あたらしい未来 The New Future
August 8, 2007 Ожидавшая простейшей в плане заинтересованности реакции в стиле «а, так?..» и того, что он нехотя последует за ними как ни в чём ни бывало, Цугэмия слегка оторопела, когда вместо всего этого услышала изречённую негромко, но при этом ментально оглушившую её фразу — бархат голоса Кёи дурманил как терпкий напиток, предложенный убеждённому трезвеннику: — Раз так, то ты мне всё здесь и расскажешь. Ощутив, как бунтарская душа мгновенно взвилась в всполохах щекотавшего нервы раздражения, Ран даже не удержалась от грубого и ледяного уточнения: — Ха?.. — постепенно, но достаточно быстро потеряв всякую снисходительную расположенность к Хибари, девушка недовольно нахмурилась и развернулась к лидеру Дисциплинарного комитета полностью. — Так я и разбежалась! — Выбирай выражения, — прохладно отозвался не терпевший подобного отношения к себе молодой человек, медленно сузив чёрные очи и полоснув нахалку особенно неодобрительным взором. Та тут же слегка вздрогнула и напряглась, сжав руки в кулаки. — Какие заслужил, — горделиво вздёрнула подбородок Цугэмия, тихонько фыркнув. — Я не собираюсь ни о чём здесь говорить, — категорично отрезала Ризольвенти. — Хочешь послушать, так следуй за мной, сказала же, — Ран сама немного, чуть ли не впервые в жизни, опешила от звука собственной наглости в интонации, буквально отдавшей Хибари Кёе чёткий приказ. «Ну даже если и так, то что?..» — она незаметно повела плечом, вдогонку к высокомерной реплике отправляя при помощи языка тела сигнал об отказе повиноваться. — Кайчо, я прошу прощения… — обеспокоенно начал было Ронан в попытке поторопить руководительницу, желая напомнить об ограниченном времени, однако… — Кажется, я уже объяснял тебе… — Кёя перебил его так, словно Хеффернан вообще не стоял за спиной Цугэмии, будучи пустым местом, и при этом ни на тон не повысив голос. Игры травоядных в перетягивание одеяла на себя во время любых разговоров его раздражали в достаточной, чтобы взяться за тонфа, степени. Особенно в его присутствии — тут вообще все они, да ещё к тому же особый вид малодушных лицемерных травоядных, должны молчать. А эта пигалица… Нет, всё же какая гуттаперчевая: от девчонки отскакивают все правила и слова, что он тратит на неё. — …нет ни одного человека, кто мог бы отдать мне приказ, — у передёрнувшейся юной кайчо резко сложилось впечатление, будто с каждым словом, столь ясно отчеканиваемым юношей, Хибари сумел виртуозно высосать из коридора весь воздух: в нём явственно стало меньше кислорода, отчего Ран не смогла воспрепятствовать собственным лёгким в удовлетворении стремительно обнаружившейся жажды сделать пару дополнительных глубоких вдохов. — Если тебе неинтересно… — Цугэмия мобилизовалась для ответа, но оказалась недовольна им, призванным препарировать самоуверенность мерзавца в мелкие лоскутки и провалившим миссию: — …можешь и не ходить. Я не собираюсь тебя уговаривать, — и нашлась с репликой получше: — А ведь ты действительно неблагодарный ученик, — театрально вздохнув, она криво усмехнулась, — Раз у тебя нет ни капли желания поймать убийцу любимого учителя… — и понизила голос, пропуская в него весь яд, на который только был способен её дерзкий язык: — Какая удивительная вещь, аж не верится… — лидер Дисциплинарного комитета сделал первый шаг вперёд, пронизывая зарвавшуюся жертву колючим, точно тонкие острые шипы его тонфа, непроницаемо чёрным взглядом, но сама Ран не сдвинулась с места, ощущая себя всемогущей и бессмертной, а посему закончила со столь деланым, что фальшь заскрипела у обоих на зубах неприятным песком, изумлением: — Хибари Кёя… спускает кому-то с рук нарушение дисциплины. Твёрдо, но неторопливо отмеряя шаги — их страшный, неотвратимый звук подобострастно скрывал плотный пушистый ковёр, шелестя в тишине коридора своеобразным шёпотом, — и не отрывая суженного в молчаливом обещании расправы взора от девушки, Хибари приближался к ней, надвигаясь словно ходячая скала, которая способна раздавить и не заметить. Действительно не понимая, что происходит, Ронан озадаченно смотрел то на своего босса, то на её собеседника, но вполне ясно осознавал, что ему эта ситуация абсолютно не нравится. Мало того, что он застал этих двоих в довольно интимном положении, так ещё, как он вполне справедливо счёл, инициатором этого положения определённо был несносный Хибари, позволявший себе невесть что… Прижать его Ран к стене, как если бы ещё чуть-чуть и мальчишка стал бы целовать её — ничего не успевший услышать или разобрать из их диалога Хеффернан резко ощутил исходившую конкуренцию от японского сосунка. Единственное, в чём он был уверен, — это то, что Кёя как конкурента его не воспринимал. С чего бы? Откуда сему щенку знать о его видах на Цугэмию? А это значит, что у него, Ронана, есть неоспоримое преимущество перед ним — ведь он выше заносчивого школьника во всех смыслах и проводит времени с Ран намного больше. Тут молодой мужчина обеспокоенно задумался, не учатся ли они в одной школе, прежде чем с облегчением вспомнил, что средняя Мидори — полностью женская. Однако лидер Дисциплинарного комитета продолжал двигаться к ним неизбежно, но неспешно, отчего Цугэмия нервно сглотнула. Как сильно она его взбесила?.. И есть ли предел?.. «Если ты ещё раз… нарушишь дисциплину и установленные мною правила…» Услужливая память тут же легко воссоздала в сознании тот недавний вечер, когда воздуха не хватало точно так же, когда он стоял за ней, а его жаркое дыхание опаляло ей шею. «…я обязательно забью тебя до смерти». По спине пробежалась дикая орда ледяных мурашек. Вообще, вдруг строптиво решила Ран, нужно в таких случаях чётко определять свод правил, которые он, видите ли, установил: она вообще не ученица его школы, какого чёрта он раскомандовался? А не пойти бы ему… «Я советую тебе хорошенько прислушаться к этому последнему предупреждению. Ты всё поняла?..» Любитель раздавать приказы!.. Она тоже не приемлет чужие распоряжения! И не имеет она ни малейшего отношения к его, знаете ли, правилам. Что в них, к слову, входит?.. Предупреждение последнее вынес он ей… Кем он себя возомнил? По сравнению с её резко повысившимся статусом в обществе — особенно в мафии — Хибари простой бесправный школьник, которому нужно слушать взрослых, получать хорошие оценки и не рыпаться! Но Кёя всё приближался — остались жалкие несколько метров, и дистанция между ними перестала казаться безопасным расстоянием. В глубине его похожих на ледяную бездну очей — видно было даже с её места — сверкало нечто… недоброе, вызывавшее безумное желание унестись на своих двоих куда подальше и поскорее. — Я признаю тебя… — наконец-то произнёс лидер Дисциплинарного комитета, будучи расслабленным, как опытный хищник, готовившийся к нападению на его жертву, коей осталось жить считанные минуты. — …виновной… — Ран окаменела против собственной воли, — …в неоспоримом акте нарушения дисциплины, — она хотела было что-нибудь съязвить, но замороженный язык напрочь отказался выполнять свою функцию. — И забью тебя до смерти, — Кёя не планировал церемониться с нахалкой, вновь перешедшей все границы. В конце концов, если она имеет суицидальные наклонности и так и жаждет экзекуции, он даже готов великодушно предложить ей эксклюзивные услуги по доставке к ней безжалостной смерти. Тем более что она давным-давно заслужила встречи с ней. — Здесь и сейчас. Ожидавший сопротивления от девчонки и нового потока дерзости её жалкого авторства Хибари совершенно забыл о существовании слушавшего их перепалку Ронана, и Хеффернан заставил его вспомнить: ирландец уверенно вышел вперёд никак не оттаивавшей статуи Цугэмии и, сжав кулаки, довольно жёстким — Ран и не думала, что он так может, — голосом озвучил: — За угрозу жизни и здоровью главы Ризольверы тебе придётся отвечать передо мной. Любые действия будут расцениваться как покушение, за которое ты понесёшь соответствующее наказание. — Хо-о… — только и молвил Кёя, переведя — так и быть — уничтожавший всё живое на своём пути взор с девчонки на лживого пёсика наивной Цугэмии, что позволило школьнице обрести контроль над телом и вдохнуть побольше спасительного кислорода: как его мало здесь, чёрт возьми, и как душно и жарко… Она не стала задумываться, что служила тому причиной вовсе не узость коридора, а нечто другое, потому что Хибари продолжил: — В таком случае тебя можно забить до смерти в первую очередь, — молодой человек почувствовал даже некоторую признательность по отношению к наглецу за то, что тот дал ему повод превратить того в кровавое месиво, кое лицемер заслуживал. Впрочем, эфемерное ощущение тут же растворилось в душе Кёи, состоявшей из космического вакуума. — Когда я говорю… — даже смотреть на Ронана отвратительно, как же ему претили такие… — у травоядных нет права раскрывать свой рот. Не знакомый с данным распределением людей по категориям Хеффернан слегка растерялся, не понимая, что это за фраза и какой смысл она имеет в его случае, когда неожиданно ощутил, как его руки коснулась другая — мягкая и немного прохладная. Он тут же перевёл удивлённый взгляд на стоявшую рядом, будто очнувшуюся от сна Цугэмию, смотревшую на него с лёгкой улыбкой. — Ничего, Ронан, — спокойно и почти нежно попросила его остыть Ран, неосознанно сжимая его ладонь крепче в качестве символа поддержки. — Оставь это мне, — невероятно тронутая попыткой ирландца защитить её от Хибари при том, что он не знал, на что способен этот чёрноокий монстр, глава Ризольверы испытала приступ благодарности к нему. Никто ещё не заступался за неё так решительно и безрассудно. Её затопила приятно щекотавшая сердце волна тепла к Ронану. «Наконец-то!» — последний, наблюдая это в медово-карих глазах, едва сумел скрыть торжество и только смущённо улыбнулся ей в ответ. Внутри вспыхнуло чистое, яркое бешенство неизвестного происхождения — Кёе потребовалось аж несколько секунд, чтобы угомонить чуждые ему глупые эмоции, тем более так нагло нарушившие его привычную комбинацию с раздражением и фрустрацией из-за Хеффернана. Глядя, как медленно переплетаются пальцы мужчины и девушки явно с её подачи, Хибари невольно узрел в сознании недавнюю картинку, как это его пальцы соединяются с её — ладонь жалобно заныла при воспоминании о мелких ударах тока, коими его одарила тогда Ран, дабы вызволить свою руку из цепкой хватки молодого человека. Пожалуй, вряд ли Цугэмия применяет к отвратительному лицемерному травоядному тот же приём… Решительно развеяв бессмысленные ассоциации и задушив непрошенные чувства, сумевшие причинить ему лёгкий дискомфорт, Кёя резанул дерзкую пигалицу самым жестоким взглядом, на который только был способен. Она это почувствовала, и он явственно увидел, как она мелко вздрогнула, прежде чем ответить ему надменным золотистым взором. Руки Ронана и Ран расстались, и девушка выступила вперёд: — У меня нет времени на игры, — твёрдо объявила она, наконец-то обретя почву под ногами. — Тебе решать, идти или нет. Однако… — Цугэмия усмехнулась, зная нечто, о чём и не догадывался высокомерный лидер Дисциплинарного комитета, и добавила: — …если не пойдёшь, упустишь шанс забить до смерти одного человека. Ты же обязательно об этом пожалеешь, — она надменно хмыкнула, вызывая у и без того раздражённого Хибари желание стереть ей даже губы — не то что заносчиво взиравшие на него золотистые глаза — с бесстыдной физиономии, чтобы неповадно было так смотреть на него и при этом вызывающе кривиться. Не собираясь больше церемониться с юношей, Ран взяла Ронана за рукав возле локтя, заставляя повернуться к Кёе спиной вместе с ней, и затем, отпустив его рукав спустя пару мгновений, быстро зашагала в сторону главного зала, а Хеффернан, бросив напоследок мрачный взгляд на Хибари, отправился за ней. Сердце Цугэмии же бешено стучало практически в горле, оглушая ударами голову, и грозило вырваться из грудной клетки: вдруг этот ненормальный нападёт сзади?.. Как безрассудно она поступила… Одолеваемый сильнейшей фрустрацией лидер Дисциплинарного комитета холодно рассуждал, как ему стоит поступить и оставлять ли эту сладкую парочку в живых ещё ненадолго. Решив, что далеко из ограниченного пространства они не сбегут, и несколько помедлив, молодой человек последовал за Ран — она со своим отвратным спутником уже успела скрыться за поворотом. В конце концов, если девчонка и впрямь теперь обладает некой информацией, что её так приободрила по сравнению с тем, что за состояние она только что демонстрировала, ему хотелось узнать это, чтобы оценить, стоило ли давать им несколько дополнительных минут жизни. Да и расправляться с несносной Цугэмией он желал в одиночку… долго и жестоко. Она определённо заслужила.・・・
Просторная гостиная шикарных отельных апартаментов вмещала в себя довольно-таки приличное количество пожаловавших на прощание с Каваллоне Дино мафиози. Для многих, как ни странно, даже такая ситуация была превосходной возможностью обсудить совместные дела и наладить коммуникацию, поэтому их большая часть разбредалась компаниями по несколько человек, тихо переговариваясь о чём-то, и затем распределялась заново, находя других важных собеседников. Проходивший медленно и затянуто приём сопровождался организованной скорбевшим Ромарио кейтеринговой услугой, отчего у особенно скучавших личностей был неограниченный доступ к закускам и алкогольным напиткам. Таким образом каждый был занят какой-либо деятельностью, когда главная дверь в зал распахнулась с громким — намеренным — хлопком о стену, привлекая внимание абсолютно всех присутствовавших, тут же замолкших и прервавших свои занятия. В гостиную твёрдым быстрым шагом зашла Цугэмия Ран и направилась прямиком к стоявшему посреди комнаты и старательно избегаемому всеми гробу с усопшим, пока несколько десятков пар глаз настороженно наблюдали за девушкой и верно следовавшим за ней слегка ухмылявшимся Ронаном Хеффернаном. Встав посреди помещения возле последнего пристанища Дино — её верный помощник остановился немного ранее, — Ран, со злорадствовавшим ликованием отметив про себя, что спустя пару мгновений Кёя также прошёл за ними, прочистила горло и строгим, официальным тоном обратилась к мафиози так, чтобы её услышали все: — Попрошу вашего внимания, — на самом деле молодая кайчо несколько волновалась и пыталась это скрыть, что, впрочем, неплохо получалось, — Для тех, кто не знаком со мной лично, позвольте представиться. Меня зовут Цугэмия Ран, и я являюсь главой Ассоциации Независимых Арбитров «Ризольвера», — некоторые прояснившиеся лица подсказали ей, что её действительно мало кто узнал. Хотя и она не была в курсе, кто все эти люди, зная лишь названия приехавших семей. — Сегодня мы прощаемся с без преувеличения лучшим из нас, — кто-то явно выразил сомнения по этому поводу взглядами, но Цугэмия проигнорировала невербальные комментарии. — Каваллоне Дино был известен чуткостью и отзывчивостью по отношению к собственным подчинённым, всегда выступая их защитником. Помимо этого он приходил на помощь тем, кто в ней нуждался: будь то члены мафии или простые граждане, попавшие в сложную ситуацию. Найдя в толпе подошедших довольно поздно ребят из Нео-Вонголы в практически полном составе, Ран продолжила, изучая их отстранённые и всё ещё определённо не верившие в происходившее выражения: — Его преданность Вонголе, как и Нео-Вонголе вместе с Альянсом семей, широко известна всем без исключения. Это огромная потеря для всех нас, и, я уверена, каждый из присутствующих согласен со мной и глубоко скорбит о случившемся, — саркастичность фразы прорвала барьер официальных интонаций, но её восстание тут же было подавлено. — Каваллоне Дино был убит подлым, низким способом, и убийца будет непременно найден и понесёт заслуженное наказание. Неожиданно Ризольвенти поняла, что среди мафиози нет Кая Альфани, что показалось ей весьма странным, однако стоило ей обеспокоиться его отсутствием, как он появился — она проследила за ним, прервав свою речь, — в главных дверях, проходя мимо прислонившегося к косяку Хибари Кёи. Отчего-то — к удивлению девушки — Кёя и Кай обменялись не понятными ей взорами — кажется, нечитаемый, но всё же неодобрительный прищур лидера Дисциплинарного комитета столкнулся с равнодушным взглядом её старшего помощника. Между ними что-то произошло?.. Однако через мгновение Ран решила, что молчаливый обмен колкостями у этих двоих ей почудился, зато теперь она сама поймала на себе тяжёлый взгляд Хибари и ощутила, как по спине прошлась ледяная кавалерия мурашек. Она тут же отвела глаза, не желая чувствовать, как её пристально — девушка отказывалась думать о явственно излучаемой ими кровожадности — изучают именно эти чёрные обсидианы, но и сбросить с себя этот довлевший взор, разумеется, не могла. Ну и пусть смотрит, ей-то что? Подумаешь! Любоваться ею не запрещено. Нервно сглотнув, Ризольвенти неосознанно положила руки на край гроба и стиснула на его спинке пальцы так, что они побелели, — мысль о том, что под сим «любованием» ясно читалось желание его владельца раскромсать её же на жалкие кровавые частицы, доставляла ощутимый дискомфорт. Такой, будто Ран уже медленно вспарывали острейшие шипы его тонфа. И где это прогуливался Альфани? — Сейчас в мафии царит некоторый разлад, — спохватилась Цугэмия, — отчего то и дело возникают разного рода конфликты, о чём, я полагаю, знает каждый из вас. Как видите, чьи-то ненависть и неприязнь к Каваллоне Дино привели к его смерти… — она ненадолго взглянула на мирное лицо усопшего, который казался всего лишь как будто спящим, — Он абсолютно точно не заслужил подобного отношения. На несколько минут девушка позволила воцариться полному молчанию, пытаясь собраться с мыслями и выстроить линию рассказа, который следовало озвучить прямо сейчас — тот самый, что выдал ей Ронан. Как он вообще позволил себе это без её ведома… с одной стороны, Ран была недовольна: ещё бы, действовать за её спиной, сговорившись с членом мафии, пусть и дружественной семьи. С другой стороны, оправдать его действия было не так уж и сложно, ведь они привели к нужному результату. Это был риск, а кайчо Ризольверы риски принимать не любила — азартность не была ей чужда, но за последний год она резко сменилась стопроцентной осторожностью, как только пришла ответственность за Ассоциацию Независимых Арбитров. Буквально кожей ощущавшая скольжение по ней хладнокровного — без преувеличения убийственного — взора чёрных очей вполне конкретного человека Ран испытала слабое, но раздражение: это была единственная причина, коя вынуждала её беситься и испытывать на прочность себя и судьбу и продолжала делать из неё игрока. Впрочем, девушка не понимала, что правила этого пока ещё не разгоревшегося, вялотекущего — главный участник не воспринимал происходившее серьёзно — покера ей не ведомы, а лидирует в нём вовсе не она, и что на данный момент ей удалось сделать почти всё, чтобы вовлечь соперника в настоящую схватку. Разве что оба ошибались в подсчётах времени, кое они были готовы уделить на ментальную — и определённо физическую впоследствии — битву. — Поскольку мы здесь все собрались, я хотела бы также уточнить несколько вещей, — Ран собралась с духом, — Ризольвера не приемлет любые методы разжигания конфликтов или каких бы то ни было действий, что способны привести к разрозненности Альянса и мира мафии в целом. Отныне всё, что может быть расценено как таковые, будет находиться под строжайшим контролем Ассоциации, — она постаралась, чтобы в голосе зазвучали стальные нотки на этой фразе, — Я понимаю, что история не демонстрирует нам успешную коммуникацию среди мафиози, но это не значит, что мы не можем написать новую. Собственно, для этого история и существует: чтобы мы не повторяли ошибок прошлого и учились на них. Цугэмия совершенно точно увидела в толпе наблюдавших за ней людей, как некоторые из них закатывали глаза или хмурились, даже зевая или шёпотом переговариваясь друг с другом. Из глубины страдавшей иногда неуверенностью души мгновенно вырвались тщательно усаживаемые в клетку страхи, способные парализовать Ризольвенти и заставить ещё больше сомневаться в себе и том, что она делает. Липкие и противные страхи того, что наполненный не самыми дружелюбными в мире людьми зал пропита жалостливым нисхождением по отношению к ней — ещё бы, она для них — лишь маленькая школьница, которая невесть как оказалась во главе разраставшейся организации, созданной вершить справедливость в обществе, чьи принципы прямо противоположны её основам. Сильнее сжав спинку гроба буквально недавно расслабившимися пальцами, Ран незаметно выдохнула. Её блуждавшему по отстранённым лицам взгляду, намеренно не сосредотачивавшемуся ни на кому, попался глубоко соболезновавший и растерянный взор Савады Цунаёщи. Интересно, ему пришлось проходить то же, что и ей, чтобы доказать собственную значимость в их иерархии, или ему было проще, как практически кровному наследнику?.. Вряд ли босс Нео-Вонголы в принципе задумывался над тем, чтобы пробить себе место под солнцем в мафии, ведь Цугэмия прекрасно знала, что всё как раз было ровно наоборот. Удивительно, их позиции так различаются — Цуна ненавидит мафию и её способы выживать, а она сама хотела вступить в её ряды, потому что не видела иного пути для себя, — и при этом ими движет одна мотивация: миссия основанной вершить честные суды в подпольном вакууме крови и предательств Ризольверы определённо была схожа с миссией Нео-Вонголы, желавшей изменить этот самый вакуум и его традиции повсеместной ненависти ко всем, кто находился вне родной семьи. Впрочем, пока они просто слушают и не намереваются ей перечить, что значило, что они принимают её и принимают если не за представителя власти, то за человека, с коим нужно считаться или хотя бы выслушать, что он вещает, Ран абсолютно всё равно, что они думают о ней или с какой степенью жалости и презрения относятся к ней. — Одним из таких неприемлемых вещей является шпионаж, — по огромной комнате пронеслась лёгкая волна неприятных шепотков, — Это подлый способ выяснять конфиденциальную информацию, служащую для того, чтобы дискредитировать другую семью и искать скелеты в чужих шкафах, пока тщательно маскируются и охраняются собственные. Вы должны понимать, что существуют и другие пути находить общий язык с теми, кто вам необходим, и находить компромиссы, переходя из стадии соперничества в сотрудничество. Краем глаза девушка отметила, как Ронан отслоился от толпы, где находился, и медленно переместился — непринуждённо запустив руки в карманы по пути — туда, где остановился Альфани. Был ли заинтересован в этом движении последний, Ран могла лишь гадать: она уже привыкла, что понять по взгляду, о чём думает Кай, просто невозможно. А вот у Хеффернана она увидела нечто новое во взоре — самодовольство и высокомерие, стоило младшему помощнику посмотреть на старшего, который, впрочем, никак не отреагировал. А у них-то что произошло?.. Или Ронан просто рад возможности превознести себя перед всегда идущим на шаг впереди итальянцем, что позволяла ему сделать созданная им самим же ситуация? Наверное, неудивительно, если они и впрямь конкурируют между собой, рассудила Цугэмия. Ей непонятно только, зачем, ведь нет же никакой награды или цели, коя может достаться только одному из них. Ирландец тем временем, едва шевеля губами и явно именно шепча, что-то рассказывал отстранённому Каю с горделивой усмешкой. Вероятно, то же, что и ей минут пятнадцать назад. Каков всё-таки авантюрист и наглец — Ризольвенти и не знала. Перед отстранённым взглядом девушки непрошено возникло свежее воспоминание о том, как перед ней выросла спина Хеффернана, самоотверженно вставшего между ней и умевшим уничтожать лишь взором Хибари Кёей, и её снова подтопило приятное тепло по отношению к безрассудству Ронана — он не знал, на что шёл, но ничуть не засомневался, стоит ли ему решаться на такой поступок. Он просто молча сделал это. Привыкшая отстаивать свои права и безопасность самостоятельно Цугэмия впервые ощутила, какого это — быть защищённой кем-то другим. Раньше ей казалось, что не могло бы быть чувства более унизительного, чем подобное, но сейчас… не хотелось признаваться, однако её предубеждения всё же не совпали с реальностью, и сие несовпадение не принесло горечи или чего-то явственно неприятного. Наоборот, оно невероятно льстило. Сообразив, что она молчит дольше, чем к тому располагает момент, Ран поспешно продолжила: — Без всяких сомнений, куда более низкий и свойственный только трусам поступок — это… — на мгновение девушка прервалась, чтобы все точно услышали её в неустойчивой тишине зала, — …предательство собственной семьи ради корыстной выгоды. Торговля внутренними сведениями — намного более тяжкое преступление против закона и даже совести, когда ты сам находишься в том кругу, который безоговорочно доверяет тебе, а ты, используя его слабые места, наносишь исподтишка удары при помощи чужаков извне. Никто из слушателей не понимал, к чему клонит девушка и на что вообще намекает. На сгнившую систему мафии? Экая новость. На отсутствие совести у её представителей? Тоже весьма сомнительного качества устаревшая информация. Большинству уже хотелось уйти с затянувшейся прощальной «вечеринки», но пока ни один не знал, как бы сделать это без нарушений этикета — последняя вещь, кою все ещё хоть как-то соблюдали. Мафии, по своей сути выросшей из низов, очень нравилось вести себя аристократично. И только лишь один человек в огромном помещении заливался потом и мелко трясся. Ещё немного — и от его собственных манер останутся лишь воспоминания. Нервно сглатывая, он то и дело поправлял душивший галстук и мелко оглядывался по сторонам, рассчитывая пути отступления. Ничто, впрочем, не предвещало раскрытия его личности и злодеяний, ведь, о чём бы ни разглагольствовала маленькая кайчо Ризольверы, у них нет ни единого доказательства против него… — Всё тайное рано или поздно становится явным. Это истина, которую каждый должен был выучить вне зависимости от обстоятельств детства в самом юном возрасте, — не очень понимавшая, как ей дальше тянуть время по просьбе Ронана, Цугэмия поплыла в собственных противоречивых и идеалистично-наивных высказываниях и стала ощущать себя не в своей тарелке, точно под ногами возникла зыбкая, водянистая скользкая земля, и одно это уже было крайне неприятным ощущением. Читать для отпетых преступников лекцию о том, что врать и предавать — это плохо, ей ещё не приходилось. Лихорадочно пытаясь понять, что же говорить далее и сколько ещё Хеффернану нужно минут, Ран опять взглянула на умиротворённое и даже как будто улыбавшееся — как при жизни — лицо Каваллоне Дино. Одетый в явно эксклюзивного пошива чёрный брючный костюм, с рассыпавшимся по белоснежной подушке золотом длинных волос почивший молодой босс влиятельной и крупной семьи выглядел слишком хорошо, чтобы быть мёртвым — наверняка он был мечтой любой девушки с первого взгляда последней. Даже сейчас нашлись бы извращённые любительницы острых ощущений. Никогда не рассматривавшая Дино как привлекательного мужчину, ибо оным для неё он не был ввиду слишком уж порой наивных и ребяческих повадок, сопровождаемых постоянными выплесками позитивной энергии, Цугэмия всё же отгоняла от себя мысли о том, что человек, не сделавший ей ничего дурного и, наоборот, всегда помогавший как ей лично, так и Ризольвере в принципе, что она не могла не ценить, в данную секунду лежит перед ней в настоящем гробу. Липкое, отвратительное чувство неопознанного происхождения окутало нервы высасывавшей силы и оставлявшей в теле болезненную вялость паутиной. Все эти дни волнуясь, что она никак не может найти убийцу не случайного ей человека, школьница тщательно фильтровала всё, о чём только могла бы подумать, и потому отказывалась признавать, что произошедшее отразилось на её мировосприятии куда более глубокой резьбой, чем ей казалось. В её жизни — в кругу тех, с кем она поддерживала по тем или иным причинам личное, рабочее или более близкое отношение — ещё никто никогда не умирал. Ран никак не допускала возможность того, что на самом деле всё это время она переживала не за репутацию Ризольверы или дискредитацию себя как её главы, а за то, что ещё не успевший стать ей даже другом — разумеется, уж такие вопиющие в своей наглости идеи и вовсе отправлялись в безжалостную гильотину её сознания — Дино, на которого всегда можно было положиться вне Ассоциации, был теперь навсегда потерян в лапах загребущей смерти, а она не смогла ему помочь даже в последний момент. Впрочем… С одной стороны, его смерть была яркой — как золотистые кудри самого Ханэумы на безупречно чистой наволочке в невинных рюшах — иллюстрацией жестокости мира, с которым она, Ран, так или иначе связалась и не планировала разрывать в ближайшее время связи. Когда-то она даже хотела этого сама… а теперь было поздно отступать. С другой же стороны… будь у неё возможность, она уложила бы Каваллоне за его поступок в могилу ещё раз собственноручно. И поделом ему бы было!.. Где-то в глубине комнаты раздался тихий щелчок пальцами, звук которого главная Ризольвенти чуть было не пропустила: метнувшись вопросительным взглядом к выразительно смотревшему на неё Ронану, ставшему источником сего звука специально для задумавшейся начальницы, Ран увидела, как он ей кивнул, и легонько выдохнула, вновь всматриваясь в скучавшие физиономии посетителей прощания, уже десять раз пожалевших о том, что приехали. Если бы здесь стояли парты, а мужчины и женщины в костюмах были бы школьниками, ученица Мидори была как никогда уверена, — беззастенчиво спали бы все. Невероятный из неё получился бы лектор. — Всё тайное действительно становится явным… рано или поздно, — громко повторила Цугэмия, сама желая поскорее закончить с представлением, и затем, к вящему ужасу присутствовавших, потянулась рукой к воротнику пиджака усопшего и крепко смяла ткань в кулак. — Каваллоне Дино… — медленно произнесла девушка, нагоняя в голос как можно больше ледяной злости, а потом, не скрывая собственной фрустрации, потянула к себе за всё тот же ворот ни на что не реагировавшего — и не способного больше — молодого человека так, что ей даже удалось его приподнять с подушки. Скрытые чёлкой и оттого затемнённые янтарно-золотистые глаза сверлили недовольным и полным угроз нового умерщвления взором безмятежное выражение лица почившего босса. — …немедленно прекращай этот дурдом!