Целую тебя, Иуда

Всё может изменить всего один плохой день - эти слова Джокера, героя из вселенной комиксов, Брайс Уокер помнил хорошо. И он, разумеется, готов был с этим согласиться, но никогда по-настоящему не соотносил это высказывание со своей жизнью. Брайс вообще не был "таким" человеком: все эти слова (например, "изнасилование", "притон", "героин") были словно не про него. Вроде как из параллельного мира. И вот его обвиняли в изнасиловании, а он стоял посреди притона, пытаясь остановить парня, который был готов вот-вот ширнуться героином. А его жизнь скоро изменит всего один плохой день. Воздух, который парень пытался вдохнуть, всё ещё больно резал по горлу, как солёная вода по ожогам. Но эйфория от того, что он успел, да ещё и в последнюю секунду, помогала этого не замечать. А вот ноги подкашивались, но благодаря ежедневным тренировкам Брайс мог остановить даже дрожь в обезумевших мышцах. Хорошая новость была ещё и в том, что Джастин смотрел на Уокера и не двигался. И в том, как он смотрел: не отрываясь, с интересом, словно ждал чего-то определённого. Чего ждал Джастин, Брайс не знал, но знал, что, если ничего не сделать и не сказать, через десять секунд картинка придёт в движение. И его приход сюда уже ничего не будет значить, потому что на первый план выйдет наркотический приход. Но, разумеется, Уокер шёл сюда не для того, чтобы сказать первую попавшуюся чушь, которая придёт ему в голову (или так он думал). Наконец парень вроде как восстановил дыхание, и Брайс был бы не Брайс, если бы не вспомнил именно то, что нужно было сказать. Не в силах улыбнуться, как он делал обычно, начиная разговор с Джастином, он бросил: - Корми демонов по расписанию, да? Это была такая их шутка. Когда они делали что-то не очень хорошее, кто-нибудь обязательно говорил: "Корми демонов по расписанию". Жульничая в "Контрол Страйк" или прикончив рюмку текилы, прогуливая уроки или отпуская грязные комментарии про девушек-черлидерш (так, чтобы они это слышали). Только сегодня прозвучало как-то слишком крипово. Может, надо было всё-таки улыбнуться. Но что об этом думать - Брайс уже не способен был улыбаться, ему уже давно было не до смеха. Он решил не затыкаться, пока не придумает ничего лучше. - Джасти, дружище, - ни капли иронии, - Ты знаешь, я ведь всегда был за травку перед первым уроком, гашиш в обеденный перерыв и ещё что-нибудь перед тренировкой. Но герыч? - "такому, как Брайс, не подходит слово "герыч". Как будто белый идиот пытается читать рэп." - подумал Джастин. - Ты понимаешь, это уже офсайд. Перебор, то есть. - "Какой идиот использует бейсбольные термины в реальной жизни?" - подумал Джастин. Взгляд Фоули стал ещё жёстче, если такое было возможно. Ну, это как если кусок наждачной бумаги сравнить с двумя кусками наждачной бумаги. Всегда можно добавить больше, пока не кончится наждачная бумага. - И ты можешь, конечно, начать говорить, - Уокер начал делать эффектные паузы между словами. - Типа, "Брайс, отъебись. Не твоё дело, что я хочу себя убить, потому что не могу вынести того, как я виноват". И всё такое. Но запомни, Фоули, - парень содрогнулся, словно через него пропустили электрический заряд. - Мне до тебя всегда есть дело. Потом он сглотнул, потом вздохнул, потом протянул: "Во-от", а Джастину захотелось сказать, скорее, машинально: "Дали ему год". Хотя, если задуматься, больше всего Джастину хотелось сказать Брайсу... - Иди нахуй, - и парень опустил взгляд вниз, на более интересную, чем мудень Уокер, пульсирующую вену. Его рука с наполненным шприцем начала движение. - Ты ещё не понял? - внезапно Брайс оказался так близко, что Фоули в нос ударил запах крепкого алкоголя, такой сильный, что он сам чуть не блеванул. - Сегодня никто не будет ширяться, - рука Джастина была перехвачена самым садистским способом. Уокер сжимал его запястье так крепко, что оно тут же заболело. На самом деле, так сильно сжимать, конечно, было необязательно, но, видимо, Брайс... Испугался. Фоули сжал зубы и застонал от боли, пытаясь вырваться, но становилось только больнее, пришлось прекратить брыкаться. Он выбрал другую тактику. Он посмотрел в глаза. Наркоманы умеют смотреть так, что лучше сразу отвернуться. Но всё не так страшно, если вы на расстоянии от наркомана - хотя бы метра три, тогда всё кончится только холодом по спине и в пальцах. И всё совсем плохо, если между вашими лицами - десять сантиметров. Но если это просто какой-то чужой наркоман, максимум, будет противно и захочется не дышать некоторое время, и, может, порадоваться, что ваша жизнь - это будущий колледж, тусовки с дешевым пивом и дорогим виски, а также никакого героина. И всё совсем плохо, если этот наркоман вам далеко не чужой человек. Короче говоря, Брайсу было очень больно смотреть на Джастина. Этот взгляд напомнил ему о случае в пятом классе, когда мальчик получил по яйцам на тренировке (нечаянно); о тех скучных ужинах в семейном кругу, во время которых становится ясно, что ты и твои родители - чужие люди; о том дне, когда Ханна Бейкер рассказала всем в школе, что произошло на вечеринке у Джессики Дэвис; о том, моменте, когда стало ясно, что Джастин ушёл из дома. Вся эта боль была похожа на ту, которую Брайс испытывал сейчас, только... Ещё хуже. Во много, много раз. - Джасти, - это было больше похоже на выдох, чем на слово. Уокер был готов упасть. Нет, он даже чувствовал это падение: в самую бездну, в самую глубину, где давление его разорвёт; в эти пустые глаза. Космос, где отсутсвие воздуха заставит его лёгкие взорваться. - Остановись, - сказал с нажимом. Нашёл почву под ногами. Но Фоули, отвернувшись, тут же продемонстрировал своё нежелание подчиняться и дёрнул рукой. Безуспешно. - Не отпущу... Знаешь, я пришёл сюда не только затем, чтобы сидеть рядом с тобой на корточках и вдыхать чудесный аромат блевоты, - вдруг серьёзно сказал Брайс. Он вообще редко говорил серьезно, или выглядел серьезным, но за последние несколько часов шёл на рекорд. Джастину, если честно, было всё равно уже, зачем пришёл Уокер. Главное, что Уокер не пошёл в полицию. Значит, всё, что этот парень может теперь - это вылить на него, Джастина, своё говно вперемешку с оправданиями. Значит, пошёл он... - Если обещаешь посидеть без движения пять минут и не перебивать меня, я объясню, что здесь делаю. Я всё тебе расскажу. Их лица были так близко, что пьяный Брайс с трудом себя контролировал. Джастин упрямо и зло смотрел перед собой. Так люди выглядят перед тем, как сорвутся; но наркоман со временем становится терпеливее. Сжать зубы и попытаться отделаться от этого парня - и Джастин получит свою дозу. Не так уж сложно. На первый взгляд. - Господи. Уокер. Как ты ещё не понял? Мне насрать. Может, тебе угрожало ФБР, типа, если ты не изнасилуешь девушку лучшего друга, стране пиздец. Или русские взломали твой жалкий мозг и заставляли спать с моей девушкой. Или твой член заколдовали. Короче, мне насрать. Убери уже руку, иначе... Он собирался сказать: "Иначе я набью на твоём лбу слова "Мне насрать", и тебя не примут в твой сраный колледж", но Брайс его перебил: - Корми строго по расписанию, - таким голосом, каким никогда, за все годы изобретения этой шутки, не говорил этих слов. - Твои демоны потерпят немного. Фоули хотелось нагрубить: "Врёшь. Раз ты припёрся, ты не дашь мне этого сделать, ни через пять минут, ни потом", но что бы это дало? - От голода станет хуже, - и он сдался. Не нашёл другого выхода. - Надеюсь, после своей сраной речи ты уползёшь и сгинешь. Уокер с негодованием отметил, что за время жизни на улице его бывший друг понахватался каких-то мерзких словечек. Но вовремя сконцентрировался. Ему предстояло рассказать о том, чего никто не знал и, как надеялся Брайс, никто никогда не узнал бы. Самое постыдное и глупое; хуже, чем когда все в школе узнали, что он врал про секс со студенткой по обмену (никто его не дразнил, потому что, ну, кто бы осмелился? Но всё равно было так себе. А вообще, в жизни Уокера было не так много унижений, так что сравнивать ему было особо не с чем). У парня закружилась голова, его начало подташнивать, как перед огромными аттракционами. - Короче... Я... Он вскочил на ноги, отпустив руку Джастина. Но тот не двигался - наверное, приход короля "Либерти хай" в этот притон его всё-таки заинтриговал, на один процент где-то. - "Давай, давай, получше складывай слова в предложения, обладатель "A" по английской литературе, - думал в тот момент Брайс, морщась от собственного страха. - Если я буду тянуть, он потеряет терпение. Если он потеряет терпение, он воткнёт себе в руку шприц. Если он воткнёт себе в руку шприц, ему пизда..." - Я должен объяснить тебе своё поведение. Это важно. Для меня очень важно. Я ведь не поступил бы так. Если бы мог так не поступить... - смелее, блин. - Но я думал, что, если я буду молчать, всем будет только лучше: тебе, этой дуре Джесс... Я думал, я смогу, но Господи, Фоули... - давай, выдави это из себя. - Я так сильно её ненавидел. Спутанная речь Брайса была катастрофой. Ещё хуже было то, что Брайс это прекрасно понимал. Если задуматься, он не чувствовал облегчения, на которое так рассчитывал после этого признания... Конечно, хуже тоже не становилось. Правильнее всего будет сказать, что в ту секунду он не чувствовал ничего, кроме всепоглощающего ужаса; это чувство даже не с чем было сравнить - так страшно Уокеру не было ещё никогда (или, может, так ему казалось в тот момент. Люди в стрессовой ситуации склонны всё преувеличивать). Его ноги дрожали, и парень сам не понимал, зачем он вскочил с пола, но сесть обратно не мог. Выглядело бы нелепо. - И это всё? - спросил Джастин, всё ещё сидя на корточках. Он сложил руки на коленях. - Ты пришёл сюда, ко мне, сказать, что ты её ненавидел? Блядь, Уокер, я безмерно счастлив, что твой личный доктор Фрейд, получив тысячу баксов за сеанс, объяснил тебе, что ты ненавидел эту женщину. Господи, да ты, наверное, всех женщин в принципе ненавидишь. Но... - Джасти. - Брайсу пришлось перебить, потому что Фоули так ничего и не понял. Парень прислонился к грязной стене, видимо, решив, что терять уже нечего, и спросил: - Ты когда-нибудь вообще задавался вопросом "почему?"? - да, всего несколько часов назад Уокер был уверен в том, что никому не стоит задаваться этим вопросом. Но ещё он был твёрдо уверен в том, что не вынесет ненависти Джастина Фоули. - Так вот, спроси себя: почему Брайс ненавидел Джессику Дэвис? Они познакомились в конце лета перед десятым (для Брайса, для Джастина - девятым) классом. Началось всё с того, что Джастин заметил, как на него кто-то пялится. Вернее, сначала он это почувствовал и подумал, что у него, должно быть, солнечный удар. Даже подумал о том, чтобы спрыгнуть с белых трибун на школьном бейсбольном поле, но было как-то лень, да и идти было некуда. Из дома, конечно, выгнали до ужина - мамочке и этому наркодиллеру, видимо, очень надо было трахаться. Воздух от жары плавился и был каким-то грубым и сухим, как наждачная бумага. От солнца приходилось щуриться: из-за него вообще всё, даже трава и белые домики, казалось немного жёлтым. Наверное, поэтому Джастин сначала почувствовал на себе этот взгляд, а потом только заметил, как на него пялится этот парень на класс старше. Брайс Уокер, кажется. - "Если он ко мне подойдет, чтобы выгнать, я, наверное, умру," - решил Фоули и действительно чуть не умер, когда Брайс на него сначала долго пялился, а потом наконец медленно побрёл в сторону трибун. Джастин тут же ощутил, как майка прилипает к телу, и как ему хочется хотя бы глоток воды (на которую, конечно, совсем не было денег). Оказавшись на расстоянии трёх метров от места, где сидел Фоули, Брайс громко сказал, задрав голову в кепке: - Будешь просто таращиться или сыграешь? - "Кто ещё на кого таращился", - подумал тогда Джастин. Они немного поболтали, а через неделю, в начале сентября, налетели друг на друга в коридоре во время обеденного перерыва. Джастин шёл в туалет, в руке у него был картонный пакет с одним бутербродом. Он ел в туалете по трём причинам: там никто не заметил бы, что он носит из дома жалкий бутерброд, который сам же и делает; также никто не заметил бы, что он ест в одиночестве; а ещё там можно незаметно покурить. - Джастин Фоули! - поприветствовал парня Брайс, как старого друга. - "Не помню, чтобы я ему представлялся", - подумал тогда Джастин. А на первой вечеринке года они уже вместе пили за здоровье тренера "Тигров Либерти", и в груди у Джастина разрасталось такое приятное чувство, которое бывает, когда понимаешь - тебе очень, очень сильно повезло. На его, Джастина, плече была рука Брайса Уокера, и больше ничего ему не было нужно для счастья - ну, может, ещё немного пива. И никого никогда не удивляла эта дружба, выросшая из ничего и даже вопреки. Интересно, если бы тогда, на первой вечеринке года, на своей первой вечеринке в жизни Джастин задался бы вопросом "почему?", если бы обратил внимание на то, как Брайс Уокер смотрит, всё было бы иначе? В общем-то, Джастин всё уже понял. Только не понял, что понял. - Джессика Дэвис, да? - Брайс развалился на кресле, которое по форме напоминало мешок. Он пялился в телефон, делая вид, что ему совсем не интересно. На экране был открыт Снэпчат. У Уокера даже не было аккаунта в Снэпчате. - И как у вас с ней прошло? - Да, как далеко зашёл наш красавчик? - спросил Зак, а Джастин поморщился: терпеть не мог этого "красавчик", даже сильнее, чем снисходительное "Джасти". - Покажи на Брайсе, - Уокер, услышав это, театрально усмехнулся. - Не в этот раз, парни, - Брайс, услышав это, посмотрел на Фоули поверх экрана. Посмотрел удивлённо, явно не одобряя такого поведения. - Не в этот раз, - зачем-то повторил, наверное, вспомнив про тот случай с Ханной Бэйкер, когда парни всем разослали её компроментирующую фотку... Это сделал Брайс, конечно же. Вряд ли кто-то другой так отчаянно хотел испортить отношения маленького Джасти с девушкой. - Как скажешь, Джасти, - Уокер, вздохнув, убрал телефон в карман и поднялся на ноги. Ему вдруг захотелось уйти, хлопнуть дверью, а потом ударить кулаком в стену, потому что так делают герои в кино, когда злятся. - Парни, вы вообще собираетесь на тренировку? Лично я - да. Вот так вот свалил, и даже не стал расспрашивать, подшучивать, ухмыляться. Хотя и бить в стену не стал - она не виновата, что у единственного человека, о котором когда-либо искренне заботился Брайс Уокер, начинаются какие-то серьёзные отношения. Сейчас кажется, что это было в другой жизни. - Я, - хрипло начал Брайс, так хрипло, словно у него что-то застряло в горле, - Я готов был... Не знаю. Убить её. Джастин посмотрел на Брайса исподлобья, и было непонятно, что в его взгляде: либо "Что, серьезно?", либо "Лучше бы так, Уокер". - Мне было так тяжело понять, откуда эта ненависть, и, возможно, от этого, ну... - он нервно сглотнул, зажмурился, как от заряда электрического тока. - Это чувство становилось только сильнее. Я держался какое-то время, всё морил своих демонов голодом, и становилось только хуже. Ха-ха... - он попытался усмехнуться, но губы так пересохли, что маленькие трещинки заныли от боли. - Наверное, я сошёл с ума, Джастин Фоули. А когда понял, от чего, было уже... Поздно. Ну да, конечно, с ума он сошёл... Так ведь намного проще, чем признать, что делал всё в "трезвом уме и здравой памяти", как пишут на завещаниях, верно? Но он, наверное, не врёт. Только легче почему-то не становится. - Единственная мысль, которая осталась в моей голове: "Убери её, убери её с дороги. Любым способом убери эту суку с дороги". Джастину хотелось сказать, что с Брайсом всегда так: он не получает желаемого и бросается на препятствие, уничтожает врага любым способом. Грязно, исподтишка, как угодно, причиняя боль другим - за этим в разных проявлениях Джастин давно наблюдал, но как бы со стороны. Ему всегда казалось, что он сам для Уокера, как бы это сказать... Своего рода предел. Та грань, за которую бы Дарт Вэйдер или сам Сатана не зашли бы. Джастину хотелось это сказать, но это было бы как-то слишком мило, что ли. Не для этой ситуации. И поэтому он сказал только вот что: - Убирайся. И посмотрел на Брайса, чтобы увидеть, как надежда в глазах Уокера умирает. Видеть такое должно было быть приятно, но почему-то вместо удовольствия Фоули почувствовал боль. Чтобы заглушить её, пришлось добавить: - Ты получил, что хотел, а теперь, будь добр, дай мне закончить начатое тобой, - он вдохнул немного воздуха, такого вонючего и грязного, и понял, что не сможет сейчас остановиться. Как будто кто-то повернул вентиль, и из крана хлынул огромный поток воды, способный раздавить Брайса. - Уокер, ты меня убил. Убил, понимаешь? Я теперь мёртв, так чего ты хочешь от мёртвого человека? - и он перешёл на крик, неожиданно для самого себя. - Прощения, прости Господи?! Или понимания?! Особенно если сам, блять, нажал на курок! И я должен тебе верить?! Катись отсюда, сделай в жизни хоть одно доброе дело. А ещё лучше, если после того, как выйдешь отсюда, ты утопишься в какой-нибудь луже с говном. И знаешь, я не буду плакать. Никто не будто плакать. Мы закажем огромный торт со свечками и сбросим в ту выгребную яму, в которой тебя похоронят. Фоули приказал себе остановиться, сам не зная, почему. Наверное, ради героина. Теперь его, надо надеяться, никто не остановит, наконец-то. Брайс чувствовал, что сейчас упадёт в обморок или что-то такое. Чувство вины и страх заполонили всю голову, не давая кислороду подступиться к мозгу. Такая паника настигает тебя, когда осознаёшь, что ничего уже не исправить. - "Нет, нет. Не может быть. Мои чувства ведь способны всё изменить, они такие сильные, что даже я не смог их побороть. Я причинил боль всем, всем, и ещё причиню, но только потому, что я тебя..." Вслух говори, идиот. Но он не сказал. Вместо этого Брайс Уокер, заметив, что Джастин его больше не слушает - и быстро сообразив, почему, - подлетел к парню и выдернул из правой руки Фоули шприц, ещё полный (какое счастье?). Грубые проклятия наркомана, из рук которого выдернули дозу, растворились в воздухе, пока Уокер завис на секунду, не в состоянии решить, что делать дальше; времени оставалось всё меньше, и тогда мозг отказал Брайсу насовсем. И парень не разбил и не сломал шприц. Вместо этого он воткнул и - будь, что будет - с силой надавил. Может, даже попал в вену - нет, конечно, попал. Он же, сука, везунчик. А сорвавшись хоть однажды, можно потерять контроль.