Иней

Цзинь Лин еле успел дернуться в сторону, чтобы его не сшибло кинувшимся вперед Лань Цзинъи. — А-Юань, ты проснулся! — тот с воплем раненой птицы повис на шее у друга, забыв обо всем на свете. Цзинь Лин поморщился, такое обращение в его присутствии неприятно резануло ухо, и он неодобрительно покачал головой. И где тут хваленые чувства? Сначала один пихается, а потом они вдвоем тискают друг друга. Что за вздор. — Вы закончили? — прервал он тихие успокаивающие речи Лань Сычжуя, поглаживающего по плечу взбудораженного Цзинъи, который то ли с восторгом, то ли с негодованием пытался пересказать все произошедшее. — Думаю, что да, — с вымученной улыбкой ответил Лань Сычжуй, поднимаясь на ноги. С тоской оглядев свои перепачканные одежды, он вздохнул, осознав, что отряхиванием тут делу не помочь, и повернулся к Цзинь Лину. Сложив перед собой руки в покаянном жесте, он склонил голову и начал говорить: — Молодой господин, я вынужден принести извинения за нас обоих. Мне очень жаль, что пришлось поставить тебя в столь неудобное положение, у нас не было права просить у тебя столь смущающих вещей. Тебя не должно было это коснуться, и… Говорит он, может, и складно, да только видно, насколько ему это неприятно. Да и немудрено: Лань Сычжуй, пока находился под действием проклятия, прекрасно слышал все, что вокруг происходит, да и Лань Цзинъи не посчитал лишним еще раз с удовольствием ему все повторить. — Довольно! — резко прервал его Цзинь Лин, чувствуя непривычный и крайне неуместный приступ совестливости. Он не виноват в том, что его не интересуют такие вещи, и более чем естественно, что он не выразил восторга от перспективы кого-то целовать — так что к чему это дурацкое чувство вины? — Я не хочу это обсуждать! Пускай это и дальше меня не касается, раз вы сами себе решили, что так должно быть. Столкнувшись с двумя крайне непонимающими взорами, он осекся, осознав, что и правда ляпнул какую-то чушь. Ведь ему и правда проще было, когда никто ему тут не предъявлял никаких притязаний, а прозвучало, будто он обижен, что его не потрудились поставить в известность. Можно подумать, что в более спокойной обстановке он бы знал, что делать с этим сокровенным знанием, чтоб его! — Нам нужно разобраться с проклятием, пока не рассвело, у меня нет ни малейшего желания приходить сюда еще раз, — процедил он, показывая, что тема закрыта. Ну на ближайшие несколько часов так точно! — Если тебя так напрягает наша компания, то мы сможем и сами все доделать, — хмыкнул Лань Цзинъи, закатывая глаза. Вот уж кто себе не изменяет ни при каких обстоятельствах — снова эти дерзости. — Видел я, как вы «сами», — Цзинь Лин позволил себе презрительно фыркнуть. — Если бы не я с Феей, то через пару дней вы были бы двумя сосульками. — Расскажи, что ты узнал, и решим, что нужно предпринять, — Лань Сычжуй тоже довольно быстро пришел в себя, вновь становясь невозмутимым и невероятно серьезным. — Нам, если честно, нечего сказать, — с некоторой горечью признал он, поднимая с влажной земли, которая вновь начала покрываться изморозью, свой недавно оскверненный бездарной игрой гуцинь. — Мы нашли этот овраг, подали сигнал, спустились… — Я помню какой-то звон, вроде стеклянного, — решил внести свою лепту Лань Цзинъи, подавая ему брошенную ткань, чтобы вернуть инструмент к надлежащему виду. — А я помню о том, что нужно было ждать меня, — пробормотал Цзинь Лин. — Но что уже сделать. Ладно, слушайте. В ходе своего рассказа он тактически опустил момент, в котором сам чуть не уснул, блаженно пялясь в ночное небо, и не увидел ничего зазорного в том, чтобы слегка приукрасить свой вклад в расправу над морозной ящерицей. Облик невиданного создания Цзинь Лин разумно решил не искажать, подозревая, что с ней придется еще столкнуться, а быть уличенным во вранье ему не хотелось. Повествование вышло весьма красочным и без того, так что даже Фея, вернувшаяся к ногам хозяина, пару раз довольно скептически гавкала, за что получала осуждающие взоры. — Если честно, я впервые слышу о чем-то подобном, но больше всего это похоже на разбуженного и тем самым разозленного духа природы, — задумчиво прокомментировал Лань Сычжуй. Он старался не показывать, как раздосадован тем, что оказался недостаточно внимательным и попался в ловушку, поставив тем самым всех в неловкое положение. Наверняка он считал, что это исключительно его вина, и по возвращению в Гу Су сам себе назначит какое-нибудь наказание. Ну и Цзинъи за компанию, чтобы неповадно было. Цзинь Лин вдруг подумал, что посмотрел бы на это. Издали. А то кто их знает! Он и так себя чувствовал весьма неуютно, ловя на себе чужие взгляды, брошенные тайком, будто украденные. Но потом так увлекся описанием своего подвига, что смог перестать обращать внимание и каждый раз вздрагивать в ожидании неизвестно чего. — Напоминает духов-шутников, которые заманивают путников в чащи, или затаскивают рыбаков в воду. — В нашем случае — насмерть замораживают. Так себе шутки. Повисло молчание: все напряженно обдумывали ситуацию, чтобы предложить свое решение того, как навсегда прекратить сомнительное веселье нечистой силы возле деревни. Цзинь Лин мысленно перебирал возможные варианты, отметая их как непригодные. Окружить все защитными талисманами? Так их не напасешься, да и размокнут быстро, как их обновлять? Провести ритуал очищения? Тут настолько огромная территория, что придется половину клана звать и дожидаться. Да и кто знает, как сильно разрастется за это время популяция крылатых ящерок: судя по тому, что попытка заморозки Цзинь Лина с вполне успешным усыплением Ланей произошли примерно в одно и то же время, пакостных тварей было как минимум две, если не три. А где три, там и четыре, а там и десяток может появиться. — Я думаю, нам нужно придерживаться изначального плана — обыскать всю пещеру, ведь мы так и не успели тут все осмотреть. Предложение Лань Сычжуя было весьма разумным, и все разбрелись вдоль стен грота, оказавшимся гораздо больше, чем на первый взгляд. Кроме мерцающего мха, твердого от изморози, найти здесь что-то было сложно. Цзинь Лин периодически оглядывался, чтобы узнать, как обстоят дела с поисками у спутников, а заодно чтобы убедиться в том, что к нему не пытается пристроиться очередная летучая дрянь. Хотя ему (да и всем остальным) в присутствии Феи на этот счет было спокойно — оборотень хорошо зарекомендовала себя в обнаружении ящериц. В одну из таких тактических проверок обстановки (про себя он это называл именно так), Цзинь Лин поймал себя на том, что просто стоит и методично переводит взгляд с одного Ланя на другого. Никакой логической подоплеки под этим действием не было из-за полумрака, да и кто сказал, что есть какой-то толк разглядывать их при свете дня? Все равно ничего нового там не увидеть — запакованы в свои траурные одеяния с лентами, всегда одинаковые. Вопрос о том, а чего же там такого хотелось бы узреть взамен повис в воздухе, но Цзинь Лин успешно его проигнорировал, как провокационный. Однако его стратегические наблюдения не остались без внимания. Почувствовав на себе пристальный взгляд, Лань Цзинъи обернулся и с вызовом уставился в ответ. Зрительный контакт длился несколько долгих томительных мгновений, прежде чем Цзинь Лин с фырканьем отвернулся. Он был готов поклясться, что этот наглец посмел ему подмигнуть, при этом ухмыляясь. Еще и губы облизывал, совсем стыд потерял. — Да чтоб тебя мертвец сожрал в подворотне, — сквозь зубы выругался Цзинь Лин, начиная методично ощупывать стену перед собой, словно это было самое увлекательное занятие в его жизни. Может, поцелуй вышел и не настолько противным, как ему представлялось, но совершенно незачем было об этом напоминать! Цзинь Лин был свято уверен, что Цзинъи именно этого и добивался, хотя они же договорились все забыть. А теперь воспоминания в голове прочно укоренились и никуда не желали деваться, постепенно обрастая новыми подробностями, о которых даже думать было стыдно. — Что у вас снова? — устало поинтересовался Лань Сычжуй, услышав вслед за руганью смешок друга, раскатившийся эхом по пещере. — Ничего особенного, если не считать того, что молодая госпожа на нас пялится. — Да что ты себе выдумал?! — мигом вспыхнул Цзинь Лин, разворачиваясь на пятках и вспарывая мох на земле. — Никуда я не пялился, это ты… Лань Цзинъи беззаботно пожал плечами, не споря с этим утверждением. — Правилами не запрещено, куда хочу и туда смотрю. — Лань Сычжуй, — едва сдерживая гнев, вкрадчиво обратился к застывшему в недоумении адепту Цзинь Лин. — Скажи своему другу, что если он не прекратит это делать, то… — он замолк, подавляя желание выдать поэтичную угрозу о том, что в случае чего вырвет кое-чьи бесстыжие глаза вместе с языком. Это был бы явный перебор. — В общем, заставь его перестать это делать! Лань Сычжуй внимательно оглядел противоборствующие стороны и неожиданно заявил: — Молодой господин Цзинь, я не вижу в его поступке ничего дурного. Почему я должен запрещать ему смотреть? Я ему не хозяин и не наставник, а напарник. Цзинь Лин застыл соляным столбом. Он настолько привык, что Лань Сычжуй по итогу во всех спорах начинал ему потакать, что сейчас чувствовал себя как минимум преданным. Получается, тот становился на его сторону, только потому что надеялся на взаимность, а теперь, получив от ворот поворот, больше не собирается соглашаться? Вот как бывает — отказался целовать и все, в немилости! В таком случае, надо было быстрее его хватать, пока не проснулся. И вообще, кто так легко отступается? Лань Цзинъи вот, кажется, совсем надежды не потерял… Цзинь Лин понял, что его размышления завернули вообще куда-то не туда — нужно немедленно это прекращать, а то он так додумается демон знает до чего. Справившись с собой, он гордо вздернул подбородок и хотел было уже вернуться к объятиям с молчаливой, а потому крайне привлекательной стеной, как его осенило: — А где Фея? — удивленно спросил он, мигом отвлекаясь от несносных и распутных Ланей. — Только что была тут. Вроде бы, — не слишком уверенно ответил Цзинъи, начиная озираться по сторонам. — Она никуда не могла деться. — Не могла, — согласился с ним Лань Сычжуй. — Позови ее. Цзинь Лин нервно передернул плечами. Он с этими отмороженными скоро совсем отупеет, потому что уже даже такие очевидные решения перестал видеть. Сложив ладони возле лица, он крикнул: — Фея, ты где?! А ну вернись! Ответом было приглушенное гавканье, и можно было сначала подумать, что звук доносится прямо из стены. Однако источником шума оказалась глубокая заросшая ниша-разлом в дальнем конце пещеры, переходящая в низкий туннель. Цзинь Лин с досадой поморщился. Он уже чувствовал себя слишком обязанным Фее, да и был немало обескуражен тем фактом, что собака оказалась ответственнее и умнее всех трех заклинателей вместе взятых. Пока все были заняты тем, что выясняли отношения и ругались, она выполнила чуть ли не половину миссии. — Не очень хочу туда лезть, — признался Цзинь Лин, заглядывая в трещину в стене, где в самом конце виднелся тусклый свет. Фея только с укором посмотрела на хозяина и скрылась за поворотом коридора. — Там тесно и грязно. — Я пойду первым, — Лань Сычжуй мягко отстранил его от входа, чтобы направиться вслед за собакой. — Ступайте осторожно, пол неровный, — предупредил он, медленно продвигаясь вперед. Цзинь Лину ничего не оставалось, кроме как шагнуть в коридор, коротко кивнув Лань Цзинъи, чтобы шел за ним. Сейчас самой главной проблемой он считал не то, что снова оказался между двумя Ланями, а то, как бы не оставить на потолке низкого свода свой хвост. Волосы постоянно норовили зацепиться за какой-нибудь выступ, и приходилось наклоняться, что неимоверно раздражало. Судя по невнятному ворчанию, у спутников была та же проблема. — Что там? — спросил Цзинь Лин, заглядывая через плечо Лань Сычжую, в которого едва не врезался в конце туннеля; тот застыл в проходе и не особо торопился вперед. — Ух ты, — прокомментировал он, не в силах оторвать взгляд от представшей перед его глазами картины. Даже не стал особо спорить, когда стоящий за его спиной Цзинъи почти впечатал его в стенку, чтобы протиснуться рядом и тоже посмотреть. Туннель завершался небольшой, почти идеально круглой пещеркой; Фея с торжествующим видом сидела у входа в грот, словно охраняла находку. В центре грота росло дерево без листьев, увешанное крупными мерцающими плодами. Все они были разного размера: некоторые с большое яблоко, а некоторые уже достигали размеров человеческой головы и пульсировали, словно собирались упасть вниз. Возле корней дерева лежали полупрозрачные осколки сферической формы, напоминающие скорлупу. Прежде чем кто-то успел что-то сказать, Лань Сычжуй, приложив палец к губам, указал второй рукой за дерево. На небольшом ледяном уступе расположилась уже знакомая ящерица, почти сливающаяся с окружением, и потому сразу незаметная. Ее глаза были закрыты, а тельце недвижно, однако мертвой она не выглядела. — Наверное, потратила все силы, пока вас замораживала, и сейчас отсыпается, — шепотом прокомментировал Цзинь Лин. — Кажется, плоды на дереве — это яйца. И скоро оттуда вылупятся ее родственники, — так же тихо проговорил Лань Цзинъи, морщась. Его такая перспектива не привела в восторг, видимо, тоже поранила чувство прекрасного. Словно в подтверждение его слов одно из самых больших яиц-плодов задрожало и зазвенело, по поверхности пошла трещина. — У нас нет времени очищать это место, лучшим вариантом будет все сжечь и запечатать, — вынес решение Лань Сычжуй. Судя по голосу, ему не очень нравилось такое развитие событий — скорее всего, он хотел задержаться и попытаться успокоить ящериц более мирными способами. Но подвергать риску спутников он совсем не желал. Если противостоять одной волшебной твари было бы несложно благодаря присутствию Феи, то не факт, что у них будет возможность что-то противопоставить целому рою. А тем временем еще один плод вздрогнул и треснул. — Фея, ко мне, — позвал Цзинь Лин собаку, тут же весьма ловко юркнувшую между заклинателей в коридор. — У вас есть огненные талисманы? У меня вроде бы совсем немного, штуки три максимум будет, — сказал он, обращаясь к уже начавшим рыться по своим сумкам Ланям, что в такой тесноте было достаточно хлопотно. В сумме набралось двенадцать талисманов, в том числе и защитных (на всякий случай), отправленных духовными силами на стены грота и под корни дерева. Никто не хотел рисковать и заходить внутрь пещеры, чтобы заняться этим вручную. — Поджигаем, — скомандовал Лань Сычжуй, сделав шаг назад, чтобы оттеснить всех глубже по коридору, и сложил пальцы в печать, активирующую талисманы. Все присутствующие повторили его жест и инстинктивно зажмурились от вспыхнувшего яркого света. Все вокруг начало звенеть, по стволу дерева побежали струйки воды от плавящегося льда. Талисманы шипели и плевались искрами, но не гасли, поддерживаемые силами заклинателей. Проснувшаяся ящерица, успев наградить вторженцев крайне удивленным взглядом глаз-блюдц, истаяла в воздухе, оставив после себя быстро развеявшееся в воздухе облачко пара. Треснувшее яйцо с неприятным хрустом упало на землю, из него вытекла светло-голубая светящаяся жижа, впитываясь в почерневшую землю. — Уходим, сейчас здесь все затопит! — Лань Цзинъи, ближайший к выходу, схватил замешкавшихся товарищей за руки и потянул за собой, игнорируя как возмущенные вопли Цзинь Лина о том, что он сам в состоянии дойти, и совершенно необязательно его трогать, так и начавшийся с потолка дождь. Стены туннеля самым натуральным образом плыли, создавая под ногами месиво из воды, грязи и омертвевшего мха. Фея, дождавшись выбежавших из коридора людей, залаяла и побежала по стремительно увеличивающимся на земле лужам в сторону пролома, ведущего на улицу. Цзинь Лин остановился, чтобы развязать завязки и сдернуть с себя мешающийся и липнущий плащ (уже давно мечтал избавиться от этой цветочной безвкусицы!), но на этот раз его потянули за собой уже две пары рук под аккомпанемент неразборчивых из-за шума текущей воды криков и лая. В коридоре так хлюпало водой пополам с грязью, что с сапогами точно можно было прощаться, но он все еще вел к свободе. Оказавшись снаружи, стоя в затопленном по колено овраге, Цзинь Лин нашел в себе силы улыбнуться и облегченно выдохнуть. Впрочем, его улыбка быстро померкла, стоило ему услышать привычный спокойный голос Лань Сычжуя. — Полагаю, проклятие снято. Позволь нам проводить тебя в деревню, молодой господин Цзинь, и после расстанемся, как и договаривались.