現在の世界 The Present World July 31, 2006. Monday. Day Three.
— Я не верю, что ты не знаешь ничего про кольца Щичихоо, — случайно вырвалось у весьма раздражённой Ран в ответ на равнодушную отговорку Масаэ, якобы ей не известны подробности об одних из самых, как оказалось, могущественных в мире мафии перстней. Затеянный девочкой разговор с тётушкой явно не клеился. Не знавшая в принципе, с чего начать сей диалог, Цугэмия спросила Кикунагу в лоб о том дне, когда произошла стычка между представителями Вонголы и взявшимися из ниоткуда Рэдберри. Неутешительным результатом стало следующее утверждение категоричной женщины, не настроенной на продуктивную беседу: — Ты вообще не должна была там быть, — сидя за широким письменным столом, основательница Ризольверы с присущей ей внимательностью просматривала файлы на внушительном ноутбуке, до этой минуты мало интересуясь присутствием племянницы в кабинете. Переведя невозмутимо спокойный карий взор на младшую родственницу, она не очень дружелюбно поинтересовалась: — Как тебя туда занесло? — Я… — начала было Ран, но осеклась. Правда — слежка за одноклассницами, которые явно и открыто её заинтриговали — не показалась ей подходящей репликой в данный момент: так у Масаэ будет шанс перевести тему на какую-нибудь занудную лекцию о невмешательстве её, Ран, в мир мафии. Проанализировав возможные варианты ответов, девушка всё-таки произнесла: — Меня заманили туда одноклассницы из Рэдберри, — сказанное всё же принадлежало к истине и не представляло из себя абсолютную ложь, и Цугэмию не покоробило это озвучить. — А-а, — откликнулась Кикунага отрешённо и вернула взор к ноутбуку. — Зачем им это понадобилось, мне любопытно… — пробормотала женщина себе под нос, углубляясь мысленно в мелькавшую перед ней информацию на экране. — Есть идеи? — новый вопрос соскользнул с её уст весьма неожиданно для школьницы. — Это у тебя они должны быть, — резко отозвалась второклассница со справедливым возмущением в голосе. Бесцельное стояние перед столом тёти, словно она — какая-то из её подчинённых, становилось всё более нервировавшим обстоятельством. — Хм… — только лишь и откликнулась женщина с присущим ей безразличием ко всему, кроме работы. — Что ты знаешь о кольцах Щичихоо, о которых они говорили? — напрямую спросила девочка, не собираясь вдаваться в подробности беседы, имевшей место быть между ней и представительницами Рэдберри, и откровенно притворяясь, что впервые слышит об этом всём. — Ничего особенного, — с зевком бросила Масаэ, чем только взбудоражила племянницу. — Но всё же? — настаивала Ран, даже слегка сдвинувшись с места и сделав шаг вперёд в нетерпении. — Что за внезапный интерес? — Кикунага нахмурилась и вперила долгий взор в родственницу, изучая её внешне едва заметную раздражённость. Впрочем, дожидаться внятного ответа мафиозная правозащитница не стала и соизволила рассказать известную ей информацию, отвлекаясь от своих дел: — Говорили, что такие кольца действительно существовали и считались одними из самых сильных, — внимательно следя за не проявлявшей ничего Цугэмией, неторопливо проговорила Масаэ. — Однако во время Второй мировой войны они все были потеряны и, я считаю, восстановлению вряд ли подлежат. — Это всё? — несдержанно изумилась Ран, не принимая эти поверхностные исторические сведения на веру. — Что всё? — переспросила тётушка, сузив глаза. — Всё, что ты знаешь? — требовательно надавила племянница. — С чего ты взяла, что есть ещё что-то? — проницательно заявила Кикунага, пожимая плечами и не спуская глаз с явно встревоженной школьницы. — Но… — попыталась оправдаться ученица Мидори и довольно быстро нашлась с ответом: — …но Рэдберри ясно дали понять, что владеют этими кольцами. — Скорей всего… — скучающе вздохнула основательница Ризольверы, — …они не больше, чем самозванки. Наверняка они лгут, — с весьма чувствовавшейся уверенностью сообщила она и вновь вперила нечитаемый взгляд в монитор лэптопа. «Или ты лжёшь…» — с острой неприязнью к старшей сестре матери вдруг подумала Ран, отступая назад. Её интуицию впервые в жизни укололо странное ощущение, что от неё что-то скрывает самый близкий в семье человек. Досадный укол недоверия, показавшийся кислым соусом на языке, вызвал бурю негодования и желание вызнать истину во что бы то ни стало. — Откуда они взялись? — вопрос у девушки вырвался прежде, чем она успела его обдумать. — Кольца? — не поняла Масаэ, вновь отрываясь от электронных дел и поднимая голову над ноутбуком. — Рэдберри, — нетерпеливо поправила её Цугэмия и нахмурилась, припечатывая: — Как Ризольвенти, ты должна знать их. На мгновение Кикунага замерла, не зная, радоваться ей, что её племянница столь дотошна к деталям, а значит, неплохо выдрессирована, или раздражаться, что ей не дают поработать в спокойной обстановке. И впрямь родственники, особенно младшие, — это утомительно. В n-нный раз убедившись в этом, она снова тяжко выдохнула. — Разумеется, я их знаю, — подтвердила тётушка. — Они заявили о себе в феврале этого года, — нехотя выдала Масаэ, раздумывая, как много информации можно и стоит сообщать племяннице. — Ризольвера ещё не функционировала достаточно надёжно, чтобы покрывать все случаи конфронтации между мафиозными семьями, поэтому именно в тот раз мы не участвовали в тех разборках, что они, Рэдберри, устроили. — Что за разборки? — настойчиво интересовалась Ран, не собираясь отставать от женщины, пока её любопытство не будет удовлетворено полностью. — И где? — На Окинаве, — легко ответила Кикунага, закрывая ноутбук и откидываясь на спинку мощно выглядевшего кресла. — Местная мафиозная семья заправляла там всем, когда Рэдберри пришли из ниоткуда и предъявили им претензии. Тогда они даже не были Рэдберри, согласно моим сведениям, — дополнила она, вдаваясь в подробности. — В частности, одной из их претензий было то, что босс этой семьи покрывал преступников из числа базировавшихся там американских военных, — женщина машинальным движением поправила сползшую на лоб чёлку. — Вроде как вместо защиты местного населения он поддерживал враждебно настроенных иностранцев… бла-бла, — пренебрежительно отозвалась Масаэ, поведя плечом, и проницательно добавила: — Их мотивы, мне кажется, были куда более личными, чем те, что удалось нам понять, и те, что они представили на всеобщее обозрение. — И что в итоге? — вырвалось у нетерпеливо ожидавшей развязки Ран. — В марте они разнесли босса той семьи и его хранителей, — спокойно и обыденно сообщила Кикунага, мельком рассматривая собственные аккуратные и ухоженные ногти. — В прямом смысле? Уничтожили, то есть? — едва не ахнув, вскинула в удивлении брови Цугэмия, мгновенно представившая, на сколько сильны новые знакомые. — Нет, пощадили, — хмыкнула глава Ризольверы и, видя недоверчивость на физиономии племянницы, повторила: — Они их пощадили, предварительно избив в мясо. — Оу… — нахмурилась школьница. — Какое милосердие, — иронично добавила она, вспоминая фразу одной из Рэдберри о том, что они «сожгли там всех заживо», имея в виду учёных, издевавшихся над ними. — Да… — отстранённо согласилась Масаэ, проводя пальцами по крышке ноутбука, ибо испытывала страстное желание открыть его и вновь приступить к любимой работе. — Самое забавное в этом всём, что пока продолжался весь их конфликт и до самой победы этих самозванок, те, кто представлял или знал о происходящем, звали девчонок не иначе, как «неспелые ягодки», — разоткровенничалась деталями Кикунага, обычно не уделявшая внимание этому в разговорах с младшей родственницей и считавшая, что чем меньше та знает, тем ей лучше. Однако… сия любопытная история, приключившаяся на Окинаве, в коей участвовали совершенно неопытные девушки, напоминала ей отдалённо собственный длинный к признанию путь, когда приходилось доказывать буквально всем и каждому, что она, Кикунага Масаэ, чего-то да стоит в криминальном мире, даже будучи одиночкой. Невинное, на взгляд женщины, прозвище, коим наградили иностранок, казалось чрезмерно милым в сравнении с тем, как могли когда-то называть её саму. — Когда эти «неспелые ягодки» превратили противников в отбивную, — эта часть рассказа особенно нравилась лидеру арбитров, — они и стали звать себя «Рэдберри». — Аа… — протянула Ран, пытаясь скрыть даже от себя самой то, что услышанное её немало впечатлило. — Неужели это так легко им далось? — задумчиво проговорила она. — В конце концов… где они, какие-то выскочки, а где давным-давно сформировавшаяся семья с большим влиянием… — высокомерно суммировала Цугэмия. — Не так уж легко, — глава Ризольверы слегка сузила глаза и нахмурилась: ей не пришлось по душе заносчивое высказывание малолетки, которая ещё толком ничего не добилась, в отношении компании таких же детей, как она, однако успевших зарекомендовать себя как авторитетную криминальную семью и обзавестись определённым влиянием хотя бы на Окинаве. — Их Хранительница Тумана серьёзно пострадала. Неудивительно, что они объявились только сейчас. У них не хватает человека, так они едва ли не потеряли ещё одного, — Масаэ замолчала, но не надолго: — Надеюсь, я удовлетворила твоё любопытство, — вкрадчиво начала она и, наклонившись вперёд, оперлась локтями на столешницу, опуская голову на руки, сложенные замочком. — Буду рада знать, что ты никоим образом не вмешивалась и не будешь вмешиваться в конфликт между Вонголой и Рэдберри. — Позволь мне самой решать, — в который раз за день грубо вырвалось само собой у Ран, тут же непроизвольно сжавшей кулаки и насупившейся из-за собственной несдержанности. — Тогда за последствия будешь отвечать сама, — пожала плечами Кикунага. — Напортачишь — разгребать тебе. Никаких поблажек я предоставлять тебе не собираюсь, — холодно высказалась женщина, расслабляя руки и открывая резким движением крышку ноутбука, демонстрируя тем самым, что разговор окончен. Ран развернулась и вышла из кабинета. …За последний месяц отношения с тётушкой отчего-то стали куда более напряжёнными, чем они были лет восемь-девять назад, когда Ран, ещё совсем малышка, любила проявлять упрямый и дерзкий характер, а Масаэ, обладавшая теми самыми же чертами, пыталась тренировать племянницу. У последней слишком рано пробудилось пламя, и — как человек ответственный и единственный у наглой девчонки, кто мог бы её всему научить, — Кикунага взялась за сей тяжкий и поначалу неблагодарный труд. Из-за постоянных встреч между двумя в итоге завязалась тесная и довольно-таки крепкая привязанность, отрицанием коей занимались обе. «Но теперь что-то всё время не так…» — рассуждала привыкшая всё-таки к чуть более тёплому приёму Цугэмия, возвращаясь домой поздним вечером. За прошедшие два-три месяца тётя стала какой-то отстранённой и… словно бы чужой. Если, хоть и запретив младшей родственнице вступать пока в Ризольверу, женщина всё же смягчилась в какой-то момент и понемногу стала вводить Ран в курс дела, то за эти две недели её точно подменили. Прекратившиеся уроки мало смущали девочку, надеявшуюся, что они возобновятся рано или поздно, но вот какие-то детали — абсолютные мелочи — изменились словно бы безвозвратно. Толком не осознавая, что конкретно стало другим, но ощущая потерю чего-то близкого и родного даже в общении, Ран могла только теряться в догадках, что же происходит сейчас с Масаэ такое, что заставило бы её столь отрешиться от всех и неё в частности. Ризольвера? Определённо, это могло бы быть ответом, однако редко, но метко проявлявшаяся у девушки интуиция тонко сигнализировала, что искать нужно в другом направлении. Вышагивая по тёмным, но уютным улочкам Намимори, школьница предавалась разного рода размышлениям: те атаковали её ежечасно, ведь в её жизни наконец-то появилось некое подобие возможности выбора. Выбора, способного как дать мощный пинок для развития, так и отобрать любые другие шансы. Если раньше баланс приходилось удерживать между школой, увлечением нагинатой и вечно недовольными родителями, то теперь перед ней открывались во всех смыслах врата к заветной самостоятельности и независимости: мафиозный мир всё же пригласил её на бал. Осталось решить, в каком качестве представить себя криминальному свету. «По-моему… я уже знаю ответ…» — с замиранием сердца думала Ран, смотря себе под ноги и неуверенно вышагивая вперёд. Её удерживал от прямого признания себе самой не столько страх перед вершившейся её рукой реальностью, сколько понимание, как много она может упустить, выбрав сейчас что-то одно. Эта максималистская жадность не давала ей прыгнуть с предпочтённой горки в парке развлечений под названием «жизнь», пока от неё же зависела судьба остальных аттракционов. Выбор — это всегда отказ от чего-то одного в пользу другого; эдакая расстановка приоритетов, показывающая всю личину человеческую — его принципы, желания и надежды.Перевод и сноски
Ризольвенти — Risolventi. Так же, как и «Ризольвера», это придуманное специально для этого фика слово, формально это существительное не существует. Происходит от глагола risolvere в итальянском языке, переводится этот глагол как «решать конфликты/вопросы/сомнения». По-русски что-то вроде «конфликторешатель» а-ля при этом «сотрудник «Ризольверы»». х) Рэдберри — Redberry. По сути, это можно перевести как «брусника», если бы не тот факт, что красными ягодами повсеместно называются разные ягоды. В том числе, например, некоторые волчьи ягоды, а они ядовиты. Ну, и бонус: мой забавный словарь сказал, что redberry — это женьшень ака корень жизни. :) Поверив ему, я нашла эти милые ягодки (https://tinyurl.com/o2tfcep). Так что потому и решено было остановиться именно на этом названии. Всё-таки компания у девушек хоть и разнокалиберная, как говорится, но с ориентировкой на Южную Азию.