☆☆☆
— Хочу от всего сердца поблагодарить всех пришедших, — смущённо сказал Кёнсу, нервно сжимая потеющей ладонью микрофон. — Это не первая моя коллекция, но определённо на данный момент самая затратная. И я говорю не о финансовой стороне вопроса, а о потраченных усилиях и нервах. Он неловко засмеялся, и зал разлился аплодисментами, желая поддержать дизайнера в его неуклюжей благодарственной речи. Бэкхён, сидя у барной стойки, смотрел на друга с восхищением. Они дружили ещё со школы, и он знал До как свои пять пальцев, но каждый раз всё равно удивлялся его мудрости, его искренности, скромности и спокойствию, которые Кёнсу всегда изо всех сил старался передать и Бёну. И Бэкхён всегда это ценил, в глубине души благодаря судьбу за то, что она подарила ему самых понимающих и добрых людей. — Отдельное спасибо хочу сказать своим близким друзьям, — тем временем продолжал дизайнер, и вся публика внимательно слушала перелив его низкого голоса. — В первую очередь Бён Бэкхёну за то, что он всегда велел мне следовать своему сердцу. Без него я бы уже давно всё бросил и сейчас не стоял бы здесь перед вами. Бэкхён, большое тебе спасибо. Их взгляды столкнулись, и Кёнсу мягко улыбнулся в своей привычной манере — мёд, которой из года в год топил завоёвывающий сердце Бэкхёна лёд. — Конечно, эта коллекция не наделала бы столько шуму, если бы не Бэкхён и его журнал, а также два потрясающе красивых молодых человека, — смущённо сообщил мужчина, и зал, до этого внимательно рассматривающий развалившегося на барном стуле Бэкхёна, перевёл взгляд в другую сторону, где стояли, засунув руки в карманы, Чанёль и Чонин. — Ваши аплодисменты Чанёлю и Чонину, — сказал Кёнсу, — они не только проделали отличную работу, демонстрируя для журнала мою новую коллекцию, но и активно помогали мне в организации моего показа и этой вечеринки в частности. Все одобрительно закивали, перешёптываясь о красоте и доброте юных моделей, а До быстро свернул свою речь, выразив ещё несколько благодарностей работникам своего бренда, личным помощникам и родителям. Кёнсу спустился со сцены и хотел уже пойти к Бэкхёну, который весь вечер выглядел как в воду опущенный, чем тревожил самого До, но того уже и след простыл. Как простыл след и Чанёля, его мужчина тоже хотел поблагодарить за помощь ещё раз. Нахмурившись, дизайнер выловил в толпе Чонина, но тот лишь пожал плечами, усаживая своего парня за один из столов. Внезапно свет в помещении стал более тусклым, а на сцене загорелись белым светом несколько софитов. В центре сцены стояло два стула, на одном из которых сидел нервно зажимающий гриф гитары Чанёль. Он натянуто улыбнулся, поймав шокированный взгляд Кёнсу, и мысленно поблагодарил дядю за его идею сделать Кёнсу подобный подарок. Несколько секунд погодя, на соседний стул опустился Бэкхён. Он игриво приподнял бровь, посмотрев на Кёнсу и, уточнив готовность племянника к исполнению песни, включил микрофон. — Прежде, чем мы с моим племянником совершим задуманное, — стараясь звучать максимально расслабленно и игнорировать удивлённые охи после слова «племянник», начал Бэкхён, — я хотел бы поблагодарить тебя, Кёнсу, за всё то, что ты сделал для нашей семьи. Меня ты поддерживал ещё со школьной скамьи, а этому ребёнку, — он махнул рукой в сторону стремительно краснеющего Чанёля, — подарил миг славы. Спасибо за то, что всегда был для меня самым хорошим другом. Я надеюсь, что твоя коллекция и твой бренд в целом будут процветать и дальше, ты добьёшься нереальных высот и заполучишь в свои руки бесценный источник счастья, и... — Хён, давай короче, — прошептал ему Чанёль, и сидящие в первых рядах люди засмеялись. — В общем, мы с Чанёлем поздравляем тебя, дружище! Они решили исполнить «Yellow» Coldplay, одну из любимых песен Чанёля, хотя, говоря откровенно, все песни из репертуара Coldplay подросток мог назвать своими любимыми. Бэкхён, сам того не подозревая, тоже полюбил композиции этой группы, потому как часто слушал их с Чанёлем в машине, да и дома юноша не упускал возможности под гитару спеть несколько их произведений. Поэтому выбор песни в качестве подарка для Кёнсу не казался особо тяжёлым, ведь Coldplay известны не только своим мягким звучанием, но и особенно красивыми текстами, которые в тоже время не слишком навязчивы и слащавы. Look at the stars Look how they shine for you And everything you do Yeah they were all yellow. Посмотри на звёзды, Посмотри, как они сияют для тебя И всего, что ты сделал, Да, они все желтые. Пусть песня и имеет в себе преимущественно романтический подтекст, Бэкхён чувствовал себя комфортно, исполняя её для лучшего друга. Кёнсу ведь действительно был для него самым близким человеком уже много лет, а Бэкхён никогда не находил в себе мужества как следует поблагодарить друга за это, принимая его заботу и участие как должное. Сейчас, сидя с другим своим близким человеком на сцене, мужчина чувствовал себя как никогда довольным, особенно, улавливая боковым зрением счастливое выражение лица младшего. Со стороны было видно, как сильно Чанёль наслаждался выступлением, от чего Кёнсу даже наклонил голову вбок, удивляясь тому, как много талантов в себе таил этот ребёнок. Пару недель назад Бэкхён в истерике позвонил ему, не зная, что преподнести подростку в подарок на наступающий день рождения, и в ответ на вопрос об увлечениях младшего сказал, что тот души не чаял в музыке. В этот момент Кёнсу понимал, что это действительно было так. Они с Бэкхёном в его возрасте, наверное, тоже были такими, когда вместе пели в школьном ансамбле и третировали учителей своими бесконечными распевами, прятались по углам от шумных одноклассников, чтобы, разделяя одни наушники на двоих, послушать любимые песни. Тогда музыка свела их вместе и привела к многочисленным годам крепкой дружбы. И куда музыка приведёт Чанёля? Бэкхён своих певческих навыков совсем не растерял, и чувство ностальгии, которое дизайнер словил, когда услышал такие знакомые переливы нежного голоса друга, окутало его сердце и выразилось скопившимися в уголках глаз слезами. Так много времени утекло с тех дней, и они оба так выросли с момента их первой встречи. Чонин, сидевший сбоку от него, положил руку своему парню на плечо и сжал его, призывая До собраться с духом. В эту самую секунду они с Бэкхёном столкнулись взглядами, Бён, пытаясь сдержать рвущуюся на лицо глупую улыбку, подмигнул Кёнсу, призывая того не раскисать в столь важный для него день. Кому как не Бэкхёну знать, как много труда было вложено в эту коллекцию и карьеру в целом. Песня закончилась, и дуэт, поклонившись, спустился со сцены в зал, где на Бэкхёна тут же с объятиями налетел Кёнсу. — Спасибо, я очень тронут, — он прошептал, и редактор похлопал его по спине, тихо посмеиваясь эмоциональности друга, ведь обычно тот был гораздо более сдержан и спокоен. — Думаю, последние месяцы высосали из тебя все силы, — ухмыляясь, сказал Бэкхён, размыкая объятия. — Ты совсем не можешь держать себя в руках, весь расклеился, как старшеклассница. — В защиту старшеклассниц скажу, что даже они не так бурно реагируют, — хихикнул стоявший по правую руку от Бэкхёна Чанёль, и Кёнсу обнял его тоже. — Хён, соберись! Чонин только ухмылялся, глядя на своего парня, который ещё никогда не был таким прилипчивым по отношению к другим в его присутствии. Характер не тот. А сейчас вот тискал лучшего друга в объятиях и не хотел отпускать, игнорируя все просьбы Чанёля и мольбы самого Бэкхёна. Однако это зрелище было ценным, и Чонин только стоял поодаль, скрестив руки на груди, наблюдая за всем со стороны, пока его не потрепали по плечу. — Извините, — это был незнакомец, с которым Бэкхён разговаривал ранее вечером. — Могу я задать Вам вопрос? — Задавайте, — отворачиваясь от шумной компании, ответил Чонин. — Но я не обещаю, что отвечу. Или отвечу честно. — Я заметил, что вы в хороших отношениях с господином Бёном, — понизив тон, начал мужчина, — то, что он сказал на сцене… это правда? — Бэкхён-хён очень болтливый человек, — стараясь звучать менее раздражённо, сказал собеседнику Ким. — И он много чего сказал, пока был на сцене. Вас какой-то конкретный аспект интересует? Мужчина сглотнул, невольно глядя за спину Чонина, где как раз стояли Чанёль и Бэкхён, оживлённо переговариваясь, пытаясь объяснить что-то улыбающемся Кёнсу. Дизайнер стоял, прижимая к щеке бокал с шампанским, и снисходительно осматривал болтающих преимущественно друг с другом родственников. — Пак Чанёль действительно его племянник? — возвращаясь взглядом к собеседнику, поинтересовался незнакомец. — Да. Раньше Бэкхён-хён предпочитал скрывать от общественности наличие у него племянника, но теперь, когда тот и сам стал частью мира моды, посчитал это лишним, — Чонин пожал плечами. — Но тогда получается, что это он помог мистеру Паку попасть на обложку журнала? — неуверенно заметил мужчина. — Как-то это не очень правильно... — Это я попросил. Чанёль был перспективной моделью нашего агенства, и я хотел, чтобы он получил больше предложений, поэтому настоял, чтобы он тоже поучаствовал в съёмке. Бэкхён-хён был против. В тот момент, когда Чонин пришёл к Бэкхёну в офис с предложением напечатать их с Чанёлем на обложке, он пообещал, что возьмёт на себя всю ответственность, если возникнут какие-то вопросы. Даже если бы Бэкхён был против этого, он бы всё равно это сделал, потому что понимал, что это рисковый шаг, учитывая, что Бэкхён тщательно скрывал их с Паком родственную связь. Настолько тщательно, что сейчас, когда он громко со сцены назвал юношу своим племянником, это тут же стало самой обсуждаемой темой на мероприятии, и не говорил об этом только самый ленивый. Чонину вдруг стало неприятно разговаривать с этим типом, который, казалось, испытывал излишний интерес к личностям Чанёля и Бэкхёна. — Они близки? — спросил тот, и хотя Чонину виделось, что ещё неприятнее этот разговор стать уже не может, выяснилось, что и за этим плинтусом скрывалась новая глубина. — Вас это не должно интересовать, — сдержанно ответил он, хмурясь. — Семья — это тоже личная жизнь, и Чанёль с Бэкхёном вряд ли скрывали бы свои родственные отношения от публики, если бы хотели, чтобы люди копались в их белье и разглядывали подробности их жизни под микроскопом. А теперь позвольте мне откланяться, меня ждут друзья. С этими словами он, окинув незнакомца финальным презренным взглядом, развернулся и пошёл прямиком к Кёнсу, чтобы незаметно для всех остальных приобнять его за талию и подарить короткий поцелуй за ухом.☆☆☆
— Не могу поверить, что ты уходишь трезвым, — хихикнув, сказал Кёнсу одевающему на себя пальто Бэкхёну. — Не могу сказать о тебе того же, — беззлобно фыркнул редактор, похлопывая себя по карманам в поисках ключей от машины. — Ты просто завидуешь, потому что меня есть кому отвезти домой, а тебя некому, — Кёнсу показал ему язык, и Бэкхён внутренне удивился такому детскому поведению со стороны друга. Наверное, общество Чонина оказывало на него подобное влияние, но не сказать, что он был сильно против. Такой Кёнсу больше напоминал ему бывшего одноклассника, с которым он проводил каждую секунду свободного времени, смеясь и наслаждаясь жизнью. — Зато ты будешь мне завидовать завтра утром, когда я буду спокойно заниматься делами, а ты до обеда страдать от похмелья, — усмехнулся Бэкхён и запихнул руки в карманы, ожидая племянника, который задержался в уборной. Мужчина с трудом сдерживал улыбку, глядя на Кёнсу. Тот выглядел как никогда счастливым, и дело было даже не в лишнем выпитом алкоголе, а в том, каким счастливым его делали работа и любовь Чонина. Бэкхёну в последнее время ничего не приносило удовольствия — он варился в котле бесконечных мыслей и думал о том, что неплохо было бы отвлечься, хотя пока не мог себе этого позволить, работа была в приоритете. — Приходите к нам в пятницу, — похлопав друга по плечу, сделал предложение Бэкхён. — У Чанёля день рождения, он будет рад вас видеть. — Я посмотрю по расписанию, но мы постараемся прийти, — улыбнулся Кёнсу и погладил Бэкхёна по щеке. — Тебя что-то беспокоит, Бэк? — Нет, — даже и не думая о другом ответе, сказал Бэкхён. — Всё хорошо. — Ты же знаешь, что можешь рассказать мне о чём угодно, — нахмурившись, уверил друга Кёнсу, но руку так и не убрал. — Я всегда тебя пойму. Всегда. И никогда не отвернусь. — Даже если я убью человека? — улыбаясь, спросил Бэкхён, и Кёнсу кивнул. — А если скажу, что влюблён в собственного племянника? Лицо Кёнсу мигом стало серьёзным, а глаза расширились, он удивлённо посмотрел на Бэкхёна, резко убирая руку, словно обжёгся от прикосновения к чужому лицу. — Ты серьёзно? — спросил он, понизив голос, но прежде, чем Бэкхён успел что-то ответить, его перебил громкий голос Чанёля: — Бэкхён-хён, мы можем ехать! — юноша вышел из-за угла, размахивая влажными после мытья руками. — Вы чего такие напряжённые? Кто-то умер? — Моё чувство юмора, судя по всему, — мужчина тут же натянул на лицо улыбку, поворачиваясь к племяннику, чтобы поправить воротник чужого пальто и натянуть на младшего шарф. — Представляешь, рассказал Кёнсу шутку, а он даже не посмеялся! — Что за шутка? — Тебе ещё рано такие шутки шутить, — прищурившись, с ухмылкой произнёс Бэкхён, и Чанёль надул губы, прекрасно зная, что в обратном дядю он вряд ли убедит. — Кёнсу-хён, может хоть ты расскажешь? — он взмолился, глядя на дизайнера, но тот лишь покачал головой, поглаживая младшего по спине. — Расскажу, когда тебе исполнится восемнадцать, идёт? Это ведь уже совсем скоро, верно? Подросток засветился, как новогодняя ёлка, при упоминании своего дня рождения и активно закивал головой, надеясь, что слова Кёнсу означали, что тот навестит Чанёля в день его рождения. — Я буду ждать тебя, хён, — сказал он, и Бэкхён вручил ему ключи от машины, завещая идти вперёд него самого. И только когда Чанёль скрылся в направлении выхода, повернулся обратно к другу. — Никому ни слова о том, что я тебе сказал, даже в шутку, — он вздохнул, сжимая пальцами переносицу. — Чёрт, сам себе ведь поклялся, что никто не узнает. Язык вперёд мозга, как всегда. — И давно ты…? — начал было Кёнсу, но Бэкхён его перебил, качая головой. — Давай не будем сейчас об этом, пожалуйста. И убедись в том, что камеры в этом клубе не записывают звук, ладно? — он потрепал Кёнсу по голове и крепко обнял, тут же выпуская из объятий. — Мне ещё многое нужно обдумать самому, я пока не знаю, что тебе сказать. — Будь осторожен по пути домой, — сказал Кёнсу, делая вид, что их разговора и не было. Бэкхён улыбнулся ему и скрылся в темноте коридора, следуя за племянником. Дизайнер ещё долго смотрел вслед мужчине, чувствуя, как сердце разрывается от боли за лучшего друга.☆☆☆
— Ты прекрасно спел сегодня, хён, — внезапно заговорил Чанёль, поворачиваясь к Бэкхёну, когда они стояли на светофоре. — Я несколько раз чуть не накосячил с аккордами, потому что заслушался. — Мне очень лестно, — ответил ему мужчина, сжимая крепче руль. — Ты тоже очень хорошо сыграл. Из нас вышел хороший тандем, верно? — Верно-верно, — авторитетно закивал младший, съезжая ниже в кресле и зевая. — Думаю, что на свадьбе хёнов мы тоже что-нибудь споём, да? Как насчёт Everglow? Бэкхён удивлённо посмотрел на племянника, не веря собственным ушам. Сами Чонин и Кёнсу ещё не заводили разговора о свадьбе, если только не… — Тебе Чонин что-то сказал? — спросил мужчина и двинулся с места, когда снова загорелся зелёный. Теперь уже Чанёль смотрел на него удивлённо. — А тебе нет? — спросил он, сонно щурясь, так, что образ дяди стал слегка размытым от подступивших слез, младшему очень хотелось зевать. И спать тоже, этот день его очень вымотал. Приходилось строить из себя кисейную барышню, хотя изнутри каждую секунду ему казалось, что он накосячит и сболтнёт лишнего. Только Чонин-хён и спасал, потому что всегда был рядом и избавлял младшего от необходимости отвечать на каверзные вопросы. — Я думаю, что вы с ним более близки, — пожал плечами Бэкхён, заезжая на парковку. Так и было, скорее всего. Для Чанёля Чонин был похож на старшего брата, которого у него никогда не было. С ним было весело, он отменно шутил, и всё в его поведении кричало об ауре «крутого парня», о которой Чанёль пока мог только мечтать. Он сам всё ещё был слишком неуклюжим и чересчур болтливым, чтобы обзавестись имиджем «загадочной модели, от которой все девушки сходят с ума», особенно учитывая последние новости о его ориентации. Но и тут Чонин его поддержал и рассказал, как вести себя с недоброжелателями, не прибегая к насилию. Он очень быстро стал его лучшим другом, с которым было комфортно и тёпло, словно они были знакомы всю жизнь, а не пару месяцев. Чанёль был очень рад, что у него были хёны, ибо без них у него не было бы возможности быть привычным собой. — Наверное, ты прав. В общем, хён хочет сделать Кёнсу-хёну предложение на Рождество, — улыбнувшись, сказал Чанёль, и Бэкхён расплылся в улыбке тоже, лелея в душе мысль о том, что его друга это бесспорно обрадует. На этой неделе у Чанёля последний экзамен, в пятницу у него день рождения, затем заканчивается ноябрь, а после него и учебный семестр. И тогда наступит Рождество, а после Рождества — Новый год. Время летело неумолимо быстро, и Бэкхёна это наполняло противоречивыми чувствами. Мужчина боялся одиночества. Боялся, что он никого больше не сможет полюбить. Боялся, Чанёль скоро вырастет и оставит его позади. Бён искренне не хотел этого, но с большим энтузиазмом ждал успехов племянника и начала его обучения в университете. В то время как Кёнсу добивался высот, был любим всеми, да и самим Бэкхёном в том числе, о себе мужчина не мог сказать ничего подобного. В последние дни он ощущал себя по-настоящему несчастным. Его любовь была не взаимна, на работе всё валилось из рук и шло вопреки планам, его лучший друг теперь, наверняка, видит в нём лишь сумасшедшего извращенца, а племянник скоро оставит, чтобы поступить в институт. И будет Бэкхён сидеть у разбитого корыта, обливаясь слезами, потому что, по большей части, он страдает лишь по собственной вине. — Ёль, иди вперёд, а я пока припаркуюсь как следует, — сиплым голосом сказал мужчина, пытаясь проигнорировать собравшийся в горле ком и щипание в носу. Он был готов вот-вот разреветься и не хотел, чтобы его кто-то видел в таком состоянии. Всё же, последние месяцы высосали все силы вовсе не из Кёнсу, а из него самого. Чанёль вышел из машины, когда она остановилась, и вызвал лифт, ожидая дядю, но позже понял, что его не было подозрительно долго. Обернувшись, подросток через лобовое стекло увидел, как мужчина сидит, сложив руки на руле и уложив на них лицо, тяжело дышит. Пак нахмурился и подошёл поближе, понимая, что его дядя, судя по звукам, плачет. — Хён, ты плачешь что ли? — смеясь, сказал он и открыл дверь со стороны водителя, чтобы потрепать дядю по плечу. Тот помотал головой и жестом руки приказал Чанёлю оставить его и идти вперёд. Юноша с таким развитием событий мириться не хотел и потянул дядю за руку, вытягивая того из машины, чтобы тот уткнулся своим лицом ему в грудь, размазывая проступившие слёзы по тёмной ткани пальто. Чанёль крепко обхватил дядю руками и начал качаться из стороны в сторону, пытаясь его успокоить, совсем так, как его самого дядя успокаивал в детстве. Конечно, он был удивлён подобным поведением и хотел знать, с чего вдруг Бэкхён расплакался, но лезть к мужчине в душу в такой момент вряд ли было бы хорошей идеей. Подросток молча обнимал дядю в попытке его успокоить, гладя большой ладонью по спине, а другой — по затылку, перебирая пальцами мягкие каштановые пряди. — Хён, о чём бы ты ни думал сейчас, перестань, — шёпотом сказал ему брюнет, обжигая своим горячим дыханием и без того красное ухо Бэкхёна. — Ты не должен плакать, мир не заслуживает твоих слёз. «Ещё как заслуживает», — подумал Бэкхён, потому что очевидно считал себя не самым лучшим человеком. Он много грешил, но причина самого мерзкого его греха сейчас стояла и гладила его по голове. — Ты так много сделал для этого мира, — продолжил Чанёль, не услышав никакого ответа. — Ты дал мне кров и хлеб, воспитал меня, ты дал Кёнсу-хёну поддержку и заботу, ты дал множеству людей работу. Ты даришь людям вдохновение, ты помогаешь им, ты самый добрый и хороший человек, которого я знаю. Если бы все были такими, как ты, хён, то мир был бы гораздо лучшим местом. Он отпрянул, чтобы заглянуть дяде в лицо и осторожно положил свои ладони на его мокрые щёки, вытирая большими пальцами остатки слёз. — Даже если у тебя что-то не получается, или что-то тебя расстраивает, помни о том, что мир не забудет твоей доброты, — Бэкхён всхлипнул, когда услышал эти слова, и Чанёль продолжил: — Все те, чью жизнь ты когда-то изменил в лучшую сторону, будут рады помочь тебе в трудные времена. И даже если они не будут рады, я буду. Я всегда буду рядом, хён, и я сделаю всё, чтобы ты не плакал больше никогда. — Ты не сможешь всегда быть рядом, — мужчина положил свои руки поверх рук подростка и попытался освободить своё лицо из чужого захвата, но Чанёль лишь крепче стиснул его щёки своими ладонями. — Ты вырастешь, найдёшь свою любовь и съедешь, а я останусь совсем один, с бесконечными мыслями о работе, которая меня уже доконала, и об одиночестве, потому что такого убогого трудоголика, как я, никто не полюбит! Он плакал, плакал уродливо, громко всхлипывая в руках племянника. Где такое было видано, чтобы ребёнок успокаивал взрослого, а тот ныл и закатывал ему истерики? Бэкхёну было стыдно, он чувствовал себя ничтожным, и от этого плакать хотелось ещё сильнее. Мужчина заламывал брови и жмурился, пока горячие слёзы стекали по его щекам, обжигая Чанёлю пальцы не своей температурой, а своей горечью. В эту секунду младшему показалось, что вся скорбь мира собралась и упала на поникшие плечи его дяди. Тот всегда тащил всё на себе и не жаловался, никогда не просил помощи, и если бы Чанёль знал, что дядя так страдает. Если бы он только знал! — Хён, не говори так! Ты не убогий, слышишь? Ты самый сильный и отважный, ты преодолеешь это, и я помогу тебе. Я так сильно не хочу, чтобы ты плакал, пожалуйста, перестань, всё наладится, — подростку казалось, что он и сам сейчас заплачет, но он хотел хотя бы раз в жизни быть сильным для своего дяди. Он всю жизнь ничего не делал и принимал как должное всё, что Бэкхён для него делал, но настало время перемен. — Чанёль, хватит, — сильнее стиснув чужие ладони своими, взмолился шатен. — Даже если когда-нибудь я захочу уйти, знай, что я никого никогда не поставлю выше тебя, — нахмурившись, заверил дядю юноша, и эти слова буквально вспороли Бэкхёну сердце — он не хотел их слышать. Он не хотел, чтобы его больное сердце отзывалось на них, чтобы он как котёнок ластился к большим тёплым рукам Чанёля, умом понимая, что это неправильно, и он просто пользуется сочувствием племянника в личных целях. От этого становилось мерзко, но мужчина ничего не мог с собой поделать, ему не хватало воли потушить единственный костёр, который давал ему тепло в эту стужу, которой являлась его жизнь. — Хорошо, — обмякнув, ответил ему Бэкхён, — я верю тебе. Чанёль улыбнулся и убрал свои руки с чужого лица, наклоняясь, чтобы обмотать дядю своим шарфом не в попытке его согреть, а, скорее, подарить тому чувство спокойствия. — Пойдём домой, хён, — подросток взял того за руку и потянул к лифту, а Бэкхён, глядя ему в спину, ощущал всё тоже самое чувство противоречивости. Он знал, что доверяя, опять ошибается. Знал, что снова будет жалеть, плакать и корить себя за принятое собой же решение. При этом он понимал, что не сможет идти вперёд, если его не будет вести за собой свет фигуры Чанёля.