аберрантное поведение средней степени тяжести

      — И что ты молчишь? — Куроо отложил смартфон, в котором увлеченно переписывался с Цукки предыдущие пятнадцать минут, и отхлебнул из кружки остывший кофе. Скривился, как от зубной боли, и откинулся на спинку кресла, всем своим видом высказывая заинтересованность.       Котаро открыл было рот, но быстро захлопнул его обратно, не проронив ни слова. Он опустил голову, уставившись на пальцы, бессильно сжимающие воздух. Он так и не натрогался Акааши. Не успел, ничего кроме одного-единственного поцелуя не успел, отрубился, как мальчишка после первого оргазма, запомнив только запах его парфюма и маленькую отметину под ключицей, куда ткнулся носом, да и то, наверное, приснилось.       — Он тебя продинамил, что ли? — Куроо дотянулся ногой, несильно пиная в голень.       Котаро прорвало:       — Он умеет слушать!       — И мы трахались!       — И у него проколоты соски!       На последнем Куроо поперхнулся и зашёлся в кашле.       — Вот зачем ты мне это сказал? — он смотрел укоризненно, в линии губ читалась зависть.       Котаро распрямил плечи, обретая былую уверенность.       — Я уже тридцать сообщений ему отправил. И это только сегодня!       — Ставлю десять тысяч йен, что Акааши ни на одно не ответил, — ухмылка Куроо обрела тот гадкий изгиб, что свидетельствовал о его победе.       Котаро сник.       Друг был прав: Акааши ни разу за прошедшие восемь дней не ответил, стойко игнорируя и звонки, и сообщения, и букеты, возвращая с тем же курьером даже отправленные анонимно.       Можно подумать, ему каждый день присылают цветы!       Кружка стукнулась об край стола и быстро ушла вниз, рассыпаясь по полу звонкими осколками.       — Ты чего? — Куроо удивленно вскинулся, Котаро зажал рукой рот, чтобы не проговориться о своих страхах.       Он у Акааши такой — готовый на всё дурак — явно не один.       Акааши позвонил вечером, Котаро едва успел найти орущий смартфон в груде распечаток с диетой и планами тренировок, а тот ещё и норовил выскользнуть из мокрых после мытья посуды рук.       — Вы же не подумали, что мы с вами встречаемся?       Котаро застонал, падая лицом в ворох колючих листов. Последнее видео с хомяком в тирольской шапочке было явно лишним. Хотя, стоило признаться честно, каждое из очереди отправленных сообщений было лишним, но удержать в себе восторг и тоску, одолевающие то попеременно, то одновременно, и раньше удавалось плохо, а теперь внутри и вовсе сорвало какой-то винт, не давая остановиться.       — Да! Нет! Акааши, я вообще ничего не подумал!       Стоило бы извиниться за необоснованные предположения и надежды, но вместо этого Котаро выдал самое сокровенное желание:       — Но ты ведь дашь мне себя потрогать?       Воцарилось молчание. Котаро слышал теперь, как капает что-то на кухне.       — А что бы вы хотели потрогать? — Акааши отозвался невозмутимо, словно и не было неловкой паузы.       — Соски! — Котаро выпалил не думая, потом добавил: — Всё.       По полу пробежала тонкая струйка воды, он только успел подтянуть ноги на диван, как та растеклась лужей.       — Вот дерьмо! Чёртов кран! Чёртова вода! — он ринулся на кухню, догадываясь, что произошло, но увиденное превзошло самые смелые ожидания. Пиалы и чашки гордо плавали в полной раковине, оттуда толчками сочилась вода пополам с пеной. На полу не осталось ни единого сухого пятна, а забытый возле окна рюкзак пропитался наполовину. Он закрутил кран, ловя отголоски смеха, и только когда выплеснул на ноги остатки лапши, понял, что это смеётся Акааши.       Смартфон он, конечно же, не бросил, так и зажимал всё это время плечом, и ругался, видимо, прямо в динамик.       — Не буду вас отвлекать, — Акааши снова звучал равнодушно-отстранёно.       — Будешь! — под голыми стопами что-то хрустнуло, Котаро поджал одну ногу, скидывая на пол нашедшиеся в верхнем ящике полотенца и салфетки. — Вернее, ты меня не отвлекаешь, давай поговорим ещё чуть-чуть…       — Хорошо, — тот неожиданно согласился. — Только с условием — не трогайте себя.       Котаро невольно опустил взгляд: штаны не топорщились, в паху не жало, не горело, даже не чесалось, но потрогать себя действительно захотелось.       — Я не буду, — он сел прямо на мокрый пол, низ штанов быстро потемнел от впитавшейся воды.       — Так что бы вы сделали с моими сосками?       Котаро задумался, пальцы невольно прошлись по груди, очерчивая свои соски. Он отдёрнул руку.       — Погладил. А потом сжал — очень сильно, и растёр пальцами, чтобы стали горячие и плотные, чтобы ты не сдержался, чтобы застонал…       — А потом? — Акааши выдохнул чуть громче, чуть тяжелее; Котаро тут же привиделось, как он претворяет его слова в реальность, зажимая сосок пальцами.       — Потом покрутил несколько раз вместе с пирсингом и засосал ртом! — по языку мазнуло прохладой металла. Котаро обвёл им с силой собственные зубы — привкус стал сильнее. В животе всё стянуло. Он поёрзал, усаживаясь удобнее. Стало мокро уже заднице. Он рывком развёл бёдра, пока не хрустнуло. Возбуждение чуть притупилось, отступило вглубь мышечной боли, но сидеть спокойно не получалось. Он дотянулся до полотенца, сжимая рукой мокрую ткань, как сжал бы сейчас сосок Акааши или свой член. Подумалось, что от первого он кончил бы раньше.       — У вас стоит? — хлестнуло жёстким тоном.       Котаро вздрогнул и кивнул.       — Покажите.       — Что?       — Пришлите мне фотографию вашего члена. Можно — в тирольской шапочке.       Щёки зажгло. И уши. Акааши явно насмехался, но Котаро сдёрнул рывком штаны и трусы, ловя в кадр багровую набухшую головку. Щелчок камеры показался оглушающим. Ответное селфи Акааши, вернее его сосков, влажно блестящих и оттопыренных, в обрамлении витых колец, впечаталось в подушечки пальцев сотнями ржавых иголок. Он заскрёб ими по полу, едва сдерживая стон отчаяния, но легче не стало. Член гудел в преддверии разрядки, бёдра свело до дрожи. Пришлось откинуться на руку, бессильно сводя и разводя ноги. Акааши так и звучал из динамика, теперь расслаблено, Котаро же едва не выл: смазка сочилась по головке, стволу, оседая в паховых волосах белесыми каплями, и от этого всё внутри переворачивалось и взрывалось, не давая ни сосредоточиться, ни отвлечься.       — Акааши, — он едва выдохнул, стискивая тряпку сведёнными пальцами, и резко приложился спиной об дверцу шкафа. — Акааши, давай встретимся.       — Только для секса.       — Да-да, — Котаро согласился бы даже просто поесть вместе.       — В пятницу. Там же. Только не трогайте себя до этого. Не кончайте.       — Совсем?       — Совсем.       — А если…       — Я пойму, Бокуто-сан. Уж поверьте.       Котаро поверил, так же сильно, как жаждал кончить прямо сейчас. Он с трудом сфокусировал взгляд на настенном календаре — до пятницы целых пять дней.       — До встречи, Бокуто-сан, — Акааши отключился, не дождавшись ответа.       — До встречи, Акааши, — Котаро разжал пальцы; полотенце плюхнулось в лужу; член болезненно дёрнулся.       Он простоял под холодным душем минут сорок, прежде чем стояк опал, но и потом долго не мог уснуть, представляя, как выглядит Акааши Кейджи, когда смеётся.