Что происходит, сэнсэй?

На написание письма ушло, в итоге, времени куда больше, нежели планировалось. В основном, это произошло из-за разногласий в формулировках, описывающих происходящее. Сарада как могла пыталась сгладить острые углы эмоциональных высказываний Боруто в отношении Конохамару и Сая. А тот изо всех сил настаивал на том, что его слова являются единственно правильными. Но вот наконец компромисс был найден и письмо дописано. Честь отнести его хокаге выпала Сараде, так как остальным очень хотелось поскорее оказаться дома, а ей свалить всё на других не позволяло чувство долга. На этом ребята распрощались. Сарада же, прежде чем идти в резиденцию, решила заскочить домой. Сакура ещё не вернулась с работы, и девушка порадовалась, что не придётся ничего объяснять. Быстренько сняв обувь, она заскочила к себе в комнату, открыла нижний ящик стола и достала блокнотик с большими яркими бабочками на обложке — подарок папы. В следующую секунду один из нежно-розовых листиков был аккуратно отделён от остальных, и ручка легко и быстро заскользила по нему, оставляя за собой красивые, ровные строчки. *** Как только Конохамару открыл глаза, ему показалось, что он снова вернулся в то утро, когда проснулся рядом с Сарадой. Однако то, что со сна он принял за спину девушки, оказалось просто складками одеяла. И он сразу вспомнил, что находится очень далеко и от Сарады, и даже от своей кровати. Потолок его комнаты был безупречен. Конохамару установил это после пятнадцати минут непрерывных попыток в задумчивости нашарить взглядом хотя бы одну трещинку. Как же ему хотелось узнать, о чём сейчас думает Сарада. «Может, она обижается на меня за то, что сбежал, не попрощавшись? А может, считает предателем? Она ведь доверилась мне, призналась в своих чувствах, а я, вместо того чтобы серьёзно с ней поговорить и объяснить, почему мы не можем быть вместе, трусливо сбежал куда подальше. А может, это и к лучшему. Пообижается и постепенно остынет ко мне, а там, глядишь, и снова сойдётся с Боруто». Эта мысль больно кольнула. Он резко развернулся и со всей силы ударил кулаком по подушке. А ведь он для этого и уехал, чтобы быть подальше, чтобы более не занимать место в сердце Сарады. А сам сможет ли вычеркнуть её из своего? Пока получалось как-то не очень. «Пускай я буду для неё предателем, — сжав зубы подумал он. — Так ей будет легче избавиться от этой никому не нужной влюблённости. Погрустит и забудет за год-то, это ведь несерьёзно… наверное». Конохамару хотел встать пораньше, чтобы прийти на занятия заблаговременно, а не в последнюю минуту, как он, бывало, практиковал в Конохе. Однако, пока он там раздумывал, времени на сборы уже почти не осталось, и он, яростно плеснув себе в лицо холодной водой, быстро пришёл в себя, оделся и отправился на завтрак в местную столовую. Кормить его обещали за счёт деревни на протяжении всего года. Атмосфера в коллективе ему не сильно нравилась. В своей родной деревне Конохамару привык к совсем другому отношению как с начальством, так и с коллегами, но, что делать, такой уж у песчаных склад характера. И не ему, который без году неделя в Суне, устраивать здесь глобальные перемены, надо приспосабливаться. Его грела мысль о том, что вскоре должно прийти письмо с родины и он узнает, как там поживает Сарада с ребятами. Но это вечером. Сейчас же нужно было отринуть всё ненужное, всё то, что может отвлечь от прямых обязанностей. А то наотвлекался уже сегодня достаточно. Дневную норму выполнил. В этот день он провёл несколько уроков сам, а остальные преподаватели во главе с директором за ним внимательно наблюдали. Предполагалось, что они всего-навсего перенимают методики обучения, но у Конохамару было стойкое ощущение, что он сам сдаёт какой-то экзамен. Зато будущие шиноби Суны внимали ему, раскрыв рты. Он сумел довольно легко завоевать их доверие, хоть вначале они и поглядывали на чужака с опаской. Практические уроки давались Конохамару легче всего. Уровень подготовки местных учеников разительно отличался от уровня их сверстников из Конохи, а значит, поле деятельности для приглашенного наставника оказалось больше, чем предполагал даже он сам, причём браться за его перепахивание засучив рукава надо было непосредственно с первых дней. Ближе к вечеру, полностью обессиленный и ужасно уставший, Конохамару развалился на своём футоне и уже собирался забыться глубоким сном, как вдруг раздался звонок. Он лениво скосил глаза на дверь, однако это не помогло ему определить, кому он там понадобился по окончании напряжённого рабочего дня. Тем временем звонящий проявил настойчивость, и тишину нарушила ещё одна протяжная трель. Делать нечего, пришлось наскоро одеться и доковылять до двери. Да, давненько он настолько упорно не работал, чтобы даже такие несложные действия давались с трудом. И дело даже, наверное, не только в физической усталости, но и в постоянном напряжении из-за неусыпного контроля и надзора преподавателей, который у них, по всей видимости, назывался перениманием опыта у иностранного специалиста. Итак, дверь была, наконец, открыта. На пороге топтался немного запыхавшийся растрёпанный мальчишка с протектором Суны на лбу. Он протянул сонному шиноби белый запечатанный конверт без каких бы то ни было опознавательных знаков. — Конохамару-сан, вам письмо. Конохамару какое-то время непонимающе переводил взгляд с посыльного на конверт, а потом растерянно хлопнул себя по лбу. Со всеми этими заботами он и вовсе забыл про весточку из родной деревни, которая должна была прийти как раз в это время. Он сердечно поблагодарил мальчика. Тот немного опешил от такой эмоциональной реакции со стороны незнакомого ему человека и поспешил скрыться в коридоре общежития. Конохамару закрыл за ним дверь и достал один из своих кунаев. Осторожно, чтобы не порвать письмо, он подцепил им уголок конверта и аккуратно вспорол его бумажное брюхо. В следующее мгновение он уже держал в руках несколько исписанных листиков. На одном из них красовались немного корявые иероглифы, явно написанные рукой хокаге. На другом же он узнал красивый и ровный почерк своей ученицы. Быстро пробежав глазами по первому, он узнал последние новости Конохи и поскорее обратил свой взор на второй листик. Он был причудливо сложен, и стоило Конохамару только развернуть его, как на пол осенним листком спланировала ещё одна сложенная в несколько раз розовая страничка, явно вырванная из девичьего блокнота. Конохамару с трепетом поднял её с пола и застыл, не решаясь прочесть. Он нисколько не сомневался в том, кому принадлежал этот листочек, но это только усиливало волнение. Она написала ему отдельное письмо. Личное. Тщательно завёрнутое в официальное послание, дабы скрыть его содержание от случайных глаз. Но, в итоге, любопытство всё же пересилило мандраж, и Конохамару, присев на футон, принялся читать:       «Здравствуйте, Конохамару-сэнсэй!       Не знаю, правильно ли мне называть вас так сейчас, когда формально я уже не ваша ученица, но, в любом случае, вы навсегда останетесь тем, кто помогал мне в трудные минуты и направлял на жизненном пути. Я стала той, кем являюсь сейчас, только благодаря вашим советам и наставлениям.       Я очень расстроилась, узнав о вашем долгосрочном задании. Наверное, после тех слов, сказанных на миссии, вы не хотите меня больше видеть, осознавать это очень горько и больно. Я так хочу снова видеть вашу улыбку, которая всегда вселяла в мою душу оптимизм и надежду.       Я нисколько не сомневаюсь, что той ночью между нами ничего не было. Я не верю, что вы могли причинить мне вред. Ваша порядочность и нравственность всегда были для меня эталоном. Я всегда стремилась и до сих пор стремлюсь в этом быть похожей на вас. Сейчас, когда вы так далеко, мне очень грустно и неспокойно на душе. Я часто вспоминаю наши миссии и беседы и очень сожалею, что последних было в разы меньше, чем мне бы хотелось. Я была бы рада узнать вас получше, но теперь я уже не уверена, захотите ли вы со мной общаться.       Но, знайте, что бы вы обо мне не думали, как далеко бы ни были, я всё равно буду ждать нашей новой встречи. Ждать так сильно, как будто всё моё дальнейшее существование зависит только лишь от этого.       Простите, если мои слова были вам неприятны, ведь меньше всего на свете я хочу доставлять вам неудобства. Просто мне очень хотелось поделиться своими мыслями и чувствами, доверить которые кому-то другому я никак не могу, да и не хочу. Удачи вам на новом месте.

Ваша преданная ученица Сарада».

Дочитав послание, Конохамару упал головой на подушку и закрыл лицо руками. Сонливость прошла. Глаза защипало от ощущения, что прямо сейчас где-то далеко грустит несчастная, покинутая им Сарада. Он как будто ощутил эту её боль на себе. Хотя, почему «как будто»? Он ведь тоже скучал и тоже вспоминал Сараду. Скучал ещё по дороге в Суну и даже на занятиях, когда никак не мог отыскать среди учеников кого-то хоть чуть-чуть похожего на неё. Он уже почти что чувствовал угрызения совести за свой необдуманный поступок. Но мысли о том, что Сараде всё-таки нужен молодой человек её возраста, очень сильно укоренились в его сознании. И пусть сейчас Конохамару уже не был её учителем, всё равно те мысли и тайные желания, которые рвали его душу на кусочки, он считал неправильными, недостойными настоящего шиноби. «Бедная девочка. Она ведь всерьёз полагает, что я затаил какую-то обиду на неё, что это она виновата, хотя, на самом деле, виноват я сам. И сбежал я вовсе не от неё, а от самого себя, от своих неприличных желаний. Ведь, кто знает, смог ли бы я сдержаться, если бы она продолжала вот так смотреть на меня влюблёнными глазами цвета крепкого чёрного чая. Мне всё время кажется, что они смотрят прямо в душу и читают меня как открытую книгу. Мне было бы очень стыдно, если бы Сарада узнала эту мою тайну, прочитала бы по глазам, что я всё время думаю лишь о ней, что она приходит ко мне даже во сне. Кажется, я начинаю понемногу сходить с ума». Конохамару вдруг так захотелось обнять Сараду, успокоить, прошептать ей на ушко, что всё будет хорошо, что она не одинока в этом мире и что у неё обязательно всё-всё получится. А потом поцеловать… Тут он активно замахал руками перед лицом, будто бы разгоняя туман наваждения. Но сначала ему надо было выгнать его из собственной головы. А это уже куда сложнее. Официальное письмо учеников Конохамару тоже просмотрел, но не так внимательно, не вчитывался в каждое слово, как в предыдущем послании. Там всё сводилось к тому, что ребята были крайне недовольны его скорым уходом на эту миссию, а также принудительным зачислением в Тайную Полицию. Хотя писала это тоже Сарада, стиль письма заметно отличался. Перед взором Конохамару явственно вставал активно возмущающийся Боруто и кивающий на заднем плане Мицуки. Сарада очень старалась переформулировать наиболее резкие высказывания, но общий посыл был ясен. Возможно, Боруто не был бы так зол, если бы знал, что Конохамару сделал это практически ради него, чтобы он смог наладить отношения со своей девушкой. А возможно и наоборот — разозлился бы ещё больше. Поскольку сам Боруто никогда не признавал таких окольных путей для достижения каких-то своих целей. Может, Конохамару даже есть чему поучиться у своего не самого прилежного подопечного. Он вновь бережно взял в руки розовый листик, аккуратно сложил его и положил под подушку, а остальные просто свалил в кучу где-то по левую сторону от футона, намереваясь придумать место для их хранения завтра. Конохамару машинально отметил, что Сараде, скорее всего, такое решение бы не понравилось, но тут же одёрнул себя. Он же даже встречаться с ней не планирует, что уж говорить о проживании в одной квартире. Хотя, видеть её милое личико каждый день, невзначай обнимать, когда она моет посуду, а после этого уворачиваться от летящей в его сторону сковородки… Готов ли он уступить это удовольствие Боруто вот так запросто? А готов ли он отбить возлюбленную у любимого сына своего друга? Они ведь с Боруто не просто учитель и ученик, а по-настоящему близкие люди. Что испытает младший Узумаки, если узнает, что «братик» увёл у него девушку? Уж точно ничего хорошего. Одно только это уже заставляло Конохамару притормозить свои мысли и мечты, связанные с Сарадой. Одолеваемый такими нелёгкими думами он наконец закрыл глаза, предварительно натянув одеяло до подбородка. В любой другой день, проведённый в Конохе, уснуть бы ему сейчас удалось с трудом и не сразу, но сегодня он потратил слишком много сил, чтобы какие-либо мысли сумели надолго прогнать сон. В этом был безусловный плюс его работы — она отвлекала от ненужных мыслей, практически не оставляя на них ни сил, ни времени. *** Отнеся письмо хокаге, Сарада вернулась домой как раз к ужину. Во время еды она не проронила ни слова, хотя обычно они с мамой обсуждали события минувшего дня. На вопросы отвечала немногословно и задумчиво ковыряла рис палочками для еды. Сакура даже немного заволновалась и спросила дочку о её самочувствии, но та ответила, что устала после тяжёлой изнурительной тренировки. Что, в общем-то, было недалеко от истины. Немного посетовав на то, что Сай слишком перегружает ребят, Сакура успокоилась. Когда Сарада наконец опустошила тарелку и допила свой любимый зелёный чай, она отправилась к себе в комнату. Время было уже позднее, а завтра с утра пораньше вновь придётся идти на тренировку, поэтому Сарада вполне логично рассудила, что стоит поскорее лечь спать. Политика нового начальника Сараде не слишком-то нравилась. Тренироваться, безусловно, надо, чтобы стать сильнее и суметь, если что, защитить своих близких и родную деревню. Но Сай каждый день гонял их так, будто завтра они втроём отправляются на фронт против нескольких сотен воинов противника. Бесконечные спарринги, физические упражнения, оттачивание техник стихий и прочего и ни одной настоящей миссии. У Сарады даже возникло подозрение, что эти миссии Сай поручает лишь небольшой группе самых опытных бойцов, а их гоняет из каких-то своих садистских соображений. Смешно сказать, но им пока не доверяли даже патрулирование Конохи. Саю в лицо, разумеется, никто ничего не осмеливался сказать, но между собой ребята это всё обсуждали очень активно. Боруто обычно ругался последними словами на методы нового начальника, а заодно и на Конохамару, который бросил их на произвол судьбы. В тот самый вечер, когда они писали письмо, пока Сарада изо всех сил сдерживалась, чтобы не нагрубить Боруто, защищая своего возлюбленного, Мицуки высказал предположение, что, скорее всего, Саю их троица тоже нафиг не сдалась и для него эти занятия — такая же ненужная обязаловка, как и для них. И, возможно, таким способом он хочет вынудить их попросить о переводе. Боруто очень предсказуемо сразу встал на дыбы и заявил, что не бывать этому и что он никогда не поддастся на грязные провокации этого мутного типа. На протяжении нескольких минут он орал, что превзойдёт всех на этих тренировках и ему непременно вскоре поручат самую важную и сложную миссию. Ну а потом, поймав неодобрительные взгляды ребят, оговорился, мол, разумеется, имел ввиду всю команду. Итак, в не слишком радостном предвкушении очередной тренировки Сарада сняла очки, положила их на тумбочку и спряталась под одеяло. Довольно долгое время она ворочалась в кровати — улечься поудобнее всё никак не удавалось. А ещё голову не покидала мысль о том, правильно ли она сделала, написав Конохамару такое откровенное личное письмо. «Может, ему эти мои мысли и неинтересны вовсе. А может, даже раздражают. Что он сделал с моим письмом? Выкинул? Или разорвал, даже не читая? — Она до боли прикусила губу. — Нет, я не верю! Он бы так не поступил! Я же всё-таки его ученица, пусть и бывшая. Он всегда был таким внимательным к нам, всегда разделял с нами наши радости и огорчения… А что, если он завёл там, в Суне, подружку? Что, если не захочет возвращаться в Коноху по окончании миссии?» Сарада едва слышно всхлипнула. Она никак не могла понять, что расстраивало её больше: гипотетическая пассия Конохамару или невозможность видеться с ним. А если он привезёт её сюда, как когда-то советник хокаге свою будущую жену? Сараде не хотелось даже думать об этом, ведь хуже долгого расставания бывает только осознание того, что твой любимый где-то рядом, но в объятиях другой женщины... Вскоре усталость всё же возобладала над беспокойным сознанием, и Сарада уснула. На следующий день Сай лично встретил седьмую команду у входа на полигон. — У меня для вас есть миссия, — без предисловий начал он. — Она очень ответственная и важная, просьба отнестись со всей возможной серьёзностью. — Сай смерил Боруто строгим взглядом и продолжил: — Необходимо будет забрать из лаборатории Орочимару секретные свитки, найденные Учиха Саске, — при упоминании отца Сарада невольно вздрогнула, — а также новейшие разработки самого Орочимару, и доставить их сюда в целости и сохранности. — Тоже мне, важная миссия — бумажки принести, — тихо хмыкнул Боруто, по всей видимости, уже представивший в воображении какое-нибудь эпичное сражение, от которого зависит не иначе как судьба всего мира. — Боруто! — шёпотом одёрнула его нахмурившаяся Сарада. — Есть информация, — как ни в чём не бывало продолжил Сай, — что в лесу вокруг лаборатории скрывается банда опасных беглых преступников. Нельзя допустить, чтобы наши разработки попали к ним в руки. — А это уже интереснее, — оживился приунывший было Боруто. — А сейчас мы проследуем в штаб, чтобы обсудить детали миссии. После чего можете быть свободны. Отдохните как следует перед первым заданием. Ребята радостно переглянулись.