История Келебримбора, сына Куруфина из рода Феанора

В Туманных горах всего оказалось больше, чем ожидали нолдор: красот Казад-дума, работы, митрила, новых идей… Годы снова пролетали незаметно. Лишь необходимость жить под горами отчасти тяготила эльфов. Так что в конце концов они решили построить собственное небольшое поселение на поверхности, у самого подножья Туманных гор, чтобы можно было выбираться туда и отдыхать под светом Светил и звезд и сенью падубов, которыми был славен этот край. Но время шло, и эльфы стали не только выбираться, но и перебираться туда насовсем. Поселение превратилось в город, потом одного города стало мало, и наконец, Эрегион сделался настоящим королевством. А Келебримбор стал владыкой Эрегиона. Хотя королевская власть его никогда не прельщала, а теперь и вовсе была нужна ему меньше всего на свете, отвертеться возможным не представлялось — никого другого его друзья и последователи не желали видеть над собой. Так что пришлось смириться. Гил-Галад, чувствуя настроение Келебримбора, в письмах посмеивался над ним: "А я предупреждал, надо отправляться в Валинор, пока тебя не сделали королем чего-нибудь. Но теперь мне хоть не так одиноко. Благодарю, мой благородный родич!" Келебримбор отвечал в тон: "Надо было точнее облекать свои мысли в слова, о мой умудренный опытом родич! Ты, случаем, не забыл о Галадриэль в своем бесконечном одиночестве?!" И читал в очередном письме: "Прости, не догадался! А о Галадриэль невозможно забыть! Но у нее другая история, которую я едва ли вправе тебе рассказывать". Вот как, интересно... Впрочем, не слишком. Келебримбор уважал Галадриэль за ее мудрость, слава о которой разносилась по всей земле так же, как слава о его собственном мастерстве, но никогда не был ей близким другом и не стремился им стать. А значит, и незачем было ему узнавать о ее тайнах. Забот и без того хватало. Теперь, когда Келебримбор был и мастером, и королем... но все еще не мог найти ответа на свой главный вопрос. Какое творение он должен создать, чтобы зло, совершенное его родом в Войне Камней (как стали со временем называть все войны Первой Эпохи вместе), могло быть предано забвению? Если верное решение и существовало, то Келебримбор был теперь не ближе к нему, чем в день, когда отказался от возвращения в Валинор ради возможности дальше жить и творить в землях Эндорэ. А время все шло и шло. Вторая эпоха длилась тысячу с лишним лет. И вполовину не так долго, как Предначальная, но уже вдвое дольше, чем Первая. Пора бы что-то найти. Или бросить все мысли об этом. Но бросать Келебримбор решительно не хотел. Продолжал пробовать. Пытаться. Вглядываться и вслушиваться в мир вокруг, стараясь понять, что может быть нужно Эндорэ... Небывалое. Вечное. Келебримбор размышлял. А его мастера и помощники медленно, но верно начинали сдаваться. Просили отпустить их в Гавани, чтобы оттуда отправиться за Море. И почти все как один говорили: — Прости, государь, но этот мир меняется слишком быстро. Не успеешь воплотить какой-нибудь замысел, а то, что вдохновило на него — уже исчезло, и ни следа не осталось, ни памяти. Время течет, как быстрый ручей. Чересчур быстрый. Я чувствую, что у меня больше нет сил, чтобы творить или бороться. Я хочу возвратиться домой, что бы ни ждало меня там. Келебримбор никого не отговаривал и не пытался удержать, хотя каждое расставание печалило его. Но именно такие разговоры в конце концов натолкнули его на верную мысль. Эндорэ нужно было... время! Возможность хотя бы отчасти замедлить увядание и жить не торопясь, не рискуя сразу же потерять что-то, что едва успел обрести. Всего лишь отсвет блаженства Бессмертных земель, и этот край стал бы счастлив и прекрасен. А имя и род мастера, который сумел совершить такое, стали бы прославлены и почитаемы навечно. Теперь Келебримбор понял, что должен сделать. И это было уже счастье! Но по мере того, как он искал возможность осуществить свой смутный еще замысел, все яснее становилось, как будет непросто, и все острее Келебримбор чувствовал, как нуждается в совете. Но никто не мог дать ему совета. Эльфы, гномы и люди, с которыми Келебримбор обсуждал свои идеи, восхищались его смелостью, желали удачи и сулили любую помощь, какая ему только потребуется. — Ты знаешь, где меня найти, только позови, и я приду, чтобы разделить твой труд, — говорили его собеседники один за другим. Но Келебримбору не слишком требовалась помощь в том, чего он просто не знал, как достичь, поэтому их благие намерения пропадали втуне. Год за годом. Век за веком. Умирали славные мастера, их дети и внуки становились славными мастерами и умирали тоже. Целые рода нолдорских умельцев отправлялись за море. А дело никак не желало продвинуться больше чем на полшага вперед. Пока в Ост-ин-Эдиль, главный город Эрегиона, где жил Келебримбор, не пришел странный путник. Его обличье было благородно и прекрасно, а пронзительно ясный — больше, чем у любого калаквэндо — взгляд и слишком высокий для любого Дитя Эру рост выдавали в нем одного из айнур. Майя кого-то из владык. И не последнего по силе майя. Нолдор Эрегиона, которые не видели воплощенных майяр очень давно, а те, кто родился уже в Эндорэ, и вообще никогда — прислужники Моргота не в счет, смотрели на пришельца в великом изумлении. А он прошел прямо к Келебримбору, который в этот час работал в своей мастерской, и сказал: — Приветствую тебя, Келебримбор, владыка этой земли и мастер из мастеров! Я Аннатар — майя из народа Ауле. Великой любовью полюбил я в давние времена земли Эндорэ, а потому не смог покинуть их и отправиться за своим господином в Валинор. И много ейни, счастливых и горестных, прожил я здесь и все еще не могу найти в себе сил проститься с этой землей, и больно мне смотреть, как она дряхлеет со временем. А потому, когда я услышал, что ты задумал исцелить старость Эндорэ, я устремился сюда, чтобы предложить тебе свои знания и помощь, и дружбу, ибо нам дорого одно. Келебримбор слушал его совершенно ошеломленный. Что это? Ответ на его великую нужду или наваждение? Может, он просто работал слишком много и не отдыхал слишком долго, и теперь странный майя ему только кажется? С трудом Келебримбор взял себя в руки и ответил так спокойно, как мог: — Что ж, приветствую тебя в моей земле и в моей мастерской, майя Аннатар! Ни с одним мастером я не отказываюсь работать вместе, не откажусь и с тобой. Так Келебримбор и Аннатар в первый раз работали бок о бок. Аннатар был майя Ауле без сомнений, в каждом его движении у горна слышалась эхо песни Кузнеца Земли, и делить с ним работу было чистым удовольствием, так точно и легко он подхватывал каждое движение мысли своего напарника. Знания же Аннатара, как тоже очень скоро убедился Келебримбор, были огромны, и он щедро делился ими, находя в этом огромную, какую-то почти детскую радость. Дружба их родилась быстро и крепла день ото дня. Келебримбор с головой погрузился в работу, которая теперь, с помощью Аннатара, обещала наконец стать действительно выполнимой… и скоро выполнимой. Но через несколько месяцев в Эрегион один за другим начали прибывать гонцы с письмами. Письмо от Гил-Галада Келебримбора не удивило, но тут же за ним последовало письмо от Галадриэль, с которой Келебримбор не поддерживал никакой переписки, от Элронда, с которым он также не поддерживал переписки, да и в Форлиндоне общался не то чтобы часто, и наконец, от Кирдана, которого вообще не знал. Все письма были полны беспокойства и советов не принимать дружбы и помощи от сомнительного незнакомца. Оказалось, Аннатар успел уже везде побывать и всех насторожить. Надо сказать, не без причины. Его история, складная на первый взгляд, при ближайшем рассмотрении вызывала много вопросов. Валар помнили своих родичей-майяр, оставшихся в Эндорэ, и передали эльфам истории о них. Но никого, похожего на Аннатара, в этих историях не было. Откуда же он взялся? Уж не служил ли все это время Врагу? О майяр, перешедших в войнах валар на сторону Мелькора, в Валиноре рассказывать было не принято. Обо всем этом Келебримбору напоминала Галадриэль. А остальные говорили в основном о дурных предчувствиях и странностях в повадках Аннатара, которые и правда существовали. Письма отрезвили Келебримбора. Он не был глуп и не считал глупцами ни одного из эльдар, написавших ему. А Аннатар был в самом деле странным и, вероятно, опасным незнакомцем. Даже если Келебримбор успел уже привязаться к нему. Все же, прежде чем велеть ему покинуть Эрегион, как советовали решительно все, Келебримбор хотел еще раз поговорить с Аннатаром, чтобы окончательно убедиться в необходимости такого шага. Если бы тот снова повторил свою гладкую историю о великой любви к Эндорэ, Келебримбор, не колеблясь, прогнал бы его с глаз. Но тот вдруг весь как-то съежился и, не глядя на Келебримбора, очень тихо сказал: — Все твои мудрые родичи правы, я действительно служил Врагу. Я творил ужасные вещи, повинуясь его воле. Я предал своего истинного господина, Ауле и раз за разом предавал его снова, а теперь меня страшит даже мысль предстать однажды перед его взором. После всех ошибок. И всех преступлений. Я не нахожу в себе сил. Иное дело было бы, если б я смог хоть что-то исправить. Может, тогда мой господин простил бы меня и снова взглянул, если не благосклонно, то хоть без гнева. О большем я не мечтаю. В голосе его послышались слезы, и слезы побежали по лицу. Тут же щеки вспыхнули от стыда, и некоторое время он ничего не говорил, отчаянно борясь с собой. Но потом продолжил: — Пожалуйста, позволь мне остаться и помочь в твоих трудах. Да, я не сказал тебе правды, боясь, что ты прогонишь меня. Но теперь я говорю правду и молю о прощении. Пожалуйста. Аннатар сделал движение, словно собирался опуститься на колени. Но Келебримбор остановил его резким окриком: — Нет, не делай этого! Стой. Аннатар послушно замер. — Как пожелаешь, — кротко ответил он. Воцарилось молчание. Аннатар смотрел в пол. Келебримбор смотрел на Аннатара, не представляя, что предпринять. Майя, прислужник Врага, скрывающийся от валар и солгавший сразу, как только явился в Эрегион... Казалось, куда уж яснее. Выгнать. Немедленно выгнать и забыть. Но он уже так помог. А сейчас выглядел таким одиноким, несчастным и жалким. И Келебримбор хорошо, слишком хорошо, понимал желание искупить вину. Вот почему он сказал: — Хорошо. Я прощаю тебя и даю тебе позволение остаться в Эрегионе. Надеюсь, никакая ложь больше не встанет между нами. — Благодарю, — ответил Аннатар и низко, но изящно поклонился. — Я стану усердно трудиться здесь и в этой работе однажды явлю миру свою истинную сущность. В словах Аннатара тогда совсем не слышалось угрозы, напротив, они прозвучали как обещание оправдать оказанное доверие. Именно так и принял их Келебримбор, и его работа с Аннатаром продолжилась. Гил-Галаду и остальным Келебримбор написал, что благодарен за беспокойство, заботу и советы, но доверяет Аннатару и не собирается изгонять его из своих земель, а на другие письма об этом уже не отвечал. Хотя письма были. Гил-Галад написал еще трижды, а после совсем прекратил переписку с Келебримбором, то ли оскорбившись его молчанием, то ли не желая болтать о пустяках, когда в вещах важных их мнения так очевидно расходились. Галадриэль прислала целых полдюжины писем, и Келебримбор уже начал всерьез задаваться вопросом, что станет делать, если решительная леди сама явится в Эрегион, чтобы выставить Аннатара вон. Но она все же не приехала. Келебримбор чувствовал себя несколько неловко из-за этой размолвки с родичами, но работа радовала и отвлекала от мрачных мыслей. Вдвоем с Аннатаром они придумали, как черпать силу из окружающего мира и собирать ее самоцветах и металле, а затем делать кольца, которые позволили бы выпускать эту силу обратно в мир по воле владельца и на благо мира. Они научились использовать силу солнечного и лунного света, и света звезд, и камня, и огня... и научили тому же других. Каждый мастер в Эрегионе создал, с помощью их открытий, хотя бы одно кольцо, большинство — намного больше. Сильнее других эльфам нравились кольца с лунным и звездным светом. Солнечные хорошо подходили людям, каменные и огненные — гномам. Казалось, самые смелые мечты Келебримбора воплощаются в жизнь. Оставалось совсем немного. Келебримбор хотел еще научиться заключать в кольца силу воды и воздуха: — Две сильнейшие стихии мира могли бы многое дать нашему замыслу, — рассуждал он. — Нужно только найти к ним верный подход. Но Аннатар даже разговоры такие поддерживал неохотно, словно его что-то пугало. Так что, в конце концов, Келебримбор решил заняться этими стихиями один, без Аннатара. Тем более, и возможность такая у него появилась, потому что Аннатар, раньше не покидавший Эрегиона, стал надолго отлучаться. — Увы, мой друг, — вздыхал он. — Наш труд отнимает у меня так много сил, что мне просто необходимо иногда отдохнуть, погулять на просторе без телесного облика. Келебримбор не возражал, полагая, что длительное служение Морготу подточило силы Аннатара и теперь уже с этим ничего не поделаешь. За время отсутствия майя Келебримбор создал Ненью, кольцо воды, и Вилью, кольцо воздуха. А кроме того, испробовал иной метод работы с огненной стихией и создал Нарью, кольцо огня. Эти три кольца получились такими сильными, прекрасными и совершенными, что Келебримбору захотелось тут же уничтожить все остальные, сделанные раньше, потому что на фоне новых те обречены были казаться лишь грубыми подделками. Но из уважения к чужой работе Келебримбор не попытался в самом деле так поступить. Вместо этого он соединил три своих кольца с шестнадцатью другими, самыми мощными из созданных прежде, чтобы эльфы, гномы и люди могли изменять и хранить Эндорэ в дружбе и гармонии, ибо носившие кольца обретали возможность на расстоянии читать мысли друг друга, советоваться и объединять усилия. Но в то время как Келебримбор в Эрегионе закончил свой тайный труд, Аннатар в Мордоре закончил свой. Он создал Единое кольцо, чтобы подчинить себе все другие сильные кольца, а вместе с ними и волю их владельцев. Каждый, кто в тот день носил на руке сильное кольцо, услышал, как Аннатар произносит заклятие на Черном наречии, но тот уже не страшился разоблачения. Поняв, что его слышат, он лишь рассмеялся и закричал: — Узри же мою истинную сущность в моей работе, Келебримбор! В этот миг Келебримбор разглядел, наконец, за благородным обличьем Аннатара Саурона Ужасного и проклял час, когда поверил его ложному раскаянию. Но Саурона проклинали так давно и так долго, что еще одно проклятие не могло ничего изменить. Так что Келебримбор принялся действовать. Сразу же он попытался уничтожить кольца — расплавить их в той же мастерской, где и сотворил. Но, из-за вмешательства Саурона, три кольца уже сделались неуничтожимы, пока существовало Единое. Целые и невредимые лежали они в огне, словно смеясь над своим создателем. Неизменны и вечны гораздо больше, чем когда-либо хотел Келебримбор. Самое совершенное из его творений. Самая большая и непоправимая из его ошибок. Келебримбор не в силах был даже смотреть на них. Вынув кольца из огня, сразу же снарядил гонцов к Гил-Галаду и Галадриэль. Гонцы увезли с собой письма со страшными вестями и три кольца. С глаз долой. Так стало чуть легче. Но все равно от одной мысли, что кольца существуют где-то и могут попасть в лапы Саурона, становилось невыносимо больно. Келебримбор заглушал эту боль делами. Начал с того, что обустроил в Эрегионе тайники для других колец, потом принялся готовиться к войне… И война не заставила себя долго ждать. Саурон рвался прибрать сокровища Эрегиона, а сам Эрегион, где ему так долго приходилось изображать смирение перед лицом ненавистных и презираемых эльфов, стереть с лица земли. К тому же Саурона обуяла совсем уж безумная алчность к сильным кольцам, особенно к тем трем, которых его рука не касалась. Так что он поистине стал духом разрушения. Причем духом огромной мощи, которой не могли противостоять самые отважные, могучие и опытные воины нолдор. Так что война была окончена быстро. И в ее конце Келебримбор и Саурон снова встретились лицом к лицу. На ступенях Дома Мастеров в Ост-ин-Эдиль. Там Саурон посмотрел Келебримбору прямо в глаза и тут же накинул на него колдовскую сеть. Она давила свинцовой тяжестью и не давала поднять меч, заставляла склонить голову и сдаться без боя. Но Келебримбор, глядя на знакомый облик Аннатара, вспомнил, как тот когда-то молил его о возможности остаться в Эрегионе, и, вновь переживая в памяти обман и предательство, воспылал таким безудержным гневом, что сеть в ту же минуту сгорела, словно обычная паутина, а эльда бросился на майя в стремительной атаке. На миг в глазах Саурона мелькнуло удивление и непритворный ужас, а потом он поднял собственный меч, и поединок начался.