illegal.

Первое, о чём подумал Бэкхён, проснувшись в понедельник утром, — как сильно ему не хотелось идти на работу. И, казалось бы, такие мысли посещают его регулярно, если не сказать каждый день, но именно в пасмурное утро понедельника нежелание вылезать из постели было особенно острым, а потребность повернуться на другой бок и дальше сопеть до самого обеда — почти жизненно необходимой. Однако теперь его ждал новый пост и новые обязанности, и перед глазами простирался доселе незнакомый горизонт возможностей, за которые мужчина уже сейчас был готов схватиться и никогда их больше не отпускать. Мужчина встал с кровати, всё ещё не открывая глаз, на ощупь запихивая ноги в тапочки, чтобы затем полуживой походкой двинуться в сторону ванной. У него было полчаса, чтобы привести себя в порядок, а потом следовало разбудить Чанёля. Годами выработанная последовательность действий, которой теперь Бэкхён следовал скорее инстинктивно, автоматически. Пока он стоял в душе и намыливал голову, продумывая завтрак и свой дальнейший день, где-то на периферии мозга маячила мысль о том, что он что-то упускает из виду. Навязчивое ощущение того, что он забыл что-то, и это что-то было важным. «Нужно попросить Джухёка...», — мозг автоматически вернулся к работе, и тут-то его заклинило. Джухёк. Точно. Вчера, лёжа вечером в постели, Бэкхён пытался оправдать стажёра в своих глазах. Всё-таки, он был хорошим работником, да и вина Бёна в том, что они переспали тоже есть. Тем не менее, Ан спал с ним, будучи в отношениях, и это — неоспоримый факт, ведь насколько Бэкхён знал от Чанёля, те были просто в ссоре, и их отношения были по-прежнему действительны. Более того, они помирились уже после того, как Джухёк занялся с ним сексом, следовательно, он не испытывал от этого угрызений совести. В конце концов, он даже не поставил Чанёля в известность о том, что он работает в SF Magazine. Не будем упоминать того, что юноша скорее всего догадался, кем Чанёлю приходится его непосредственное начальство, иначе какой смысл скрывать своё место работы? И обоих Бэкхёна и Чанёля в данный момент он водил за нос. Вся эта тема вызывала у Бэкхёна тошноту. Больше всего он терпеть не мог таких людей — людей, которые пудрят другим голову. Естественно, он не мог позволить Джухёку и дальше дурачить своего племянника, в этом не приходилось даже сомневаться, но… Чанёль должен сам решать, что ему делать со своим парнем. Конечно, в этих отношениях не было смысла — Бэкхён понимал, что его стажёр не испытывал каких-либо чувств к Паку, но он не мог вынуждать Джухёка бросить Чанёля и оставить того в неведении, потому что это разобьёт ему сердце. Мужчина пришёл к выводу, что идеальным вариантом будет заставить Ана рассказать младшему правду. Бён мог бы сделать это и сам, но не имел право влезать в чужие отношения и, тем более, решать, что с ними делать. Душ не придал мужчине особой бодрости, и он, всё ещё будучи каким-то уставшим и расстроенным, отправился в спальню к Чанёлю. — Доброе утро, страна, — он зашёл в комнату и раздвинул шторы, но от этого не было особого эффекта — тучи затянули собой небо, оттого на улице было темно и промозгло. Самое то для конца октября. Чанёль по-прежнему спал, словно и не слышал ничего, лишь повернул голову в другую сторону, натягивая одеяло под самый подбородок. Бэкхён посмотрел на него почти сочувственно, прекрасно осознавая, что через пару минут сладкий мир снов превратится в суровую утреннюю реальность. Ему в принципе было жаль племянника — для своего возраста он переживал чересчур много: у него не было толком родителей, отношения выдались неудачными, а теперь до кучи ещё навалилась работа. Не говоря уже о школе, которую ненавидят почти все дети за редким исключением. Мужчина тихо подошёл и присел на край кровати, наблюдая за блаженным лицом спящего подростка. Он не врал, когда множество раз говорил Чанёлю о том, что тот — исключительно красивый мальчик. И дело было даже не в правильных чертах лица и красивой фигуре, а хороших манерах и правильных приоритетах. Пак всегда был добрым и милосердным, общительным и спокойным, словом, хорошим человеком, как ни крути. Бэкхён не знал, почему он таким вырос, но был искренне благодарен судьбе за то, что она дала ему шанс быть свидетелем становления этого прекрасного юноши. Одно нахождение Чанёля рядом заставляло Бэкхёна забывать обо всех заботах и дарило ему невероятное спокойствие и безразмерное счастье. Именно поэтому он искренне любил каждый день возвращаться домой — знал, что там его точно любят и ждут. А разве не это после долгого рабочего дня хотят почувствовать все люди? Он положил ладонь Чанёлю на лоб, сдвигая вбок мешающиеся пряди отросших волос. — Чанёль, просыпайся, — сказал он негромко, расчёсывая пальцами тёмную шевелюру. — Просыпайся, я тебе говорю. — Хён, ещё пять минуточек… — пробурчал младший и нахмурился, не открывая глаз, морща нос и закутываясь в одеяло ещё плотнее. — Никаких минуточек, вставай, — он потянул край одеяла, и брюнет тихо захныкал, не желая покидать мягкие и тёплые объятия постели. — Хватит строить из себя жертву, поднимайся. Чанёль тяжело вздохнул, садясь в кровати и потирая заспанное лицо руками. — За что ты так со мной? — проворчал он в ладони, и Бэкхён, мягко рассмеявшись, потрепал его по волосам. — Потому что страдать одному неинтересно. Пока младший собирался с мыслями (и силами), мужчина встал и скрылся в коридоре, напомнив племяннику, что через полчаса он ждёт его на кухне к завтраку. Юноша нехотя поднялся с кровати и, шлёпая босыми ногами по деревянному полу, добрался до ванной комнаты, где ещё долго сверлил своё отражение в зеркале взглядом. Он не понимал, что не так, но чувствовал себя искренне некомфортно, хотя настойчиво пытался игнорировать это неприятное чувство, скребущее его изнутри. Если не вдаваться в подробности, то его жизнь была вполне себе классной: у юноши наладились отношения с парнем, повысилась успеваемость и появилась работа. Вчера вечером Пак получил сообщение от Сынван — недавно он проходил кастинг на роль модели для местного бренда, и с ней наконец-то связались его представители, предлагая Чанёлю рассмотреть реальный контракт, предусматривающий продвижение их продукции. Все с чего-то начинают, и пусть даже бренд не пользуется особой популярностью, кто знает, может, парнишке удастся вывести его на новый уровень? Чанёль был очень взволнован этим и с нетерпением ждал первых съёмок, а ещё своей зарплаты, которую в этот раз он обязательно потратит на что-нибудь полезное. Возможно, даже отложит на поездку в Японию к бабушке и дедушке — если заплатят достаточно, то он сможет заплатить за их с дядей билеты. С дядей… всё тоже было неплохо? На самом деле, он не знал. Всё больше Чанёлю начало казаться, что он совсем перестал понимать, как общаться с людьми, поэтому не мог разобрать чувств даже своего родного дяди — человека, с которым он провёл бок о бок всю свою жизнь. Разве можно его после этого назвать взрослым человеком? Войдя на кухню, подросток почувствовал запах поджаренных тостов и каши. Кашу Чанёль терпеть не мог, но всё равно давился ею, как и дядя, ведь оба понимали, что полезное питание — залог здорового организма. Однако это не мешало им завалиться в пятницу вечером перед телевизором, чтобы прикончить на двоих огромную порцию острой курочки и несколько банок пива (для Бэкхёна) и газировки (для Чанёля). Хотя иногда старший позволял племяннику пропустить банку-другую, но тот не особо жаловал вкус пива. Обычно в таких ситуациях Бэкхён шутил, что Чанёль не настоящий кореец, а тот обиженно дулся, хмурясь и складывая руки на груди. Однако вскоре всё равно забывал о своих обидах, не в состоянии противостоять природному очарованию своего дяди. С тоской Чанёль подумал о том, что таких вечеров становилось всё меньше и меньше, и сел за стол, где напротив него тут же уселся едва ли более радостный мужчина. Ели они поначалу молча, потому что говорить было не о чём, да и не хотелось особо. За окном по-прежнему нависали свинцовым полотном тучи, грозясь залить улицы Сеула потоками дождя, а ещё гнулись под натиском сильного осеннего ветра ветки деревьев. Тоска, да и только. — Сегодня твой первый день в качестве главного редактора? — поинтересовался в конце концов Чанёль, размазывая по тосту шоколадную пасту. — Технически да, — Бэкхён кивнул, отхлёбывая немножко кофе. Тот был слишком горячим, и, поморщившись, мужчина тут же отставил чашку в сторону. — Хотя у меня уже есть наброски для нового выпуска. — Это здорово. И снова тишина. Не так уж и много времени у них было на разговоры — максимум минут двадцать, а потом оба разбежались по своим комнатам для дальнейших сборов. Одновременно Чанёля разрывало от желания поговорить с дядей о чём угодно, но в то же время он понимал, что им особо не о чём поговорить. Когда это вообще началось? — У меня для тебя хорошая новость, кстати, — Бэкхён улыбнулся, — Кёнсу выпускает коллекцию в следующем месяце. Ты и я приглашены на первый показ. И на афтепати, конечно же. — Нам опять придётся делать вид, что мы едва знакомы? Потому что если да, то у меня нет особого желания идти, — скривился брюнет, откидываясь на спинке стула. — Хотя мне и хочется поддержать Кёнсу-хёна. — Это твоё дело, в конце концов, кроме меня и Чонина с Кёнсу ты там никого не знаешь, — мужчина пожал плечами. — Хотя я должен заметить, что для тебя это хорошая возможность завести новые знакомства, причём как среди моделей, так и среди дизайнеров. Твоё приглашение лежит у тебя на столе, и я оставляю право выбора за тобой, но Кёнсу будешь объяснять всё сам. Чанёль фыркнул, прекрасно зная, что Кёнсу-хён ни одно из его жалких оправданий не примет и скорее всего обидится. В худшем случае пожалуется Чонину, и тогда Паку точно надерут зад. Он поморщился, думая о том, что рука у того тяжёлая и мысленно в очередной раз удивился тому факту, что Чонин и Сынван одногодки. Последняя была гораздо более сдержанной и спокойной, а ещё не имела склонности к рукоприкладству. Вообще-то Чанёль сам ею обладал, но только тогда, когда окружающие очень смешно шутили (или вообще шутили). Бэкхён быстро запихнул в себя остатки завтрака и поднялся из-за стола, чтобы помыть за собой посуду. Чанёлю оставалось только сверлить задумчивым взглядом широкую спину в белой футболке и темноволосый затылок, переливающийся всеми оттенками шоколада. За дядей он был, как за каменной стеной, и это ощущение безопасности, которое он чувствовал, находясь рядом с ним, юноша боялся потерять. Говоря откровенно, ничто не дарило ему столько спокойствия, как нахождения старшего рядом. Никто из его друзей и даже его парень не могли повторить эффект присутствия Бэкхёна. С самого детства он привык — его выслушают, поймут, ему помогут, если того потребует ситуация. Дядя, до этого никогда не имевший опыта с детьми, да и сам по сути будучи ребёнком, был удивительно хорошим воспитателем: все «можно» и «нельзя» он доносил до младшего удивительно доходчиво, поэтому потребность в регулярных наказаниях отпала сама собой с возрастом. Воспитательные же беседы обычно ограничивались разговорами об учёбе, но и на этом поприще Пак старался доставлять мужчине как можно меньше проблем, благо природа мозгами его всё же не обделила. В конечном итоге, у него появилась стабильная репутация «хорошего мальчика», ничуть не избалованного ни вниманием своего опекуна, ни его финансовым положением. Так они и восхищались друг другом издалека, вовсе не осознавая, что оба приложили руку к формированию друг друга: без Бэкхёна Чанёль не был бы Чанёлем, а Бэкхён без Чанёля — Бэкхёном. Возможно именно за это им стоит поблагодарить Вселенную — за то, что они были друг у друга и оба незаметно, но делали друг друга лучше с каждым днём. — Я тебя подкину до школы сегодня, — выходя из кухни, бросил мужчина, и Чанёль заторможенно кивнул, провожая удаляющуюся спину взглядом. Сможет ли он когда-нибудь найти кого-то, кто был бы хотя бы наполовину столь хорош, как его дядя?

☆☆☆

— Доброе утро, мистер Бён, — Джухёк поднялся из-за стола, и Бэкхён, пока не желая вступать с ним в разговор, просто кивнул и скрылся за дверью кабинета. Он примерно знал, что скажет младшему, но над этим всё ещё стоило обстоятельно подумать, и это не должно отразиться на работе, поэтому он решил оставить этот разговор до конца рабочего дня. На столе лежала папка с фотографиями от Минсока, несколько писем и пригласительный от Кёнсу. Мужчина сел в кресло, тут же подбирая прямоугольный кусок картона и рассматривая его со всех сторон, параллельно придаваясь размышлениям об утренних словах своего племянника. «Нам опять придётся делать вид, что мы едва знакомы? Потому что если да, то у меня нет особого желания идти». В этих словах он чувствовал пассивную агрессию, исходящую от младшего, а такого в их отношениях ещё никогда не было. Чанёль всегда был послушным, и даже на стадии мерзкого переходного возраста он продолжал быть крайне любезным по отношению к окружающим, и Бэкхён не был исключением. Они редко ссорились, да и если возникал какой-либо конфликт, тот легко и быстро разрешался. С самого детства Бён пытался научить племянника выходить из положения при конфликтах с людьми разных темпераментов и характеров, и мужчине казалось, что в этом он довольно преуспел. Скорее всего, так и было, и одно он знал точно: Чанёль не стал бы говорить этого, если бы не был уверен в своих словах. Племянник посчитал нужным сказать это, потому что не входил в категорию людей, которые всегда говорят первое пришедшее на ум. Осталось только понять, что Чанёль хотел донести этими словами. Наверное, его обижал тот факт, что Бэкхён не афиширует их родственные отношения, но они не раз говорили об этом, и Пак постоянно убеждал дядю в том, что его всё устраивает. В какой-то мере он даже поддерживал решение старшего держать всё в секрете — ему не хотелось, чтобы люди думали о нём как о племяннике Бён Бэкхёна. Обычный школьник, которому не повезло, и он живёт со своим дядей, не более. Так почему же в этот раз Чанёль разозлился? И снова мужчина приходит к выводу, что ему надо поговорить с подростком. Иначе это становится невыносимо — быть в полном неведении. Его переживания росли, как снежный ком, и скоро он был готов сломаться под натиском многочисленных «а что если?». Было страшно, он боялся, что его самые страшные опасения подтвердятся, что он своему племяннику уже не нужен, но… но лучше так, чем мучать Чанёля, привязывая его к себе. Чего бы Бэкхёну это ни стоило, он должен сделать младшего максимально счастливым, даже если ради этого придётся чем-то пожертвовать. Из задумчивости его вывел появившийся на пороге Минсок. — Привет, — фотограф неловко почесал затылок, и Бэкхён недоумённо выгнул бровь, пытаясь разглядеть за его спиной приёмную, где должен находиться его помощник. Но им там, кажется, и не пахло. — Привет, садись, — бросил мужчина Минсоку, и тот, быстрым шагом дойдя до стола, опустился в кресло. — Я так понимаю, Джухёка на месте нет? — Я не видел, может, в туалет отошёл? У меня просто срочное дело, и я хотел бы с тобой обговорить это как можно скорее. — Да, конечно, что случилось? — Бэкхён приветливо улыбнулся, всё-таки с Минсоком у него были довольно доверительные отношения. Они неплохо сходились в характерах, а ещё мужчина, будучи старше Бёна, дольше работал в этом месте и был сравнительно опытнее, так что шатен не стыдился обращаться к фотографу за советом. — Моя жена беременна, — начал Минсок, и Бэкхён откинулся в кресле, не веря своим ушам. — Сохи? Серьёзно? Поздравляю, дружище! Вы так давно хотели завести ребёнка! — он тут же подскочил и перегнулся через стол, пожимая Киму руку, после затягивая мужчину в полноценные объятия. — Поверить не могу, что у тебя наконец-то появится карапуз! Чем я могу тебе подсобить? Фотограф заметно смутился такой эмоциональной реакции со стороны своего начальника, но удивлён не был — Бэкхён был очень общительным, и сотрудники вечно вовлекали его в свои личные дела и переживания, так что тот незаметно принимал участие в их жизни. Таким образом Бён знал, что Минсок и его жена очень хотят ребёнка, но не могут забеременеть, у Сыльги проблемы с родителями, потому что они не принимают её карьеру фотографа, а Усон пытается отсудить у бывшей жены сына. Всем он старался по возможности помогать, не в ущерб работе, конечно, и именно поэтому многие сотрудники издательства считали Бэкхёна едва ли не ангелом — слишком понимающим и хорошим он был для человека. — Пока она ещё на раннем сроке. У нас нет особых проблем, но врачи сказали быть очень осторожными, — нехотя объяснял Ким, и Бэкхён энергично кивал после каждого его слова, всем видом показывая своё участие. — Я хотел бы заранее обговорить с тобой возможность взять отпуск или декрет в ближайшем будущем. — Что за вопросы такие? Конечно, ты можешь взять декрет. Причём чем раньше, тем лучше, если ты говоришь, что вам стоит быть аккуратнее, — нахмурившись, ответил шатен. — Я в любой момент готов принять тебя у себя в кабинете и подписать твоё заявление. Только хочу, чтобы у тебя не было хвостов или чтобы ты ввёл других фотографов в курс дела. — Ты уверен, что это не доставит никаких неудобств? — Дурак, что ли? Все расходы мы покроем, и ты будешь регулярно получать свои выплаты, так что ни о чём не переживай, — мужчина покачал головой чужому упрямству, а затем, всё же, не удержался и расплылся в мягчайшей улыбке. — Вы уже знаете пол ребёнка? — Пока нет, — фотограф тоже смягчился от смены темы и мечтательно улыбнулся. — Надеюсь, будет мальчик, но и девочка тоже хорошо. Главное, чтобы ребёнок был здоровым. — Это верно, и я очень за тебя рад, — несколько секунд они смотрели друг на друга молча, а затем Минсок медленно поднялся из кресла и направился на выход. — Мин! — Да? — мужчина обернулся, держа в руках дверную ручку. — Если будет мальчик, то назовите Бэкхёном. — Перебьёшься, — расхохотался Ким и вышел из кабинета, вновь оставляя редактора один на один со своими размышлениями. Своего ребёнка у Бёна никогда не будет, он это знал. Иногда это удручало, а иногда он думал о том, что ему это вовсе не нужно. С Чанёлем мужчина уже пережил все радости родительской жизни — первые шаги, первые ссадины на коленках, первые двойки. Но иногда всё же задумывался над тем, каково это — держать на руках свои плоть и кровь? Ребёнка, которого носила под сердцем женщина, любимая тобой, — творение, к появлению которого вы оба приложили руку. Многие говорят, что в этом и есть секрет людского счастья — найти нужного человека и создать с ним семью, в окружении которой провести всю оставшуюся жизнь. И счастья, с этой точки зрения, Бэкхён, кажется, достичь уже не сможет — у него нет ни любимого человека, ни возможности завести собственного ребёнка. С другой стороны, назвать себя несчастным он тоже не мог. Скорее одиноким. И напуганным. Но вряд ли несчастным. — Мистер Бён? — Джухёк просунул голову в дверной проём. — Простите, я отходил. Встретил мистера Кима, а он сказал, что Вы меня потеряли. Смотря прямо сейчас на Джухёка, Бэкхён не испытывал никакой ненависти, злости. Не испытывал даже малейшей доли раздражения. Только, возможно, неприязнь? Хотя головой он и понимал, что не знает мотивов юноши и судить его не может, подсознательно всё же его осуждал. Поэтому желал побыстрее избавиться от этого мерзкого чувства. — Присядь. Стажёр нервно сглотнул и в несколько шагов преодолел разделяющее его с мужчиной расстояние, опускаясь в кресло, где минутами ранее сидел Ким Минсок. Нервно поправив галстук, юноша послушно сложил руки на коленях и уткнулся взглядом в носки своих лакированных туфель, не желая пересекаться взглядами с боссом, словно чувствуя, что тот в данную минуту представляет какую-то опасность, дать конкретное имя которой он всё равно не мог. Однако Бён всем своим присутствием давил, и тяжёлый взгляд из-под бровей только подливал масло в огонь, заставляя вину вскипать где-то в глубине души. — Я даю тебе шанс объясниться самому. Что было между тобой и моим племянником? — без лишних церемоний спросил мужчина, и Джухёк нервно дёрнулся, после понуро опуская плечи. — Мы встречались где-то полгода, — начал Джухёк, нервно сжимая ткань брюк и отводя взгляд от мужчины. — Всё было хорошо, а потом мы поссорились… Ох, точно. Об этом эпизоде Бэкхён и вовсе забыл. Именно этот парень постоянно склонял Чанёля к сексу, оставлял на его теле уродливые отметины и говорил мерзкие вещи каждый раз, когда ему отказывали. Он манипулировал Чанёлем, и он же ревновал его к Бэкхёну и посмел упомянуть о сексуальной связи между Бёном и племянником. Неужели именно этот парень, к которому мужчина за непродолжительное время совместной работы прикипел, говорил и делал такие вещи с самым дорогим человеком в его жизни? — Вы, наверное, знаете, что он сам пришёл ко мне в субботу утром. Хотел помириться. Изначально я не планировал сходиться с ним обратно — я уже ничего к нему не чувствую. Я надеялся, что с Вами может что-то получиться… — к концу фразы голос у стажёра стих, и он раздосадованно поджал губы, по-прежнему не смея поднимать на своего собеседника взгляда. — Тогда почему вы сошлись? — пытливо поинтересовался Бэкхён, открывая верхний ящик стола и доставая оттуда пару бумаг. — Я никогда не видел его таким прежде. Обычно Чанёль всегда был послушным и каким-то мягкосердечным, его было очень тяжело спровоцировать на конфликт. А тут он пришёл, и он был… зол. Я подумал, что, наверное, не так уж и хорошо его знаю, так что есть смысл продолжить наши отношения. Бэкхён тяжело вздохнул, зажимая пальцами переносицу. Он не мог поверить, что этот парень собирался водить за нос его племянника из чистого интереса. Люди ведь не игрушки и не подопытные крысы, ими нельзя вертеть по собственному эгоистичному желанию, особенно касаемо отношений. Наверное, поэтому Бэкхён уже давно ни с кем не встречался — он устал «играть в любовь» в попытке угнаться за этим драгоценным чувством. Эти попытки только ранят других, да и его самого тоже, а дети, глупые дети, этого всё ещё не понимают. С этой мыслью он протянул Джухёку вышеупомянутые бумаги. — Твоя стажировка в этом журнале закончена. Я написал хорошую рекомендацию, потому что ты действительно талантлив и тебе место в хорошем издательстве, но видеть тебя в своей приемной, я, увы, больше не хочу. И рядом со своим племянником тоже, — слова давались ему тяжело, потому что всю эту историю он воспринял чересчур близко к сердцу. — Однако одна встреча с Чанёлем тебе обеспечена, ты должен перед ним объясниться. Джухёк задумчиво посмотрел на бумаги в своих руках, не понимая. — Вы не боитесь меня отпускать? Я ведь могу всем рассказать, что Вы пропихнули племянника на обложку журнала. Да и Чанёлю могу рассказать, что его обожаемый дядя лёг в одну постель с его парнем. — Лучше расскажи ему о том, чего не потрудился сказать до этого. В тот день, когда Джухёк впервые показался на пороге его кабинета, Бэкхён и подумать не мог, что их встреча обернётся таким образом и что они разойдутся на такой ноте. Однако жизнь на то и называют непредсказуемой, потому что никогда не знаешь, куда тебя приведёт то или иное событие. Когда дверь за Джухёком закрылась, мужчина устало выдохнул, откидываясь на спинку стула и закрывая глаза. Меньше всего в этом мире он хотел, чтобы Чанёль страдал, но почему-то внутренний голос говорил, что своими действиями он только добавлял младшему проблем.

☆☆☆

— Это не за тобой случайно? — спросил у Чанёля Чондэ, когда они выходили за ворота школы. Через дорогу была припаркована серебристая иномарка, а на её капоте сидел высокий коротковолосый брюнет, в котором оба подростка узнали Джухёка. — Странно, обычно он предупреждает заранее, если хочет забрать меня из школы, — пробурчал Ёль в ткань шарфа, плотнее запахивая на себе полы пальто. — Ладно, Дэ, я пойду. Увидимся завтра. — До завтра. Они разошлись, и Чанёль неспешно подошёл к Джухёку. Тот явно был не в настроении, но что более странно, под строгим чёрным пальто он был одет в костюм, а в подобной одежде младший его ещё никогда не видел. — Привет, Джу, — натянуто улыбнувшись, поздоровался брюнет. На это его парень лишь вяло кивнул, окидывая Чанёля хмурым взглядом. — Нам надо расстаться, Чанёль. Вот так просто. Не раскланиваясь, не пробуя почву. Рубанул с плеча, и Паку на секунду даже показалось, что это одна из многочисленных глупых шуток, но смеяться над ней совсем не хотелось. Потому что это не была шутка, и он видел это в разбитом взгляде своего парня. Теперь таким же разбитым себя чувствовал и он сам. Даже не хотелось задавать каких-то вопросов, он не хотел знать, почему Джухёк так поступает. Если юноша всё ещё любит Чанёля, зачем тогда он согласился сойтись ещё пару дней назад. Язык просто не поворачивался спросить хоть что-либо. Хоть ему и было обидно, в глубине души Пак понимал, что не готов сейчас бороться со старшим за то, что осталось от их отношений. Подросток просто не видит в этом смысла, не видит смысла сопротивляться.. — Твой дядя посоветовал мне рассказать тебе то, чего я не смог сказать ранее, так что я скажу. Пока мы с тобой были в ссоре, замечательный тогда ещё заместитель главного редактора SF Magazine взял меня на стажировку. Было это, к слову, в тот же день, когда у тебя была фотосессия. Я проработал там две недели и умудрился за это время даже один раз попасть в постель к твоему дражайшему дядюшке. Однако попасть на обложку, как тебе, мне, к сожалению, не удалось. Меня это не сильно расстраивает, ведь трахается твой дядя вполне неплохо. Мне даже понравилось, когда он лежал подо мной и- Договорить ему не дал тяжелый кулак Чанёля, столкнувшийся с чужой скулой. Пусть Пак и считается добрым человеком, даже пацифистом, он никогда не будет молчать, слушая, как во всеуслышание говорят о подробностях личной жизни его семьи. Ещё и с таким презрением, словно пытаясь уличить дядю в излишних связях с мужчинами. — А вот Бён Бэкхену ударить меня по лицу смелости не хватило, — потирая рукой скулу, сказал Джухёк. — Ты, всё-таки, лучше него. Хотя мне так и не удалось тебя нагнуть, а вот шлюшку-Бёна вполне. — Если это всё, что ты хотел мне сказать, то я пойду. Тошнит от взгляда на твою рожу. — Ещё пару дней назад ты был вполне рад её видеть, — усмехнулся старший, отталкиваясь от капота. — Ещё неделю назад ты стелился перед моим дядей, чтобы попасть к нему в постель, а теперь за глаза называешь его шлюхой. Уверен, что тебе хватит смелости сказать это ему в лицо? — без лишний агрессии ответил ему Чанёль, чувствуя прилив злорадства, когда мерзкая ухмылка сползла с чужого лица. Он развернулся на каблуках, не желая больше иметь никаких дел с парнем, которого ещё месяц назад без зазрения совести назвал бы любовью всей его жизни. Сейчас юноша понял, что последние полгода были простой тратой времени. Ещё рано делать выводы, но, пожалуй, ему не стоит пока заводить отношений. До дома он дошёл пешком, едва перебирая ногами. Когда привычная многоэтажка показалась на горизонте, возле неё уже стояла Сынван, засунув руки в карманы бомбера и пиная ногой шину небольшого фургончика, выданного ей агенством Чанёля. Увидев младшего, она улыбнулась и стянула с головы капюшон толстовки, чтобы после подойти поближе к Паку и потрепать его по голове. — Ты чего такой? Как будто призрака увидел! Сынван не была похожа ни на одну девушку, которую Пак знал прежде. Проведя большую часть своей жизни в Канаде, она обладала довольно широкими взглядами, отменным чувством юмора и безупречным английским. Всем трём параметрам Чанёль мог бы откровенно завидовать, но он предпочитал искренне восхищаться издалека, потому как его менеджер не только была привлекательной и харизматичной, но также очень тактичной и понимающей. И разрешала ему разговаривать с ней неформально, потому как её, почти иностранку, такая привычная для корейской культуры возрастная иерархия не особо волновала. Он помотал головой, не желая делиться тем, что его волновало на данный момент. Кто знает, в будущем, может быть, подросток и сможет рассказать ей всё и даже больше, но сейчас было не подходящее для этого время. Чанёль просто наслаждался присутствием девушки и клянчил у неё халявный кофе, хотя вполне мог позволить его себе сам. Ему просто нравилось быть тонсеном, о котором старательно заботится эта непозволительно добросердечная девушка. — Ладно, доставать не буду. Залезай в фургон. По дороге куплю тебе чего-нибудь перекусить, — Сынван открыла заднюю дверцу, и Чанёль залез в машину, тут же откидываясь затылком на сидение.