аберрантное поведение средней степени тяжести

      Найти Акааши в полутёмном многолюдном зале оказалось непросто, как впрочем и войти в бар. Внушительная охрана, подходящая больше для королевского дворца чем непримечательного питейного заведения, пропустила, только когда он показал присланный в сообщении код. И только протиснувшись к Акааши, стоящему в первом ряду, он понял, почему все посетители толпились возле стойки.       На стойке трахали парня. Чёрная кружевная полумаска и тонкий ободок шипастого ошейника ничего не скрывали, а льющийся сверху мягкий свет выгодно подчёркивал ровность кожи и соблазнительные контуры гибкого тела.       — Вы опоздали, Бокуто-сан, — Акааши откинулся на плечо, в прищуренных глазах мелькнули дьявольские огоньки. Котаро ткнулся сухими губами в его щёку и обнял, наваливаясь всем своим весом, чтобы скрыть от чужих взглядов его улыбку. Такой Акааши казался более обнажённым, чем парень у стойки, которого трахали уже с двух сторон.       — Извини, тренировку задержали, — Котаро чмокнул теперь в макушку, зарываясь носом в мягкие завитушки. Акааши ответил локтем по рёбрам. Он смотрел вперёд, очень внимательно, не моргая, иногда чуть шевеля губами, и Котаро тоже смотрел, то на него, любуясь проблесками обычно сдерживаемых эмоций, то на импровизированную сцену. Там дело явно шло к финалу, невысокий, но крепкий брюнет долбился сзади, шумно выдыхая через нос. Он закинул колено партнёра на стойку, растягивая на поверхности стола, и замер, напряжённый, прямой, с мокрой багровой шеей.       Вместе с ним замер весь зал. Котаро вытаращил глаза, силясь не застонать; пальцы Акааши больно сомкнулись на гудящих яйцах.       У стойки стало ещё жарче. Под улюлюканье толпы парень прогнулся сильнее, выпячивая задницу. Бармен в строгом костюме и маске, полностью закрывающей лицо, развёл его ягодицы. Распухший красный анус оказался теперь напротив. В отверстии показалась белая капля спермы, она дрожала, переливаясь бликами под ярким светом вспыхнувшего софита, и так же дрожали тёмные зрачки Акааши, ширясь и чернея, и так же дрожал он сам, вжимаясь, втискиваясь, вплавляясь в самую кожу, игнорируя слои одежды между ними.       — Тридцать тысяч йен за возможность вылизать эту задницу! — объявил бармен, шлепая ту самую задницу.       — Попробуете? — Акааши мазнул искушающей улыбкой и мягко надавил на пах раскрытой ладонью, другой погладил себя, запуская руку в расстёгнутую ширинку. Бросило в жар. И краску. От стыда, что все видят, а если не видят, то догадываются, и от этого стыда возбуждение накрыло до тряски, до ломоты в мышцах. Хотелось тупо утащить Акааши в укромное место и трахаться там до потери сознания.       — Не слышу вашего ответа, — Акааши напомнил о себе, больно щипнув. Котаро стиснул руки, лежащие поверх его груди, крепче, давая понять окружающим, что делиться не будет. Бармен тем временем потянул парня за ошейник вверх, вынуждая встать на цыпочки. Мышцы бедер красиво напряглись, сперма потекла быстрее, обрисовывая их контуры. Со всех сторон вскинулись руки, понеслись хриплые возгласы, озвученные цифры не укладывались в сознании, мутном от духоты и парящего в воздухе вожделения.       Акааши тоже поднял руку. Вернее попытался, Котаро инстинктивно поймал её своей, утаскивая вниз.       — Тебя хочу, — он переплёл пальцы, влажные и подрагивающие, ловя среди теней намёк на благосклонную улыбку.       — Так возьмите.       Акааши приспустил брюки, белья на нём не оказалось. Котаро сглотнул, обводя соседей настороженным взглядом: многие стояли запустив руку в штаны, порой не в свои, одна парочка тискалась, другая вовсю целовалась. Лиц было не разглядеть, все осветительные приборы были направлены на стойку, где вовсю шли торги за право вылизать чужую сперму.       Решив, что другого шанса трахнуть Акааши вообще может не случиться, Котаро вытащил член, сплюнул на ладонь и провёл пару раз по твёрдому стволу, смачивая его. Разведя пальцами ягодицы, он приставил член к анусу; отверстие легко поддалось, видимо Акааши растянул себя заранее. Или кто-то ему в этом помог, Котаро правда опоздал и намного.       Акааши с силой приложился затылком, чётко попадая по носу, между тонких губ мелькнул кончик языка. Котаро понял намёк, взяв быстрый размашистый темп. Взгляд снова повело на стойку, на белое в мертвенном свете ламп тело, распластанное на холодном камне. Двое мужчин в дорогих костюмах лизали длинные подрагивающие ноги, пока бармен лил между ягодиц какой-то крепкий алкоголь. Тёмные капли стекали вниз по коже, мешаясь со спермой в пахучий коктейль.       Слюна забила всю глотку, Котаро едва сглотнул её. Повёл саднящим носом по шее Акааши, тот прижался сильнее, вцепляясь пальцами в бёдра, то ли подгоняя, то ли удерживая. Котаро немного отстранился и вошёл рывком, выбивая сдавленный стон с обслюнявленных губ. Тут же сорвал с них поцелуй, закрывая глаза Акааши ладонью, сам всматривался в его лицо, лихорадочно горящее, искажённое открытым в беззвучном крике ртом. Но звуки вакханалии складывались в картинку сами собой. Казалось, это они там, на барной стойке, плавятся под лампами и взглядами. От таких мыслей пробирало потом, кровь с шумом плескалась в голове, животе, наполняя член так туго, что он едва вмещался. Акааши извивался в руках, кусался, насаживался сам так яростно, страстно, что Котаро вело в стороны. Они могли упасть на пол или на соседей, подступивших впритык. Но это, как и завистливые взгляды, как риск оказаться узнанными, подстёгивало, а подставляющийся под поцелуи и ласки Акааши распалял ещё сильнее.       В какой-то момент он сжался так, что в глазах потемнело. Котаро раскрыл их до боли, впитывая вместо красок и очертаний тяжёлый запах пота. Акааши вздрогнул всем собой и обвалился вперёд, попадая растрёпанной головой в круг света. Котаро перехватил его ниже, поперёк живота и горячего, липкого члена, вгрызся в загривок, напрягая ноги и спину, чтобы удержаться стоя. Собственный член внутри Акааши пульсировал, извергая сперму; вместе с ней покидали силы. Хотелось уже упасть или хотя бы прислониться, но Котаро стискивал Акааши туже, брезгливо уклоняясь от чужих локтей и рук. Они стояли так, сжавшись в один комок перекрученных мышц и нервов, пока впереди не появился свет.       Тревожно алый, он очертил безвольно раскинутые на стойке ноги и выбритую наголо промежность, стекая по бёдрам и животу в зияющую дыру растраханного ануса. Бармен медленно, по пальцам, стянул одну перчатку и бросил её вниз, словно давая отмашку. Ещё мгновение и неподвижное тело поглотила жаждущая удовольствий толпа.       — Отвезите меня домой, — попросил Акааши, его ресницы и веки дрогнули, но так и не расцепились.       Котаро отвёз — к себе, молясь всем известным богам, чтобы Акааши не проснулся раньше, чем он выгребет из-под кровати месячный склад грязных носков.