Случайность или Судьба?

      Наверное, Драко был первым в истории слизеринцем, переступившим порог спальни гриффиндорцев. Пока он осматривал гостиную — убеждаясь что здесь никто не притаился — Гарри пересёк её и проследовал в спальню. Малфой двинулся следом. Спальня тоже оказалась пуста.       — Думаю, мне стоит уступить тебе свою кровать, а самому лечь пока на место Рона, — рассуждал Поттер.       — Ну да. Любой из ваших сожжёт потом постель, коснись я её.       Гарри одарил его взглядом, который Драко сразу интерпретировать не смог. А пока он этим занимался, Поттер уже стащил покрывало и теперь по очереди обрабатывал Очищающим одеяло, затем подушку и, наконец, простынь.       — Белье обычно меняют эльфы, — объяснил он, будто Драко этого не знал, — их можно вызвать по мере нужды, но думаю, мы обойдёмся.       — Согласен.       — Вот. Готово. Можешь ложиться. Или… тебе сначала нужно смазать раны?       «Вот оно. Начинается. Конечно, притворная забота, чтобы добраться до тела, а потом… Как он поступит? Опрокинет на спину и будет смотреть в лицо или уложит на живот, как Забини?»       С каменно-равнодушным лицом Драко принялся расстегивать мантию так спокойно, будто был в своей спальне. Флакон он заранее вытащил и поставил на прикроватную тумбочку. Малфой не был уверен, но, кажется, Поттер чуть покраснел. Но глаз не отвёл и не отвернулся.       — Годриков меч… — прошептал он. Видимо следы, оставленные Блейзом, произвели впечатление. И больше их, конечно, было сзади.       — Мне не видно, — тихо проговорил Драко, — поможешь?       Поттер только кивнул и, не отводя глаз от слизеринца, протянул руку к флакону. Пошарив в воздухе, наконец, нащупал его. Всё также не глядя, вытащил стеклянную пробку, положил её на постель.       Едва сдержав стон, Малфой сел на кровать, нарочно не глядя как там будет устраиваться Поттер. Слизеринец только чувствовал его шевеления и осторожное приближение.       От первого прикосновения Драко дёрнулся и вскрикнул.       — Что?! — кажется Избранный перепугался не на шутку.       — Щиплет… и холодное такое.       — Прости.       Прошло несколько мгновений. Драко чувствовал возню гриффиндорца, но никаких заклинаний тот не произносил.       Опять очень осторожное касание. Ещё никто и никогда не касался Драко так нежно. Да кроме Забини, его вообще никто не касался.       — Так лучше?       — Да, — едва выдохнул Малфой. Наверное, Поттер согрел зелье потерев ладони друг о друга.       — Это нельзя так оставлять, — проговорил Гарри некоторое время спустя. Так как ответа не последовало, он просто продолжил смазывать сначала шею, плечи, и руки, затем спину, постепенно спускаясь все ниже. — Надо… — он кашлянул.       Драко поднялся, и, всё с тем же выработанным годами равнодушно-холодным выражением, разделся до конца. Раз уж решил — не дело отступать на полдороге.       На Поттера он не смотрел. Просто лёг на правый бок, спиной к нему. Некоторое время Малфой ничего не слышал, ни шевеления, ни дыхания, но вот рука Гарри коснулась его ягодиц. Драко закрыл глаза и закусил губы. Проклятый гриффиндорец. Приятно. Каждое его прикосновение было приятно. Лежать в его комнате, на его постели было приятно. Слышать его за спиной… было… было просто… Ничего. Скоро он перестанет разыгрывать Мистера Хорошего Парня и можно будет возненавидеть его с новой силой, доказав правоту отца. Свою правоту.       — Готово.       Малфой чуть помолчал.       — Поттер… ты же понимаешь, что мне куда больнее внутри, чем снаружи?       Миг оглушающей тишины.       — Да. Прости. Но… как?..       — Прояви хвалёную гриффиндорскую смекалку.       Ещё немного тишины.       — Хорошо. Тогда… чуть согни ноги и прижми их к животу.       Драко беззвучно усмехнулся. «Вот почему бы тебе просто не сказать: "Катись Малфой, я не нанимался лазить тебе в задницу?"»       Он ощутил, как Гарри раздвигает его ягодицы.       — У тебя… у тебя тут кровь, — слышит Драко его шёпот, — и… сперма. Он даже не вышел из тебя, да?       Малфой молчит, так как боится, что начни он говорить — сорвётся на стон. Ему больно. И дико стыдно, и… и… и что-то ещё, но он пока не может понять что именно.       Вместо того чтобы применить всё то же Очищающее, дубина Поттер говорит «Акцио салфетки», затем, видимо, смачивая их зельем, всё так же осторожно протирает. А потом, как следует согрев пальцы — Драко слышит как он дышит на них — приступает к лечению внутренних повреждений.       Малфой чувствует прикосновение к анусу. Мягкие круговые движения. Обезболивающее уже начало действовать. Слизеринец ждёт, что Гарри скажет что-нибудь вроде «расслабься, дай мне войти» — но тот молчит. Тоже, видимо, проблемы с голосом.       Ладно. Драко делает глубокий вдох и как может чётче посылает команду мышцам сфинктера впустить палец Поттера. Тот, словно уловив эту мысль, осторожно, буквально по дюйму, проталкивается внутрь. Даже так — выходит, явно смачивается новой порцией согретого теперь уже дыханием зелья, и погружается с каждым разом всё глубже. Всё больше лекарства оказывается внутри. Оно затекает куда глубже, чем может достать Гарри.       И жгуче-саднящая боль успокаивается. Сменяется ощущением прохлады. Кирпичная пыль больше не трётся об израненную слизистую. Нет. Теперь остались только движения гриффиндорца. Всё такие же аккуратные и… всё такие же приятные.       Малфой сжимает зубами угол подушки, чтобы не застонать в голос. И уже не от боли.       — Всё, — слышит он голос Поттера, — Драко, ты… — его прерывает звон. Звон разбитого стекла.       Малфой резко оборачивается, не сразу осознав, что Гарри обратился к нему по имени. Неужели он уронил лекарство и придётся идти к мадам Помфри за новой порцией?       Драко видит, что Поттер действительно уронил флакон. Только не его, а свой собственный. Видимо, забыл вынуть его из кармана мантии и тот выскользнул. И разбился вдребезги. И вместо того чтобы использовать Репаро и что-нибудь собирающее жидкость, совсем офигевший от всего произошедшего Избранный, ляпает, указав палочкой на алую лужу: — Испарись!       — Гарри, нет! — кричит Малфой, отчего-то тоже переходя на имя… но поздно. Розоватое облако Возбуждающего окутывает их. Оно пахнет малиной. Сладкой, сочной малиной в залитом солнцем лесу.       Поттер так и застыл статуей, Драко кашляет, пытаясь закрыть рукой рот и нос. Затем вскакивает с постели, и, как есть обнаженный, добирается до окна, долго бьётся с фрамугой и, наконец, распахивает его.       Похоже, от холода гриффиндорец, наконец, приходит в себя, произносит что-то подходящее случаю — Драко не слышит что именно — и розоватое облачко торжественно вылетает на улицу. Проводив его взглядом, Малфой захлопывает окно.       Некоторое время они смотрят друг на друга. Не двигаясь и ничего не говоря. Гарри не опускает глаз ниже лица Малфоя, но тот понимает… чувствует, что Поттер знает про его стояк. Вызван ли он лечением, или же зельем, но с этим придётся что-то делать.       Драко выпрямляет спину. Почему-то теперь весь его стыд и всё смущение пропали. Видимо, улетели вместе с Возбуждающим. Да и что теперь может его смутить, после всего, что тут было?       — Ты такой красивый, Драко, — говорит Поттер, поднимаясь с постели, — и у тебя такая нежная кожа. Белая, теплая и удивительно приятная, — интересно, что Забини говорил прямо противоположное.— Прости за Возбуждающее, я не хотел, — гриффиндорец медленно приближается, походу восстанавливая флакон и оставляя его лежать на полу.       — Так я и поверил, что это случайность, — Драко вздрагивает, когда Гарри касается его запястья. Ведёт обратно к постели. Усаживает. А сам становится на колени.       — Я никогда этого раньше не делал. Прости, если не получится. Но я очень хочу, чтобы тебе было приятно.       — Это не ты, — шепчет Малфой, — это всё зель…       Он замирает, не договорив. Потому что Гарри зачем-то снимает очки. И это самое эротичное действие, какое только можно вообразить. Драко видит его лицо совсем другим. Его глаза без стёкол кажутся такими тёплыми. Добрыми. Чуть ли не любящими. Доверчиво вложив очки в ладони слизеринца, недавний лекарь осторожно разводит его ноги в стороны, чуть поглаживая внутреннюю часть бёдер.       А потом Малфой ощущает прикосновение его губ. Нежное щекотание его языка. Тёплую влажность рта. И все разумные мысли и доводы выметает из его головы.