свидание
22 января 2019 г. в 23:05
Акааши перезвонил только через две недели, между формальными извинениями поинтересовался результатами анализов. Котаро проглотил обиду и мысль о запасном аэродроме, доброжелательно подкинутую ржущим под руку Куроо, переслав заключение лаборатории одним кликом.
— Вы свободны завтра в восемь? — Акааши ответил одновременно с уведомлением о прочитанном сообщении. Котаро закивал, потом замычал, стараясь скрыть радость, и наконец выдавил из себя что-то нечленораздельное, попутно пиная Куроо в колено. Куроо хрюкнул в кулак и затих на полу, содрогаясь одними лишь плечами.
— Я буду звонить тебе каждые полчаса, — он поднял неожиданно серьёзный взгляд. — Как вспомню, как любовно эта лаборантская крыса смотрела на свои пробирки, так потряхивает.
Котаро делано рассмеялся: его тоже потряхивало и не только от пробирок; любая мелочь, так или иначе напоминающая об Акааши Кейджи, отзывалась тяжестью то в груди, то в паху.
Впору одолжить у Яку белый халат. Или ту чудную штуку, что висит у него на шее вместо галстука. Или…
— Слюни подбери, — Куроо брезгливо дёрнул плечом, попадая по подбородку. Котаро отшатнулся, невольно прикрывая пах.
Стояло каменно.
Тренировка следующего дня тянулась бесконечно долго. Мяч лип к ладоням, влажным насквозь; пол встречал одинаково жёстко и колени, и лицо. Котаро задолбался утирать рассаженные губы, сбиваясь каждый раз с дыхания, как нос щипало запахом антисептика.
— Я его сейчас сам стукну! — Яку раздражённо подскочил, из рук посыпались пакеты с бинтами и ватными шариками. Котаро уставился на свои ладони: кажется, он только что погладил командного врача по заднице, чего в здравом уме никогда бы себе не позволил.
Дверь за ним захлопнулась быстрее, чем тренер дал отмашку, а рекорд по скоростному принятию душа так и остался не побитым за всю историю клуба.
Быть сверху или снизу не имело значения, Котаро считал себя выше предрассудков, и засунул презервативы и смазку в карман куртки, предварительно подготовившись в ванной. По дороге он раз двадцать сверился с часами и отправил столько же бессмысленных сообщений Куроо, пока не получил одно пустое от Цукки. Что этим хотел сказать парень его лучшего друга, Котаро не успел понять, за барной стойкой бургерной сидел сам Акааши Кейджи, неспешно жуя фирменный супер острый.
— Извини, я опоздал, — Бокуто практически взлетел на стул рядом с ним, опередив крашенную блондинку с большими глазами на доли секунды.
— Всё хорошо, — Акааши мотнул головой, с удовольствием вгрызаясь в булку. Соус брызнул на стол, потёк по сжатым пальцам. Котаро сглотнул: Акааши быстро облизал поднятую кисть, подхватывая густые капли кончиком языка.
— Я пришёл раньше, — он показал бармену два вскинутых пальца. Жирно блеснули губы в сытой улыбке. У Котаро заурчало в животе. Он специально пропустил обед, чтобы вместить тройной бургер от шефа, теперь, похоже, осилит и два.
— Как тренировка? — Акааши с сожалением проводил взглядом большую порцию мороженого в руках официанта и отхлебнул пива.
— Ты узнал меня? — Котаро от радости выдавил из бургера весь сок.
— Навёл справки, — Акааши отодвинулся, явно боясь запачкать пиджак. Он так и пришёл, как, видимо, был в клинике — в строгой чёрной двойке и галстуке, не смешавшись с толпой офисного планктона, наводнившего заведение в один миг, лишь благодаря надменно-спокойному выражению лица да оригинальному дизайну наручных часов.
Котаро искоса оглядел себя: джинсы, спортивная футболка, кроссовки, чем он вообще в зеркало перед выходом смотрел?
— Но мнения разошлись, — Акааши сидел, подперев рукой щеку, и смотрел теперь только на него. С таким же успехом он мог вообще молчать, распухший от острого соуса рот открывался беззвучно, наводняя мозг красочными картинками безудержного траха в семидесяти пяти позах. Котаро наклонился, кусая несчастную булку, как укусил бы за лопатку или ягодицу этого парня, ставшего в одночасье невыносимо желанным и одновременно недоступным.
— Говорят, у вас большие шансы в чемпионате, — рот Акааши сложился в улыбке, пальцы коснулись тыла кисти, всего на секунду или две, оставляя ощущение тепла. Котаро больше не затыкался, вываливая все свои ожидания и сомнения по поводу сезона незнакомому по сути человеку.
Просто Акааши так слушал, будто ему не всё равно.
Полночь наступила неожиданно и в пяти кварталах от бара. Котаро отключил вибрирующий смартфон и привычно закинул руку на чужое бедро.
— К тебе или ко мне?
— В отель, — Акааши ловко ушёл от объятий.
В ближайшем любовном отеле он быстро окинул взглядом табло предлагаемых апартаментов и вышел наружу. Котаро медленно поплёлся следом, ловя себя на мысли, что не отказался бы просто разговаривать с ним до самого утра. Он не успел возвестить об этом вселенную, как Акааши свернул в тёмный проулок. Узкие стены разошлись через три поворота, открывая маленькое здание. Розовая вывеска, косо прикреплённая над дверью, нехорошо мигнула и погасла.
— А это точно отель?
— Как знать, — Акааши толкнул дверь, мазнув тяжёлым взглядом. Бедро ожгло коротким касанием, и Котаро больше не думал, вернее думал, но только о его руках, ногах, великолепной заднице, туго облепленной брюками, манящем пятне неожиданно ярких губ. Акааши провёл смартфоном по панели терминала, выбрав комнату с алыми шторами. Ключ звякнул в стеклянной ячейке, вернув в реальность.
— Подожди, я же хотел заплатить! — Котаро правда хотел.
— Заплатите в другой раз, — улыбнулся Акааши, беря за руку, и эта улыбка — неожиданно мягкая, почти смущённая — заполнила всё сознание, так что он только утром понял про другой раз.
— Вы не против лёгкой фиксации? — Акааши обернулся от окна, расслабленный узел галстука повис на уровне чётко выделяющихся сосков. Котаро сморгнул, потом хлопнул себя по щекам, но очертания штанг с круглыми навершиями никуда не делись.
Кто бы мог подумать, что у этого Акааши-лаборантской-крысы-Кейджи под пиджаком проколотые соски?
— Да, на работе я тоже их ношу, — кивнул Акааши мыслям, и Котаро уставился на носки чужих ботинок. Низ живота скрутило в пульсирующий комок.
— Так как насчёт связывания рук? — вопрос прозвучал предложением, от которого нельзя отказаться. Котаро вытянул руки вперёд, пряча волнение в улыбке. Верёвка, кажется Акааши достал её из прикроватной тумбочки, легла на запястья, потом обвила ладони, стискивая их вместе. Замысловатый узел примостился под большими пальцами. Котаро несколько раз с силой встряхнул руками — ничего не сползало, но и не передавливало сосуды, Акааши явно имел большой опыт в подобных развлечениях.
— На живот, — тоном хлестнуло сильнее, чем ладонью.
Котаро неловко плюхнулся лицом в подушки. По пояснице прошлись пальцы, вытаскивая футболку из-под ремня. Акааши быстро избавился от джинсов, обуви и носков, оставив лишь трусы. Он потянул за резинку боксёров вверх, вынуждая упереться коленями и вздёрнуть задницу. Погладил быстрыми лёгкими движениями сквозь ткань, словно примериваясь, потом чмокнул под краем штанины. Котаро хихикнул; ягодицы, обнажённые рывком, мазнуло дыханием, но Акааши больше так и не прикоснулся, даже трусы до конца не снял, оставив на бёдрах.
Стало тихо и страшно. Хотелось обернуться, чтобы убедиться, что Акааши никуда не ушёл, такие стрёмные шутки они когда-то выкидывали вместе с Куроо, и оказаться теперь с другой стороны было бы жестокой расплатой.
Но Акааши не ушёл, его дыхание становилось громче и тяжелее, будто он дрочил. С тихим щелчком алые шторы дёрнулись и разошлись в стороны, обнажая зеркальную поверхность стен. Теперь Котаро видел и себя, с красной мордой, бессильно дёргающимися руками, стояком, натягивающим ткань боксёров, и Акааши, едва тронутого румянцем, с подрагивающими ресницами на полуприкрытых веках, в чёртовой белоснежной рубашке, топорщащейся проколотыми сосками, ласкающего длинный член длинными же пальцами, не удосужившись снять даже брюки.
Котаро судорожно затянулся воздухом, ставшим горячим и сухим; по глотке царапнуло ошмётками слюны, колючей, как песок. Акааши подошёл не спеша, методично растирая между пальцев смазку. Прижался сзади, проезжаясь членом по пояснице.
— Вы ведь посмотрели мои данные? — большой палец с силой прошёлся по краям ануса.
Котаро едва вспомнил, что Акааши прислал в ответ таблицы с английскими аббревиатурами и цифрами, подозрительно похожими на те, что ему самому распечатали в лаборатории.
— Дааа, — он практически простонал; палец Акааши скользнул внутрь, и мысли окончательно перепутались. Кажется, у него ещё и слух повредился или сам мозг, потому что следующий вопрос он откровенно не расслышал, но закивал головой, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть от ритмично входящих глубоко внутрь двух пальцев. Стон смешался со слюной, разъедающей губы. В ней явственно чувствовался вкус крови, видимо, ссадины разошлись. Котаро вытерся об верёвку, падая лбом в связанные руки. Хотелось, чтобы Акааши вошёл уже, но тот медлил, вернее, дразнил, то вынимая пальцы совсем, то всаживал глубоко и сильно, на всю длину фаланг. Член ныл на одной ноте, вынуждая пригибаться к поверхности кровати.
— Не мухлюйте, — Акааши сжал ягодицы ладонями, разводя их в стороны. Вошёл наполовину, растягивая пальцами края ануса. Котаро охнул, прошибло дрожью от неподъёмной головы до пяток. Руки бессильно дёрнулись в путах. Акааши подождал и задвигался резче, вгоняя теперь член до самых яиц. Мокрые шлепки и шумные вдохи заполнили пространство, нарастая с каждым толчком, пока не накрыло тишиной. Котаро вгрызся в что-то мягкое, копившееся всё это время напряжение в животе лопнуло; по коже мазнуло спермой.
— Я кончу внутрь, — Акааши захрипел, впиваясь зубами в плечо. — Хорошо?
Котаро и хотел бы, не смог сказать нет; горло пересохло. Тело совсем перестало слушаться, обваливаясь в простыни кульком костей и мяса. Акааши ткнулся в шею мокрым горячим лицом, выравнивая дыхание. Его дрожь стекала по рукам и ногам, отзываясь чувством небывалого восторга. Котаро повернул голову, прихватывая оказавшиеся рядом пальцы губами.
Акааши коротко хмыкнул и поднялся. Открытую спину тут же сковало холодом. Котаро поёрзал, пытаясь согреться; не осталось сил даже, чтобы повернуть голову. Чужие пальцы раздвинули ягодицы, прижимая к отверстию что-то гладкое и практически ледяное. Пробирка, догадался Котаро; сознание ухнуло в ватную истому, расходясь пока ещё слабыми отголосками возбуждения.
— Постарайтесь, Бокуто-сан, — шепнул Акааши, касаясь виска сухими губами. В животе забурлило особенно громко; Котаро непроизвольно сжался, удерживая сперму внутри. Он покачался корпусом, возвращая похолодевшим ногам чувствительность; давление на сфинктер от этого лишь усилилось, вынуждая напрягать пресс и бедра, лишь бы не опозориться перед Акааши.
— Бокуто-сан, я жду, — Акааши укоризненно вздохнул и резко приложился ладонью по ягодице. Звук мокрого шлепка отозвался в животе новым спазмом, скручивая уже болью.
— Посмотрите, как вы великолепны, — Акааши снова коротко поцеловал, теперь в щёку, оттягивая голову назад. Котаро взвыл, позыв к дефекации стал невыносимым. В зеркальной стене, оказавшейся прямо перед носом, отразился маньячный оскал Акааши. Он тоже смотрел туда, только ниже, на вздёрнутую кверху задницу, влажные ягодицы, набухшие красные края ануса, пульсирующие под давлением изнутри. Белесая капля появилась в зияющем отверстии, перевалилась через край и тяжело стекла по стеклянной стенке.
— Хороший мальчик, — Акааши небрежно потрепал по волосам, не отрывая безумного увлечённого взгляда от открывшейся картины. Его рука чуть дрогнула, стекло ожгло холодом. Котаро не сдержал стона, по напряжённым мышцам прошла волна дрожи. Сперма от этого побежала мелкими толчками, быстро заполняя пробирку.
Акааши поднял её, закрыв на ходу пробкой. Он долго вертел под светом бра, рассматривая содержимое. Котаро осталось лишь оглаживать взглядом то, что так и осталось недоступно рукам: подтянутый живот между краями рубашки, соблазнительно торчащие соски, лицо, искажённое тенями и безумной страстью, вот только не к нему, да, наверное, вообще не к людям.
Подопытный кролик, вот кто он для Акааши Кейджи, Котаро стоило догадаться раньше.
— Вы великолепны, Бокуто-сан, — Акааши прильнул сзади, штанги в сосках, трущихся об спину, показались раскалёнными. Котаро обиженно отбился ногой, утопая лицом в мокрой подушке. Язык дёрнуло привкусом собственного пота; стянутые руки загудели отголоском боли.
— Лучше всех, — Акааши снова прижался, протискивая теперь руку под подушку. Он дёрнул за узел, разминая занемевшие мышцы бережно. Котаро только вздохнул с облегчением, как задницу припечатало звонким шлепком. Следом в анус вошло что-то твёрдое и скользкое, Котаро понял, что это пробирка, когда попробовал выпрямиться.
— Если удержите её в себе, — Акааши отвёл спутанную чёлку почти нежно, заглядывая в лицо, — можете сделать со мной всё, что захотите.
Котаро не сдержался — рыкнул, скидывая Акааши с себя. Навалиться сверху оказалось непросто, пробирка стояла в заднице колом, не давая вольготно разлечься. Пришлось широко расставить гудящие ноги, завтра это точно скажется на качестве тренировки, зато Акааши наконец очутился в тисках обнимающих рук. В потемневших глазах, ярких губах, даже прилипших ко лбу непослушных кудряшках — насмешка. В пальцах, сжатых на плечах до белых костяшек — предвкушение. Котаро поверил последним, жёстко фиксируя подбородок.
Поцеловал — неторопливо, нежно, мучительно мягко.
— Всё, что захочу? — он уточнил, прочерчивая линии скул большим пальцем.
Акааши неловко кивнул, жадно раскрывая рот.
— Хочу проснуться рядом с тобой, — Котаро накрыл взлетевшие ресницы вновь кровящими губами.
Проснулся он, конечно же, один.