнотворно нежен. Уилл откинул голову, выглядя сытым и счастливым. — Твой, — мягко сказал он, и сердце Ганнибала подпрыгнуло. — Мой, — прошептал он. В ту ночь они остались вместе, не желая отпускать друг друга ни на минуту. Их идиллия прервалась только утром, громким стуком в дверь.