Автомобиль притормозил у старого костела. Кецилий открыл дверь и вдохнул свежий воздух. Небо снова заволокло тучами, поэтому глава ордена — Старший брат Кецилий прихватил с собой зонт, любезно переданный ему водителем.
— Побудь в машине, — приказал мужчина и прошел к двери.
Стив подметал пол, Баки возился в саду, а Питер все еще сидел в своей келье. Мысли путались и пугали мальчика. Он никак не мог найти правильное решение. Громкий стук в дверь привлек его внимание, и юноша решил взглянуть на того, кто решился навестить их. Питер спустился вниз как раз в тот момент, когда Стив приветствовал главу ордена. Светловолосый мужчина мгновенно повернулся на звук шагов и взглядом застал юношу в проходе между скамьями.
— Ага, вот и наш новиций, — произнес Кецилий. Его голос тут же разнесся эхом по залу.
— Приветствую вас, брат, — поклонился мальчик и подошел ближе.
— Что привело вас сюда? — Стив был действительно удивлен. — Наш юный будущий послушник вполне справляется со своими обязанностями.
— Я рад это слышать, — мужчина протянул руку и нежно потрепал мальчика по щеке. — Тебя никто не обижает?
— Нет, брат, все хорошо, — тут же испуганно ответил Питер, молниеносно почему-то подумав о демоне.
— Ну и прекрасно, — продолжил Кецилий.
Он отказался от предложенного чая и попросил Стива оставить их с новицием наедине. Питер немного напрягся, но проводил главу в свою комнату. Когда мужчина вошел в келью, то сразу заметил старое фото. Он подошел вплотную, взял его в руки, молча рассматривал минуту и только потом задал вопрос:
— Ты скучаешь по матери?
— Да, но я плохо помню те времена. Вы знали ее? — снова надежда, снова мечты, снова мысли.
— Да, я знал ее и довольно хорошо, — Кецилий оторвался от фото и взглянул на мальчика.
— Правда, брат Кецилий? Скажите мне правду, прошу вас, если вы знали мать, то, возможно, знали и моего отца? — Питер сложил руки домиком и умоляюще глазел на мужчину.
Кецилий внимательно посмотрел на мальчика и присел на его кровать.
— Я приведу к тебе отца, если ты сделаешь для меня кое-что и оставишь в тайне наш разговор и мою просьбу, — голубые глаза главы ордена, казалось, сверлили насквозь.
— Да, конечно, я сделаю все. Все, что попросите, я буду молчать, я стану нем как рыба, — затараторил юноша, кивая головой.
— Ты знаешь, что хранится в этом храме? — Кецилий склонил голову на бок.
— Да, ларец с инкубом, — шепотом промолвил новиций, не понимая куда клонит глава.
— И его сердце, — добавил мужчина.
Питер молчал. Он был несколько ошарашен и с испугом ждал продолжения разговора. Кецилий заметил страх в его глазах и чтобы не спугнуть добавил:
— Не надо бояться. Я хочу переместить его сердце в другое место. Здесь оно находится в опасной близости к инкубу, и кто-нибудь может соблазниться на него. Поэтому я хочу, чтобы ты помог мне. Понимаешь? — монах не отводил взгляда от мальчика, его голос был тверд, облик непоколебим.
— Д-да, да, но что я могу сделать? — заикаясь, произнес юноша, явно страшась будущего предложения.
— Ты достанешь мне сердце, — эти слова, словно ушат холодной воды, вылились на Питера. — Я вернусь через пару дней и заберу его. А ты пока спрячешь его здесь, в твоей келье, и скроешь содеянное от братьев.
Питеру казалось, что тело его онемело от страха:
— Но ведь братья…
— Ничего страшного, ночью они будут спать, а ты тихо выкопаешь ларец с сердцем и принесешь сюда, — Кецилий говорил спокойно, но уверенно и твердо, словно это дело гроша ломанного не стоило. — Помни, я приведу тебе родного отца. Понимаешь меня?
Только эта фраза заставила Питера задуматься о реальности. Только напоминание о встречи с отцом вселило уверенность. Он одобрительно кивнул и слабо улыбнулся. Кецилий поднялся:
— Вот и молодец, мальчик. Сейчас мы распрощаемся, но помни: я вернусь через два дня за ларцом.
— И привезете…? — Питер раскрыл глаза.
— Да, да, конечно, — монах похлопал юношу по плечу и прошел к двери.
Когда он покинул костел, Питер все еще сидел в своей келье и раздумывал. Он оказался на распутье, нужно было все взвесить и лишь тогда принять решение. С одной стороны он слишком сильно хотел узнать отца, плюс Питер уже согрешил, поддавшись демону. Теперь он уже не так чист, да и что ему стоит украсть это сердце? С другой стороны он очень уважал братьев и не желал им зла. Но перевес был на стороне слов и обещаний Кецилия. В этот миг Питер снова услышал шепот:
— Соглашайся, малыш, — он доносился из угла кельи. Юноша повернулся и сразу встретился взглядом с инкубом в теле мужчины. — Ты сделаешь это?
— Но… Но ведь это навредит тебе, — прошептал, словно завороженный, новиций.
— Нет, мальчик, это поможет мне, — демон будто хранил какой-то секрет, не говоря об этом вслух. — Достань мое сердце из-под земли и отдай этому человеку.
Питер не отрываясь следил за демоном, он то четко был виден, то черты его силуэта становились размытыми. Но этот инкуб слишком сильно очаровал юношу, и Питер решился на самое ужасное дело.
***
Луна в эту ночь спряталась за тучами, тем самым не мешая новицию пробираться к оградке. Питер осторожно шел к намеченной цели с лопатой в руках. В голове кружилась мысль об отце и о красивом демоне. Он был влюблен в него, влюблен и в то же время несчастлив. Питер подумал, что уже никогда не станет монахом. Как только он отдаст сердце демона в руки Кецилию, то встретится с отцом и покинет костел навсегда. Но, пройдя еще пару метров, Питер повернул мысли в противоположную сторону. Юноша размечтался о другой жизни. А вдруг демон не оставит его в покое? Да и самому Питеру этого уже не хотелось. В последний момент он решил выкрасть сердце и у главы ордена, чтобы самому освободить инкуба. Как считал влюбленный мальчик, эти греховные мысли были не так уж и плохи. Среди ночной тишины, прямо над ухом, он снова услышал подбадривающий голос демона и еще решительней принялся за работу. Мокрая земля оказалась тяжелой, Питер тщетно старался не шуметь. И когда работа только начала продвигаться, то рядом возникла мужская фигура.
— Питер, что ты делаешь? — Баки посветил фонариком и удивленно смотрел на юношу. Он заговорил тихо и спокойно. — Что с тобой случилось? Брось это дело, не надо. Пойдем в костел, и ты расскажешь нам все.
— Я не могу, — Питер остановился, замерев. Слова давались ему с трудом, ему было страшно и стыдно одновременно. — Я не могу, я должен…
И тут Питер не сдержался. Застуканный на месте преступления, он понял, что не сможет обманывать братьев, которые так нежно к нему относились. Он отбросил лопату в сторону, присел на землю и закрыл лицо руками. Всхлипы донеслись и до слуха подошедшего к ним Стива.
***
Все трое расположились на кухне с кружками теплого согревающего чая. Питер дрожал то ли от страха, то ли от отчаяния, то ли от того, что промерз. Он опустил голову вниз и молчал.
— Послушай, то, что ты делал, является преступлением, — начал разговор, от которого все равно не уйти, Стив. — Мы обязаны доложить и о твоем поведении и о случившемся. Зачем тебе это понадобилось?
Питер вздохнул. Что ему делать? Все рассказать братьям? Но ведь он обещал Кецилию молчать. А если промолчит, то его выгонят отсюда, он не достанет сердце и, значит, не увидит отца. Мальчик прокручивал в голове возможные варианты и решился на один.
— Если я скажу вам, вы сохраните это в тайне? — Питер переводил взгляд со Стива на Баки.
— Конечно, малыш. Мы не враги тебе, пойми. Мы найдем правильное решение вместе, — Стив говорил твердо.
И Питер решился. Он поведал мужчинам о разговоре с главой ордена, о его просьбе и его обещании. Потом он, дрожа и заикаясь, рассказал и о своем грехе, хоть это далось ему с огромным трудом. Монахи слушали юношу, не перебивая. Когда рассказ подошел к концу, первым откликнулся Баки.
— Как бы тебе не хотелось, но ты не можешь выкрасть сердце инкуба отсюда. Чтобы его перенести, нужно собрать совет. Совет всех братьев. А одного решения Кецилия просто недостаточно. Так что мы не позволим тебе совершить это преступление, извини, — Баки замолчал, и Стив одобрительно кивнул.
— Но я хотел увидеть отца, — Питер выглядел, словно избалованный малыш. — Да и монахом мне не быть, я понял, что подвержен искушениям…
В это время в кухне появился четвертый. И этим четвертым был не кто иной, как инкуб. В облике человека братья видели его впервые. Глаза демона сверлили присутствующих черным светом, а грозный громкий голос заставил поежиться даже взрослых.
— Достань мое сердце, Питер, — инкуб заворожил юношу, и тот, снова потеряв разум и волю, поднялся со стула, чтобы выйти из костела.
