Круговорот

      И вновь этот запах… Такой манящий… Уже который раз Фриск просыпается именно из-за него: нигде более, ни на поверхности, ни в подземелье, она не пробовала ничего вкуснее ирискового пирога Ториэль. Именно благодаря ему, прохождение столь скучной и печальной локации было не таким уж противным.       Да, она ненавидела это место. Но вместе с этим обожала. Именно здесь жили ее самые яркие и добрые воспоминания. Каждый раз здесь ее встречала непременно милосердная и добрая Ториэль. И каждый раз именно здесь происходило самое болезненное расставание. Никем Фриск не дорожила так сильно, как ей. Этой бесконечно улыбчивой «мамой».       Самыми трудными моментами в геноциде для нее всегда было убийство Ториэль, после которого она всегда отсиживалась где-то в уголочке часик-другой, и убийство Папайруса, который был ну слишком ребенком, что бы можно было злиться на него за что-либо всерьез.       Но до этого еще много времени… К тому же сейчас можно и не убивать их, а идти хотя бы более-менее мирно.       Спрыгнув с кровати, девочка подобрала пирог, что мама-коза любезно оставила для нее рядом с теплой постелью. Конечно съесть его сейчас было бы безумно приятно, но почти бесполезно. Разве что он, еще чуть теплый, был бы всяко вкуснее полузамороженного куска в Сноудине. Ну или полужидкой плавившейся массы в Хотленде… Однако Фриск все же подавила это желание и скорее вышла из комнаты.       Привычным путем, она «добралась» до гостинной, где Ториэль, не замечая девочку, сидела и читала книгу «Сто фактов об улитках».       Медленно подойдя, Фриск тихо кашлянула, привлекая внимание монстрихи. Та тут же удивленно подняла глаза и, расплываясь в мягкой улыбке, закрыла книгу. — Я смотрю, ты уже проснулась дитя мое… Как тебе пирог? — слегка наклонив голову, спросила Ториэль. — Превосходно! — ослепительно улыбнулась Фриск. И не важно, что она его не пробовала, она до сих пор помнит его великолепный вкус! И не важно, что эта улыбка — плод просто огромного актерского мастерства одной лживой девочки. Главное, что в ответ сияет такая же, но искренняя неповторимая нежная улыбка. — Я рада что тебе понравилось. Что ж, ты попала сюда… У тебя наверняка столько вопросов. Я с радостью отвечу на них! — она говорила мягко и неторопливо, а голос был таким… до боли родным… — Ториэль, ты замечательная-       Фриск резко остановилась. На лице мамы-козы выразилось удивление и искреннее недоумение. До девочки мгновенно дошло, что она прогадала… Ториэль не называла ей своего имени. Во всяком случае в этот раз. Фриск сглотнула. Все слова мгновенно вылетели из головы. Но годы совершенствования не прошли даром — ее лицо совсем не изменилось. — Дитя, разве я говорила тебе свое имя.? — перебирая свою память, тихо спросила монстриха. Ее эта ситуация выбила из колеи.       Как, в принципе, и Фриск. — Да, миссис Ториэль, вы сказали… — неловко произнесла девочка. И снова несостыковка… «Миссис». Откуда она могла знать, что она замужем.?       Но Ториэль спокойно пропустила это мимо ушей. — Что ж, возможно я просто забыла… Ну так что же ты хотела узнать, моя милая? — быстро забывая эту неточность, вернулась к теме монстриха. — Я-я… Я хотела сказать, что вы такая добрая и заботливая… Вы помогли мне, но… Как я могу попасть домой.? — вот и началось. Теперь долгие уговоры… — Я вижу… — Фриск едва не дернулась, выдавая свое удивление с потрохами: так начиналась ее последняя фраза… А куда делась основная часть их разговора? Куда делись факты об улитках? А ее планы на будущее.? — тебе будет тяжело здесь оставаться… Я прекрасно понимаю, что ты хочешь обратно… В свой дом… Я позволю тебе уйти, но только если ты пообещаешь мне кое-что…       Пока Ториэль говорила, Фриск несколько раз чуть не сорвалась и не начала метаться туда-сюда с криками «что сейчас произошло?! Кто сломал систему?!» Но пока она упорно держала маску, выглядя, возможно, при этом слишком грозно. — Пообещай, что не умрешь, — поднимая на нее свои добрые влажные глаза, тихо произнесла монстриха.       Фриск в недоумении кивнула, все еще пытаясь понять, что произошло. Этот мир не мог просто так измениться! Никто ведь ничего не помнит, все должно было быть как обычно! Так где она допустила ошибку.?       Ториэль с понурым видом медленно поднялась с кресла и жестом попросила следовать за ней. Все в том же шоке Фриск поплелась следом.       Так, во-первых, здесь не обошлось без вмешательства кого-либо из «помнящих» — единственных, способных что-то изменить. Это точно не она, ведь неосторожная оговорка с ее стороны не могла ничего изменить, а остальное она повторяла на протяжении многих перезапусков…       Ещё была Чара, но в ее нынешнем состоянии она едва ли могла это сделать.       Никто более не помнил ничего, после перезагрузок. Во всяком случае — полных. Оставались ещё Флауи и Санс… Их память распространялась исключительно на «маленькие» сбросы.       Даже если предположить, что она о них чего-то не знает и они все же способны, то едва ли им под силу изменить сюжет, да и стали бы? До этого всегда молча исполняли свою роль. И ни намека. Да даже о «внутренней» памяти ни разу не заикнулись!       Фриск шла по привычным тёмными коридорам подвала за Ториэль, чьи плечи заметно опустились и иногда едва заметно подрагивали.       Фриск стало непосебе. И это очень странно, учитывая, что она ни один раз ее убивала, а какая-то боль… Теперь ее задавала обычная боль.       Этот перезапуск обещает быть интересным.