***
В последнее время возвращение домой стало любимым занятием Ганнибала. Зная, что его лицо расплылось в искренней, глупой улыбке, он закрыл дверь ногой, держа в руках новую бутылку дорогого вина, которое, судя по всему, больше всего нравилось Уиллу, и огромный букет сезонных цветов. Никто его не встретил, а это означало, что Уилл гулял с Уинстоном. Вздохнув от разочарования, Ганнибал поставил цветы в вазу, поместил бутылку в холодильник остыть и пошел переодеваться. Сегодня родители Аланы должны были приехать для разговора с Джеком. Они похоронили ее в родном городе, и после поминок, решили принять участие в расследовании ее смерти. Джек попросил Уилла присутствовать, и хотя Ганнибалу не нравилась эта идея, поскольку он подозревал, что Джек хочет снова надавить на Уилла из-за смерти Аланы, он не рискнул остановить его. Уилл был полон мрачной решимости и настоял на своем. Он не звонил весь день, поэтому, что бы там ни случилось, это едва ли было приятным. Размышляя, Ганнибал пошел в душ, и, когда он уже собирался выходить, за стеклом мелькнула тень. Напрягшись, он сделал вид, что продолжает мыться, но спустя секунду его достиг запах и он сразу же расслабился. — Уилл, — пробормотал он. — Я не слышал, как ты вошел. — Значит, я становлюсь в этом лучше, — игриво сказал Уилл и беспокойство Ганнибала исчезло. Выключив воду, он открыл дверь и увидел Уилла, державшего наготове полотенце. — Вот, — просто сказал он, улыбаясь своей очаровательной, немного неуверенной улыбкой. Ганнибал взял полотенце, почувствовав, что оно уже теплое — значит, Уилл приготовил его заранее, и острое удовольствие пронеслось по нему. Он внезапно и глупо почувствовал себя невесомым, тронутый таким омежьим проявлением любви и заботы. Беспомощно улыбаясь, Ганнибал наклонился ближе к шее Уилла, и Уилл замурлыкал, опустив голову ему на плечо. Его мысли были хаотичными, путаясь друг с другом, но одно Ганнибал понимал ясно. Он хотел что-то сделать для Уилла. Что-то, что угодно — он не мог сказать ему правду, и он не мог подарить ему личность Потрошителя. Он уже делал всё, что мог, чтобы быть хорошим партнером, так что же оставалось? — Не планируй ничего на завтра, — выпалил он и мгновенно рассердился на свой запыхавшийся голос. — Почему? — Уилл прижался к нему поближе, все еще вдыхая запах его кожи. — Мы куда-то собираемся? — Да. Ты увидишь всё сам завтра. — Ганнибал прижался губами к его волосам, тоже глубоко вдыхая его запах. В его голове уже формировались неточные планы. Небольшая часть его пыталась протестовать, утверждая, что деньги никогда не смогут купить уважение Уилла, независимо от того, сколько он был готов потратить, но Ганнибал оттолкнул эту часть. Нет. Это не имело значения. Материальные подарки были единственным вариантом, который он мог придумать, так что… Так тому и быть.***
Когда он привел Уилла в автосалон, то получил только подозрительный взгляд. — Что мы здесь делаем? — осторожно спросил Уилл. — Покупаем тебе машину, — зная, что начальная реакция вряд ли будет положительной, Ганнибал сделал вид, что смотрит на представленные автомобили. — Мне не нравится, как ты передвигаешься. Я хочу, чтобы ты всегда мог поехать туда, куда хочешь, а не полагаться на такси или, не дай Бог, на Джека. И я также хочу сделать тебе подарок, — закончил он несколько неловко, наконец подняв глаза. Уилл уставился на него с румянцем на щеках, его зрачки странно расширились, и запах, исходящий от него, заставил Ганнибала выпрямиться и резко вдохнуть. Запах Уилла, обманчиво-цветочный и опасный, приобрел новые нотки. Утром их там не было. Ганнибал был уверен, что почувствовал бы это — каждый компонент, составляющий запах Уилла, внезапно усилился, сочетая лихорадочную сладость и острые ноты, предупреждающие о потенциальной опасности. Очарованный, Ганнибал бессознательно сделал шаг вперед, и губы Уилла приоткрылись. Еще одна горячая волна его запаха ударила Ганнибала, и он тихо зарычал, желая овладеть им прямо здесь, прямо сейчас. — Могу я вам чем-нибудь помочь, джентльмены? — спросил веселый голос и на секунду отвлек Ганнибала от почти неконтролируемой тяги. Он неохотно оторвал взгляд от Уилла и увидел высокую женщину с настороженной, но дружелюбной улыбкой на лице. — Да, — ответил он с опозданием. — Мы ищем машину для моего партнера. Вы можете что-нибудь порекомендовать? Ганнибал никогда не принимал ничьих рекомендаций в этом вопросе, но это может выиграть ему некоторое время, чтобы взять себя в руки. — Так ты согласен? — прошептал он Уиллу на ухо, когда женщина повернулась к ним спиной. — Да, — медленно сказал Уилл, все еще красный от смущения. — Наверное, не стоило бы, да и машина мне на самом деле не очень-то нужна, но что-то... Я... я не знаю. Это просто делает меня счастливым. «Тебе нравится, когда о тебе заботятся», — подумал Ганнибал, наклоняя голову. — «Изголодавшись по человеческой теплоте за все эти годы, тебе нравится знать, что кто-то беспокоится о тебе и дорожит тобой. И твоя омежья сторона упивается получением дорогих подарков, потому что долгое время ты не получал внимания, в котором нуждаются омеги, независимо от твоих чувств по этому поводу». Их подвели к некоторым моделям машин, и вскоре Ганнибал отпустил консультанта и сосредоточился на всём сам. Уилл был рядом, с любопытством изучая различные автомобили, чего Ганнибал не ожидал от него. Наконец, он остановил свое внимание на маленькой, но мощной машине темно-зеленого цвета, и Ганнибал одобрительно кивнул. — Это хорошая модель, — сказал он. — Тебе будет удобно за рулем. Но, может быть, ты посмотришь на более дорогой автомобиль? Как этот, — Ганнибал указал на черно-серебристый "Бугатти Вейрон" и Уилл фыркнул. — Зачем мне водить такую машину в Балтиморе? — спросил он. — Это слишком... пафосно. Я бы не подумал, что это твой тип, особенно глядя на твою собственную машину. — Не мой, — согласился Ганнибал. — Но с тем типом общества, с которым мы взаимодействуем, такая машина может быть полезной. Уилл уставился на машину, ничего не говоря, а затем застонал, качая головой. — Я не знаю, что со мной не так, — пробормотал он. — Кому нужны подарки, дорогие они или нет? Они не имеют для меня особого значения, и я вообще не очень хороший водитель, но, когда я думаю о том, что ты можешь купить мне нечто подобное, что-то... происходит со мной. Мне кажется, я... О! — глаза Уилла внезапно расширились, и его румянец стал еще ярче. — Черт, — выдохнул он. — У меня течка. Она должна была начаться только через несколько месяцев, но твое присутствие, должно быть, спровоцировало ее. — О, — повторил Ганнибал, чувствуя, как расширяются его собственные глаза. По какой-то причине, он не ожидал этого, хотя странное поведение Уилла с момента, как они вошли в автосалон, явно об этом говорило, как и его усилившийся аромат. Течка. Что-то, что могло связать их друг с другом навсегда. Импринтинг был не нужен — он был романтичным понятием из-за своей редкости, но не необходимым для создания связи. Омеги, как и альфы, иногда были заложниками своих инстинктов, даже самые сильные из них. Прямо сейчас каждый подарок и знак внимания будут толкать Уилла ближе к полномасштабной течке, и чем более изящными и значимыми они будут, в тем больший восторг это приведет его омежью часть. Очень довольный, Ганнибал жестом предложил консультанту подойти поближе, наблюдая, как Уилл исследует салон автомобиля. С его хобби, Ганнибал не мог позволить себе водить что-то настолько выделяющееся. Его собственный автомобиль был дорогим, но утонченно элегантным — не говоря уже о том, что привлечение внимания к себе таким образом никогда не было его идеей развлечения. Однако, видя своего омегу в такой машине, зная, какие взгляды и разговоры это вызовет... его альфа-части это понравилось. Кричащая или нет, машина была прекрасна, и со временем Ганнибал был уверен, что она сможет принести Уиллу больше уверенности. К величайшей радости консультанта, они совершили покупку, и когда рука Уилла коснулась Ганнибала, он почувствовал, как его кожа горит. Возможно, Уилл расстроится из-за этой машины в будущем. Возможно, он даже пожалеет о покупке, но Ганнибал никогда не согласится упустить этот шанс. Особенно если это ускорит течку Уилла.***
Джек позвонил в самое неподходящее время. Они только что разобрались со страховкой и договорились, что машину доставят вечером, когда телефон Ганнибала зазвонил, и после короткого разговора им с Уиллом пришлось ехать в офис Джека. — Чего он хочет? — спросил Уилл, дрожа. — Почему он позвонил тебе, а не мне? — Его запах продолжал усиливаться, явно влияя на его состояние, и самому Ганнибалу было трудно сосредоточиться на дороге. — Я не уверен, — ответил он. — Он только сказал, что хотел бы поговорить со мной, и что ты тоже можешь прийти. – Как щедро! — презрительно фыркнул Уилл. — Что, он думает, что после вчерашней катастрофы может нажаловаться тебе на меня? — Ты так и не рассказал мне, что именно произошло, — напомнил ему Ганнибал. Волна головокружения заставила его покачать головой, гадая, сможет ли открытие окон спасти его. Пока он был занят своей борьбой, Уилл сказал: — Родители Аланы ненавидят меня. Как только я вошел, они уставились на меня, как на врага. И, с так называемым тонким подходом Джека, они вскоре решили, что я могу быть тем, кто убил ее. — Что? Почему? — руки Ганнибала сжались вокруг руля. Был ли Джек достаточно упрям, чтобы всё еще цепляться за мысль о вине Уилла? Это приводило в бешенство. Тем более, когда Ганнибал вспоминал, что именно он подтолкнул Джека в этом направлении. Он не должен был ему ничего говорить. — Джек так думает. Он хотел спровоцировать меня, сыграть на моем возможном чувстве вины и посмотреть, как я отреагирую, глядя в лица родителей Аланы. Естественно, всё прошло не очень хорошо. — Почему ты мне не сказал? — прошипел Ганнибал, чувствуя, как вспышка ярости на мгновенье окрашивает всё вокруг в красный. — Он не имеет права так поступать! Я предупреждал его. — Ты предупреждал его? — повторил Уилл, и радостная улыбка расцвела на его лице, заставляя Ганнибала учащенно задышать. — Для меня? Спасибо. Но ты же знаешь Джека, он никогда никого не слушает. Может, ехать к Джеку сейчас было плохой идеей. В таком состоянии, всё, чего хотел Ганнибал, это разорвать его тело на кровавые лохмотья — его контроль был слишком ослаблен быстро приближающейся течкой Уилла, чтобы сдерживать его инстинкты. Но Уилл, казалось, успокоился, все еще сияя от такой мелочи, как Ганнибал, предупреждающий Джека о том, чтобы держаться от него подальше, поэтому Ганнибал попытался сосредоточиться на этом, чтобы успокоиться самому. В его списке появлялось всё больше проблемных людей, с которыми надо будет разобраться со временем.***
Джек выглядел недовольным, увидев его с Уиллом. Он завел какую-то бессмысленную беседу, хмурясь каждый раз, когда Ганнибал не отвечал ему в пользу того, чтобы смотреть на Уилла. Он был пойман в ловушку его запаха. Всё, чего он хотел, это зарыться лицом и зубами в шею Уилла, напиться его пьянящим запахом и навсегда связать их. — Уилл, я хотел бы поговорить с доктором Лектером наедине, — наконец сказал Джек. Уилл раздраженно встал и ненадолго сжал плечо Ганнибала. — Я буду ждать тебя в машине, — пробормотал он. — Не задерживайся слишком долго. Позволить ему идти в одиночестве к машине, на грани течки, в здании, полном альф, заставляло его защитные инстинкты взвыть, но омега или нет, Ганнибал сомневался, что Уилл будет в восторге от такой чрезмерной защиты. Он мрачно посмотрел ему вслед и повернулся к Джеку. — В чём дело? — спросил он, даже не пытаясь скрыть свое раздражение. — Разве он не пахнет еще более странно, чем обычно? — спросил Джек, не отрывая взгляд от двери. — Даже мне трудно находиться рядом с ним. — Ганнибал зарычал, и Джек поднял руки в защитном жесте. — Не так! — рявкнул он. — Господи. Поверьте мне, Уилл далек от моего вкуса. У меня также есть жена, которой я глубоко предан. Нет, когда я говорю, что мне трудно находиться рядом с ним, я имею в виду, что хочу убежать. От омеги. Что-то в его запахе ненормально и сегодня это ощущается даже сильнее, чем раньше. У меня мурашки по коже, как будто он пахнет... опасностью. Сладко, но эта сладость слишком острая или что-то вроде того, почти ядовитая. Вы заметили? — Не понимаю, почему это так важно, — голос Ганнибала заледенел. — Это личное дело, Джек, и я считаю, что обсуждать его откровенно грубо. — Но это важно, — настаивал Джек. — Я начал задумываться об этом совсем недавно, когда Вы обратили мое внимание на то, что Уилл может что-то скрывать. — Я вовсе не имел в виду... — Вы, наверное, помните, как я говорил Вам, что люди не любят Уилла, — продолжал Джек, как будто Ганнибал ничего не говорил. — Признаюсь, что у меня была та же проблема, и теперь я считаю, что это из-за его запаха. Он нервирует людей и вызывает в них инстинкт защищаться. — Это худшее оправдание грубости, которое я когда-либо слышал, — процедил Ганнибал сквозь зубы. — Если люди и выказывают Уиллу пренебрежение, то это только из-за их собственной неуверенности или зависти. — Однако это имеет смысл, не так ли? — Джек встал. — Если Уилл действительно убийца, то его запах — первое, что его выдает. Омеги редко совершают преступления, особенно такие жестокие, но Потрошитель в последнее время ведет себя странно, как сказал сам Уилл. Он изменил свой стиль, и разве не удивительно, что и Уилл изменил свой собственный стиль в то же время? Я понимаю, что Вы знаете его не так долго, но раньше Уилл никогда не вел себя так на местах преступления. Его слова всегда были точны, он всегда был сосредоточен, никогда не проводил так много времени, не предоставляя никаких полезных фактов. — Вы вообще себя слышите? — требовательно спросил Ганнибал. Ситуация быстро выходила из-под его контроля и он не был уверен, что еще может сделать. — Уилл — травмированный молодой человек, который жил с одной только целью поймать Потрошителя в течении многих лет. Понятно, что чем больше проходит времени, тем больше он разочаровывается из-за своей неспособности поймать его, а Ваше неодобрение и давление только ухудшают его эмоциональное состояние еще больше! Джек не шелохнулся. — Я понимаю, что Вы его защищаете, доктор, — сказал он. — Поверьте мне, я понимаю. Но мне кажется, что с ним что-то не так, хотя я и не знаю, что именно. Просто присматривайте за ним, хорошо? Вы не должны слушать меня или верить мне, но просто сделайте это. Следите за ним и дайте мне знать, если у вас появятся подозрения. — Несомненно, — прошипел Ганнибал, слишком разъяренный, чтобы рискнуть сказать что-нибудь еще. — Хорошего дня, Джек. Он вылетел из кабинета, желая что-нибудь сломать, и на мгновение прижался лбом к холодной высокой колонне. Уилл в опасности. Из-за него. У Джека ничего не было, и он вряд ли смог бы найти какие-либо доказательства, учитывая, что их не могло быть. Тем не менее, ситуация была неприятной, и хоть Уилл пытался скрыть это, он всё еще нуждался в одобрении Джека. Он был расстроен этими обвинениями, а видеть, как ему больно, было невыносимо. Медленно дыша, Ганнибал двинулся к машине, призывая себя сохранять спокойствие. Однако, как только он открыл дверь и почувствовал новый аромат Уилла, вся ярость испарилась, и желание было всем, что в нём осталось. Ганнибал понятия не имел, как они вернутся домой.***
К тому времени, как они прибыли, уже стемнело. Ганнибал не помнил, как вышел из машины — все, что он мог видеть, это Уилл, обнимающий его, ничего не понимающий, безрезультатно дергающий его галстук и издающий низкое недовольное рычание, когда его усилия не давали результата. Одной рукой Ганнибалу удалось закрыть дверь и их губы тут же встретились, горячие и настойчивые. Издав стон, он поднял Уилла на руки, на мгновенье поморщился от тяжести зимней одежды, а затем двинулся в сторону спальни, не обращая внимания на то, что его ботинки, должно быть, оставляли ужасные следы на полу. Они с Уиллом свалились на кровать в беспорядочной массе — их пальто и сапоги мешали им дотянуться друг до друга. Впервые за целую вечность Ганнибал чувствовал себя совершенно бесполезным. Его разум почти полностью покинул его, сменившись животными инстинктами и реакциями, поэтому он вцепился в пальто Уилла, расстроенный тем, что оно оставалось на месте. Уилл, как ни странно, казался более разумным, в отличии от самого Ганнибала. Ему удалось снять пальто с них обоих и даже стащить ботинки Ганнибала, все время мурлыча, как кошка. Их первый секс был жестоким и диким, без капли нежности. Спина Ганнибала была покрыта ссадинами, и кожа Уилла тоже отражала на себе следы их безумия. Какое-то время они оставались в объятиях друг друга, а Уилл упрямо тыкался носом ему в шею снова и снова. — Твой запах мне очень знаком, — пробормотал он. — Не помню, где я его слышал. В голове Ганнибала промелькнула тревога, но она быстро исчезла. Он всегда носил свой костюм без запаха, по нему его невозможно было узнать. — Попробуй, — сказал он, счастливо улыбаясь, когда пальцы Уилла начали расчесывать пряди его волос. — Я уже давно этим занимаюсь, — признался Уилл. — Пытаюсь определить твой запах. Он сводил меня с ума с самого начала, и, видя реакцию остальных на тебя, ясно, что я не исключение. — Тебе нравится мой запах? — польщено спросил Ганнибал. — Я тоже люблю твой. Уилл фыркнул. — Тогда ты — единственный, — сказал он. — Даже я понятия не имею, как пахну. Ты, с другой стороны... у тебя такой... элегантный запах. Ненавязчивый, мягкий, приятный. Миндаль и немного горечи, как те дорогие напитки, которые ты так любишь. Очень изысканный, но эта горечь имеет нотку... почти как... О! — глаза Уилла округлились и он отклонился в сторону, уставившись на него со смесью благоговения и удивления. — Что? — Ганнибал облизнул губы, его сердце забилось быстрее. Может, Уилл сообразит? — Ганнибал, — голос Уилла звучал серьезно, но в его глазах было веселье. — Ты пахнешь цианидом. От тебя пахнет ядом! Боже. Как я мог не заметить этого раньше? Мой отец использовал цианид, когда я был ребенком, так что я привык к этому запаху. Но до сих пор я никогда не связывал его с тобой. — И что ты думаешь? — хрипло спросил Ганнибал. Его кровь пела, и он не был уверен, от радости это или от напряжения. — Что я думаю? — повторил Уилл. — Я думаю, что это удивительно. Обманчиво приятный аромат миндаля, скрывающий смертельную горечь. Интересно. Я понимаю, почему Джек находит тебя устрашающим. — Он и тебя находит устрашающим, — заметил Ганнибал, прижимая Уилла к себе и наклоняясь, чтобы укусить его за мочку уха. — Он сам мне сегодня сказал. — Не говори глупостей, — простонал Уилл, закинув свою ногу на ногу Ганнибала. — Джек никогда бы так не сказал. Он никогда не воспринимал меня всерьез. — Страх порождает невежество, — пальцы Ганнибала коснулись горла Уилла, а затем слегка сжали его. — Он боится тебя. Всегда боялся. Уилл закатил глаза, но вся игривость покинула его, когда Ганнибал грубо прижался к нему, а затем вошел в него снова, заставляя вскрикнуть. Все чувства обострились. Секс с Уиллом всегда был особенным, но это вызванное течкой безумие грозило разрушить все представления об удовольствии, которые Ганнибал когда-либо испытывал. Она может сделать их еще ближе к друг другу. Она может подарить им детей. Она может связать их навсегда. Связь. Ганнибал издал низкий звук, толкаясь сильнее и облизывая шею Уилла. Уилл зарычал на него и укусил его за щеку, и Ганнибал зарычал в ответ, заставляя его застонать. Он терял время, поддаваясь смертельным искрам, которые практически мог видеть вокруг них, тая в чувствах и эмоциях, пока ни одна часть его не чувствовала себя реальной. Даже прекрасное лицо Уилла поблекло — единственное, что всё еще было видно, это его шея, бледная и отчетливая, умоляющая о его метке. Неосознанно Ганнибал снова лизнул его кожу, чувствуя, как слюна заполняет рот. Только тогда он понял, что дрожит — каждая его часть дрожала от желания и жажды, которой он не мог дать определение. Он больше не знал, что реально, но сквозь эту мучительную завесу блаженства он услышал голос Уилла: — Сделай это. Я хочу метку. Инстинктивно оскалив зубы, Ганнибал издал рык, а руки Уилла крепче обвились вокруг него, прижимая его голову к своей шее. — Сделай это, — снова прошептал он. — Мне нужна эта связь. Я так сильно ее хочу. Ганнибал мгновенно стиснул кожу Уилла между зубами, готовый укусить, но оставшиеся в нём крупицы человеческой части внезапно запротестовали. Перед его глазами промелькнули образы — образы Уилла в детстве, а затем Уилла, который согласился быть с ним, но который так никогда и не запечатлелся на нем. Как будто интенсивность чувств Ганнибала была односторонней. Он не мог этого сделать. Он не мог связать их меткой сейчас, до импринтинга. Уилл должен был стать его полностью, он должен был принять его, потому что без этого, какое будущее у них было? Как он мог привязать к себе кого-то, кто не хотел этого? Убрать зубы и отвернуться было самым трудным поступком в жизни Ганнибала. Разочарование наполнило его жилы горечью и зверь внутри завыл от ярости, требуя продолжать, продолжать, завладеть Уиллом любыми способами, которые были доступны ему в настоящее время. — Нет, — выплюнул Ганнибал и впился ногтями в руку Уилла, пытаясь сопротивляться. — Нет? — повторил Уилл, его голос стал болезненным и тихим. — Почему? — Нет, — снова прошипел Ганнибал, всё еще разъяренный, и толкнулся вперед бедрами, поглощая болезненный звук Уилла. — Нет, пока ты не запечатлишься на мне в ответ. — Что? — Почему ты не запечатлелся на мне? — Ганнибал сжал темные волосы Уилла в кулак, резко дергая их. — Я делаю всё. Я уже сделал всё, но ты всё еще. Не. Запечатлелся на мне! Почему? Что еще мне нужно сделать? Не дожидаясь ответа, он входил снова, и снова, и снова, ничего не видя, едва понимая, где он находится, но зная, что что-то бесконечно ценное для него вот-вот ускользнет. Ганнибал ненавидел Уилла за это. Его оргазм опустошил его и он рухнул на подушку, ощущая, какими тяжелыми и неподвижными стали его конечности. Секунда — и он уснул.