Солянка

      Бенжамен устал уже даже не как собака — как сотня собак, загнанная нерадивым оленеводом по заснеженной тундре. Откуда в его голове берутся эти бредовые сравнения сейчас — Бен не имеет ни малейшего представления, но он им совершенно не удивлён, учитывая, что помимо них там соседствуют даты рождения Шекспира и Робеспьера, причины падения Римской Империи и выдержки из работ Махатмы Ганди. Вся эта информация смазывается в его памяти немилосердным образом в единый гигантский ком проводов, как старая гирлянда — хрен распутаешь.       Павар зевает — душераздирающе широко, опасаясь вывихнуть челюсть, в уголках глаз выступают слёзы. Сколько он уже сидит за тетрадями и учебниками? За этими бесконечными справочниками, печатными материалами, статьями и дополнительной литературой? Да чёрт его знает — этот факт за ненадобностью его мозг отмёл уже очень давно, не принимая во внимание ровно так же, как необходимость сна. Вместо него Бен, вдыхая, заполняет лёгкие терпким запахом свежего чёрного кофе, только что сваренного отчаянно ругающейся кофеваркой. — Бен, надо поспать, — Бенжамен вскидывается, бессмысленно вертит головой, ища источник звука. Возможно, это только в его голове. Он давно упустил момент, когда его разумная сторона стала говорить голосом Уго. — Бен.       Но в этот раз всё немного прозаичнее — Уго, растревоженный, видимо, звуком машинки, стоит в дверях сонной нахохлившейся птицей, слепо глядя на залитого ярким электрическим светом ламп Бенжамена. У него под глазами тоже залегают в глубоких мешках тёмные тени синяков, а в глазах селится вечный призрак недосыпа. Сессия тяжело даётся им обоим, но по разным причинам. — Уго, я не могу, ты же знаешь, — Павар обессиленно стонет и трёт лицо ладонями, пытаясь прогнать сонливость. Руки, как ни странно, пахнут старой бумагой учебников и кофе, и Бен вовсе не уверен, что ему удастся отмыться от этих запахов до конца жизни. — Мне надо учить. — Да ну? — Льорис скептично вскидывает бровь, проходя глубже в кухню, которую и оккупировал готовящийся к зачётам Бенжамен. — И что ты учишь сейчас? Какой предмет? — Счастье моё, не начинай, пожалуйста, — Бенжамен двумя глотками допивает кофе и морщится — чёрный кофе он никогда не любил, они оба это знают. — Я хочу сдать свои экзамены. И сдать сам. А для этого надо уч… — Бен, детка, я не спрашивал тебя, почему ты это учишь. Я спрашиваю, что ты учишь, — Уго подсаживается рядом, мягко вынимая из его пальцев ручку, в синих чернилах которой вымазаны его руки, обнимает своей широкой тёплой ладонью его, легко касаясь шершавой кожи губами.       На острых скулах Бенжамена вспыхивает смущённый румянец, как и всякий раз, когда Льорис, как более взрослый и зрелый в их паре, начинает проявлять искренние чувства и выказывать такую трепетную любовь. Глаза Уго — угли, бесконечная чернота которых выпачкана ярким отражённым светом и тёплыми искрами нежности. — Я это… К экзамену… — Павар опускает взгляд в тетрадь, строчки пляшут и смешиваются грязно-снежным месивом с яркими пятнами выделительного маркера, будто напоминая о приближающемся рождестве, настроения для которого нет и в помине. — По истории… — Франции? — он присаживается на край стола, бедром отодвигая записи. Уго обнимает ладонью его лицо, большим пальцем, загрубевшим от бумаги, поглаживая скулы, а мизинцем едва касаясь под нижней челюстью. Второй рукой он зарывается в мелкие буйные кудри, почёсывая голову. — Ну да, — Бенжамен мягко улыбается ему довольным котом, чуть подаваясь вперёд, когда Льорис тянется к нему с поцелуем, приникая губами к холодному лбу. — А когда экзамен? — от Павара горьковато пахнет молотым кофе, любимым травяным шампунем Уго, бумагой и отчего-то терпкой грустью. Он не знает точно, какой запах у последней, но почему-то кажется, что именно такой. — Послезавтра, — Бен кладёт ладонь на его бедро, осторожно поглаживая, и улыбается устало. — А у кого?  — У Ль… Ой, — он улыбается, когда до возлюбленного наконец доходит то, что сам Льорис пытается донести. — У тебя. — Вот именно. У меня. И я, как твой руководитель, хочу тебя заверить, что ты и так умный. А как твой партнёр — хочу видеть тебя в нашей постели, — Уго наконец целует его по-настоящему, крепко и настойчиво, чтобы тот даже и не думал перечить. Бенжамена при удивительно острых чертах в его руках плавится сплошной нежностью, разом теряя всё своё упрямство и запал. — Отлично. Договорились? Спать? — Да-да, — у Бена сбивается дыхание от поцелуя, но он всё равно прихватывает его нижнюю губу зубами, втягивая в свой рот и утягивая его во второй поцелуй. — Последний билет и спать.       Уго рычит раздражённо, хватая Павара в объятья и, не взирая на его брыкания, тащит в спальню, будто мешок с картошкой. — Уго-мать-твою-Льорис, верни меня на место, мне нужен диплом с отличием! — Бенжамен-прекрати-меня-бесить-Павар, если ты сейчас же не пойдёшь со мной спать, я тебе из принципа поставлю два! — Это шантаж, кто-то сам мне лекции читает, что нельзя использовать «нас»! — Да, это шантаж! — Уго! — Спать!