Смальта

персонажи: Саша(Мика) Викос, Михаил Константинопольский, Дракон (опосредованно) рейтинг: R варнинги: упоминания насильственных трансформаций, ангст, немножко поломанные мозги - Иногда я вижу его сны, - признаётся он, не поднимая головы с подушки. - Такие, что могли бы принадлежать ему, будь он здесь. Ты, Антоний, Константинополь... То, каким он мог бы стать ещё тогда. Ваш город. Я знаю о нём лишь то, что мне передали от него, но он сам - он мог бы это всё видеть. Я вижу за него. Его сны, его мысли и чувства. Я вижу часть твоей мечты его глазами. То, что я ощущаю в ней... То, что я ощущаю, когда смотрю на тебя - это моё или его? Кому это принадлежит? Я больше не знаю. - Я знаю. Михаил откладывает книгу, оставив открытой на столе, и садится на край постели. - Уверен? - произносит Викос негромко, по-прежнему не двигаясь, лишь глядя на него из-под полуприкрытых век. - Больше, чем ты можешь себе представить. - Помолчав, Михаил протянул руку и легко коснулся его виска, отводя с него прядь. - Всё просто. Ты видишь эти сны, дитя? Ты знаешь это ощущение, которое не даёт тебе покоя, знаешь его своим телом, своей душой? - Да. Я ведь сказал, что да. И я... - Значит, они твои. Неважно, что видит и чувствует он, когда это происходит. Они живут в тебе, и они твои. Его слова успокаивают. Несмотря на то, что Викос в глубине души понимает - не просто, не может быть просто там, где столько связи и крови, не может быть просто после всего, что он видел и понял. - Как ты можешь не задумываться, - всё-таки спрашивает он, помолчав, - говоришь сейчас со мной или с ним? Михаил улыбнулся, как умел только он - светло, немного грустно, похоже на то, как улыбались ангелы на фресках софийских соборов, - и мягко огладил его волосы ладонью. - Они уже пытались превратить тебя в него, и у них не вышло. - Откуда ты знаешь? - упрямо спрашивает Викос, сжимая губы. Для Михиала ответ очевиден. - Я знаю тебя теперь. И я знал его. - Ты знал, почему он пришёл к вам? - Что ты имеешь в виду? Викос молчит ещё какое-то время, глядя мимо его лица. Гладкая, ласковая ладонь, касающаяся его кожи, больше не успокаивает, наоборот - от неё хочется отодвинуться, словно между ней и собственной кожей в любой момент может выступить ядовитая сукровица, разъедающая оба края этой получившейся раны. Ещё одна рана на теле его Мечты, его будущих Небес, и вновь - выросшая между разъятыми ладонями тех, кто строит её собственной кровью, когда это нужно. - Так он не рассказывал тебе? - спрашивает он наконец. - Почему он вкладывал в вас столько себя. Почему так яростно желал воплотить твою Мечту, создать её в этом мире. Почему мечтал дать жизнь Небесному Царству, которое вы начали строить, чуть ли не больше вас с Антонием. Нет?.. - Что ты видел? - тихо спрашивает Михаил. Викос обводит незаметно пересохшие губы кончиком языка. - Дракон... Мечтал создать в этом мире что-то прекрасное. То, что принесёт миру благо и свет. Сделает его чище, лучше. Изменит в лучшую сторону. И не будет похоже на то, что он сотворил до этого. Михаил смотрит на него очень внимательно, и в его глазах Викос видит отголосок древней, знакомой боли - но не может сейчас прочесть её и понять. Да и не хочет, потому что той, что он уже понял, - даже её слишком много, и нужно время, чтобы она отпустила онемевшее горло, с трудом пропускающее сейчас слова. - Расскажи мне о том, что он создал, - негромко говорит Михаил. - Он дал жизнь Цимисху. Викос произносит эту фразу ровно, почти равнодушно, и в его голосе не слышно практически ничего из тех эмоций и ощущений, что он испытал, когда... Видел. Это его почти удивляет. Возможно, Михаила тоже. Тот молчит, сжав губы, глядя на на своего любовника и ученика, который с каждым произнесённым словом становится всё спокойнее, словно читает новую главу древней книги, слишком пугающей и одновременно слишком знакомой, чтобы можно было выразить это интонацией. - Наш предок, Михаил, источник нашей крови. Существо, которое когда-то обратило самого Дракона. Старый, как этот город, как земля, на которой он стоит, и ещё старше. Я не знаю, что с ним стало... Я не понимаю этого. Оно погибло? Превратилось во что-то ещё? Спит, растворённое в земле, в нашей крови, в каждом из нас? Дракон тоже не понимал до конца, или мне так кажется. Но что бы с ним ни было, оно сумело достучаться до него - изнутри. Из его крови, из его сути. Оно могло убить его, сожрать, сделав частью себя, я всё ещё чувствую в своей крови его ужас перед ним. Но вместо этого оно стало его частью. Заставило его... Выносить себя, словно человеческое дитя, и дать себе жизнь. Если это можно так назвать. Я видел это, Михаил. Не глазами, но - часть Дракона осталась во мне, и я видел. Я знаю, каково это, и я знаю его ужас перед тем, что он породил. Я не просил об этом знании. Но это в нашей крови, в каждом из нас. Его потомков. Дракон послужил ему, как мало кто мог бы. И я понимаю, почему он стремился дать этому миру хоть что-то, чтобы искупить свой дар. - Что случилось потом... с этим? - спрашивает Михаил. Викос смотрит на него, пытаясь сосредоточить взгляд на его лице, но это сложнее, чем кажется. Он помнит ощущение, помнит чудовищную в своей сладости боль и холодный страх, подтачивающий сердце, словно оледеневшая трещина. Он помнит дыхание родной земли, живой тёплый храм в её глубине, сотканный из плоти тысячи самых разных существ, помнит тихий шёпот, сочащийся из этой плоти, обволакивающий со всех сторон, поглощающий то, что ему принесли. Он не может объяснить и сотой доли того, чему научил его Дракон в своих снах и своей крови, и только поэтому говорит: - Я не знаю. И это, возможно, первая его ложь Михаилу на их совместном пути. Это лишь немного больно, и боль - приемлемая цена за то, что он верит: это ложь во благо. И когда он смотрит в лицо Михаила, не отрывающего от него взгляда, он понимает, что тот верит в это точно так же. И больше не спрашивает.