Я не дам тебе погаснуть

Детство – это не период с рождения до зрелости. Мэйбл Пайнс любила волшебные сказки. И верила, что ее история – одна из них. Детство – королевство, где никто не умирает. Принцы побеждают драконов, ведьмы колдуют, у каждой девушки есть свой суженый. Однажды ребенок вырастает и оставляет детские забавы. Но Мэй по-прежнему жила ими. Ее жизнь шла по известному, поросшему мхом сценарию. Бал подошел к концу. Карета превратилась в тыкву, а принц… оказался чудовищем. Жизнь – не сказка, а чья-то несмешная шутка, как говорил дядя Стэн. Мэйбл потерялась в густой белой мгле. И это был не сон. Но она не хотела думать иначе, потому что тогда бы ей пришлось вернуться реальность, где ее ждали боль и разочарование. В себе, в окружающих... Кажется, кто-то тряс ее за плечи и что-то кричал. – Мэй! Мэйбл, очнись! Что он с тобой сделал? Всего лишь сжег своим колдовским синим пламенем ее надежды и мечты. Уничтожил то, во что она верила. Обманул ее. А она позволила ему это сделать. Дура. Влюбленная дура. – Ничего, Диппер, ничего… – она обняла его, пряча мокрые блестящие глаза. И снова спряталась в густом тумане. Под его пеленой все проблемы казались далекими и размытыми. Мэй лишь иногда выглядывала из-за завесы безразличия, поэтому остаток ночи и раннее утро запомнились отдельными эпизодами. Занялась заря. Грязные темно-коричневые разводы облаков на черном небе преобразились, впитав первые лучи. Красное солнце решительно выступило из-за леса, не различимого в ночи и темного утром. В небе заиграли оттенки розового и желтого. У Зуса и Мэлоди начался официальный медовый месяц, и молодожены улетели в Париж. Музыка затихла. Гости разошлись. Полусонный после вечеринки века Гравити Фолз окунулся в дрему. Все Пайнсы спустились в лабораторию. Форд увешал голову Мэйбл холодными скользкими датчиками, нажал несколько клавиш на клавиатуре со странными символами, нахмурился и сказал что-то про сингулярность обратного действия и пьезоэнергетический эффект. Диппер уверенно кивнул, в то время как Мэй не поняла ни слова. Несколько вещей она теперь знала наверняка. Во-первых, Билл Сайфер пил ее жизненные силы, медленно подталкивая к истощению. Во-вторых, после ее приезда в Гравити Фолз он ослабил свое влияние. В-третих, судя по его отношению к ней, он собирался использовать ее. И не просто как батарейку – для чего-то еще. Когда имеешь дело с демоном, особенно, если это Сайфер, ни в чем нельзя быть уверенной. В-четвертых, ей чертовски больно думать о нем. Даже туман в голове не спасает. Тем временем Стэнфорд взял слово. – Итак, теперь мы все точно знаем, что Билл Сайфер воскрес и стал сильнее, вернув себе истинный облик… – Истинный? То есть ты знал, что он такое на самом деле? – прервал его Стэнли. – Нет. Так вот, предсказать его дальнейшие действия не представляется возможным. Мы с Диппером уже успели сделать новый защитный контур из оставшихся волос единорога. Но после семи смертоносных ударов демона они потеряют силу и сгорят от его мощи. К счастью, даже такая защита поможет нам выиграть время, ведь перед каждой атакой Сайферу требуется перезарядка. – Подождите… – само сорвалось с губ. Дальше Мэйбл слышала свой голос будто со стороны. – Так вы знали… о Билле! Знали и молчали?! Это и был твой секрет, Дип? Браво, сюрприз удался! Она, не скрывая злых слез, засмеялась и захлопала в ладоши, вкладывая в эти жалкие аплодисменты весь свой негатив. – Как ты мог молчать, Диппер! Мы же одна команда! – отсмеявшись, с укором произнесла она, подняв на брата затуманенный взгляд. – Мэй, я... я просто не хотел портить тебе праздник! В тебе было столько радости, позитива, и я не мог лишить тебя этого… Пайнс всхлипнула. – Наверно, ты прав. Мне не следовало кричать на тебя… Прости. Диппер успокаивающе взял ее за руку. – Мэйбл… – обратился к ней ученый. Она качнула головой, показав, что слушает. – У тебя и Билла есть… кхм... особая связь, и заблокировать ее скорее всего поможет все тот же волос единорога. Возьми, – он протянул ей радужный локон. – Спасибо! У вас есть зеркальце? Стэнфорд пошуровал в бардачке нижнего ящика и нашел, что искал. «М-да… я красотка…» – с грустью подумала Пайнс, увидев красный нос, глаза с лопнувшими сосудами и потекшую тушь. Девушка довольно быстро сделала косу-колосок, в который вплела волос вредной Селестабелль-а-беттабелль. И на нее накатила такая слабость... – Я пойду, освежусь… – пришлось следить за тем, чтобы язык не заплетался. Мэй не хотела расстраивать родных. Они и так много сделали для нее. Пайнс знала, что во время последней вылазки Форд чуть не был задушен, а Диппер получил ожог. Собственно, он сам рассказал ей об этом, когда девушка случайно увидела отметину, пока он менял футболку. – Конечно, Мэйбл, может, тебя проводить? – обеспокоенно спросил брат. – Не нужно, спасибо, – она вяло улыбнулась и встала. Было интересно, будут ли они еще говорить о ней и ее проблеме, но подслушивать не было никаких сил. Опустошенная, она была готова подойти к стенке, сползти по ней и уснуть. Пайнс прошла в ванную, плеснула себе в лицо холодной водой и смыла остатки испорченного макияжа. Полегчало. Она отправилась наверх за вещами. В треугольном окне цвел рассвет. И Мэйбл насладилась бы его волшебством сполна, если бы не незваный гость. – Билл... – потрясенно прошептала девушка. Демон Разума удобно устроился на ее кровати, положив ноги на подушку, и свесил голову на противоположном конце, смотря на мир вверх ногами. – Звездочка! Нехорошо заставлять гостей ждать, – снова та зловещая хищная улыбка. Одним плавным движением он оказался на ногах и приблизился к Пайнс. Билл невесомо провел своими прохладными пальцами по ее щеке. Мэйбл вздрогнула от знакомых прикосновений. Он приходил к ней ночью… Все время был рядом! Моя Звездочка… Я тебя никогда не оставлю. Ты будешь моей. Эти слова глубоко вошли в ее горячее сердце. И сейчас – заморозили его, обнажив свой жуткий подтекст. Выстрелил адреналин и яростно понесся по венам, прогоняя оцепенение. По сознанию промчалась вереница запоздалых чувств. Обида, беспомощность, страх и ненависть… Но эта ненависть была странной, граничащей с чем-то еще. Демон впервые не мог понять ее природы, хотя считал себя знатоком человеческих душ. – Что ты здесь делаешь? – прозвучало как-то надрывно. – Как… как ты проник через контур? – Тебе действительно интересует только это? – криво усмехнулся Билл. – А что насчет твоей жизни? Он стоял слишком близко. Она не должна показывать свои эмоции: сомнения, страх и боль… Сайфер этого не стоит. Но ее выдает взбесившееся сердце. – Если бы ты хотел от меня избавиться, то я бы уже здесь не стояла. Предположу, что я нужна тебе, но не в качестве батарейки, – она скрестила руки на груди, сделав шаг назад. – Ты как всегда проницательна! Все верно, Звездочка. Я хочу продолжить нашу игру, – его бархатный баритон заставлял ее трепетать. Когда-то от удовольствия, сейчас – от ужаса. – Но на этот раз по моим правилам. Он плотоядно осмотрел ее с ног до головы, едва не облизнувшись. Мэйбл передернуло. Диппер был прав – форменный псих. – Я хочу заключить с тобой сделку. Дежавю. Ей впомнился сон, в котором она отвоевала вторую часть бессмысленного послания. – Нет. Я уже говорила тебе, ты не способен играть честно. Уже говорила? Что происходит в голове этой девчонки? Может быть, это сон? Да, реалистичный, да странный, но сон. До безумия хотелось, чтобы это было правдой. Надо прервать эту пытку, заставить Сайфера уйти, чтобы тихонько сдохнуть от эмоций, утонуть в своей ненависти. – Сейчас я позову на помощь, и от тебя мокрого места не останется! – она с отчаянным вызовом смотрела в его единственный глаз. – О, я тебя разочарую. Все сейчас заняты. Им немного не до тебя. Кричи, сколько влезет. Мне это даже нравится! Это стало последней каплей. Кулаки сжались. Кровь закипела. Взгляд застелила багровая пелена. И Пайнс бросилась на демона, целясь в его лицо. – Что ты сделал с ними, тварь?! Мерзавец! Ненавижу! Он перехватил ее руку, нацеленную ему в лицо, и крепко сжал запястье. В нем вспыхнул гнев, и алое пламя заиграло в его сером глазу. Она была первой за последние шестьсот лет, с кем он вел себя нормально, насколько это было для него возможно. И чем она отплатила ему?! Не выпуская ее, он наклонился так, что Мэйбл могла чувствовать его дыхание. Он не кричал – говорил почти шепотом, но от этого становилось только страшнее. – Заткнись и слушай! Я поставил непроницаемый барьер, никто тебя не услышит и не спасет. Я могу сделать с тобой все, что захочу. Так что знай свое место, Кометочка! Еще его злило то, что он не видел ее мысли, не мог влиять на них. И дело было совсем не в волосах единорога. Его порадовало ее испуганное лицо. Но она осознала все слишком поздно. За это надо наказать. Его гнев не потух – лишь осел на дно, чтобы восстать снова. И он выпустил свою злость. Мэйбл билась, кричала, вырывалась, пока он с садистским наслаждением сжимал ее руку до хруста костей. Однако в конце он не ощутил ожидаемого удовлетворения. От боли у Пайнс выступили слезы. Покрасневшая с красно-сиреневыми подтеками, рука повисла безвольной плетью. Билл вытер большим пальцем слезинку, бегущую по ее щеке. – Не надо слез, Звездочка, боль их не стоит… Ты принимаешь правила игры? Заключишь договор с дьяволом? Она всхлипнула и кивнула. – Ты истощена. Морально и физически. Я лично приложил к этому руку, и до сих пор поглощаю твои жизненные силы. Я готов это исправить. Ты полностью выздоровеешь. – И что ты хочешь взамен? – сквозь слезы поинтересовалась Мэй, баюкая погибшую руку, сгорая от боли, которая пульсировала в каждом нейроне. Она была готова услышать тот же ответ, что и во сне. Жизнь Диппера. Только на такую сделку она никогда не согласится. Даже если это убьет ее. – Я хочу одну ночь. – Чего? – Пайнс отвлеклась. Он же говорит не об этом? – Одну ночь. С тобой, – он запустил свою руку в ее пышные каштановые волосы так, как ему хотелось еще в их первую встречу. Такие изумительно мягкие. Девушка представила, что он будет ее касаться. Ее затошнило. Ей нужно просто отдаться демону. Подчиниться. Наступить себе на горло. Засунуть свою гордость куда подальше. – Нет. Пожалуйста, нет, я не согласна, – она попыталась отойти, но он все еще держал ее за волосы. – А я все же советую согласиться, – снова его любимый вкрадчивый тон. – Потому что в противном случае я подвешу твоего братца за кишки у себя на люстре! – Ты… Ты не посмеешь! – Мэйбл задрожала. – Почему? – делано удивился Билл, широко раскрыв свой глаз. – Люстру я уже купил. Пайнс судорожно всхлипнула, понимая, что отступать некуда. – Ладно, – хрипло ответила она. – Что-что? Я не слышу. – Я сказала, что согласна, – повторила она. – Тогда ударим по рукам, Звездочка! Он протянул ей руку. Она осторожно пожала ее, боясь лишиться и второй конечности. И договор скрепило голубое пламя. – Расслабься. Больше не буду тебя калечить. Сегодня. И да, – Билл нахмурился, на его лице отразилось что-то похожее на сожаление. Через мгновение он улыбнулся мягкой, нехарактерной для него улыбкой и щелкнул пальцами. Боль Мэйбл отступила. – Почему?.. – растерянно произнесла она. – Дают – бери, бьют – беги… Хотя последнее в нашем случае бессмысленно. Это я к тому, что не надо задавать лишних вопросов. Жду тебя на нашем поле ровно через две недели. Ты мне нужна будешь целой. – Я приду. Но поляна не наша. Нас никогда не будет. «Это мы еще посмотрим». – Никому не рассказывай о нашем маленьком секрете. Каждый, кто о нем узнает, будет уничтожен. Мое почтение, Звездочка! Сайфера обнял синий огонь, и демон исчез. Говорят, от любви до ненависти один шаг. Для нее это только плюс. Она хотела верить, что все-таки сделала его.