illegal.

Чанёль рвано выдохнул в губы своего партнёра, когда почувствовал сильные руки, мнущие его ягодицы через плотную ткань джинс. Он сильнее прижался к парню, оставляя на его шее цепочку влажных поцелуев, чтобы затем несдержанно застонать в чужое покрасневшее ухо, почувствовав крупную ладонь, проникающую в белье и ложащуюся на возбужденный член. В комнате было темно, только свет от тихо работающего телевизора освещал прижимающихся друг к другу юношей. Чанёль, оседлав своего парня, наполовину стянул с него штаны и вцепился одной рукой в его растрепавшиеся темные волосы, а другой — судорожно царапал его спину, проникая под широкий ворот футболки. Чувствовать грубую, мозолистую ладонь, работающую у него в паху, было просто восхитительно, настолько, что перед глазами летали мушки. Ченёль был очень близок к тому, чтобы позволить этому парню сделать с собой всё, что ему вздумается. Однако, когда ткань штанов поползла вниз по стройным бёдрам, он опять запаниковал. — Тшшш, — Джухёк прикоснулся к распухшим губам в мягком поцелуе, — малыш, ты же знаешь, что я не сделаю тебе неприятно, верно? — Ах, хён, — младший сжался, когда пальцы с нажимом потёрли влажную от естественной смазки головку. — Ты… ты обещал… — Я помню, сладкий, но разве тебе не хорошо? — средний палец невесомо помассировал ещё сухой нерастянутый сфинктер, и Пак почувствовал, как весь дрожит от желания. — Скажи мне, Чанёль, тебе хорошо? — Хорошо… — он упёрся лбом в плечо любовника, тяжело дыша, вжимаясь ягодицами в чужой стояк. — Но я не хочу… внутрь… Он поднял на старшего раскрасневшееся лицо и потянулся за поцелуем. Языком лаская потрескавшиеся губы, Чанёль мягко прихватил сначала верхнюю, следом нижнюю. Как можно плотнее прижимаясь к сильному телу напротив, он позволил старшему перехватить инициативу и проникнуть языком к нему в рот. Сердце билось, как бешеное, воздуха не хватало, а одежда казалась по меньшей мере доспехами. Влажные от слюны губы парней ласкали друг друга, языки сплетались в дурманящем танце. Чанёль только и мог, что низко мычать от удовольствия, поджимая пальцы ног, чувствуя, как в голове взрываются фейерверки, а всё тело прошибает мелкими волнами удовольствия. Сущее безумие, в котором он тонул, топило его, погружая с головой. Юноша ещё никогда не чувствовал себя таким мокрым, развязным, испорченным.. но при этом таким довольным. Чанёлю казалось, что он весь пропитался этим ароматом порока: кисло-сладкий запах алкоголя вперемешку с мускусным одеколоном Джухёка, запах пота и смазки. Ароматы въелись в одежду, волосы и лёгкие, но ему это нравилось. Удовольствие разливалось по всему телу, отдавая приятным покалыванием в кончиках пальцев, и Пак всё больше распалялся в умелых руках своего партнёра. Мягко уложив свою «ношу» на кровать, старший потянул джинсы вниз за шлейки, следом скидывая свои. Чанёль был готов вот-вот капитулировать, если бы не звонок мобильного телефона, раздавшийся откуда-то с пола. — Не смей, — рыкнул Джухёк, когда Пак потянулся рукой под кровать, — Я сказал не смей! Старший прижал парня плотнее, вжимаясь влажным членом между оголенных ягодиц. Пак низко простонал, когда ощутил неуверенные фрикции промеж мягких половинок. Однако как только прохладный корпус девайса оказался у него в руке, упёрся ступней партнеру в бедро и ловко оттолкнул того, тут же принимая сидячее положение. — Да, хён? — хриплым голосом спросил он, представляя, как нахмурился Бэкхён, услышав его сбившееся дыхание. — Что-то случилось? — Тебя где черти носят? — не церемонясь, спросил мужчина. — Я у Сехуна, — почти правда. Они с Джухёком жили в одном районе, так что он всего лишь подменил одного высокого парня на другого. — Его уже выписали? — подозрительно уточнил дядя, и Чанёль с трудом удержался, чтобы не врезать ладонью себе по лбу, он ведь и забыл про пьяный дебош своего товарища. — Хорошо, попытка номер два. Где ты? — Я… ну, в гостях, — он неловко почесал затылок, сталкиваясь взглядом со взбешённым Джухёком. Они встречаются уже почти полгода, а последние три месяца Чанёль с заметным постоянством увиливает от секса. Тот этап отношений, к которому они никак не могут подойти, постоянно маячил на горизонте, но достичь его не удавалось именно по вине младшего. Не сказать, что Чанёлю не хочется, ведь его парень весьма горяч, у него отличное тело, он старше и порядком опытнее, знает, как сделать Паку приятно и как сделать просто крышесносно, но всегда было что-то, что его останавливало (чаще всего кто-то, но пальцем показывать неприлично). — И почему ты не предупредил меня, что пойдёшь «в гости»? — сделав особый акцент на последнем слове, поинтересовался мужчина. — Чанёль, ты же знаешь, я в твою жизнь не лезу до тех пор, пока ты осведомляешь меня о своей безопасности. Время семь часов, я прихожу домой, тебя нет. Монотонный голос дяди сейчас действовал как никогда успокаивающе. Младший с облегчением понимал, что возбуждение отступает, разум проясняется, а стыд приходит на смену когда-то царившей в голове похоти. Он действительно собирался позвонить дяде, когда узнал, что Джухёка отпустили с последней пары, и тот может забрать его из школы. Однако стоило ему оказаться со старшим в одной машине, как все мысли разом вылетели из головы. Всё-таки сейчас Пак находится как раз в том возрасте, когда член часто лезет вперёд мозга, а он не может не лезть, особенно когда парень рядом с тобой весь источает сексуальность и обещает небо в алмазах. — Прости, мне очень жаль, — он закусил губу, чувствуя себя вдвойне виноватым: он обманул дядю и продинамил Джухёка, так что произнесённая им фраза была адресована обоим. И если Бэкхён тихо вздохнул, принимая извинения, то у явно обозлённого парня прощения придётся вымаливать немного иными способами. — Ёль, давай договоримся, — спустя некоторое время сказал дядя, и тон его голоса заставил Чанёля выпрямиться и натянуться, подобно струне. — Я не вру, и ты не пытаешься меня обмануть, даже если тебе стыдно или страшно. Правда, пусть даже горькая, всегда лучше лжи. Согласен? — Согласен, — брюнет выдохнул, откидываясь обратно на подушку. — Я у своего парня. Поговорим об этом, когда я буду дома, хорошо? Бэкхён молчал. Он никогда не скрывал от племянника своей ориентации, но и не думал, что тот тоже примкнёт к «голубым» рядам, хотя умом и понимал, что это не вопрос выбора. Тем более, мужчина ни разу не приводил своих любовников в дом и теперь радовался, что и здесь младший последовал его примеру. Перспектива прийти вечером домой и найти своего ребёнка над кем-то (а ещё хуже под кем-то) отнюдь не радовала. Бён не имел ничего против, просто боялся за жизнь того, кто посмел покуситься на тощую задницу Чанёля, себя-то он знал, в конце концов. Младший напрягся, потому что молчание, отведённое на обработку информации, уже затянулось, но его беспокойные мысли прервали. — Хорошо, жду тебя дома через час, я как раз приготовлю ужин, — Бэкхён сказал это привычным заботливым тоном, и Чанёль, не удержавшись, расплылся в улыбке, накрывая лицо ладонью. Когда он начал так бояться дядю? — Смотри, а то сейчас лицо треснет от радости, — фыркнул Джухёк, натягивая джинсы обратно, но Чанёль, сбросив вызов и откинув телефон на прикроватную тумбочку, мягко остановил его, спуская вниз грубую ткань и укладывая руку на пульсирующую от желания плоть. — Мне очень жаль, что я тебя расстроил, хён, — низким виноватым голосом прошептал Чанёль, а затем игриво прихватил зубами мягкую мочку, пока ладонь лениво надрачивала все ещё твёрдый член. — Но не переживай, твой мальчик не оставит тебя без сладенького.

☆☆☆

— И как я раньше не замечал? — Бэкхён ухмыльнулся, крутя между пальцами ножку бокала с вином. — Ты же весь в засосах. Чанёль так и застыл с щипцами для спагетти в руках, так и не положив себе ни грамма еды в тарелку. Он чувствовал, как лицо заливается краской, поэтому не спешил оборачиваться к мужчине, спиной ощущая прожигающий внимательный взгляд узких лисьих глаз. Конечно, дядя мстит, но как долго он ещё будет издеваться? Вопрос, ответ на который был тайной для обоих. — Он твой одноклассник? — уже серьёзнее поинтересовался шатен, и былого задора в голосе как будто и не было вовсе. — Ты хорошо его знаешь? — Он старше на два года, учится на втором курсе на журналиста, — юноша пожал плечами, усаживаясь напротив Бэкхена. — Нас познакомила Наён, моя одноклассница, год назад на вечеринке в честь её переезда. Он одногруппник её старшей сестры. Я не пил, он был назначен водителем, поэтому тоже воздержался от алкоголя. Мы сидели за барной стойкой и болтали о всяком, потом обменялись номерами телефонов и договорились как-нибудь встретиться ещё раз. Поначалу просто общались, а потом он узнал, что я гей. Оказалось, что он тоже. И вот мы вместе уже полгода. Мужчина многозначительно промычал, наблюдая, как расплёскивается по тонким стенкам бокала алая жидкость. Младший молча принялся за еду, наматывая на вилку ароматную пасту, стараясь сохранять максимально невозмутимое выражение лица, хотя в глубине души он нервничал до чёртиков. Когда человек дорог тебе, ты меньше всего на свете хочешь его расстроить, и Чанёль боялся, что именно это и происходит. Несомненно, юноше нравился Джухёк, да и он знал, что в его возрасте уже можно заводить отношения. Однако от задумчивого, почти стеклянного взгляда дяди на сердце не то, что кошки скреблись, там целые львиные прайды вырывали ямы. Неужели он дядю… разочаровал? Может, он винил себя в том, что Чанёль вырос геем? Переживал, как отреагирует на это его мать? Неясно, что крутилось в этот момент в голове у старшего, но у брюнета от звенящей тишины в столовой руки нервно потели, а в горле стоял противный комок, мешающий наслаждаться очередным кулинарным шедевром Бэкхёна. — Я надеюсь, что вы хотя бы предохраняетесь? — насмешливый тон вернулся обратно, и Чанёль с трудом удержал в себе облегчённый вздох. — Не хочу ни в чём обвинять твоего парня, но мало ли, где его носило раньше, я волнуюсь... — Дядя! — лицо Пака покрылось красными пятнами смущения, и он отбросил вилку, пытаясь закрыть пылающие щёки слишком длинными рукавами толстовки. — Волнуется он, то-то в прошлый раз ты предложил тому блондинчику «попробовать без резины». Последние слова Чанёль заключил руками в кавычки, и Бэкхён едва не поперхнулся вином, когда младший с довольным видом откинулся на спинку стула. — Ты вообще о чём? — спросил мужчина, расстёгивая верхнюю пуговицу рубашки, придавая голосу максимальную безучастность. Ещё полминуты назад он наслаждался застенчивым видом своего племянника, его красным от стыда лицом, а теперь этот маленький паршивец ловко поменял их местами. — Как-то раз, когда мне было лет пятнадцать, — начал рассказ парень, вальяжно покачивая ногой под столом, — я отпросился у тебя на ночёвку к Сехуну. Ты отпустил, но до Се я так и не дошёл — у него заболела мама, и я решил вернуться домой. Прихожу, а там ты прямо в коридоре зажимаешь возле стены какого-то субтильного паренька. Ну, я всё понял, не дурак, поэтому перекантовался у Чондэ. Ты меня даже не заметил, видимо, был слишком увлечён процессом. Спрятав ухмылку в стакане с соком, племянник с садистким удовольствием наблюдал за расползающимся по лицу старшего недоумением. Они оба были взрослыми людьми и понимали, что свои потребности есть у всех, и раньше у Пака даже не было мысли припоминать дяде этот случай, просто сегодня желание отомстить вечно самодовольному Бэкхёну было немного выше его моральных установок. Ладно, не то, чтобы Бэкхён не водил домой любовников, пару раз такое всё-таки было, но он всегда заранее убеждался в том, что Чанёль не станет свидетелем высоко рейтингового зрелища. А тут, судя по всему, слегка просчитался. С кем не бывает, однако. — 1:1, — тихо ответил шатен, и Чанёль победно улыбнулся, с аппетитом приступая к уже задержавшейся трапезе.

☆☆☆

— В общем, оказалось, что он спалил меня за этим делом, — усмехнулся Бэкхён, прикрывая глаза. Они с Кёнсу сидели на полу в гостиной и потягивали виски из давних запасов хозяина квартиры. Сам До здесь бывал очень редко, но теперь желание хотя бы случайно столкнуться с Чанёлем взыграло в одном месте, и мужчина постоянно терроризировал Бэкхёна и напрашивался в гости. Тот ему немного потакал, отчасти потому, что знал, что после того, как у младшего появился «официальный» парень, он всё чаще стал приходить домой поздно, а иногда и вовсе приезжать с утра, только чтобы сменить одежду на чистую и замазать расцветающие на длинной шее засосы. Сначала старший беспокоился, не находил себе места, скучал, в конце концов, но в итоге всё равно привык и к тишине в квартире, и к горе грязной посуды, потому что мыть её было лень, а спихнуть уже не на кого. — Да это было сто лет назад, вы с Ёнгуком расстались уже давно, — фыркнул Кёнсу, — вот и скажи мне, когда ты собираешься налаживать личную жизнь? Даже у твоего племянника есть парень, Бэк! — Что значит «даже»? Ты его видел? — спросил шатен и чуть не прикусил себе язык, потому что нет, не видел. — Он молодой, высокий, с красивым лицом и рельефным телом, да и не мудак, к тому же. — А ты, можно подумать, старый уродливый ублюдок с отвисшим пузом? — нахмурился брюнет, и Бэкхён немного замялся под чужим испепеляющим взглядом. — Нет, но ты же знаешь, что я не могу так, — он положил голову на диван, потираясь щекой о неровную плотную ткань. — Я не любил никого из них, и они это чувствовали. А какой смысл в отношениях без любви? Я устал пробовать, Кён, никто из этих смазливеньких мальчишек не смотрит дальше размеров моего кошелька и члена. В комнате повисла тишина. Бэкхён блестящим в свете торшера взглядом смотрел на пушистую поверхность ковра с глазами побитого щенка, Кёнсу разрывался между желанием пожалеть и приласкать друга и дать ему затрещину, чтобы не раскисал. Он потянул шатена на себя за тонкое запястье и сомкнул руки на его широких плечах. Красивых крепких плечах, которые несут на себе непозволительно много. Не хотелось признаваться в этом, но факт фактом, Бэкхён понимал, что ему одиноко. Теперь, когда у лучшего друга фактически есть семья, а у племянника появился намёк на серьёзные отношения, мужчина остался совсем один. В равной степени карьерист и семьянин, к тридцати годам он вложил всю юность и все силы в два своих главных детища: в Чанёля и в журнал. И не с кем было разделить радость от процветания обоих. Пустые стены квартиры давили, от развлечений было тошно, о связях на одну ночь не хотелось даже думать. Он чах, стремительно усыхал, даже несмотря на участившиеся посиделки с другом и периодическое времяпрепровождение с племянником. В конце концов, они всё равно покидали его, оставляя за собой лишь шлейф теплоты и задора, которым мужчина пытался наполнить свои легкие до отказа, но тот ускользал, растворялся, потому что его было недостаточно. — Бэк, ты обязательно встретишь человека, который подарит тебе это удивительное чувство любви, — Кёнсу шептал совсем тихо, и Бэкхён чувствовал, что его низкий голос возвращает его обратно в детство. К папе, который читал ему перед сном сказки, где добро обязательно побеждало зло и каждая принцесса дожидалась своего принца. — Воу, хён, я не помешаю? — Чанёль застыл в дверном проёме, уставившись на сидящих на ковре мужчин. — Или мне опять уйти? Он ухмыльнулся, опираясь плечом о косяк, и засунул руки в карманы светлых джинс. Пушистый джемпер с V-образным вырезом открывал вид на усеянные пятнами ключицы, а на ногах через дырки джинс проглядывали синяки и царапины. Младший бегло окинул взглядом гостиную, цепляясь и за наполовину опустевшую бутылку коллекционного алкоголя, и за едва наполненные тумблеры, и за скудную закуску, и картина примерно складывалась у него в голове. Однако вид непривычно тихого, такого уязвимого дяди ударял в самое сердце, неприятно колол виной и страхом, и усмешка медленно сползла с красивого лица. Хотелось вытащить мужчину из чужих объятий и крепко прижать к себе, перебирая мягкие каштановые волосы, напомнить о том, что он рядом и всегда поможет. Если бы Кёнсу был невоспитанным человеком, то он бы обязательно присвистнул. Неудивительно, что у Бэкхёна не ладится с парнями, когда под боком живёт такая топ-модель с длиннющими, пусть и слегка кривыми, ногами, широченными плечами и поразительно правильными чертами лица. Когда парень подрастёт, и из фигуры исчезнет свойственная его возрасту угловатость, нужно будет подарить ему швабру, чтобы было чем подтирать слюни многочисленных фанаток. Чанёль в два шага преодолел разделяющее их расстояние и присел перед парочкой на корточки. — Рад познакомиться, Кёнсу-хён, — он протянул мужчине руку и мягко пожал его ладонь. — Взаимно, Чанёль, — старший улыбнулся, и его милое личико показалось Чанёлю каким-то по-детски очаровательным, словно перед ним не тридцатилетний мужчина, а максимум старшеклассник. Бэкхён продолжал молчать, ведь сказать ему было особо нечего. Ему не хотелось представать в таком виде перед Паком, и он продолжал усердно делать вид, что не замечает чужого внимательного обеспокоенного взгляда. Чанёлю такой расклад не понравился, и он, нахмурившись, прихватил пальцами подбородок мужчины и заставил его посмотреть на себя. Сколько печали было в этих глазах. Никогда он не видел дядю таким разбитым, и сейчас, разглядывая в тишине кофейный взгляд самого близкого ему человека, юноша чувствовал себя конченым эгоистом. Бэкхен положил на жертвенный алтарь свою молодость, чтобы вырастить его достойным человеком, а юноша даже не удосужился поддержать его как следует. Он даже не смог просто быть рядом. С головой окунувшись в новые ощущения, с каждым днём только набирающие обороты, Чанёль совсем позабыл о том, кто всю жизнь был центром его Вселенной. Парень забыл о месте, которое было его домом, и о человеке, который олицетворял его. Он, чёртов гондон, оставил дядю одного. Юноша опустился на колени, расставив руки в стороны, и шатен, не задумываясь, перекочевал к нему в объятия. Мужчина ткнулся носом в пушистую светлую ткань джемпера и вдохнул легкий морской запах, который исходил от племянника. Одна ладонь Чанёля поглаживала шелковистые пряди на затылке, а другая — согревала поясницу через рубашку. Бэкхён был пьян, и ему совсем немножко хотелось поплакать, потому что он устал и хотел бы жить в этих мягких, но по-настоящему крепких объятиях вечно. — Ты перебарщиваешь с алкоголем, хён, — младший поморщился, почуяв исходящий от Бёна стойкий запах спиртного, но объятий не расцепил. — А ты с визитами к своему хахалю, — мужчина внимательно рассматривал повсеместно покрытую засосами шею. — Хоть бы постыдился домой приходить в таком виде. — Время уже позднее, я не знал, что ты тут старческие посиделки устроил. — Чем тебя наши с Кёнсу посиделки не устраивают? — Да всё меня устраивает, просто… Кёнсу с улыбкой наблюдал за словесной перепалкой этих двух. Они мило препирались. Каждый пытался как можно изощреннее подколоть своего оппонента, потому со стороны они вовсе не были похожи на дядю и племянника. Чанёль насмешливо смотрел на Бэкхёна сверху вниз, а тот с ядовитой ухмылкой на лице продолжал отпускать язвительные ремарки в сторону младшего. Не иначе, как парочка друзей или же просто парочка. Было ясно, что они друг с другом более, чем просто близки, раз позволяют себе опустить формальности и общаться на равных, невзирая на разницу в возрасте. Кёнсу был рад, что у Бэкхёна был человек, который способен заставить его улыбнуться. Разве не этих людей мы любим больше всего? — Может, теперь мне уйти? — он чувствовал себя немного неловко из-за того, что стал свидетелем такой интимной семейной сцены. Бэкхён не глядя лягнул его ногой, и Чанёль низко бархатисто засмеялся, сильнее стискивая мужчину в своих руках. — Отпусти меня, мальчик-переросток! — плаксивый тон не подействовал и пришлось использовать тяжёлую артиллерию в виде тонких пальцев, забравшихся под джемпер. Едва почувствовав ползущую вверх ткань одежды, Чанёль напрягся и решил стоически выдержать этот раунд. Он знал дядю с собственного рождения, и тот неизменно прибегал к этому методу, когда боролся с чужим упрямством. Ёль всегда проигрывал, но сегодня он не был намерен сдаваться. А зря, потому что пьяный мозг Бэкхёна из состояния «всё плохо» быстро перешёл в режим «шило в жопе». И этот мозг, несмотря на алкогольную интоксикацию, всё ещё помнил, где младшему щекотно, а где просто адски щекотно. Грех не воспользоваться этими знаниями. Через считанные секунды Чанёль уже лежал на полу, громко заливаясь высоким смехом и размахивая в воздухе своими огромными конечностями, но Бэкхён не знал слова «пощада». Мужчина ловко перекинул ногу через чужие бёдра и оседлал младшего, продолжая издевательски прикасаться к коже, горящей под одеждой. — Пак Чанёль, ты будешь меня слушаться? — на секунду прервав пытку, спросил он, нависая над подростком. Ответа не последовало. Чанёль тяжело дышал, прикрыв глаза, пользуясь возможностью передохнуть, однако, он понимал, что если прямо сейчас не ответит, то дядя будет измываться над ним ещё долго. И дело было даже не в страхе за собственную шкуру, а в том, что ёрзания мужчины вкупе с периодическими мягкими прикосновениями к коже могут вызвать недвусмысленную реакцию молодого организма. Он судорожно закивал, и подался бёдрами вверх, чтобы скинуть с себя старшего. Тот, кажется, остался довольным произведённым эффектом и оставил племянника в покое. Пак медленно поднялся с пола и, крикнув «я в душ и спать», скрылся за дверьми в свою комнату, оставляя удовлетворённого Бэкхёна и обескураженного Кёнсу наедине. — И часто Вы так? — наконец, выдавил из себя брюнет, залпом допивая остатки напитка в тумблере. — В детстве я всегда его щекотал, когда он не слушался, — Бён подцепил с тарелки дольку ананаса и отправил ее в рот. — Сейчас он, конечно, реже портачит, да и щекоткой тут не обходится, но когда настроение хорошее, то бывает и такое. — Ты всего несколько минут назад едва не плакал у меня на плече, — скептически заметил Кёнсу, откидываясь спиной на диван позади себя. — А теперь светишься, как новогодняя ёлка. Это подозрительно. Бэкхён, который был настоящей фурией на работе. Бэкхён, компетентность и профессионализм которого получили несчетное количество комплиментов. Бэкхён, известный своим спокойствием и рациональностью. Таким Бэкхён стал, когда-то занял пост заместителя, оставив свою весёлую и болтливую натуру в прошлом, лишь иногда арендуя её на время задушевных бесед с другом. Этот самый Бэкхён буквально расцветал рядом со своим племянником, и Кёнсу был готов поклясться, что уже давно не видел своего приятеля таким беззаботным и искренне счастливым. — Семья, Кён, — прочитав непонимание на чужом лице, философски изрёк шатен. — Мы с Ёлем прошли через всякое, и я люблю его, как никого другого. Естественно, общение с ним хорошо влияет на моё настроение. Вроде и логично, но До чувствовал, что было что-то ещё. Невидимая, тонкая нить, грань, которая умело скрывалась в хитросплетении семейных отношений и чувств. Любовь к семье могущественна, но даже в этом плане Бэкхён и Чанёль выделялись из ряда родственников, любящих друг друга. Было что-то такое, что делало их отношения особенными, непохожими на другие. И он собирался выяснить, что. Но один он вряд ли справится. — Мы с Чонином придём на ужин на следующей неделе, как тебе такая идея? — Кёнсу мягко улыбался, вырисовывая кончиком пальца узоры на ворсистой поверхности ковра. — Я думаю, они отлично поладят. — Вполне, — Бэкхён пожал плечами, заливая в себя очередную порцию горячительного. Они ещё долго сидели, обсуждая отношения До с молодой моделью. Смеялись и шутливо ругались, били друг друга и тихо перешёптывались о всяком. А затем, в третьем часу ночи, ушли спать к Бёну в спальню, даже не заметив приоткрытую дверь в чанёлевскую комнату, в которой младший лежал, обречённым взглядом сверля потолок. Сегодня у него встал на собственного дядю.