illegal.

«Всё хорошо, Чанёль, ты можешь сделать это», — юноша глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух через ноздри, в очередной раз за последние полчаса перекатываясь с пяток на носки и обратно. Он нервничал, сжимал и разжимал кулаки, пытаясь привести внутреннее равновесие в порядок, но выходило из рук вон плохо. Никогда ещё входная дверь в квартиру Джухёка не внушала ему столько страха. Спустя пару дней после разговора с Сехуном, Чанёль пришёл к выводу, что его друг прав. Если он хочет спасти эти отношения — а он хочет — то ему нужно сделать хотя бы что-нибудь. Он не нашёл ничего лучше чем завалиться к Джухёку домой с утра пораньше в субботу — тот точно должен быть дома — и попытаться поговорить с ним. В конце концов, быть отвергнутым в такой ситуации лучше, чем и дальше сидеть в неведении. Официально они так и не разорвали своих отношений, а значит, у Чанёля был шанс всё исправить. Набравшись смелости, Чанёль нажал кнопку звонка и зажмурился, на секунду поддаваясь накопившемуся с самого утра страху. Дверь была толстой, поэтому уловить какие-либо телодвижения с другой стороны было сложно, и он терпеливо ждал, пока кто-нибудь откроет. А затем не выдержал и начал терроризировать звонок, то и дело вдавливая его своими пальцами. Наконец, после долгого ожидания, дверь открылась и на пороге показался Джухёк. Заспанный, в одних только трениках, он потирал лицо, на котором были отпечатаны следы от подушки. — Чем обязан? — зевнув, спросил он, а затем, приглядевшись, удивлённо охнул. — Чанёль? Что ты здесь делаешь? — Прости, что я так рано, — младший бросил беглый взгляд на часы — они показывали девять утра, а затем продолжил: — Я думаю, что нам надо поговорить. Его парень (мог ли он всё ещё называть его так?) окинул его с ног до головы задумчивым взглядом, а затем, хмыкнув, пропустил его внутрь квартиры. Ничего в ней, собственно, и не изменилось. Чанёль повесил сумку на свой любимый крючок, который он мысленно заклеймил своим ещё когда они с Джухёком только начали встречаться, стянул с себя пальто и кроссовки. Старший всё это время наблюдал за ним, привалившись плечом к дверному косяку и скрестив руки на груди, и, стоит сказать, что настроен к внезапному гостю он был довольно скептически. Но не знал, как бросить младшего так, чтобы не разбить ему сердце. — Я пойду в ванную и приму душ, — он посадил Чанёля на кухне, подвигая к нему упаковку со снэками, которые младший очень любил. — Можешь похозяйничать, если хочешь. Чаю там заварить, еще чего. Ты всё знаешь. Младший угукнул, но в глубине души ему не хотеть ни есть, ни пить. Не за этим он сюда пришёл, поесть и дома можно. Мысли в голове были неутешительные, но, с другой стороны, домой же его Джухёк пустил, верно? Значит, всё не так уж и плохо? Он его не ненавидит, что было той самой спасительной соломинкой, за которую Пак цеплялся изо всех сил. Шум воды немного успокаивал, и он, облокотившись на спинку стула, рассматривал в окне такие же серые безликие многоэтажки, как та, в которой он сейчас находился. Вид этот наводил на него чувство безнадёги, но в нём всё ещё было нечто знакомое сердцу и очаровательное. Невольно Чанёль сравнил картину из окна и их с Джу отношения. Энергию они источали довольно похожую, на его взгляд. Вскоре хозяин квартиры вышел из ванной, вытирая волосы полотенцем. Одетые на нем расстегнутые джинсы и местами мокрая футболка говорили Чанёлю о том, что тот, должно быть, спешил, что невольно делало его спасительную соломинку более приемлемой для спасения. По крайней мере, он так думал. Джухёк ткнул кнопку на чайнике и всё так же молча начал суетиться на кухне, засыпая заварку в кружку, нарезая хлеб, заряжая тостер… Словно между ними не было никакой ссоры, а Чанёль просто в очередной раз остался у своего парня ночевать, а теперь тот снова кормит его завтраком в качестве благодарности за все те шалости, которые младший позволил ему сделать под покровом ночи. — О чём ты хотел поговорить? — спросил старший, намазывая на тост масло, по-прежнему стоя спиной к своему собеседнику. — Видишь ли, — начал Чанёль и прочистил горло, чтобы казаться увереннее, — прошло достаточно времени с момента нашей ссоры. Ты не звонил и не писал, а даже наоборот — везде меня заблокировал, но этого недостаточно, чтобы сказать, что ты порвал со мной. Однако я пришел к выводу, что первого шага к примирению от тебя тоже не дождешься и поэтому решил прийти сам. Он не знал, почему говорил так. Грубо и с претензией, словно отчитывал своего парня. Изначально у него был план на дружескую беседу, он грамотно выстроил у себя в голове ход разговора и припас нужные аргументы, чтобы сохранить их отношения, но, видя безразличие Джухёка, он выходил из себя. Почему он, черт возьми, даже не желает повернуться к нему лицом? Почему ведет себя так, словно они уже расстались? И если даже мысленно он и решил так, то кто он такой, чтобы решать вопрос их отношений в одиночку? — Мне жаль, Чанёль, — Джухёк повернулся, облокачиваясь на кухонную тумбочку позади себя. — Я тогда тебе действительно глупостей наговорил, но и ты должен меня понять. У меня есть потребности, потому что я мужчина, а ещё у меня есть парень, который не готов их удовлетворять. — По-твоему отношения это тупо ебаться как кролики двадцать четыре на семь? — Воу, солнышко, ты где таких выражений понабрался? — он усмехнулся, невольно испытывая удовлетворение от вида разозленного подростка. Обычно Чанёль был пацифистом и человеком стального терпения, они редко ссорились, а если у них и бывали перепалки, то младший умудрялся легко сглаживать все углы. Поэтому подобная сторона — хамоватая и раздраженная — определённо пробуждала в Джухёке интерес. Ему даже начало казаться, что за полгода отношений он так и не смог изучить своего парня вдоль и поперек, хотя за эти две недели и пришел к обратным выводам. — От вопроса не увиливай, — прекрасно зная о способности своего молодого человека вешать лапшу на уши, ответил Пак. — Ты скажи честно: ты ко мне что-то чувствуешь помимо желания выебать или нет? Если нет, то я уйду. Вот так просто. Ещё вчера Чанёль и представить не мог, что скажет Джухёку такое. Да он был готов на коленях перед ним ползать, лишь бы восстановить эти отношения, а теперь сидит и своими же руками и хамским поведением рушит всё то, что у них было. А было ли у них вообще что-то? — Сбавь обороты и давай поговорим как взрослые люди, — старший сел на стол напротив младшего, складывая руки в замок. — Я понимаю, что ты злишься из-за того, что я наговорил тебе дерьма и скрылся из виду на две недели, но ты сам подумай, разве я не имел на это права? У меня были причины злиться, мы об этом говорили ещё в прошлый раз, и я просто не хотел тебе грубить. За всё сказанное я уже извинился, но извинюсь ещё раз: я искренне прошу у тебя прощения, Чанёль. — Ты тоже меня прости, — в конце концов выдохнул Пак, и вся его бравада пошла прахом — он не пошёл бы к Джу, если бы не скучал, а скучал он очень. — Мир? — Мир. Они скрестили мизинчики и улыбнулись, а затем Чанёль подался вперёд и впервые за долгое время поцеловал своего парня. Без всякой пошлости. Мягко коснувшись его губ, слегка улыбаясь в поцелуй. Кажется, он снова чувствовал себя счастливым. — Я, кстати, хочу тебе кое-что показать, — он хихикнул, а затем вышел в коридор и вернулся оттуда с журналом в руке. — Хорошо, что ты сидишь, а то иначе упал бы. Он протянул Джухёку журнал, и тот видимо сглотнул, рассматривая уже хорошо знакомую ему обложку. Конечно, он знал, что Чанёль снялся для журнала, потому что съемки эти проходили в тот день, когда у него было собеседование. — Прежде, чем ты спросишь, как я попал на обложку, я открою тебе один очень большой секрет, — Чанёль явно нервничал, натягивая на ладони рукава своей толстовки. — Бён Бэкхён, который заместитель редактора SF Magazine, мой родной дядя. Прости, что я раньше тебе не говорил, ведь я знаю, что ты этим тоже очень интересуешься, но дядя не любит об этом распространяться. Всего лишь несколько человек об этом знают. Но я решил, что мы с тобой встречаемся уже достаточно долго, чтобы ты мог знать… Он и это знал. Понял не сразу, а спустя пару дней работы в издательстве. У Чанёля есть дядя, которого зовут Бэкхён и который является важной шишкой, а потом он попадает на обложку одного из лучших издательств Сеула, заместителем главного редактора которого является Бён Бэкхён. Простейшая логическая цепочка, которая утвердилась, стоило Джухёку подслушать пару телефонных разговоров своего босса. — Это… здорово, Чанёль, — выдохнул парень, не зная, как ему реагировать. — Я безумно рад, что ты мне доверяешь. Он открыл журнал, зная наизусть каждую его страницу. Снова видел одни и те же фото, одни и те же фразы. Труд целого штата сотрудников, огромной команды, частью которой он являлся. Он не мог сказать об этом Чанёлю… не после того, что случилось между ним и мистером Бёном в тот вечер.

FLASHBACK

— Замечательный ресторан, мистер Бён, — улыбнулся Джухёк, и Бэкхён довольно кивнул, перекручивая между пальцев ножку бокала с вином. — Рад, что тебе пришлось по вкусу, — он отзеркалил чужую улыбку и сделал щедрый глоток напитка. — Мне его порекомендовал мой лучший друг, но вместе мы здесь были от силы пару раз. Сначала нас разделяла работа, а теперь он, видишь ли, в отношениях, и ему явно не до меня. — Разве Вам больше некого сюда пригласить? Любимого человека? Семью? Других друзей? — помощника от вина немного разморило, и он говорил медленно, нахмурившись, подпирая щёку кулаком. Старшему эта картина невольно казалась очаровательной. — В мире, в котором я кручусь каждый день, тяжело найти друзей, и уж тем более любимого человека, — он грустно улыбнулся, наблюдая, как переливаются в стенках бокала остатки жидкости. — А семью я не хочу показывать. Пытаюсь таким образом защитить единственного человека, который у меня остался от этого жалкого понятия, а он наоборот лезет на рожон, словно глупый мотылёк, который тянется к огню. — Я слышал, что у вас есть сестра, — напрягая память, изрек стажёр. — Это её вы пытаетесь защитить? Бэкхён мягко засмеялся, наблюдая за потугами собеседника поддержать разговор, хотя сам Джухёк уже довольно настойчиво клевал носом. Раньше ему думалось, что люди его возраста довольно устойчивы к алкоголю, но, видимо, у всех есть свои слабости, и этот парнишка не исключение. — Вроде того, — загадочно ответил ему мужчина, подзывая официанта, чтобы оплатить счёт. А через полчаса Джухёк уже вовсю вылизывал ему шею, пока они сидели на заднем сидении такси. И в любой другой ситуации Бэкхён бы вежливо отказался, но в тот конкретный вечер он чувствовал себя таким покинутым и одиноким, что не мог отказать, хоть и знал, что на утро он об этом пожалеет. Они оба пожалеют.

END OF FLASHBACK

— Я хорошо выгляжу на этих фотках, верно? — Чанёль улыбнулся, зарываясь лицом Джухёку в шею, он медленно погладил его прикрытый теперь только футболкой бок, а затем кивнул. Он вляпался по самые яйца.

☆☆☆

— И ты с ним переспал? — Кёнсу скривился, выливая в себя остатки виски. Бэкхён молча кивнул. Поступок этот его не красил — глупо было бы это отрицать. Будучи взрослым человеком, Бэкхён должен уметь контролировать себя и свое поведение, и в особенности своё либидо, но в тот раз ему этого не удалось сделать. Вернее, он мог бы, но не хотел. Поддался собственным слабостям. — Бэк, я тебя не осуждаю, но ты же знаешь, что это неправильно, — До покачал головой, закидывая ноги на соседний стул. Они сидели у Кёнсу на кухне, распивая на двоих бутылку дорогущего виски и закусывая не менее дорогими конфетами. Предварительно шёл потрясающий ужин, приготовленный талантливым в этом деле До, так что теперь они скорее смаковали напиток, нежели нажирались, как свиньи. В конце концов, Чонин к утру вернётся со съёмок и вряд ли обрадуется двум напившимся в дрова тридцатилетним мужикам. — Да я всё понимаю, но как это исправить теперь? Я боюсь, что он себе лишнего надумает, — шатен закусил губу, перекручивая в руках фантик от конфеты. — Может и надумает, а может он фанат интрижек на один раз, кто его знает? Парень молодой, в этом возрасте они ещё не гонятся за серьезными отношениями, — Кёнсу пожал плечами, а затем пихнул друга ногой. — Да не парься ты так. Можно подумать, что ты человека убил, а не переспал с подчиненным. — Ты прав, конечно, но что мне ему сказать? — он грустно усмехнулся, зажимая между пальцев переносицу. — У него ещё четыре недели практики, и я не хочу, чтобы ему было некомфортно в издательстве. В конце концов, я планировал взять его на работу, когда он закончит учиться. — Ты так драматизировать у Чанёля научился? — скрестив руки на груди, спросил у друга Кёнсу. — Серьёзно, Бэк, в мире столько вещей, из-за которых можно переживать, а ты выбрал именно эту. Ты, в конце концов, главный редактор теперь! Лучше бы о журнале так сильно переживал. — А смысл о нем переживать? С ним все хорошо, мне уже принесли идеи для свежего выпуска… — Бэкхён провёл пальцем по краю стакана, собирая с него влагу. — Но ты прав, впрочем, как и всегда. — Я, конечно, не психолог, но мне кажется, что есть проблема поважнее, от которой ты просто бегаешь, — авторитетно заявил Кёнсу. — Как у тебя с Чанёлем? — Эээ, да как всегда. Почему ты спрашиваешь? — Потому что вижу, как ты нервничаешь, когда я упоминаю его в разговоре. Что-то случилось? Ничего не случилось, но ничего и не было как прежде. Раньше Бэкхён на все сто двадцать процентов знал, что Чанёль ему доверяет, что он ценит его, что он может на него положиться. А теперь он этого не чувствовал, словно младший продолжал отдаляться всё сильнее и сильнее с каждым днём. Мысленно он называл это взрослением, да и ему стоило бы радоваться, что скоро младший окончательно вырастет и слезет с его шеи, но он этого не хотел. Потому что, будем честны, кроме Чанёля и Кёнсу у него никого и не было. И даже Джухёк не сможет его заменить, как бы хорош он ни был в постели и талантлив в писательском деле. Это эгоистично и неправильно, и он понимал это, но он не хотел отпускать Чанёля, хотя и понимал, что тому нужна свобода. Скоро он закончит школу, поступит в институт, найдёт себе, возможно, парня или девушку, съедет, в конце концов… Все эти мысли преследовали Бэкхёна по ночам, он просыпался и смотрел на своего совершенно взрослого племянника и понимал, что он не готов к этому. К тому, что Чанель повзрослеет и уйдёт. Не навсегда, конечно, нет, они будут видеться иногда, собираться на праздники, на семейные ужины, но всё будет по-другому. Какими бы близкими они ни были на протяжении всей своей жизни, рано или поздно, Бэкхёну придётся отпустить. Это его долг, как родителя. Но он не готов к этому. — Я вижу, что он отдаляется, Кёнсу, и я знаю, что это нормально, — прикрыв глаза, сказал Бэкхён и вздохнул. — Но мне всё равно неприятно знать, что у него от меня секреты, что когда-нибудь он скажет, что он уже взрослый, что я ему не нужен. Боюсь одним утром проснуться в пустой квартире и знать, что кроме меня в ней больше никто не живёт. Не играет по вечерам на гитаре, не готовит для меня ужин, не ворует из моего шкафа одежду, что в дальней спальне больше не будет витать запах его духов, а в коридоре я не буду больше спотыкаться об разбросанные кроссовки. — Бэкхён… — Кёнсу пересел поближе к другу и осторожно приобнял его за плечи. — Бэк, просто поговори с ним. — И что от этого изменится? Или ты думаешь, что он добровольно себя рядом со мной на цепь посадит, и я буду от этого счастлив? Брюнет вздохнул, поглаживая плечи поникшего друга. Он не знал, как ему помочь. Очевидно, что отношения между Бэкхёном и племянником были гораздо сложнее, чем могло бы казаться, и Кёнсу понял это в ту же секунду, когда впервые увидел их вместе. Столько искренней и чистой любви между двумя людьми он ещё никогда не видел, ему казалось, что даже его собственные родители никогда не любили его так, как Бён любил младшего. Ему, наверное, стоило бы самому поговорить с Чанёлем, потому что Бэкхён этого делать точно не собирается. Так и будет смотреть, как племянник молча отдаляется и уходит из его жизни. Однако самому До думалось, что вряд ли Чанёль на такое способен, слишком уж добрым и светлым мальчиком он был. — Пойдём спать, Бэк, — он хлопнул Бэкхёна по плечу. — Утро вечера мудренее. Шатен кивнул и залпом осушил остатки виски в стакане, чтобы потом резко встать и нетвердой походкой исчезнуть в темноте коридора чужой квартиры. Кёнсу на это только вновь тяжело вздохнул и отправился вслед за другом.

☆☆☆

Проснуться от шума неизвестного происхождения — вовсе не то, что Чанёль запланировал на воскресное утро. Говоря откровенно, он вообще-то не собирался вставать раньше полудня, но когда, напугавшись до смерти, он подскочил на кровати и посмотрел на часы, они показывали половину девятого утра. Тяжело вздохнув, он потянулся и соскреб себя с кровати, тут же покидая комнату в поисках источника шума. Дядя дома не ночевал, но эта мысль осенила подростка уже в коридоре, и он, не придумав ничего лучше, взял в шкафу подаренную мамой хоккейную клюшку в качестве инструмента самозащиты и направился карать предполагаемого преступника. Медленно передвигаясь в попытке создавать как можно меньше шума, он миновал гостиную и подобрался прямиком к кухне, осторожно притаившись и пытаясь высмотреть нежданного гостя. Им, в принципе, оказался никто иной, как Бэкхён. Да и кто в принципе будет вламываться в квартиру в половину девятого утра в воскресенье? Выпустив разочарованный вздох, Чанёль облокотил клюшку на стену и зашёл на кухню, сталкиваясь с удивленным взглядом дяди. — Ты чего так рано? — спросил он и, сообразив самостоятельно, ответил на свой вопрос сам: — Я тебя разбудил, наверное, да? Прости, кастрюлю уронил. С явным сожалением на лице он помахал крышкой в руке, и Чанёль, понятливо кивнув, сел за стол. Он внимательным взглядом просканировал внешний вид старшего: влажные волосы, домашние спортивные штаны и растянутая футболка с Железным Человеком, которая ещё недавно принадлежала ему самому. Следовательно, Бэкхён недавно был в душе. — Когда вернулся? — стараясь звучать максимально безразлично, спросил Чанёль, ковыряясь в вазе с фруктами, снимая с ветки виноградину. — Эээ, да буквально час назад, — отмахнулся Бэкхён, венчиком взбивая содержимое миски. — Как насчёт блинчиков? — Я всегда за, — подросток улыбнулся, поднимаясь из-за стола, чтобы подойти к кофе машине. — Кофе? — Ты знаешь, что от кофе я никогда не откажусь, — усмехнулся старший. — Это точно. Повисла неловкая тишина, нарушаемая лишь звуками венчика и кофемашины. Оба думали о своём и совсем не хотели озвучивать то, что было у них на уме. Бэкхён думал о том, что ему действительно стоило бы поговорить с племянником, но он не знал, что ему сказать и как к этому разговору вообще подступиться. Он все ещё не сообщил младшему о своей новой должности и теперь испытывал за это всепоглощающее чувство стыда, потому что… хотя бы позвонить ведь можно было… смс-ку написать… Трус. Чанёль же в это время агрессивно старался понять, где его опекун шлялся прошлой ночью. Не то, чтобы ему было очень интересно, да и он вообще не имел особого права знать, но вид у дяди, несмотря на старательно надетую маску счастливого человека, был довольно помятый. А ещё в воротнике футболки он увидел край синего пятна. Мысли уходили в совсем не радужную зону, и он тряхнул головой, а затем и вовсе ушёл с кухни, чтобы умыться. Сначала Бэкхён дернулся, когда услышал хлопок двери, но затем услышал шум воды, доносящийся из ванной, и облегченно выдохнул. Судя по всему, младший не был в духе, но кто будет рад тому, что его разбудили с утра пораньше в воскресенье? Всё же, момент для разговора был не совсем подходящий, но если так дальше оттягивать… — Пахнет зашибись, — заявил подросток, вновь заходя на кухню. Сколько времени Бён провёл в своих мыслях, если даже не заметил, что тот вернулся? Младший поставил две кружки с кофе на стол и сел, вытягивая вперёд длинные ноги. Процесс готовки подходил к концу, и Бэкхён сгрузил всю посуду в мойку. Чанель уже давно клянчил посудомоечную машину, но он однажды уже выпросил умный пылесос, который помер через два месяца, и его пришлось сдать обратно в магазин по гарантии. Больше на уговоры младшего мужчина не вёлся, но почему-то мысль об этой глупой истории с пылесосом все равно заставляла его улыбаться себе под нос. Может, Чанёль и рос не по дням, а по часам, но в нём все равно были горы этой детской непосредственности, и детство играло в заднице довольно регулярно. — Мне нужно тебе кое-что важное сказать, — поставив перед племянником тарелку с едой, начал Бэкхён. — Какое совпадение: мне тоже, — ответил, широко улыбаясь, Чанёль и запихнул блинчик в рот. — Пока ты жуёшь, я скажу первым: меня назначили главным редактором. В ту же секунду, когда глаза Чанёля непозволительно расширились, и он подавился блинчиком, Бэкхён подумал, что нужно было всё-таки подождать, пока младший дожуёт… и проглотит. Пришлось похлопать его по спине и предложить стакан воды, ибо хоронить племянника в ближайшее время мужчина не планировал. Он не стал садиться за стол, лишь облокотился бедром о кухонную тумбочку, неловко обнимая себя руками, пока Чанёль продолжал поглощать в огромных масштабах воду. Отодвинув от себя тарелку с едой, он поставил стакан на стол и встал с места, подходя к дяде. А в следующую секунду Бэкхён почувствовал, как его крепко-крепко обнимают, и, положа руку на сердце, он мог сказать, что это самая искренняя и очаровательная реакция, которую он когда-либо получал. — Я безумно рад за тебя, хён, — прошептал Чанёль, сильнее стискивая мужчину руками. — Ты заслужил это больше, чем кто-либо, я горжусь тобой. — Спасибо, Ёль, — он несмело положил руки младшему на спину и прикрыл глаза, выдыхая. На секунду показалось, что никаких в этом мире проблем больше не существует, а тупые мысли, одолевавшие его по ночам, — глупый мираж, рассеянный теплотой чанёлевского сердца. Некоторое время они так и простояли, молча, смакуя момент искренности и единения, которого у них уже давно не было. — А что ты хотел сказать? — несмело спросил у племянника Бэкхён, отстраняясь и заглядывая к нему в лицо. Тот закусил губу, и мужчина видел лежавшую на дне тёмных глаз тень сомнения. Он погладил младшего по затылку, без слов предлагая ему поделиться новостью, которую тот изначально собирался преподнести. — Мы с Джухёком помирились, — сказал он нехотя, отстраняясь от дяди и садясь обратно за стол. — Я решил, что ничего не разрешится само собой, и вчера ходил к нему. Теперь между нами всё, как прежде, вроде бы. Шестеренки в голове Бэкхёна крутились с бешеной скоростью. Это могло быть простым совпадением: мало ли, сколько в стране Джухёков, верно? С другой стороны… — Я рад, что у вас всё хорошо, — улыбнувшись, сказал мужчина и присел за стол. — Ты говорил, что он студент, да? — Да, журналистика, — Чанёль кивнул, запихивая в рот остатки блинчиков. — Правда, не знаю, он, вроде, практику сейчас проходит. — Где? — Он не говорил… а почему ты интересуешься? Шатен зачесал назад волосы и вновь поднялся из-за стола, чтобы достать из шкафчика банку джема. — Думаю, что моему журналу не помешает свежая кровь, ты так не думаешь? — приветливо улыбаясь, ответил Бэкхён, запуская в баночку ложку. — Это было бы классно, — согласился младший, запихивая в рот очередной блинчик, — но я надеюсь, что ты не будешь на самом деле пить его кровь, — едва прожевав, добавил он. — Не беспокойся об этом, — потрепав племянника по голове, сказал Бён. «Я абсолютно уверен в том, что часть своей крови он потеряет вполне естественным путём».