A Study in Darkness

Какое-то время Уилл оставался в постели — просто сидел и смотрел, отчетливо ощущая странный жужжащий шум, который становился громче, и громче, и громче, заглушая все звуки, которые ночь могла принести с собой. Его разум обрабатывал информацию с пугающей скоростью, но он почти не обращал на это внимания. Он видел лишь пустоту, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее, а затем еще быстрее, мешая ему дышать. Его желудок, казалось, тоже был готов на предательство, потому что когда Уилл попытался пошевелиться, волна тошноты, прокатившаяся по телу, заставила его содрогнуться. Стены внезапно сомкнулись вокруг него, и в этот момент он с полной ясностью осознал, что ему нужно выбраться отсюда. Ему нужно найти в себе силы встать и сбежать, в первое попавшееся место. Взглянуть на Га… на Него даже на секунду оказалось настолько ужасающим, что Уилл невольно издал глухой звук. Почти ничего не видя, он умудрился упасть с кровати и доползти до одежды, зная, что ноги его сейчас не удержат. Шкаф, казалось, был невероятно далеко, но в конце концов Уилл схватил первую сумку, которую смог разглядеть, и бездумно начал впихивать в нее какие-то вещи. Деньги, ему нужны были деньги. Без них его никто никуда не пустит, а ему нужно будет где-то остановиться, хотя бы на время. Прижав руку к груди в тщетной попытке успокоить колотящееся сердце, Уилл попытался снова встать и, наконец, преуспел в этом. Его бумажник лежал на полке, и когда он потянулся за ним, он нащупал что-то еще. Пистолет, который Га… который Он дал ему. Чтобы Уилл мог защитить себя. Какая ирония. Спрятав пистолет в сумку, Уилл закрыл ее и, спотыкаясь, вышел из комнаты. — Не оглядывайся по сторонам. Не оглядывайся по сторонам. Не оглядывайся, — тихо шептал он себе, стараясь сосредоточиться на темноте, а не на комнатах, которые стали ему так знакомы, настолько, что ощущались домом. Почему ты не запечатлелся на мне? Такие невинные слова, несущие такой ужасный смысл. Потрошитель запечатлелся. Это сбивает его с толку, потому что он никогда не предвидел, что такое может случиться. Да, кто-то вроде Него не мог бы такое предвидеть. Холодный и смертоносный, всегда полностью контролирующий себя, и внезапно столкнувшийся с реальностью запечатления на ком-то, кого он никогда, никогда не счел бы достойным. Он действует хаотично, без холодной точности, которую любил демонстрировать раньше, без четкой схемы. Но ведь схема была, не так ли? Просто Уилл был слишком слеп и глуп, чтобы увидеть это. Потрошитель узнал обо мне. Сколько месяцев назад он осознал это? И он так и не смог связать факты. Он продолжал рассуждать о Потрошителе и о том, как тот ухаживает за кем-то, как раз тогда, когда за ним самим начали ухаживать. Когда это начал делать Он. И, ох, какую же радость ему это приносило! Часть его жаждала найти другое объяснение, но снова отрицать правду было невозможно. То, как интерес Потрошителя, казалось, разделился между омегой, на которого он запечатлелся, и Уиллом, никогда не имело смысл, и неудивительно, учитывая, что они были одним и тем же человеком. Холодный, кусающий воздух был спасением, в котором Уилл так отчаянно нуждался. Он закрыл глаза, позволяя ветру охладить его горящую кожу, и когда он открыл их снова, то увидел машину, припаркованную прямо перед домом. Его новая, смехотворно дорогая машина, которой он никогда не сможет насладиться. И всё же, это было похоже на дар небес, особенно сейчас, когда ему нужно было уйти. Ключи были в почтовом ящике, как они и договорились сегодня, так что через несколько минут Уилл уже был в пути, пытаясь сосредоточиться на том, куда он едет, но снова и снова отвлекаясь. Он ни о чём не мог думать. Он сломался, и всё, что ему было нужно, это сбежать туда, где никто не сможет его найти. Импринтинг. Импринтинг приводил людей к саморазрушению, теперь Уилл понимал это. Большинство людей, но, конечно, не Его, кто так бессердечно наслаждался этой больной, извращенной игрой, ожидая момента, когда его собственная половинка будет выпотрошена болью предательства и ужаса. Жалость к себе была отвратительна, но слезы все равно хлынули из глаз, и Уилл замотал головой, прогоняя их. Было всё труднее сосредоточиваться на дороге, но он небрежно ускорился, наблюдая, как Балтимор исчезает на расстоянии. Джек иногда называл его склонным к саморазрушению, но он даже представить себе не мог, как далеко это зашло. В ту ночь своего детства, в ночь, когда он потерял все, Уилл столкнулся с Потрошителем, и сквозь тьму он увидел его лицо. Теперь Уилл это знал. Теперь он вспомнил — как будто толстая стена, которая отделяла его от воспоминаний, внезапно рухнула. Он посмотрел на Потрошителя и увидел его лицо. Лицо Ганнибала. А потом случился импринтинг. Его разум, каким бы юным он ни был, решил запечатлеться на монстре, установив между ними связь, от которой Уилл никогда не смог бы убежать, даже если бы захотел. Память о лице монстра была похоронена по той же причине, почему он не вызвал полицию и подчинился команде вернуться в постель с такой легкостью. Его разум пытался защитить его. Ганнибала. Он понял, что Уилл не был готов принять эту уродливую связь, поэтому спрятал оружие, которое он мог использовать против своего избранного. Трогательно. Отвратительно. Рука, которая разорвала рот его отца на части, безжалостно проталкиваясь ему в горло, касалась его всего час назад, так любовно и нежно. Притворяясь. Уилл резко остановил машину, чуть не сорвав дверь в спешке, чтобы выбраться, и его вырвало прямо на дорогу. Только теперь он понял, что слезы так и не прекратились, и издал приглушенный звук, закрывая лицо руками и уступая отчаянию, которое упорно душило его всё это время. Почему это произошло? Как такое могло случиться? Он действительно был ненормальным — Лоффат и другие, они были правы. Только такой, как он, мог запечатлеться на убийце своего отца. Только такой, как он, мог жить рядом с Потрошителем, спать с ним, и оставаться слепым. Его колени подкосились и Уилл закричал, не в силах сдерживать себя. Раскат грома ответил ему и он закричал снова, чувствуя, как новый поток слез обжигает лицо. Ганнибал должен был убить его тогда, в ту ночь. Это было бы гораздо милосерднее. Уилл не помнил, как вернулся к машине. Он был мокрым, он дрожал от холода, он всё еще плакал, но он уже не обращал на это внимания. Он понятия не имел, куда идти, поэтому просто поехал вперед, желая убежать от прошлого, но зная, что оно будет стоять прямо за ним независимо от того, куда он доберется. * * * Уилл бросил машину, когда у него закончился бензин. К тому времени он был в каком-то маленьком городе, поэтому он купил билет на автобус, не глядя, куда тот едет. Он не обернулся, чтобы посмотреть на машину. В любом случае, он знал, что больше никогда не будет на ней ездить. * * * В автобусе ему удалось поспать, пусть и всего лишь час. Зазвонил его телефон и кровь Уилла застыла в жилах, когда он увидел имя на дисплее. Нет. Он спрятал телефон обратно в карман, и только когда тот перестал звонить, он позволил себе вдохнуть. По какой-то причине он не подумал, что Ганнибал может позвонить ему, хотя теперь это казалось абсурдным. Конечно, он будет звонить. Его игра не закончилась — он не остановится, пока не достигнет своей цели. Знал ли он? Знал ли он, как много он раскрыл вчера? Или Уилл всё еще имел хоть какое-то преимущество над ним? Потирая лоб, он снова закрыл глаза, надеясь еще немного поспать или отключиться — что угодно, лишь бы не думать хоть какое-то время. Хоть несколько мгновений. Автобус остановился слишком рано, поэтому Уилл был вынужден вытащить себя из него и купить следующий билет. Сидя у окна, он попытался представить себе завтрашний день, но вместо него увидел лишь темноту. Автобус и дорога были в плачевном состоянии, поэтому всех пассажиров бросало во все стороны по мере того, как они ехали. Среди недовольных бормотаний Уилл чувствовал себя единственным, кто был доволен таким исходом. Автобус трясло так сильно, что это замедляло его мысли, заставляя его сосредоточиться на базовых вещах, вроде того, как крепко держаться и избежать удара головой. Это было желанное отвлечение, так что Уилл надеялся, что поездка никогда не закончится. Через несколько часов они прибыли в другой маленький городок, и хотя Уилл с удовольствием сел бы в другой автобус, он понял, что пришло время остановиться. Его течка еще не закончилась, и часы, проведенные без присутствия его альфы, стали брать свое. Другие люди начали странно смотреть на него, вероятно, из-за запаха, поэтому Уилл взял свою сумку и двинулся вперед по улице. Вскоре он увидел маленькую гостиницу с тусклыми синими буквами, которые образовывали слово «Over». В нём зашевелилось слабое любопытство, и Уилл подошел ближе. Удивленный, ничего не значащий смех вырвался из его груди, когда он понял, что отель называется «Cloverleaf», но большинство букв потемнело, так что осталось только слово «Over». Как уместно. Его телефон зазвонил, и Уилл вздрогнул, пытаясь игнорировать его. Не сейчас. Скоро. Но не сейчас. Ему нечего было сказать. * * * Кровать в отеле была жесткой и неудобной, но даже омежья сторона Уилла, разбалованная после нескольких месяцев роскоши, молчала. Позволяла ему горевать. Почему ты не запечатлелся на меня? Бедный, наивный Ганнибал. Единственный изъян в его идеальном плане, единственная деталь, которая не давала ему спокойно спать. Он хотел полного уничтожения Уилла. Заставить Уилла влюбиться в него было недостаточно — он хотел получить всё. Для Ганнибала было невыносимо оказаться единственным запечатленным. Как бы он, наверное, смеялся, если бы знал, что Уилл был первым, кто запечатлелся, еще много лет назад. Его план был бы завершен, а Уилл был бы выброшен на обочину раз и навсегда. Телефон зазвонил, имя Ганнибала снова мелькнуло на экране, и желудок Уилла сжался. На этот раз он ответит. Он не мог избегать этого вечно. Всё равно спасать уже было нечего. Его рука тряслась, но он всё же нажал «прием вызова», а затем молча прижал телефон к уху. — Уилл, — промурлыкал Ганнибал, и Уилл тут же понял, что тот ничего не знает. Ганнибал продолжал думать, что всё в порядке, так что, может быть, он сможет как-то использовать это? — Тебя не было с самого утра. Ты сейчас с Джеком? Я звонил тебе раньше, но ты не взял трубку. — Я… был занят, — сказал Уилл странным голосом, как будто тот принадлежал кому-то другому. — О, — нотка легкого беспокойства промелькнула в словах Ганнибала. — Когда ты вернешься домой? Я приготовил ужин. Внезапно всё показалось ему до отвращения тошнотворным. Этот ужасный, ужасный разговор, правда, которая яростно разрывала Уилла изнутри — он не мог похоронить ее. Он не хотел притворяться. — Никогда, — ответил он. Он хотел звучать сильнее, но вместо этого его ответ прозвучал шепотом. — Я никогда не вернусь. После короткой паузы, Ганнибал заговорил снова, более настойчиво: — Где ты? Что-то случилось? Уилл попытался ответить, но слезы душили, поэтому он был вынужден промолчать. — Уилл, — резко сказал Ганнибал, — Что случилось? Скажи мне, где ты находишься. Ты в безопасности? — А тебе было бы не всё равно, если бы это было не так? Снова тишина. — Если это насчет вчерашнего, — начал Ганнибал, — То я могу объяснить. Мы еще не обсуждали заключение окончательной связи, и я не хотел, чтобы ты принял это решение под влиянием гормонов. Когда мы согласимся на эту связь, я хочу, чтобы это было навсегда, понимаешь, Уилл? Если ты согласишься, пути назад не будет. Уилл гадал, что будет, если он закричит прямо в телефон. Если поддастся своему детскому желанию сломаться и завыть: «Почему? Почему ты так поступил со мной? Я любил тебя, а ты уничтожил меня. Почему, почему, почему?»  — Уилл? — Я знаю, — плоско сказал он. Его истерика только позабавила бы Ганнибала, хотя в этот момент у Уилла не было сил волноваться об этом. — Хорошо. Так что, если ты готов к этому шагу… — Я знаю, — повторил он снова. — Вчера ты разрушил свое прикрытие. Я знаю, так что тебе больше не нужно притворяться. Он мог привыкнуть к таким долгим паузам. Глядя в потолок, Уилл начал пересчитывать полоски грязи, и остановился только тогда, когда Ганнибал спросил: — Что именно ты знаешь? Его голос полностью изменился — теперь он был настороженным, напряженным. Голос кого-то, кто подозревал, что может проиграть, но всё же отказывался сдаваться. — Ты сказал, что запечатлелся на меня, — проговорил Уилл. — Очевидно, это произошло довольно давно, раз тебя так задело одностороннее запечатление, что ты выпалил правду вот так вот. Даже по телефону он слышал, как Ганнибал резко вдохнул. — Уилл… — Это было последнее, что мне было нужно, чтобы закончить картину, — продолжил он. Внезапно слова потекли рекой, и он не мог их остановить. — Конечно, и так было слишком много совпадений — то, как Потрошитель узнал обо мне вскоре после нашей с тобой встречи, это сумасшедшее ухаживание с помощью тел. Выбор этих тел, который был так уместен нашим ситуациям, твое ночное исчезновение. Если Потрошитель ухаживал за своим омегой, убивая других, тогда у этого омеги должен был быть шанс увидеть тела, верно? Иначе какой в этом смысл? Было много мелких деталей. И Алана… — Уилл прерывисто вздохнул. — Так много смертей вокруг меня. Конечно же, Джек начал подозревать меня. С твоей тонкой поддержкой, я удивлен, что я всё еще не в тюрьме. Но это не было частью твоего плана, верно? Нет, ты хотел подождать, пока я не запечатлеюсь на тебе. Должно быть, это был интересный эксперимент — подождать, пока я не смогу представить свою жизнь без тебя, а потом забрать у меня всё. Снова. Бросить меня в тюрьму ради смеха, возможно, вызваться добровольцем, чтобы следить за мной и наблюдать, как я умираю день за днем. — Уилл! — Ганнибал повысил голос, и на этот раз в нём несомненно была паника. — Ты должен выслушать меня. Я могу объяснить. — Ты болен, — прошептал Уилл. Буря эмоций, бушующая внутри, бросала его то в жар, то в холод, а опустошение и ярость продолжали бороться за господство. — Ты увидел меня, узнал, кто я и что ты у меня отнял. Потом запечатлелся на мне и решил надо мной поэкспериментировать? Подставить меня за твои убийства? За убийство моего отца? Я был в ужасе, когда Джек предположил это, но он получил эту информацию от тебя, не так ли? Ты сказал ему об этом. Ты намекнул, что я могу быть виновен в смерти отца. Кто так делает? Кто так поступает со своей истинной парой? — Уилл, пожалуйста…  — Чтобы твоя первая реакция была такой, ты должен быть абсолютно бесчеловечным. Что ты сделал, это… это так… я не понимаю. Я не понимаю тебя, и, вероятно, никогда не пойму, Ганнибал. — Выслушай меня! — это был первый раз, когда Уилл услышал Ганнибала таким эмоциональным, как будто он был искренне расстроен. — Ты должен вернуться. Мы должны поговорить лицом к лицу. Пожалуйста, Уилл. Я постараюсь объяснить. — Ты сказал, что мне нужен кто-то на моей стороне, — пробормотал Уилл. Теперь, когда он всё сказал, силы покинули его так же внезапно, как и появились, и он снова почувствовал себя истощенным. — Но, в конце концов, я был единственным на своей стороне. Я был прав. Хорошие вещи со мной не случаются. — Уилл… Уилл повесил трубку, выключил телефон, и свернулся в клубок, плотно закрыв глаза. На этот раз, жжение слез даже не причинило боли. * * * Утром он чувствовал себя таким же разбитым и измученным, как вчера, и всё еще не знал, что делать. Вероятно, ему нужно было поесть — прошел день с тех пор, как он в последний раз принимал пищу, но голод казался таким незнакомым ощущением, что Уилл даже не сдвинулся с кровати. Яркая ярость, которая плавила его вчера, исчезла, но он всё еще чувствовал себя опустошенным и безнадежным. Двигаться, звать кого угодно, есть, даже дышать — всё это казалось бессмысленным. Поэтому Уилл оставался в постели до тех пор, пока желание пойти в ванную не победило, а когда он вернулся в комнату, его телефон зазвонил. Он ничего не почувствовал, увидев имя Ганнибала, поэтому решил ответить. — Немедленно возвращайся домой, — голос Ганнибала был холодным, резко отличающимся от того, как он звучал вчера. — У меня есть возможности выследить тебя, но я предпочел бы этого не делать. Давай поговорим, а потом, если хочешь, можешь уйти. Я не буду тебя останавливать. — Ты действительно считаешь меня идиотом, — горько усмехнулся Уилл. — Что, эмоциональный подход не сработал, так что теперь ты собираешься мне угрожать? Думаешь, есть что-то, что ты можешь против меня использовать? — Но у меня есть кое-что. Твоя собака, которую ты оставил. Если ты думаешь, что я такой монстр, тебя не волнует, что я могу с ним сделать? — Ого, — покачал головой Уилл. — Это низко даже для тебя. Шантажировать меня Уинстоном? Серьезно? А ты не боишься, что я позвоню Джеку и твоя игра закончится? Что ты вообще до сих пор делаешь в доме? Я думал, что ты уже далеко отсюда. — Я жду, когда ты вернешься, и до тех пор никуда не уйду. Уилл… — голос Ганнибала смягчился. — Я понимаю, что ты чувствуешь. Я знаю, ты не веришь ни единому моему слову, но я пытался защитить тебя от этого. Я признаю, что изначально мои намерения не были хорошими, но они изменились. Я изменился. — Оставь меня в покое, — Уилл повесил трубку и прижал ладони к глазам, надавливая на них, пока не увидел искры. Что он здесь делал? Что он собирался делать дальше? Он не хотел сражаться с Ганнибалом. Возможно, увидеть его в тюрьме было бы наградой, но это ничего не вернет. Ни его отца, ни человека, которого он думал, что знает. Того, кого он любил. Уилл спрятал лицо в подушку, игнорируя телефон, который время от времени звонил, зная, кто ему звонит, и не имея понятия, что сказать. Ближе к вечеру в его дверь постучали, и он замер. Парализующий страх превратил его кровь в лед. Мог ли Ганнибал действительно найти его? Уилл не хотел его видеть. Не сейчас, никогда больше. Пожалуйста, нет. Кто-то постучал снова, и он был готов бежать, когда женский голос спросил: — Мистер Грэм? С Вами всё в порядке? Узнав голос управляющей отеля, Уилл расслабился и пошел открывать, хотя его сердце всё еще пыталось вырваться из груди. — Да, — сказал он запоздало, глядя на взволнованную девушку, но не в силах улыбнуться. — Спасибо, что проверили. — Хотите, я закажу Вам чего-нибудь? — ее глаза бегло осмотрели комнату и снова остановились на нем. — Вы ничего не ели, и с вашим состоянием… Понимая, что она имела в виду течку, Уилл вспыхнул. — Спасибо, — повторил он. — Мне ничего не нужно. Это очень любезно с Вашей стороны. — Ладно, — девушка — Джоли, судя по ее бейджику, выглядела сомневающейся. — Если передумаете, просто позвоните на рецепшен. Хорошо? — Конечно. — Уилл закрыл дверь и вернулся в постель. Ганнибал, пахнущий смертельным и беспощадным цианидом. Это был обманчивый запах — такой манящий, такой приятный, но прими его, и он высосет всю жизнь из своей несчастной жертвы. Может быть, если бы он узнал запах раньше… хотя он, вероятно, только бы посмеялся, как идиот. Этой ночью Уиллу снилась кровь и отсутствие прикосновений. Ганнибал с любовью смотрел на него, улыбаясь, но каждый раз, когда Уилл протягивал к нему руку, он отдалялся всё дальше и дальше. Уилл попытался последовать за ним, но с каждой попыткой чувствовал себя слабее, и когда он посмотрел вниз, то увидел кровь, пропитывающую его одежду. При этом улыбка Ганнибала стала шире, и Уилл проснулся, задыхаясь. Его желудок был пуст, поэтому, когда его стошнило, рвота была горькой желтой жидкостью. Его тело била сильная дрожь, и он завернулся в одеяло, ощущая новый прилив слез, но ненавидя себя за эту слабость. Он не мог оставаться здесь вечно. Но у него не было никакого желания что-либо делать. Звонок Джеку, возвращение в Балтимор… Всё это наполняло его отвращением и ужасом настолько сильным, что его тело дернулось при одной только мысли, побуждая его бежать. Бежать. Он не мог бежать долго. * * * Его недавно заряженный телефон зазвонил в десять утра, и Уилл прижал его к уху, ничего не говоря. — Уилл, — на этот раз Ганнибала говорил голосом проигравшего. — Пожалуйста, скажи мне, где ты. Ты не должен быть один. Я обещаю, что если ты решишься довериться мне, по крайней мере в последний раз, я не разочарую тебя. Мне нужно знать, что ты в безопасности. Пожалуйста. Уилл молча слушал, ничего не говоря, и Ганнибал жутко засмеялся. — Я не знаю, что делать, — прошептал он. — Ты меня слышишь? Я не знаю, что делать или сказать. Я думал, у меня больше времени. Прошу, вернись ко мне. Мы всё еще можем что-нибудь придумать. От этих слов ему стало еще хуже, поэтому Уилл бросил трубку и попытался забыть то, что услышал. Представлять Ганнибала, находящегося на грани срыва, почему-то было невыносимо. Уилл знал, что это было притворство, шоу, созданное специально для него, но это всё равно влияло на него и он глубоко вздохнул, пробиваясь через темноту, но зная, что неизбежно потерпит неудачу. Ганнибал знал, что делает. Уилл боялся следующего звонка. * * * В тот день Ганнибал больше не звонил. Вечером Джоли принесла ему суп и чай, и Уилл принял их, хотя он всё еще не был голоден. Он заснул, чувствуя себя еще более убитым, чем раньше, зная, что его время достигало своего предела, но не имея понятия, что делать, когда оно закончится. * * * Следующим утром звонок был от Джека. Уилл неуверенно посмотрел на телефон, но потом решил поднять трубку. — Уилл, — раздраженно сказал Джек. — Послушай, я понятия не имею, что, черт возьми, произошло между тобой и Ганнибалом, но ты должен прийти сюда и положить конец этой чепухе. Уилл недоверчиво рассмеялся. Ганнибал действительно обратился к Джеку за помощью? — Что он тебе наговорил? — спросил он. — Значит, ты не знаешь? Лучше приготовься, потому что он утверждает, что он Чесапикский Потрошитель. Шок пробежал по нему холодной волной, и Уилл резко сел, ощущая, как все чувства мгновенно обострились. — Что? — медленно спросил он, и Джек издал усталый звук. — Да, именно это я ему и сказал. Честно говоря, я мог ожидать подобного ребячества от кого угодно, но не от него. Чесапикский Потрошитель! Нет. Нет, это было невозможно. Не имело смысла — у Ганнибала не было повода сдаться. Он бы никогда этого не сделал. Кто-то вроде него ценил свою свободу больше всего на свете — он убьет любого, чтобы защитить ее, так какого черта он творил? — Он… сказал что-нибудь еще? — нерешительно спросил Уилл. Его сердце снова бешено билось, и он прижал колени к груди, отчаянно ища, на что бы опереться. — Нет. Он просто утверждает, что он Потрошитель, и сказал мне позвонить и спросить тебя об этом. Так что я звоню тебе и говорю — тащи свою задницу сюда и вытащи его из моего офиса! У меня нет времени на эту глупость! — Я… ладно, — Уилл глотнул немного воздуха, хотя он и обжег легкие. — Дай ему телефон. Я поговорю с ним. Но, пожалуйста, не слушай. — Мне наплевать на ваши семейные споры, — проворчал Джек. Уилл прислушался к его шагам, а затем бесстрастный голос Ганнибала ответил: — Уилл? — Во что, черт возьми, ты играешь? — прошипел Уилл. Теперь, услышав голос Ганнибала, он снова почувствовал ярость. — Чего ты хочешь? — Ты отказываешься меня слушать. Это единственный способ привлечь твое внимание. — Ты хочешь, чтобы это выглядело, как какое-то жертвоприношение? Не надо мне врать! Возможно, ты сказал Джеку правду, но ты больше ничего не предложил. Он даже не воспринимает тебя всерьез, так что если ты думаешь, что это произведет на меня впечатление, или заставит меня прибежать обратно, чтобы снова стать твоей игрушкой… — Я не дал Джеку никаких реальных доказательств, потому что это твой выбор, — напряжение Ганнибала было ощутимым. — Ты хочешь, чтобы я признался, Уилл? Ты хочешь, чтобы я взял вину на себя и сел в тюрьму? Потому что я это сделаю. Всё, что угодно, лишь бы ты меня выслушал. — Так вот каков твой новый план, — выдохнул Уилл. Боль и безнадежность снова наполнили его, и он издал глухой, горький смех. — Ты заставляешь меня выбирать. Ты испытываешь, что сильнее — мои чувства к отцу, к себе, ко всем людям, которых ты убил, или к тебе. Ты хочешь, чтобы я принял решение и приговорил себя так или иначе. — Уилл, это не то, что я… — Отправить тебя в тюрьму и отомстить за моего отца, а затем быть вынужденным жить с осознанием того, что человек, которого я люблю больше всего на свете, навсегда в ловушке из-за меня, или отпустить тебя на свободу, признав твою победу и мою неспособность сделать что-либо правильно. Нарушить обещание, данное моему отцу. — Ты… любишь меня? — голос Ганнибала был недоверчивым и странным, настолько странным, что Уилл снова покачал головой, стараясь сосредоточиться. — Я не думаю, что смогу жить с тем, что ты со мной сделал, — сказал он честно. — Ты уничтожил меня. Я больше ничего не хочу. Я не могу… дышать. — Уилл… — Прощай, Ганнибал. Уилл бросил телефон и несколько мгновений сидел на кровати с закрытыми глазами. Когда тот снова зазвонил, он поднял трубку. — Джек? — Да. Итак, что ты ему сказал? Потому что не похоже, что он собирается покинуть мой офис. — Джек, я хочу поблагодарить тебя. За всё, что ты для меня сделал. В конечном итоге, я подвел тебя, но я благодарен, что какое-то время ты верил в меня. — О чём ты говоришь? — Пожалуйста, скажи Ганнибалу, что он победил. Я не могу так с ним поступить. Ты скажешь ему? — Конечно, но… мне не нравится, как ты звучишь. Где ты? — Пожалуйста, скажи ему это, — Уилл повесил трубку и положил телефон на полку. Тот сразу же зазвонил снова, но он проигнорировал его. Темнота сгущалась вокруг него и его сердце билось, как будто с последней унцией силы. Мир вокруг него развалился, и теперь его тело тоже начало это понимать. Предательство. Его всегда окружало предательство. И он сам был предателем — влюбился в чудовище, которое жестоко убило его отца. Отпустил его на свободу, даже зная об этом. Уилл не знал, что сильнее — боль или отвращение к себе. Но если он чему-то и научился в эти ужасные дни, так это тому, что завтра никогда не наступит. Он навсегда застрял в ночи своей течки, со всеми последствиями, которые она принесла, и новые дни не стали спасением. Он всё еще был пленником и умирал от яда. Цианида, который уже вошел в его кровь и мог привести его только к одному концу. На деревянных ногах Уилл подошел к сумке и достал оттуда пистолет. Элегантный пистолет, подаренный ему для защиты — или так он думал. Несомненно, у Ганнибала были другие планы, но он никогда не узнает, каковы они. У него не было никакого желания это узнавать. Зарядить его ничего не стоило. Уилл уставился на пистолет, позволив себе вспомнить и испытать все чувства тепла и радости, которые принесло ему это зрелище. Его первая ночь в доме Ганнибала. Их первое утро вместе. А теперь последнее. Тяжело сглотнув, Уилл прижал пистолет ко лбу. Позволил себе последнюю секунду любви и сожаления, а затем резко нажал на курок. Темнота поглотила звуки и его самого.