Time that remains (АУ по учёбкам)

      — Скучаешь?       — Мы кажется уже виделись утром, но да, очень. Особенно по нашим романтическим пикникам, — блондин смущенно сжался вдвое, начав теребить соединительный кабель.       — Не огорчайся. Я сегодня проходил мимо витрины, когда увидел самого весёлого мишутку на Юге. Хочу завтра вернуться за ним и отправить моей принцессе по почте.       — Зачем сразу медведя? А если мне слоны нравятся? Фиолетовые, например.       — Ловлю на слове, малыш. Найдём самого мягкого слона на всём белом свете, — девушка пустила лёгких смешок.       — У тебя голос унылее обычного. Всё хорошо? Обижен? Не ранен?       — Нет, стандартно. Влезать в различные передряги — моё призвание. Папа успел опозориться до приезда.       — Потерпи немного. Вот стукнет восемнадцать, как перед тобой откроется совершенно новый мир. С легкостью возьмешь чемодан и двинешься на все четыре стороны.       — Одной достаточно будет: той, что даст беспроигрышный выбор. Лишь бы она меня дождалась.       — Постараюсь, Мэтт. Прости, меня ужинать зовут, — Уолст хотел еще что-то сказать, но девушка перебила его. — И хватит желать сладких снов, не то будет как в прошлый раз. Пока, — он постоянно кладет трубку последним, даже если первым заканчивает разговор. Такая синхронность и знание привычек друг друга не даёт ему права забыть о ней, однородной душе. Прозрачные лучи идеального будущего кажутся не такими бесконечными. Немного выдержки и долгожданное, страстное счастье в руке. Без грязных, лживых масок, лицемерия и серости.       — Как там дама сердца? — парень испуганно отошёл, растянув провод телефона.       — У всего вашего семейства включена функция прослушки? Может я ещё о каких-нибудь родственниках не знаю?       — Со смекалкой у тебя туговато. Нет и-и нет, но я первые за целый день увидел улыбку на твоём лице. Искреннюю. И вообще, ты пришёл весь такой мрачный и беспомощный. Любопытно стало.       — Заранее прошу прощения за сказанное, но займитесь работой, мистер...       — Ганди. Рис-Мейерс Ганди. Просто Рис. Мы же не офисные сотрудники, чтобы встречаться только на перерывах в общей курилке. Ты замученный, будто отпахал три смены. Может всё-таки расскажешь, где встрял?       — Познакомился с одной группировкой.       — Не бойся признать проблему. Она не пёс, сильно не укусит за задницу. Главное не зацикливаться на провалах, — у него всегда были проблемы с откровенностью именно к себе. Даже сейчас, когда парня напрямую спросили, он скрывал детали настолько, насколько позволяла ситуация.       — Ч-что? Не в том смысле, группировка. Обычные гопники. Они со мной поговорили и все разошлись по делам.       — Если ты в чем-то застрял или тебе угрожают, можешь рассчитывать на поддержку в этом доме, — блондин всё так же неуверенно мялся в угле. Рис открыл холодильник, налил что-то тёмное из бутылки без этикетки и протянул Мэтту. — Выпей для храбрости.       — Я-я несовершеннолетний, и как бы не пью. Совсем.       — Это газировка, Мэтт. Я подумал, тебе здесь неуютно и решил разрядить обстановку. Спустись на землю, а то кровь пойдёт из носу, — Уолст напугано подступил к зеркалу в прихожей и выдохнул, как осознал, что сказанное выше было шуткой.        Со двора вновь донеслись радостные крики молодёжи. Ганди приблизился к распростёртому окну, когда те крутились дугой по центру улицы, намеренно задев парочку соседних почтовых ящиков.       — Рядом пешеходов нет. Это хорошо?       — Ну, сейчас появятся. — Было ясно и без лишних диалоговых окон, что ссоры не избежать. Мэтт переживал, чтобы недопонимание не переросло во что-то большее. Они вышли из дому, осторожно приближаясь к подросткам. — Эй, глуши мотор! — водитель, ради веселья, затормозит лишь в метре от мужчины, мало не сбив.       — Чего по дороге разгуливаешь, дедуля?       — Очки купи своему товарищу, если он путает траву с асфальтом. Вы хоть правила дорожного движения знаете? Похоже, нет.       — Тебе какое дело, старичок. Никого же не сбили, — качок заприметил за спиной дерзкого умника. — И паренёк здесь. Хочешь записаться на дополнительные? Берём недорого. Время — любая удобная продленка посещаемому. Наши педагоги из любого материала создают более-менее бравую куколку. Что скажешь?       — Ему не к чему водиться со зверьём. Лучше поскорее берите свою рухлядь и уноситесь как можно дальше.       — Или что? — Мастер резко ухватил юношу за воротник, на что тот даже не среагировал, частично вывалившийся из оконного проема.       — Хочешь узнать, ублюдок мелкий? Мой друг как раз вернулся из отпуска. Тот, что работает в полицейском участке, помнишь? В кармане заряженный телефон. Цепочка составилась? Так вот, один звонок и ты, твой брат близнец, и этот полу-рыжий питон за рулем с грохотом отправитесь туда на двое суток. Черная БМВшка поедет на конфискованную площадку, а с родителей принудят оплатить штраф. Не завидую, — разгневанный подросток чуть не отрезвел от услышанного.       — Нам пора, — крикнул водитель через передние тонированные стёкла. Через пару минут компания удрала с места происшествия.       — Круто вы их... сделали.       — Не я, а вымышленный коп. В который раз спасает мою лужайку от транспортных колёс.       — Если вы соврали, значит они не раз проезжали неподалёку?       — Да. Частенько вправляю мозги. Как уличный Рэйнджер. Ты бы видел этих беспомощных полицейских: сам, понимаешь, утром сдаю в руки, заполняю бумаги, пока их сажают в клетку, а спустя два часа они спокойно себе разгуливают по городу. Дети они, конечно, а летают похлеще спортсменов. Критическая нехватка доказательств. Зачем формальности? Пусть ходят, воруют, насилуют — садить же всё равно не за что.       — Закон всегда на стороне граждан.       — Это всего-лишь громкие слова, Мэтт, — он внимательно осмотрел парня, приоткрывая запакованный пакет со стола в гостиной. Ганди достал пластырь и сразу приклеил его блондину над левым виском. — Сейчас такое время, когда только ты сам можешь уберечь себя.       — С-спасибо, — Рис елейно протянул руку, предлагая спуститься в мастерскую за компанию. — Зачем?       — Будешь учиться, бездельник. Воспринимай за вступительный урок. Посмотришь, с каким проблемами придётся столкнуться в ходе работы.       — Приступать без согласия обеих сторон? Сложно заставить себя, когда давят.       — Думаешь, я поступаю неправильно? На моём месте любой старается передать свои способности резьбы и правильной ковки сплава в воплощении другого. Напоминает самоутверждение, хотя так оно и есть. Сыну скучно заниматься ратным делом. Остаётся только найти единственного, кому будет не стыдно гордиться этими умениями.       — Не говорите так. Плотник — отличная профессия. Я не губка и не умею впитывать знания. Но да, вы видите меня насквозь. Обещаю попробовать. Если выше бездарности не поднимусь, с радостью по подметаю опилки. И, в конце концов, сделайте эту лестницу. Там же покалечиться легче простого.       — Прямо сейчас и займусь. Обещаю, ты не пожалеешь. — Уолст снова дождался, пока с нижнего ряда включат свет и расчётливо спустился. — Вот видишь, есть повод — всё в миг решается, правда не так быстро, как хочется.       — Давно хотел научиться вырезать из дерева детские фигурки.       Они провели в кладовке больше четырёх часов. Постепенно, работа начала казаться интересной. Осваивалась трудно, но взвесив потребность в деньгах, осознаешь, что это не самый худший выбор. Да и создавать, производить качественные вещи, отдавать в руки людям, видеть их счастливые улыбки — потрясающе. Позже наведался Ганди младший, прискорбно удивившись предстоящей картине.       — Я вам не мешаю? — Уолст поправил упавшую чёлку, стеснительно спускаясь со стола. — Мне ты никогда не разрешал сидеть здесь.       — А ты вспомни, почему, — Рис потирает руки, приковано окрашивая позолотой еловую чашу, но въедливый взгляд прожигал насквозь, заставляя развернуться. — Да брось, разве тебе неприятно видеть своего старика в настроении? Хоть цепляться меньше стану.       — Оправдываться начал, вот же, воспитание. Знаешь, вы оба прямо созданы для сотрудничества, не хватает только этого твоего Мактавиша — героя войны, — мужчина видел, как только от одного слова недотёпу трясёт и хотел подбодрить.       — Таких, как его дед, уже не встретишь. Меня в молодости воспитывали улицы шестидесятых, но я до сих пор хожу в церковь по воскресеньям. До поры до времени мне казалось, что ваше поколение полностью отбилось от культуры, пока я не встретил стеснягу-депрессивно-вежливого подростка, — задумчивый взгляд неосознанно перевёлся на ученика.       — Это... Комплимент? — Уолсту трудно давались любезные слова в сторону кого-либо: он толком ничего не знал о скверных словах 'характер' и 'личность', и от этого на пути препятствий не уменьшалось. Уже давно стоило взяться за голову, когда начинаешь осознавать, что тебя потенциально могут заметить лишь в школьном ежегоднике.       — Огромный. Самооценка еще не поднялась?       — А должна? — лай из соседнего участка заставил тихоню опуститься на землю, пошагово складывая рюкзак. — Не подскажите, который час?       — Разве можно усердно притворяться, не отмеряя временную шкалу? Противоречишь сам себе, — не унимался Дэвид. — Половина одиннадцатого, — с гостиной донесся стук часов, что разносился на весь дом, — ну, значит чуть больше. Пора баиньки.       — Так поздно? Вроде же пришёл недавно, — Ганди младший пошатнул ножки стола, принуждая подростка отойти на психологически безопасную для него зону, пока тот стремился закатить истерику.       — Что ты вообще здесь забыл? Я отвёл тебя прямо до калитки, смысл возвращаться обратно? — парень продолжал смущенно тереться об стенку, боясь подойти к рюкзаку на столе. — Не знаешь, случаем, как называют людей, соглашающихся на всё?       — Дэвид, умолкни. Он пришёл позвонить.       — А в чём проблема? Телефонной связи нет? Электричество отключили? Вот послушаешь еще этого дерьма и реально начнешь думать, мол он живет на свалке, — тот подходит ближе, не разрывая зрительного контакта. — Я видел таких... Как ты. Милая, невинная овечка. Хочу предупредить некого халявщика: если хоть одна мысль проскользнет через эти мармеладные глазки — я узнаю, уж точно не сомневайся.       — Да что с тобой? Успокойся, парень не собирался оставаться. Берешь и доебываешься ко всем подряд, — Рис оттягивает загнанного блондина с угла, одновременно помогая собрать сумку, чтобы как можно спокойней проводить к выходу. — Впервые его таким вижу. Раньше и заметить было невозможно.       — Он прав. Я не имею права здесь находиться.       — Что за чушь? Ты задержался не специально. Какое еще к чёрту право? Это мой дом и мои правила. Не накручивай себя, — прохладный ветер утешал увесистого плотника, когда на Уолста давили, помимо холода, собственные мысли, что отлично сказалось на зачесанной до покраснения руке. — Без фонаря ничего не видно. Давай хотя бы подвезу.       — Не стоит. Подумаешь, каких-то 25 минут пешком по кромешной тьме.       — Ты специально, да? Со мной будет за пять. Я ведь переживаю, Уолст, к тому же если что-то пойдёт не так, можно спокойно подать на дом жалобу, — блондин растерянно прищурился, будто намекая, мол, к чему это сейчас было сказано? — Ты не понял. Ладно, закрыли тему. А я уже надеялся услышать что-то вроде: "Могли сразу выбросить мою гордость куда подальше" или "что про меня подумает отец". Подобные черты характера не часто встретишь, но оглянись вокруг — ночь на дворе! Имей хоть долю ответственности в мозгах. — Мужчина не мог понять, когда успел перейти на тошный крик. Даже в сумраке он чётко ощущал оттенок черноты, пропитанный мраком в каждой молекуле не чистого углекислого газа. — Извини, что грубо. Так... получилось.       — Я-я запустил цепочку и испортил всем конец дня. Свои оплошности, — как только прозрение достигло верхушки, он схватился за голову, — нужно исправлять. П-правильно?       — Мэтт, у тебя крыша потихоньку съезжает, о вине уже заговорил, — услышав своё имя, блондин будто еще больше углубился под панцирь костной ткани, с трудом различая реальность. Ему хотелось зарыться под землю как слепому кроту, ведь самостоятельно убить в себе исправные остатки клеток куда проще, нежели избавиться от вредителя головкой сырокопченой сельди.       Он набирал скорость, не оглядываясь. Бежал, не отбрасывая и малейшей тени на темных улицах. Быстрее, быстрее. Когда безысходность окончательно укутала сознание, парень глухо сел на траву, обхватив колени. безоговорочная потеря... потеря чего? Жизни? Смысла? Сил? Вряд ли.

И всё-таки как иногда сложно поставить себе диагноз, не зная толком медицины: Ощущаешь одно, а оказывается другое. Симптомы одни, а раздражители другие.

      Осталось почти ничего — свести концы с концами и не страдать. Пустяк, а такой запарный. Слёзы — вот истинный признак страха, прожигающий белизну костей до пепельных изгибов. Хотя и они, на фоне с открытой раной, кажутся эконом-материальным пакетом, значит не должны влиять на человеческое стремление.       Со временем всё блекнет, теряет привычную цветовую гамму, куда уж ему до идеалов, после чего остается заливка: один цвет на выбор; один цвет на всю жизнь.       — Ты сел на моё место, — елейно проговорил кто-то за спиной. Неужели галлюцинации? Именно так они впервые ощущаются, набитыми поверх окружения? — Эй, ты тут вообще? — чувство не комфорта сделало своё дело и Мэтт энергично отодвинулся с опущенной головой, надеясь на то, что образ скорее исчезнет, получив желаемое. — Чего киснешь? Проблемы угнетают?       — Месяц сегодня красив, как никогда ранее, — собеседник поднял голову вверх, но заметив лишь густые тучи, посмеялся.       — Оу, решил подколоть? Неплохо, — разговор не клеился естественным образом, поэтому незнакомец решил сменить направление. — Вот у меня кошка умерла, но я же не падаю духом.       — Тогда зачем приходить сюда? Тем более ночью.       — Разве незнакомцы не понимают друг друга на ментальном уровне быстрее в определенные циклы луны? — внутренняя деятельность подростка резко уменьшила обороты, сфокусировав внимание на сути вопроса, точнее на его поисках.       — Ты сам понял, что сказал?       — В этом-то и фишка. Мне не стыдно, потому что я даже не знаю твоего имени и толком не вижу лица.       — Я создаю много проблем дорогим мне людям. Не хотелось бы пополнять список еще одной жертвой, — Уолст расстегнул нижний замок сумки, достав изнутри довольно неприглядную вещицу. При сжатой руке просачивается бликовое покрытие металла, которое заметно при малейших откликах света в любое время суток, особенно в метре от себя. Парень напротив недоуменно привстал, полностью онемев.       — Это что, лезвие?       — Положи его обратно! — встревоженно настаивал собеседник, махая рукой перед собственным лицом, дабы не потерять сознание.       — Зачем? Это же обычный гвоздь, — Мэтт протянул истасканный предмет и тот сумел разглядеть вялые отблески стали вблизи.       — Почему... почему он светиться? Еще и в темноте. Разве так должно быть?       — Не знаю. Один хороший человек работает со строительными гвоздями, а этот среди них выделялся. Вот и взял, — как незнакомец не пытался увидеть скрытое в обычной железке, ночные краски только ухудшали зрительные возможности.       — Жестяк. Сплав точь в точь напоминает ламинированную сталь: из такой кухонные ножи делают.       — То-есть ты подумал... Прости, я-я не хотел никого пугать.       — Да не-не-не, забей. Не хотел перебивать, но ты кажется говорил, что создаешь проблемы другим.       — Это больше выражается в нейтральности, когда я ничего не делаю и вокруг всем становится только хуже. Тем более, постоянно делать ложный шаг в сторону порядком поднадоело.       — Блин, чел, как бы все ошибаются. Без поиска выхода не стать мудрецом, как Тай Дунъюань.       — Кто это? — блондин неуклюже поправил чёлку.       — Понятия не имею. В рекламном блоке видел статейку о нём, помимо списка предубеждений эффекта бабочки. Только представь, сколько еще в жизни будет катастроф. И на каждую реагировать подобным образом? Говорю тебе, точно поседеешь до 25. Не горюй без сильных причин и всё будет супер. Небось завтра забудешь, как страшный сон, — Уолст не хотел закапывать стремление собеседника в помощи, но сейчас не тот случай, совершенно не та ситуация, решить которую можно лишь оптимизмом и скомканным чувством бессмысленности.       — Я хочу побыть немного наедине, если не против, — незнакомец сдавленно кашлянул, одновременно протягивая руку и возвращая обратно гвоздь.       — Рид. Это так, на будущее. Буду ждать встречи при свете дня, — блондин всё же ответил на рукопожатие, при том, что восприятие в сближении меняло речь на глазах.       — На запущенных неудачников еще не насмотрелся?       — Может станем у фонаря, а то у меня плохо с выдержкой, — Рид надменно сделал небольшую разминку шеи, 'по' и 'против' часовой стрелки, сокращая отмершие сгустки кровеносной системы. Для полной картины ему не хватало мысленно дорисованных крыльев молодого ястреба за спиной, стремительно направленных на проезжую часть. — Во второй раз уж точно не отпущу тебя без имени.       — К тому времени я найду свою другую лужайку, — на что собеседник отреагировал с присущим оптимизмом, не разворачиваясь лицом.       — Никому не помешает место под солнцем. Даже отчаявшимся. — Этот парень сумел отвлечь Уолста от накопившихся проблем, правда, на некоторое время. Сначала многообещающе вдохновил, приподнял и тут же опустил обратно к возможностям на земле, продолжая влечь за собой последствия, похлеще предыдущих.       В сутках далеко за полночь, а он продолжает вспоминать, не в состоянии двинуться вперёд. Кто-то скажет, зацикливаются только на постыдных вещах. Может ли ошибка стать невыносимой от одного намека на ярко выраженную эмоцию? Еще как. Осознанные преследования, осуждения самого себя — черты потерянного, что не способен справиться с физическим воздействием в больших количествах.       — Хочу домой, — перед глазами вспыхнули флэшбеки выпускного брата: когда он мирно наблюдал за принудительным взрослением с заднего сидения, в качестве третьего колеса. К счастью, в тот день перепихнуться с кем-либо старшему не удалось и всё, что довелось пережить тому еще подростку — развозку одноклассниц с зелёным, от смешивания дешевого спиртного, лицом и довольно грязными брюками. Да, за Уолстами девушки никогда не бегали табунами.       Пять лет назад всё казалось куда проще. Лишь Брэд накалял обстановку бредовыми планировками карьерной лестницы, отношений, первого раза, свадьбы, ребенка, запихивая в 17-летние чертежи застоя. Сейчас же без рекомендательного письма даже подтирать задницу уголовникам не возьмут. Куда деться?       На улице постепенно светлело. На поиски ориентировочного направления ушло слишком много усталых вздохов. Пока Мэтт нашёл схожий дом с такой же бесцветной плиткой, дверь, как в страшном кошмаре, приблизилась с бешеной скоростью, излучая сквозь трещины непроглядное табу. Мог он поторопился с выводами?       Со скрипом пола очнулось и всё остальное. Со ступеней пулей слетает мужчина, давая по тормозам локомотивом только впритык.       — Тянет к плохому?       — Свежий воздух полезен перед сном.       — И без слов ясно, чем ты там дышал. Еще скажи, что бегать по прелестным, розовым лугам — нормально.       — Здесь нет подпольных лабораторий. Это жилые дома! Прекрати сгущать тучи вокруг моей никчемной жизни.       — Глаза красные. Лицо белое. Чем не наркозависимый? Хотя ты мог разреветься как малявка от жутких деревьев за спиной. Что ближе по духу? — Признать свои чувства перед отцом сравнимо с позором. Проще сразу на абордаж. — Покажи карманы, — блондин с недоверием скинул волнистую куртку, точно бросив ткань ему на опущенные руки. Ветровка тяжелым пластом упала под ноги. — Неконтролируемая агрессия — первый признак расстройства. Как можно настолько низко пасть? Не стыдно в люди выходить?       — Где ты видел людей? Четыре утра. Создаешь проблемы из воздуха, к тому же такие нелепые, — одна гневная пара глаз, направленных в сторону выхода, дала понять, что Уолсту в очередной раз не рады. — Прости, не стоило задерживаться... а потом приходить.       — Стань ровно, — приказал тот, недовольно стуча бочком ботинка по паркету.       — З-зачем? Не рано ли заказывать мне гроб? — отец решительно ударил со всей силы в солнечное сплетение, от чего парень согнулся вдвое.       — Завтра я меняю замки. Делай что хочешь, но если тебя не будет дома раньше шести, попасть внутрь вряд ли сможешь, солдат, — сказанное сразу мелькнуло в голове зарядной электрической волной, как представление единственного запасного решения — гараж. Зная отца еще с рождения, блондин за три километра видел скрытую ложь в голосе на подсознательном уровне: тот и не собирался следовать правилам и открывать её, будь то десять утра или ночи, вслед за чем по ребрам отпечатывался приговор отвержения. — Наверняка знаешь, что твой дед не месяц и не два жил в окопах, под тонной мусора и модульных мин. До сих пор хочешь быть похож на него?       — За что ты ненавидишь меня? — Пол грубо притянул сына к себе, принуждая смотреть прямо в глаза: именно этот страх был главным недостатком для озадаченного подростка, что влек за собой всевозможные разрешения одной и той же ситуации.       — Считай, ты предупрежден, — Уолст-старший приободрённо отпустил парня из крепкой хватки. Всё, что блондин запомнил — размытый силуэт человека, поднимающегося в однотонный коридор.       — С-спокойной ночи, п-пап. — Практически не соображая, Мэтт на автомате зашёл в комнату, падая на заваленную несколькими разрезанными коробками кровать. Везде, куда не глянь, всё лишь сильнее вгоняет в апатию, каждый сантиметр жутко тревожит и по-новому пугает. По кругу. Вновь и вновь.       В положении лежа, он буквально видел комнату как будто с верхушки мира. Насколько проста в очертаниях. Незначительные, бесполезные четыре стены, способные легко стереть тебя в порошок под давлением. — Я плохой?       Сомкнуть глаз не удалось до самого утра, благодаря сквозняку, шарудящему в ушах, и будильнику, уложенному в одну из кучи коробок. Впервые ему было настолько лень подняться: даже шум не напрягал, как сам факт того, что он снова здесь, в частично живом теле. После двух минут мозгоправства на голодный желудок, у отца первыми сдали нервы.       — Да выруби его нахрен! Если это не сделаешь ты, тогда сделаю я. Своими методами!       — Секунду, — крикнул подросток сквозь стену, в спешке отталкиваясь всем весом тела от края кровати. Переоценив свои возможности, он громким стуком свалился на пол. — Чё-ёрт, — жаловаться на забитую печень не было времени, ведь первоначальной целью являлось местонахождение грохота миниатюрной колокольни. Перерыв половину вещей Брэда, он попросту потратил девять минут впустую, осознав, что его будильник ну никак не может быть упакован в вещах старшего брата. — Идиот. — Просмотрев все картонки с его именем, написанным маркером за полтора бакса, цель была найдена в самой крайней коробке. Парень незамедлительно повертел предмет во всевозможные стороны, пытаясь найти щель, заклеенную скотчем, или что-то подобное, откуда можно раскрыть коробку. Так и не найдя легкого пути, Уолст тут же полез в шкафчик стола, но, помимо двух ручек и мотка чёрных ниток, ничего не было.       — Мэтт, Богом клянусь, я убью тебя! — со страху он безрассудно бросил коробку на пол, начав со всей силы пырять и продавливать сверху поверхность. Форма исказилась, но будильник, как ни в чем не бывало, продолжал работать, после чего парень уже со всей силы бросил её пару раз об стенку. Механизм заглох на мгновенье, и как только подал высокий скрип, блондин раздраженно выбросил покалеченную картонку через окно, печально смотря вслед.       — Так лучше? — в истерике крикнул блондин. Ответа не последовало ни через минуту, ни через две. Это не радовало должным образом. Уолст аккуратно спустился вниз, еще с коридора оглядывая пустые комнаты. — Пап? — войдя на кухню, за спиной тут же открылась входная дверь. Парень сразу принялся имитировать рабочий процесс, поставив несколько хлебцов в тостер и чайник на плиту.       — Откуда у нас под окном коробка?       — М-может ветром сдуло? — предрешенная попытка отмахнуться в который раз провалилась.       — Тебе смешно? Весело засорять газон своим мусором, да? — тостер подал писк, спасая задницу парниши.       — Я-я сделал тосты... средней прожарки. Как ты любишь. Будешь? — тот приподнял рукав рубашки, концентрируя своё внимание на часах.       — 8:12, — внутри сознания нарастал процент панического срыва. — Хоть бы сделал вид, что спешишь.       — Просто думал...       — Нет у меня лишней минуты на 'подвезти'. В отличии от некоторых, я правда спешу на работу. Пересушенным хлебом накормишь уток по пути домой, либо сам съешь, продукт в любом случае использован не по назначению. — Уолст старший взял ключи с подоконника и быстро удалился.       — ... Пообедать вместе, — нерешительно договорил Мэтт. Он не собирался просить помощи, или манипулировать родительскими обязанностями. Всего лишь провести время с отцом. Хотел и до сих пор хочет. Стоило только дослушать. Если это считается преступлением, почему сразу не сажать каждого непонятого человека, залепив все общие интересы штампом «Не сработает». Нелегко мириться с тем, что разъедает молодость далеко на годы вперёд. Всегда проще сдаться, сожалея о не сделанном. И жизнь станет более предсказуемой.       Понимая, что к требуемому времени он не успеет, подросток старается доказать себе обратное, сбросив весь хлеб в стоящий у входа рюкзак с заранее собранными документами. Бежал Уолст достаточно долго, несколько раз переспрашивая маршрут у прохожих. Чего он точно не оценил — физическую подготовку, без которой сложно перебегать дорогу на красный свет, при плюс 32°С, в кедах со скользящей подошвой. Да любой марафон сейчас казался в разы проще.       Парень с трудом и большой одышкой доползает к последней ступени школы, моментально сгибаясь в коленях. Не успел он вспомнить, зачем так летел, как неподалёку нарастали более-менее разборчивые проблески слов компании позади.       — Ты смотри, кажись еще один кит выбросился из вселенского бассейна, раз к нам пожаловал борец за природу, — предположил один из знакомых голосов. Мэтт не менялся в лице, сдерживаясь, дабы не выблевать грудную клетку. Упражнений для восстановления дыхания тот не знал. Оставалось только ждать, ведь чтобы успокоиться требуется огромное количество времени. — Суицидников тянет к суицидникам, да?       — Лучше так, чем умереть стероидным колобком, — всё что смог блондин выдавить из себя за один выдох. Даже после увеличившийся тени под ногами, он не поднял голову.       — Кем он меня назвал? — сзади подошел еще один хулиган.       — Остынь, кореш. Он всё-таки человек, а не груша для битья, — Уолст не сразу заметил протянутую вниз бутылку с бледной водой. — Додумался в такую жару бегать, — сделав большой глоток, парень тут же выплюнул жидкость на бетон, становясь ровно.       — Это прокисшее... — Первым, что он увидел — русого парня со стильной прической и не менее стильной ветровкой. Почему-то на фоне всё постепенно расплывалось, теряло насыщенность, лишь сильнее освещая его контуры, — м-молоко?       — Эй, не смей оскорблять мой пивасик, иначе всю жизнь будешь хавать только манную кашу. Как после такого делать добрые дела? — голос был достаточно грубый, но своеобразный и не раздражал так же, как диспетчер в изолированной от всего мира будке. Сейчас Уолст готов оправдываться здесь до конца дня: то ли ему правда комфортно стоять возле аморальной роты, что показывало его не с самой лучшей стороны, то ли встреча с директором пугала гораздо сильнее. Рассудок не отвечал, он попросту забыл всё хорошее и плохое, перестал десятки раз прокручивать исход одной и той же встречи. Ни единой мысли. Такого беспрерывного ступора у него еще никто не вызывал. Даже снотворное вскоре заканчивалось, а этот феномен и сравнить было не с чем. — Так и будешь пялиться на меня? Обдолбанный что-ли? — Парень встревоженно щелкнул перед ним пальцами, от чего собеседник немного оторопел.       — Прости, картинка перед глазами раз.. раз.. Забыл слово.       — Да у тебя солнечный удар, реально. Шёл бы ты в тенёк, — блондин продолжал странно себя вести, медленно разжевывая любую фразу. — Ненавижу, когда меня намеренно игнорят, — один из бугаев задевает плечо центрального, наглым образом обращая на себя внимание.       — Чего ты ожидал? Вспомни вчерашнего мистера совершенство. Он максимально приближен к идеалу, а мы бесполезный кал, не соблюдающий и десяти процентов законов. Но даже с таким минимумом знаний, ты получил права, Нил. А что он? Даже постоять за себя не способен. — Как подобающий с виду школьник может общаться с лазутчиками безнаказанности? Не о них ли говорила пресса? Довольно странный выбор круга.       — В-водитель. Ты был вчера за рулём? — у качка заиграла нелепая улыбка на лице.       — Потусить захотел с большими дяденьками? Это вряд ли. Мы не клуб родительских разочарований, — от скуки русый парень расплющивает пустую банку в ладони, пытаясь швырнуть через себя, но Мэтт нервно хватает его за руку.       — Я выброшу. Не делай так.       — Ты явно больной на голову. Плевать, дай пройти. Конкретно бесишь, — тот слабо отталкивает блондина в сторону, вместе с друзьями скрываясь за дверью. Пару секунд спустя, мозги вновь отключились.       — У меня есть свои принципы и я бы никогда не отказался вступить в банду пареньком на побегушках. Спасибо, что спросили. — Зачем он это говорит? Что тот парень с ним сделал? Это гипноз? Самовнушение? Уолст точно хочет стать тенью очередной шишки? Откуда вообще появились такие мысли ? Ему всего-то дали воды. И оскорбили. Всё так запуталось. Не хватало только школьных проблем вдобавок к остальным. Юноша взглянул на часы над входом. — Три минуты десятого. Не думал, что настолько опоздаю. Еще и кепку забыл.       Уолст, с лёгкой тошнотой и головокружением, направляется прямиком в кабинет директора. Никто так и не удосужился сообщить или элементарно позвонить парню, и разложить всё по полочкам насчёт дальнейшей ученической судьбы. Будто всем плевать, будет он ходить по этим душным коридорам или нет. Вполне естественное отношение. К тому же, Мэтт заранее созванивался с учреждением, но подробной информации не давал, а просил лишь зачислить.       А что он мог? Шестнадцатилетний подросток, сам, без содействия родителей цепляется за последнюю возможность получить хоть какой-нибудь документ, что подтверждает его приземлённость и желание работать на совесть. И вправду, зачем, когда всегда можно устроиться стажёром на полставки, благодаря чему любой работодатель сможет жирно сэкономить на зарплате и несуществующей страховке. Либо пролезть на горячую вакансию охранника и воровать ценные вещи, как хочет отец. Очень сложно определиться с выбором, когда жизнь только в твоих руках.       — Прошу прощения, можно? — неуверенно спрашивает тот, открывая дверь. — Я по поводу вступления... ну, там, телефон, без родителей, в-вечно запинаюсь.       — Джастин? — мужчина еще раз пролистал все бланки на столе. — Вернее, Мэттью. Помнится, мы оговаривали время встречи, — опоздал всего на час и сразу такая неприязнь, ещё и со стороны педагога. Не спорю, любая задержка — восторга не приносит, но не обязательно настолько зацикливаться на неправильных поступках. — Радует, что хотя бы в нужный день пришли.       — Там пробка была, — непонятно зачем проговорил парень.       — Вы на транспортном средстве добирались? — По глазам было заметно, что Уолст не ответит на поставленную тему обсуждения. — Вопрос закрыт. Ближе к делу. Сказать честно, вы довольно поздно предъявили желание учиться именно у нас, по сравнению с другими. И под словом "другие", я сейчас говорю о сроках, которые закончились еще в мае, ну максимум июнь. Но вы особенный, раз не побоялись дотянуть аж к первому сентябрю. Это явный рекорд нашей школы. Жаль, неблагоприятный.       — Не отказывайте сразу, пожалуйста. Вы единственная школа, которая не отвергла с моим табелем.       — Вероятно, потому что мы его не видели, как и всё остальное, — директор хрипло кашлянул. — Хотелось бы, но нет. Ни у одного учебного заведения нет права отказать ученику, так как государству нужны только образованные граждане. А вот с последним классом всё туговато. Вы участвовали в каких-нибудь олимпиадах от лица школы? Может у вас есть грамоты за особые заслуги? Хоть что-то, на чём можно выехать?       — Нет, — без раздумий Уолст достал папку со всеми оригиналами документов, которые он мог пока ещё назвать своей собственностью. Ясности и смысла они не приносили, но почему то люди держатся за них руками и ногами, будто oткcepoкoпиpoвaнный лист а4 приведёт тебя к успеху без лишней суматохи. Не слишком много, не слишком мало. Как раз должно хватить на один год обучения.       — Говоря откровенно, вам точно нужен этот одиннадцатый класс? Разницы в приёме на работу, что с тем, что с девятым, не будет. Просто второе свидетельство об окончании будет покрыто пластмассой для более длительного сохранения.       — За этот год я хочу найти себя и понять, какая специальность будет основным доходом. И подучить забытый материал, если решусь в будущем подавать документы еще куда-либо.       — У вас есть цель и это похвально. Как педагог, я не могу отказать человеку, что так толково смог построить схему своей жизни. Как заведующий... — мужчина долго молчал, отчего нервишки паренька скакали с места на место. — Попрошу заявление и подлинный паспорт, в купе со всеми копиями, одного из ваших родителей. — Мэтт с облегчением достаёт нужные бумаги и передаёт их вместе со всей папкой. Пока мужчина заполнял нужные прочерки, юноша разглядывал пустой кабинет с голыми стенами. Пальцев одной руки было достаточно, чтобы посчитать все предметы в комнате: стол, три шкафа с книгами и четыре одинаково больших вазона, каждый из которых расположен у двери.       — Сколько вы работаете здесь?       — Лет тридцать. Время ужасно быстро летит. Даже не замечаешь, где находишься и чем замусорен стол. Кабинет большой, а на создание солидного интерьера, нету — ни времени, ни желания. К сожалению, мы вынуждены только сейчас предоставить всю информацию о программе и углубленном обучении некоторых дополнительных языков, поскольку зачисление проходит... сейчас.       — Языки? Они обязательны? — по правде, Уолст даже родной язык знал не без погрешностей, а здесь ученики изучают по три-четыре и почему-то не жалуются на жизнь.       — Да, у нас присутствует один обязательный язык на выбор, среди нескольких: латинский, французский и китайский, так как мы участвуем в ежегодных программах по обмену, — просто сказать, Уолст был на нервах — ничего не сказать. Всё, что было не по заранее прописанной в голове ситуации, с лёгкостью могло спровоцировать его на шок, либо что-то более тупняковое, и тогда никакое самокопание в себе не вытянет его в ближайшие сорок минут. — Так как вы разгульно учились за пределами нашего города, — он внимательно просматривал достоверность предоставленных школьником бумаг, — нет в принципе никаких ведомостей, также нет при себе даже малейших клочков, отличий, грамот, в общем чего-либо, что хоть как-то способно вас охарактеризовать, мы не сможем дать тест на язык, который подросток может видеть впервые. Но также у нас имеются факультативы и, скорее всего, начальство предложит вам пройти базовый экзамен, который всё равно придётся сдать, помимо остальных.       — Э-это тоже обязательно, верно?       — Не во гнев хочу сказать, но вступительный уровень того же французского знают во всех детсадах. К тому же, вы живёте по соседству с Монреалем, в который едут на достойные зарплаты большинство местных специалистов, независимо от квалификации. Стыдно в вашем возрасте совсем не знать его, — лицо юноши покрылось фарфоровым стыдом. В родном городке никогда даже не заикались о существовании каких-либо языков, помимо разговорного. Да, он прогуливал и часто, потому что 'за' частенько превышало планку 'против', но даже тогда Эшли всегда мило доносила множество конспектов и в памяти что-то да откладывалось.       — Вероятно, это мой просчёт. И мне потребуется достаточно объемное, интенсивное обучение, дабы исправить ошибку. Я смогу пользоваться библиотекой в любое время суток? Я постараюсь быть как можно осторожнее.       — Выпишу вам разрешение и попрошу сделать дубликат ключа. Думаю, вы знаете, что в случае пропажи чего-либо, есть немалый шанс понести административное правонарушение. Вам очень повезло, что в этом году оказались свободные места именно на одиннадцатый класс, мистер Уолст. Такая удача бывает редко. Вместо того, чтобы отправить в изначальный класс, я всё же возьму смелость зачислить в гуманитарий, с большим количеством часов французского. Тогда получится не час, а целых три в неделю. Для вас это будет явно наилучший выбор.       — Если так будет лучше. Спасибо, огромное. — После накаленной беседы директор положил на стол несколько отдельных файлов с: программой обучения, которую пришлось перепечатывать на нужный гуманитарий, огромным списком книг, которые тоже можно достать в библиотеке, и оригиналы документов, которые ни одно живое существо не в праве забрать у хозяина. В первый день никто не пустит его за парту, так как еще не все документы были подписаны, а ждать успешного зачисления придётся не меньше трёх дней. Но, чтобы не тратить столько времени в пустую, парню разрешили посещать библиотеку и основной кабинет по завершению всех уроков.       Проведя некоторое время в читальне, после длительного пребывания в отвратном кабинете, ему аж стало легче на душе. Пустота, никто не лезет, не перед кем оправдываться — лучшего места для ограждения себя от реальности и не найти. Вся нервозность упала на слои пыли вместе с переживаниями. Пульс опустился к привычному ритму. Ведь ничего же не случилось, чтобы потеть как свинья. Он сейчас слабо помнит, из-за чего зрачки дёргались, как поддетые леской. Может от утренней пробежки не отошёл? Или всё же тот странный парень привлёк его внимание?       Уолст открыл зелёную папку, первая страница которой — бесполезный список литературы на учебный год. Потом, по старой схеме: обязательно-необязательные кружки, несколько ярмарок и распродаж, разбросанных по всевозможным числам года, и небольшой буклет о школе. С обратной стороны файла лежала заметка, написанная от руки, с номером кабинета, куда стоило бы заглянуть после уроков.       Пошуршавшись около полок чуть меньше шестидесяти минут и разыскав нужное в списке, он с гордым лицом старался идти ровно и не смотреть под ноги. Добравшись к стойке, парень еще битый час потратил на выяснение личностных конфликтов между собой и библиотекаршей, которая впоследствии так и не пробила ни одной книги, пока на мятом свёртке-пропуске не появится утвердительная подпись вместе с печатью.       — Если вы разложите все книги обратно на места специально, я очень разочаруюсь в пожилых людях, — женщина нахмурила лицо и юноша перепугано прижался рукой за краешек скользкого стола. — Д-десять минут. Дайте мне десять минут. Я туда и назад. Вы и глазом моргнуть не успеете, — он резко вскочил с места, забрасывая в прыжке рюкзак, на ходу вспоминая местонахождение кабинета. Коридоры всё так же зеркально отражались со стороны в сторону идентичной сыростью и шумом, проезжающих возле открытых окон, забитых доверху грузовых повозок. Не успел тот расслабиться, как прямо по центру бесцеремонно вытянулся Сандерсон. Мэтт догадывался: проскользнуть незамеченным мимо него не получиться, даже в образе фантома. Лишь сбавить оборот.       — Что, зелёный, не успел вдохнуть запаха макулатуры, как подпортил где-то школьное имущество? — в приподнятом настроении сообщил одногодка, заслоняя проход чем только можно.       — Как ты... из ниоткуда появился. С пакетом печенья? — парень беззаботно потряс небольшую коробку, привлекая еще больше лишнего внимания.       — Не знал, что от веганских диет зрение притупляется. Да, натуральная лепёшка с нормального пшеничного теста, а не кукурузной муки, с посыпкой какой-то белой хрени. Чего теперь не найти в столовке, так это дельной шняги к закуске, — Мэтт встревоженно поправил рукава кофты, будто опасаясь показать заинтересованность в абсурдном сравнении теста. — Давай, скажи, мол в такие места осведомленные особи ходят получать благодарственные, а не какие-то там ничтожные отчёты. Палка о двух концах, ведь никогда не знаешь наверняка, — блондин всё так же стоял неподвижно. — Ты не слишком разговорчив, как погляжу.       — Сложно быть тобой, — Сандерсон не сообразил, почему толком не знакомый парень, которого он видит третий раз в жизни, настолько уверенно заявил об этом, от чего решил перевести разговор обратно на шуточный уровень.       — Но куда лучше, чем первобытным существом напротив. — Не получив совершенно никакой ответной реакции, русоголовый подошёл ближе, принуждая Уолста слегка вжаться во стенку. Кому понравиться тереться спиной о холодный бетон, но спереди присутствовала заморочка похуже. — Ты хоть на что-то реагируешь, дружок?       — Мы не родственники. Можно безо всякого беспокойства использовать имя, если ты его конечно знаешь, помимо ласковых кличек. Деловой диалект куда продуктивней, по отношению друг к другу, нежели тот самый разговорный.       — Ладно, так уж и быть. Разрешаю называть себя королём. Тут в каждом угле найдётся немного работёнки для...       — За каждым. Углом, — одна фраза поменяла настроение хулигана, с добродушного Сандерсона, на социально-дисбалансированного подростка, сомнительного характера. Не желая получить очередного пенделя, вдобавок находясь с не осветленной стороны вдоль здания, блондин неловко кашлянул, привлекая хоть какое-то внимание в абсолютно пустых коридорах. — Д-да, согласен.       — Не понял, ты меня сейчас поправил? — с подозрением выпалил дебошир, оживлённо поглаживая макушку невинного подростка против часовой стрелки. Громоздкие руки быстро меняют положение и цепляются за вырез кофты с недовольством, что никак не пропадёт с лица.       — Не-ет, что ты. Пытаюсь откалибровать голос подходящей тональности, как у сильных духом. П-получается? — Нил готов был одним мизинцем выбросить того из окна, заранее выпотрошив начинку безупречной личности на показ.       — Перед тем как сказать еще что-то, хорошенько подумай, без какого органа проживёшь больше пяти минут. Пи́сать же можно и сидя, вроде.       — Не вовремя ты вспомнил о женской гигиене. Но твой язык Койне меня впечатлил, — Сандерсон продолжал каким-то чудом держать себя в руках, сопротивляясь шестому чувству любого неопытного озорника.       — Блядь, какой же интеллектуально высокий юмор пошёл. Выдумывать слова за долю секунды, похвально. Не понимаю, это такой инстинкт самозащиты — нести полную чушь? Очевидно всё-таки, что ты просто боишься и сразу прячешься в кокон, представляя результат наперёд, — блондин мучительно сглотнул, неловко упираясь ладонью в ключицу собеседника. Надеяться на что-то хорошее было опять же не в его духе, поэтому оставалось всего-то дождаться болезненного краха по своей самооценке. — Интересно, на сколько хватает человеческого терпения до окончательного срыва?       Внезапно нужная дверь распахнулась сама собой в узком проёме. Уолст эластично пролез под одной рукой и удачно отошёл на пару метров, пропуская вышедшего педагога, пока Сандерсон прошляпил момент, среагировав на само движение в пространстве.       — Да, ты выглядишь куда сексуальнее меня. Ха-ха, встретимся позже, дружище, — после чего юноша оперативно потащился внутрь. Хулигану оставалось не более, чем недоуменно смотреть вслед, приоткрыв рот.       — Он совсем тупой?       В кабинете, с разницей в несколько миллиметров, всё в той же позе сидел директор, который был явно не рад встретиться с Мэттом еще раз.       — Подпись забыли поставить, — мужчина наверняка собирался задать ему какой-то трафаретный вопрос, но резко передумал и примирительно протянул руку для маленького свёртка. Получив желаемое, он на автомате что-то обронил и вернулся назад в коридор, снова наткнувшись на не особо желаемого знакомого.       — Думал, уйду, не получив ответа? — За его отсутствие, Сандерсон успел наполовину опустошить упаковку с бисквитом. Мэтт бы с радостью ответил на любой вопрос, но тот, что не касается его жизни. Он сам себя не понимает, а как объяснить несознательные, придирчивые заскоки — и вовсе не догадывался.       — Довольно странно, что преуспевающий во всём любимчик, как ты, дожидается в малопосещаемых живой душой местах полного неудачника, как я, — Уолст почувствовал, как гордость дебошира временно опустилась на несколько ступеней эволюции ниже, что ставило их совершенно противоречивые статусы на почти одинаковый уровень.       — Сначала влез без очереди, как ушлёпок, а теперь наезжаешь? Кому ты сдался, гадкий утёнок! Даже представить себе не можешь, как руки чешутся врезать тебе.       — Влез? Я-я не знал. Прости... Нил, правильно? — собеседнику трудно было сдвинуться с места, не задев случайно хрупкую часть шейного позвоночника. — Надеюсь, в следующий раз ты не будешь говорить лишнего и, я уверен, вероятность неприятных ситуаций значительно упадёт.       — Правда? Ну, без ботана-перфекциониста я бы еще лет тридцать ходил по зданию в поисках дельного совета, — за две минуты разговора русоволосый ни разу не моргнул, что озадачило наблюдательного парня. — Лишний я тут, понимаешь. Может мы здесь все ненужные? Мир то маленький, а таких наглых уродцев как Нил — избыток, — Мэтт до этого испытывал странное влечение от ненавистника, но сейчас стало только хуже.       — Знаешь, мне действительно нужно идти. Если хочешь, я могу принести еще печенья.       — Да пошёл ты, чудила. Стоит тут, невинными глазками мотает. Потом осуждать начнёшь. Господи, почему меня окружают одни дебилы? — Двусмысленно улыбаясь в ответ, парень быстро ушёл с этажа, по дороге выбросив остатки печенья в мусорный бак.       — Не понял, так здесь была очередь или нет?       Побродив самую малость вокруг да около, он случайным образом наткнулся на нужный 63 кабинет. Хоть где-то соблюдается логичный порядок роста натуральных чисел и не приходится ломать голову в понимании значения той или иной цифры. По крайней мере, на сегодня смысловой нагрузки ему целиком достаточно. Парень постучал в приоткрытую дверь, обратив на себя внимание.       — Не подскажите, который час? — внутри класс выглядел куда просторней, нежели издали через дверной просвет. На стенах красовался необычный фасон полу-градиента, сделанный в тёмных очертаниях фиолетового.       — Семь минут с начала третьего периода, — загруженная работой девушка, не оборачиваясь, сообщила юноше.       — Подожди, — не настроенный на решение математических ребусов, так еще и на голодный желудок, блондин осмысливал информацию, что прозвучала ранее, — ладно. Значит, уже третий? Сегодня первый день и его порядком сократили до двух занятий, верно?       — Так ты новенький, — неоднозначно заявила она, будто кто-то большими буквами написал прямой довод у него над головой.       Оторопелый вид и неравномерный шаг, заодно и детская походка — шаблонное отличие Уолста. Обычно подростки не часто затыкаются, личную жизнь можно залпом пропускать: каждый итак догадывается по сплетням, в меру своей раскрепощённости. А он вечно жмётся и держит расстояние, пока его присутствие не заметят в компании. Даже монахи, в сравнение с ним, куда более общительны и коммуникабельны. Кто захочет тратить столько времени впустую, чтобы заслужить неоправданное усилиями взаимодоверие? Может ли это подразумевать, что одной извилиной трудно не только привлечь к себе стоящее внимание, но и показать настоящую натуру?       Девушка предварительно взглянула в неизвестную для него стопку, а вскоре еще раз, словно забыла какой-то вызубренный текст, после чего показательно облокотилась на край учительского стола, повернувшись в сторону парт.       — Ребята, хочу представить вашего нового одноклассника — Мэтта Уолста. Он веселый, добродушный, отзывчивый и еще какой-то там. Счастлив? — Класс был абсолютно пуст и догадаться, для кого разыгрывался спектакль, было изначально очевидно.       — Да не стоило. Тем более, в таком тоне. Приятно познакомиться... — он затягивал паузу, но девушка не была намерена заканчивать предложение.       — Лучше наслаждайся бездумностью, пока за спиной не распустился букет из скудных сплетен, личных тайн и презренных всхлипов, направленных в твою сторону, — прямой контекст не слишком порадовал безобидного паренька. — Нужно кое-что рассказать. Можешь занять любую парту, что не помечена зелёной наклейкой сбоку, — одногодка показала на почти бесцветную полоску, которую еще предстояло увидеть, когда та отлично сливалась с потрёпанным деревом. Наклейка была уж очень чем-то схожа с, бледной, защитной стороной одноразового пластыря, отчего привлекательности взять такое в руки явно не прибавлялось. — Не смотри на меня так. Один раз приклеил и забыл. Ручонки не испачкаются.       Первый ряд столов был на удивление забит, как и второй. Выбор среди свободных парт оказался не велик и, собственно, предсказуем: либо одно место на третьем, либо несколько на четвёртом, либо два пустых на пятом. Стандартная схема рассадки была явно предложена не этим классом.       — Ты там презик надеваешь что ли? Чего так долго? Просто выбери любую! Год пролетит и ты не вспомнишь, на какой сидушке трудился кистью. — Парень вновь внимательно осмотрелся, остановив выбор на предпоследней. Он совершенно не влился обстановку, а садиться в конец с таким гостеприимным обществом — не безопасно для психики. Девушка только нервно фыркнула и подошла ближе.       — Директор говорил, что у вас как такового нету поставленного классного руководителя. То-есть, подобное возможно в наше время? — блондин истощённо бросил рюкзак на верхнюю доску, одновременно усаживаясь за рабочее место.       — Есть один, кажется пацан на параллели, который старичков жутко бесит. Порядком давний случай, так-то сразу и не вспомнишь. Но именно после него никто и не захотел браться за старшие классы. Не забивай этим голову. В Эдмисоне всегда заходят без стука, смекаешь? — Она жизнерадостно ухмыльнулась, внушая страх малахольными движениями шеи. — Итак, что тебе нужно знать о нашей 'плеяде'? И под нашей я подразумеваю всех учеников девятых — двенадцатых классов. Объясняю один раз, без абсурдных вопросов. Всего три правила. Плюс дополнительное. Первое, никогда не стучать. Даже если обвиняют тебя, а какой-то левый кент мирно бегает за пирожками в столовку. Дашь повод о себе так подумать, значит ёлоп и виноват только ты. Буквально в прошлом триместре, как раз на последней линейке один, скажем 'индивид', оплошал и якобы остался без половины языка. По слухам, вроде на речь не сильно повлияло, но тот всё равно сменил учёбку на колледж Трейлл.       — Это... точно общеобразовательная школа? Или вы таким способом новичков пугаете? — одногодка неистово заливалась смехом, пока парень терялся в догадках. В его бывшей школе и близко не знали значения слова 'новичок'. Город не чересчур маленький, но местонахождение вдали от центра давало о себе знать в некоторых моментах.       — О, так ты еще плохо соображаешь. Не завидую, бивень. Да благословит тебя начальница столовой, что по совместительству завуч. Знаешь, тебе будет полезно хоть иногда вытаскивать мозги из задницы и думать. — Уолст помалу начал смекать, что со справедливой мордочкой его не похлопают по плечу. А уважения в любом случае хотелось, в частности, чтобы окружающие не часто вспоминали. Он элементарно есть и этого достаточно. — Второе, знай своё место. У нас ненавидят выскочек и позёров. Неважно, какая слава и признание были на публике в прошлом городе, здесь ты — червь, поэтому рыпаться и барахлить на шишек не думай. Иначе нахватаешься люлей не самым лёгким способом. Третье, никакого оружия. Тебе же не хочется полиции в коридорах, так? Холодное, огнестрельное, метательное — всё под запретом. Только за пределами школы. Здесь у всех равные силы, и если ты не умеешь до сих пор драться, значит переломанных пальцев не избежать. И последнее, ни в коем случае не открывай клетку Булкафа.       — Сейчас речь идёт о хомяке? Прости, мне сложно вмиг перестроиться с оружия на нечто мирное, — Мэтт быстро повернулся в сторону окна, нетерпеливо дожидаясь ответа. Разглядывая пустую клетку еще со входа, подросток больше всего хотел узнать заурядное оправдание смерти питомца. Он не понимал, какие чувства пробуждаются в людях, когда те смотрят на щенячью мордочку. Его общение с животными заканчивалось банальным походом в зоопарк, поскольку у отца была аллергия на шерсть любого четвероногого. Тринадцать лет прошло, а тот с легкостью может вспомнить лицо кокетливой работницы парка. Вероятно утаение своих фобий повлекло за собой значительное влияние на отношение к интерпретированию животных.       — Да. В прошлом году неясно кто напоил их чем-то странным. Представь себе, сорок хомяков как заведённые бегают по всему зданию. Шустрые, еще и кусаются. Удивительно, как кто-то из них вообще выжил. Ну, знаешь, создания маленькие, и сердечко тоже. На сегодняшний день из той партии осталось... трое, или четверо. Может хотя бы эти умрут своим ходом от старости. Кстати, чуть не забыла, каждый новенький обязан целый год присматривать за этим пушистиком. Обычно ежедневной кормёжки и уборки клетки раз в неделю будет достаточно. Недавно видела зоомагазин в торговом, если не знаешь, где прикупить сухого корма. Да, возможно это последний год и я понимаю, как тебе не повезло. Булкаф видимо спит. Лучше не трогать его в сонном состоянии — грызнёт и не провиниться. Ты всё-таки чужак. — Девушка взглянула на висящие часы над доской. — Я конкретно опаздываю, поэтому если захочешь узнать больше обо всех событиях — библиотека в помощь. Помню, там есть отдел с кучей школьных газет, которые никто кроме ботаников толком не читает, но для поисков информации или еще чего сгодятся.       Не успел Уолст как джентльмен послать её с хорошими намерениями, как девушка удачно смоталась сквозь дверное отверстие, оставив бедолагу на произвол куда ранее.       — Ладно. Раз все такие занятые, сам управлюсь с этими... Булкафами.