現在の世界 The Present World
Бережно обнимавшее землю золотистыми и тёплыми лучами солнце безмятежно заливало все подвластные ему участки, мягко освещая каждый уголочек и вольготно разваливаясь на открытых территориях. Таковой стала школьная площадка средней школы Намимори, наполненная учениками, радовавшимися выдавшейся хорошей погоде — лишь с приятной прохладцей. Нежно-голубым покрывалом укутывавшее городок небо точно переливалось перламутровыми оттенками, смущённо прикрываясь — словно кружевной вуалью — редкими перистыми облаками. Ни о чём не тревожившийся и воцарившийся мир вступил в свои наследные права после тяжёлой и изматывавшей битвы, о которой он сам же едва ли имел какое-либо понятие. Омрачённое разрушением будущее, кое сулил и желал воспроизвести Бьякуран, более не угрожало всему живому на планете благодаря своевременному вмешательству, хоть и не совсем добровольному, людей из настоящего времени. Теперь же, когда враг был побеждён, а мир и будущее — спасены, эти люди как ни в чём ни бывало проводили дни в суетливой, но такой привычной и доброй рутине, наслаждаясь процессом и купаясь в солнечном свете, благодарные судьбе за эту возможность, за существование коей были отданы немалые силы. Собравшись после занятий вместе с друзьями возле школьных ворот, Савада Цунаёщи, представлявший из себя главную причину наступившего спокойствия во Вселенной и не обращавший на это ни малейшее внимание, непринуждённо и несколько шумно общался с приятелями, обсуждая предстоявшие экзамены. Последние пугали его настолько, что он пребывал в крайне разбитом состоянии, то и дело хватался за торчавшую во все стороны густую шевелюру и всячески переживал, что уж их-то он точно не выдержит и завалит. — Не волнуйся, Цуна, — тоненьким детским голосом произнёс без всяких волнений запрыгнувший подопечному на голову малыш, наряженный в чёрный костюм подобно взрослому. — Уж я-то этого не допущу, — и он усмехнулся, прикрывая глаза и скрещивая руки на груди. — Ты о чём, Реборн! — надрывно взвыл паренёк, в ужасе представив себе новые изощрённые пытки, которые его личный репетитор звал почему-то тренировками. Наблюдавший эту ничем не отличавшуюся от простых будней сцену и полностью ею умиротворённый Ямамото Такэщи мягко и заразительно — следом за ним мило и сдержанно захихикала в кулачок Сасагава Кёко — рассмеялся, тут же успокаивающе комментируя ситуацию самым обычным для него способом: — Маа-маа, Цуна!.. Однако продолжить реплику ему не дали, и даже не потому, что вспыльчивый Гокудэра Хаято, остро реагировавший на любую истерику и всякие страдания своего босса и уж тем более на то, когда эти страдания сводились кем-то на нет, успел вставить своё слово. — Ребята!.. — окликнул компанию кто-то явно запыхавшийся, но весьма радостный, и ребята оглянулись в поиске источника звука. Им оказалась Миура Хару, нёсшаяся к ним на скорости, на какую только была способна, и сжимавшая в одной руке школьную тёмно-синюю сумку, висевшую на плече, а в другой — газету, которой она размахивала точно флагом, из-за чего несчастные странички недовольно шелестели и почти рвались. Выглядела школьница крайне взволнованно, однако причина волнения явно крылась в чём-то позитивном, чем она буквально спешила поделиться. — Хару-чан! — добродушно воскликнула младшая Сасагава, увидев подругу. — Кёко-чан! — оживлённо поприветствовала её Миура, останавливаясь рядом с друзьями, и на мгновение опёрлась ладонями на колени, согнувшись в спине и пытаясь отдышаться, но надолго её не хватило, потому что желание побыстрее донести до них новости перебороло усталость. — Вы уже слышали? — звонко вопросила Хару, — Ученица Мидори выиграла региональные соревнования! — и с сим торжественным заявлением девушка подсунула товарищам «Намимори Таймз», где на главной странице огромными жирными иероглифами был напечатан соответствующий заголовок, а рядом — большая чёрно-белая фотография, украшенная более подробным текстом о событии. — Круто!.. — недоверчиво протянул Гокудэра, отвлекаясь от предыдущего разговора и рассматривая предложенное бумажное издание. — Действительно, — вдогонку ему добавил почесавший затылок Ямамото, даже не понявший, что только что был причиной раздражения своего друга. — Это была региональная юниорская олимпиада среди студентов средней школы по нагинате, — с гордостью протараторила Хару, разворачивая страницы и демонстрируя снимок, где были изображены победители, и указала на девочку в центре, — Вот, это она! Она заняла первое место! — Ого, выходит, Намимори так отличился! — искренне восхитился Цунаёщи, забывая об экзаменационных проблемах и действительно радуясь, что кто-то смог достойно представить его родной город на каких бы то ни было состязаниях. — Да-да, — согласно закивала головой Миура и продолжила на последнем дыхании сообщать все подробности: — Мы все верили, что Цугэмия-сан всех сильнее, но никто не думал, что она так далеко зайдёт, хахи! — бесхитростно восторгалась девушка, — Про неё всё это время писали в газете, неужели вы не видели? Но зато теперь точно все это обсуждают! Только представьте… — Что за столпотворение и шум? — ликующе вещавшую на весь двор школьницу неожиданно прервал холодный и не суливший ничего приятного, абсолютно равнодушный голос, раздавшийся подобно грому в ясный день. Компания перевела взгляды на задавшего вопрос и обнаружила медленно, но размеренным шагом подходившего к ним — словно надвигавшееся на солнце грозовое чёрное облако — Хибари Кёю, представлявшего Дисциплинарный Комитет и являвшегося его непосредственным руководителем. Остановившись на приемлемой для него дистанции от собравшейся на его владениях кучки друзей, юноша обвёл ребят недобрым, тяжёлым — выдержать который мало кто был в состоянии — взором агатово-чёрных очей и нахмурился, что тем более не предвещало беззаботной группе ничего хорошего. Один лишь его доминировавший над окружающими вид вселял в присутствовавших всепоглощающий страх, вызывавший миллиарды мурашек по коже. Следовавшая за ним подобно императорской мантии гнетущая атмосфера опасности буквально воспаляла нервные системы попадавшихся ему людей, предпочитавших скрываться подальше просто так, на всякий случай. Полуприкрытые веером смоляных ресниц и ниспадавшей вороной чёлкой, пронзавшие даже самое опытное и стойкое сердце ониксовые глаза изымали душу из тех, кто смел обратить на себя величайшее внимание хозяина, и более не возвращали её на место, присваивая себе. В этой ходячей, уверенно и гордо плескавшейся бездне, сотканной из некой высшей материи, погибало всё живое, превращаясь в жалких невольников, коими, по мнению Кёи, они, вероятно, и сами по себе являлись. — Хи-хибари-сан!.. — в ужасе пискнул Савада, едва не теряя сознание от понимания того, чем грозит нарушение дисциплины, а ведь оно точно было: занятия уже закончились, и им следовало давно покинуть территорию НамиЧуу, но теперь… — Мы ничего такого… — попытался он оправдаться, однако бесстрашная и несколько бесцеремонная Хару его опередила, вылезая вперёд: — Хибари-сан, вы уже слышали про это? Ученица из Намимори выиграла региональные соревнования! — хвастливо проговорила она, подсовывая молодому человеку растрёпанную ветром и небрежным обращением газету. Невольно посмотрев на предложенную ему к прочтению новость, блюститель школьной дисциплины скользнул незаинтересованным взглядом по заголовку. Неожиданно для самого себя он остановился на фотографии с изображением трёх победителей, задерживаясь на снимке буквально на секунды — ровно столько потребовалось, чтобы изучить подпись под ним и… чтобы узнать стоявшую в центре девочку. «Цугэмия Ран-сан, 13 лет», — безлико гласила заметка, называя имена оставшихся призёров вместе с возрастом, но Кёе не потребовалась её услужливая подсказка. Он тотчас же вспомнил безразличный, но с долей самоуверенности взор тёмных очей, прямо сейчас смотревший на него с вызовом на странице сией печатной продукции. Та же самая полуулыбка — деланая, на камеру, не отражавшаяся на лице, но которую он уже видел — вдруг вызвала в обычно непробиваемом и твёрдо контролировавшем эмоции Хибари некоторые неприятные ощущения, вырванные из памяти и заново развернувшиеся в сердце. Болезненно воспринимавшее проигрыши самолюбие юноши поспешило в красках воспроизвести каждую мелочь того позорного поединка, что случился между ним и повзрослевшей Ран и что канул в пустоту после избавления разрушавшегося будущего от агрессора. Яркими вспышками оно участливо продемонстрировало хозяину, как именно было ущемлено и в какие минуты поражение превратилось в важное дело, решение коего не терпит отлагательств, но… Флегматично взиравший на фото Кёя не спешил откликаться на его призывы найти этого человека и расквитаться с ним, точно игнорируя эту надуманную раненой гордостью потребность. Лишь слегка он сузил ониксово-чёрные глаза, позволяя самым мелким осколкам презираемых им чувств выплеснуться наружу из того непроницаемого опасного океана, служившего ему душой и в данный момент готовившегося принять в свои объятия новую жертву. Одним волевым усилием молодой человек остановил надвигавшуюся бурю и осадил её утробное рычание, возвращаясь к непоколебимому спокойствию. Он был непрекленно убеждён, что рано или поздно, ненавидя быть должным, сведёт счёты и в этом случае тоже. Пока же высокомерно смотревшая на него девочка со снимка не казалась ему достойным его внимания оппонентом. Погружённый в вялотекущие раздумья, не смевшие занимать своего господина надолго, Хибари едва ли не прослушал вопрос бывавшей изредка проницательной Миуры Хару, легкомысленно и опрометчиво заглянувшей в глаза главе Дисциплинарного Комитета: — О, так вы знакомы?.. Полоснув ледяным взором, резко очертившим личные границы владельца, встрявшую девушку, отчего она вздрогнула и обиженно отпрянула подальше, отстранённо державшийся Кёя обронил бесстрастную фразу — в подтексте которой крылась всем очевидная угроза — монотонным, но точно переливавшимся морозными узорами голосом: — Расходитесь. Иначе… — не терпевший бросать слова на ветер и весьма известный этим в городе парень не удосужился закончить сказанное, не видя в сием действии никакой необходимости. Он эффектно — расположившийся на его плечах тяжёлый пиджак безвольно взмахнул рукавами из-за резкого движения — развернулся, дабы покинуть компанию, предварительно охаживая присутствовавших пронзительным взглядом, в один миг убедившим друзей, что надо делать ноги и поскорее. Как никто другой уверенный, что Хранитель Облака Вонголы не шутит и что итог непослушания будет печален, Савада Цунаёщи, подпихивая друзей в спины, поспешил удалиться вместе с ними и попытался возобновить прервавшийся разговор: — Хару, это очень здорово! Она твоя одноклассница? Подрастеряв кураж после невербального общения с Хибари, Миура слегка приуныла, но тут же воспряла духом, получив поддержку от близкого ей человека: — Нет, что вы, Цуна-сан, она первокурсница!.. — и, продолжая неугомонно трещать, девушка увязалась за неторопливо уходившей от школьных ворот группой подростков, которые, в свою очередь, внимательно её слушали и вставляли кажущиеся им интересными комментарии. Жизнь, казалось бы, сплеталась на бесконечном веретене классическими паттернами в длинную материю, но одна ниточка из-за недалёкой случайности выскользнула из предполагавшейся для её местонахождения петли, и появился новый витиеватый путь, перешить который уже не представлялось возможным.Перевод и сноски
Мне кажется, это очень простое выражение, потому что как Ямамото часто его использует, так и другие герои в других анимэ тоже произносят довольно-таки часто, но на всякий случай объясню, раз уж вставила в текст. :) «Маа-маа, Цуна!..» — примерно равно «Ну-ну, Цуна!..»