Гибельная изнанка мира

Баки Четырнадцать месяцев спустя Первые двадцать миль через ледяной океан по направлению к антарктическому побережью Баки Барнс плыл, размеренно двигая руками и ногами и сосредоточившись на ощущении, как вспенивается вода вокруг него. Он очистил разум от всех мыслей, и тот дрейфовал в неподвижном сером тумане, который за долгие годы жизни Баки стал считать одновременно благословением и проклятием. В конце концов, оружие не думает, а только исполняет приказы. Температура солёной воды была близка к нулю, и чем ближе Баки подплывал к континенту, тем чаще мимо дрейфовали плавучие льдины. Он держался близко к поверхности, поскольку небольшого кислородного баллона, прикреплённого к спине, должно было хватить лишь примерно на тридцать минут, так что нужно было сберечь как можно больше на то время, когда Баки окажется в пределах видимости караульных прожекторов. От макушки до кончиков пальцев Баки был облачён в резиновый чёрный костюм, скользкий и глянцевый, напоминающий тюленью кожу. Вдоль рук располагались хитро сконструированные воздушные мешки, позволяющие держаться на поверхности и уравновешивающие его новую руку из литого вибраниума. На голову был надет облегающий шлем с прозрачной лицевой пластиной, который застёгивался под горлом, не оставляя водной стихии ни единого открытого участка кожи. У шлема имелся мундштук, который не давал воде проникать внутрь, но обеспечивал ограниченный доступ кислорода. Пока Баки держался у поверхности, кислород пополнялся, и можно было свободно дышать, даже не высовывая головы. Наташа и Сэм сбросили его в тридцати пяти милях от берега. Ну, то есть, они вывели один из джетов Т’Чаллы на высоту приблизительно в шестьдесят футов над водой, и Баки выпрыгнул из открытого шлюза грузового отсека. Стив бы им гордился. Подойди джет чуть ближе, они рисковали быть обнаруженными даже с учётом изощрённой маскировочной технологии. Безрадостный Сэм напоследок ещё раз проверил его гидрокостюм, бормоча себе под нос что-то о дурацких поручениях. — Если ты утонешь, Стив меня убьёт, — отрезал он, пока они с Баки стояли в хвостовой части джета и обжигающе холодный ветер бил им в лица.— Так что лучше даже не думай об этом. Баки бы стоило сказать тогда что-нибудь успокаивающее, но в голову ничего не шло, так что Сэм, закатив глаза, бурчал себе под нос и проверял застёжки на костюме и снаряжении. Впрочем, перед самым прыжком Сэм в последний раз наклонился близко к Баки. — Вытащи его, ладно? — негромко, стараясь не перекрикивать тихий гул моторов и плеск воды внизу, попросил он. — Верни его. Так что Баки плыл, размеренно загребая руками и ногами, а вокруг стояла ясная морозная ночь. Даже в костюме он чувствовал, как немеют руки и ноги, и приходилось одной рукой счищать лёд, намерзавший по бокам лицевой пластины. Сэм предлагал долететь на крыльях, а Клинт — подойти к берегу на крохотной моторной лодке, но вокруг базы была возведена система слежения по последнему слову инженерной мысли Хаммера. Если к базе по воде или по воздуху приближался объект, превышающий размерами крупного тюленя, или любого рода мотор, вся база намертво запечатывалась. Заплыв оказался наилучшей возможностью — и, к ярому неодобрению Сэма, эту возможность не мог реализовать никто, кроме Баки. Уилсон не скрывал: он думал, что отправится за Стивом сам. Им двигали собственное отчаяние, нежелание подвергать Баки опасности и страх, что кто-нибудь на базе знает слова-триггеры. Гидрокостюм, созданный вакандскими учёными, был лучшим в своём роде — но и он не мог творить чудеса. Даже в нём любой человек, кроме Баки или Стива, умер бы от переохлаждения задолго до того, как доберётся до берега. Во время тестовых испытаний, ещё до того, как все смирились с мыслью, что их единственной надеждой был бывший убийца из ГИДРы с промытыми мозгами и полной действующих триггеров головой, Сэм сделал пару пробных заплывов. Перед тем, как Баки согласился с планом, Наташа показывала ему видеозаписи. В первый раз Сэм едва продержался двадцать минут в огромном бассейне, имитирующем холодные антарктические воды, а затем стал дрожать так сильно, что не смог продолжать плыть. Во второй раз он выдержал двадцать восемь минут, и его губы опасно посинели. Это его не остановило, и уже после того, как разбудили Баки и начали составлять план, Сэм сделал ещё одну, последнюю попытку. Самое долгое время, которое ему удалось продержаться на плаву, составило чуть меньше сорока минут, и, когда его наконец заставили выбраться из ледяной воды, он едва не впал в кататонию от переохлаждения. А заплыв до континента должен был занять несколько часов. Конечно же, для Баки он тоже был рискованным, и Наташа до мельчайших деталей проработала вместе с ним все потенциальные опасности. Пока Сэм злился, что выбрали не его, а Ванда притихла от отчаяния, именно Наташа говорила, что у Баки есть выбор — что никто не станет думать о нём хуже, если он откажется. «Стив не захотел бы, чтобы ты рисковал своей жизнью», — с каменно-спокойным лицом говорила она. Но Баки всё равно согласился. В его голове была одна программа, заложенная гораздо глубже, чем могла сунуться ГИДРА, и эта программа влекла его защищать Стива Роджерса. Может, Баки и был оружием ГИДРы — но верным соратником Стива он стал задолго до того. Так что они с Наташей и учёными проработали все риски: что костюм может порваться при первом погружении, что крохотный насос оксигенатора откажет, если его детали смёрзнутся. Застёжка, не пропускающая воду, могла повредиться — и если ледяная морская вода начнёт просачиваться внутрь, даже Баки не протянет долго. Впрочем, эта миссия стоила всех рисков и даже сверх того. Вода заливала лицевую панель. Постепенно Баки приблизился к береговой линии, гребни волн начали бережно подталкивать его вперёд, а спокойное безразличие, охватившее его благодаря заплыву по океану на много миль, уступило место острым приступам беспокойства. Под ним чернела толща воды. В считанных дюжинах футов от него могла находиться гигантская тварь, которую он и не заметил бы. Возможно, Баки плыл над громадными остовами затонувших кораблей, подводных лодок и разбившихся самолётов. Разум зацепился за эту мысль. Разбившийся самолёт. Почти восемьдесят лет назад Баки не знал, что Стив направил самолёт ГИДРы в океан. Он задумался о том, как Стив глядел в чёрную воду и белый лёд, а затем погружался ниже и ниже, пока даже солнечный свет не перестал дотягиваться до него. У него не было ни защитного костюма, ни баллона с кислородом, ни выхода. Стив умирал в одиночестве. Баки вздрогнул. На этот раз выход будет. Ещё один вал, на этот раз крупнее, поднялся и толкнул его вперёд. Облака над головой медленно расступились, и Баки увидел, что подплыл достаточно близко к массивному ледяному шельфу моря, которое очень кстати (по его мнению) было названо морем Росса. Шельф вырисовывался в темноте подобно утёсу и поблёскивал в звёздном свете, словно странное живое существо. В высоту и ширину он был ужасающе огромен. С его боков срывались айсберги, грузно высовывающиеся из воды, словно огромные опрокинутые корабли. При виде этого пейзажа в памяти что-то шевельнулось, вызывая чувство дежавю. Теперь, после того как Баки сбросил программирование и обрёл всё возрастающее самосознание, это ощущение он испытывал очень часто. Он восстановил много ярких, живых воспоминаний о ГИДРе, о войне, о Бруклине — но гораздо больше их было скрыто в тени и утрачено, и они всплывали на поверхность только тогда, когда Баки сталкивался с чем-то знакомым лицом к лицу. Сейчас он просто мысленно убрал картинку в архив. У него ещё будет время вглядеться в неё внимательнее — позже, когда Стив окажется в безопасности. С краю шельфа он заметил тусклые красные огни станции Мак-Мёрдо, мерцающие, как маяк — но ему нужно было не туда. Баки взбрыкнул ногами, перевернулся на спину, используя инерцию, и сориентировался на местности по звёздам. Затем, используя кнопки управления на пальцах, включил компьютер, встроенный в шлем. Поле зрения заполнили зелёные линии. Баки опасался включать компьютер надолго, даже несмотря на то, что сестра короля, ведущий учёный, лично поклялась, что никакие сканеры не смогут его засечь. Когда Баки поднял эту тему, Скотт отколол шуточку на тему пожилых граждан, которые боятся современных технологий, но поспешно замолк, когда Баки шевельнул в его направлении новенькой вибраниумной рукой. Впрочем, Баки пришлось признать, что он не так сильно доверяет компьютерам, как Т’Чалла и Скотт. Впрочем, некоторые положительные моменты у техники определённо имелись. Перед глазами развернулась тепловая карта берега. На ней было видно, что учёные на станции Мак-Мёрдо спят в своих кроватях, и заметно, как на значительное расстояние разливается тепло от вулканов. Но ни то ни другое его не интересовало. Баки осторожно увеличил границы обзора и просканировал лёд. Весь экран оставался окрашенным в голубой цвет, обозначающий леденящий холод, пока Баки не дошёл почти до противоположного края ледяного шельфа — и тогда в поле его зрения загорелась крохотная золотистая точка, похожая на драгоценный камень в скальной породе. Баки снова перекалибровал экран, приближая изображение. Видно было немного: золотой мазок, который был его целью, а за ним — едва заметные зелёные очертания, глубоко вмурованные в утёс напротив станции Мак-Мёрдо. Это была она: база, которой не существует. Баки сфокусировался на золотой точке во льдах. Если их источники сообщили верно, это была шахта вентиляции, которая тянулась от днища базы, проходила через нижнюю часть шельфа и заканчивалась в воде под относительно мелководной его областью. Выход закрывала мелкоячеистая сетка, труба была размером примерно три на три фута и уходила вверх под углом почти в семьдесят градусов. В неё мог забраться только один человек. Это и была конечная точка заплыва Баки — его путь внутрь несуществующей, но неприступной базы. Если он будет плыть быстро, то окажется там как раз к окончанию ночной смены. По мере того как Баки приближался к шельфу, айсберги вокруг него увеличивались, и плыть с ровной хорошей скоростью становилось сложнее — так что пришлось довольно долго двигаться параллельно шельфу, а только потом повернуть к берегу. Ему предстояло, подобравшись ближе, оставаться как можно дольше под водой, чтобы его не засекли сенсоры движения или прожекторы — не говоря уже о том, что льдины там были чрезвычайно толстыми, затрудняющими выход на поверхность. А у самого шельфа ему предстояло погрузиться вертикально вниз на двести-триста футов, а затем проплыть ещё сто футов под тысячами тонн льда, чтобы добраться до зарешеченной шахты. У Баки впереди была долгая ночь. Он выключил визор и снова поплыл, на этот раз быстрее, мощно загребая ногами. Он нашёл механический ритм и попытался войти в тот самый неподвижный, мертвенный транс. Вода, тёмная и беспощадная, обрушивалась на шлем, и Баки силой заставлял себя дышать ровно и спокойно. Он почти добрался. «Стив, — подумал он, когда звёзды снова исчезли за облаками, — я иду. Только держись». Тони Тони Старк заставил себя даже не дёрнуться, когда солдат с безразличным лицом забрал его старкфон и запаковал в непрозрачный чёрный пакет. — Вы уж с ней поосторожнее, — заявил Тони. — Это дама. И вообще, мы уверены, что в этом есть необходимость? Она очень благоразумна и… Росс, стоящий у окна и выделяющийся тёмным силуэтом на фоне серого неба, бросил на него взгляд. Где-то вдалеке возвышались горы, а за пределами одинокого аэродрома тянулись дикие аргентинские леса. — Тони. Мы же договорились. — Знаю, знаю. — Тони поднял руки ровно настолько, чтобы под манжетой мелькнуло запястье с дорогими часами. — Попытка не пытка. Пока, детка, — помахал он, когда пакет исчез с его глаз. Тони был одет в тщательно отглаженный тёмно-синий костюм, сшитый на заказ, белую рубашку и светло-розовый галстук. На ногах его были итальянские кожаные туфли, и он аккуратно и элегантно обходил все встреченные лужи. В нагрудном кармане пряталась фляжка; когда чуть ранее Тони выходил из высадившего его частного самолёта, он намеренно распахнул пиджак, чтобы Росс мог долго и пристально в неё вглядеться. — При вас нет больше никаких записывающих или электронных устройств, сэр? — спросил молодой охранник. Он выглядел так, словно только-только выпустился из Вест-Пойнта; лицо у него было юное и нежное. Его отец, или дед, или мать, или кто там ещё, должно быть, замолвил словечко, чтобы пристроить его на эту непыльную работёнку — охранять важных шишек на изолированной станции. — Не-а. Нихт. Зеро. Нуль. Доволен, Росс? Они сидели в небольшой серой комнатке с единственным узким окном, выходящим на тёмные горы с шапками снега и серую водную гладь южной части Атлантического океана. Снаружи едва слышно рокотал авианосец, ожидающий их на взлётной полосе. — Я пытался подчеркнуть, насколько серьёзна ситуация, Старк. Возможно, эта технология изменит наши представления о медицине, обороне границ и вооружении. Такое мы не показываем впопыхах. — Эту болтовню я слышал и в прошлом месяце, Росс. Я думал, моих щедрых вложений достаточно, чтобы показать, насколько серьёзно я к этому отношусь. — Лучше бы так и было. Пускай Тони щедростью превосходил самого господа бога, но пятьдесят миллионов долларов, которые он передал Россу на официальном приёме в центре Вашингтона, были слишком большой суммой, чтобы ими рисковать. Не говоря уже о том, что, если его возьмёт на карандаш Комитет по оценке финансов, Тони, возможно, придётся заплатить гораздо больше в качестве штрафов. Всё началось на одном званом ужине. Тони ввалился туда, опоздав на час, от него несло выпивкой, и он громко распространялся каждому встречному о том, как опозорил страну Стив Роджерс. Это был ошеломительный успех. Росс улыбнулся, продемонстрировав все зубы. Он был похож на волка, чующего сытную еду. — Твоё пожертвование было крайне щедрым, Тони, и я уверен, тебя порадует то, что на него приобрели. Тони изо всех сил удерживал на лице улыбку. — Поглядим, Росс. Другая ерунда, которую наштамповали ваши прикормленные учёные, меня не особенно впечатлила. — Совсем скоро увидишь. — Росс взмахнул рукой. — Мы отправимся сразу же, как только охрана закончит окончательную проверку. — Замечательно. А теперь мне нужно отлучиться в комнату для мальчиков. Это ведь туда? — Тони указал на длинный коридор, через который они вошли. Росс кивнул, уже переведя своё внимание на свой защищённый спутниковый телефон. — Возвращайся к десяти, Тони. Мы же не хотим опоздать. До лабораторий три часа пути. Туалет в конце коридора оказался влажный и выстуженный — он не был связан с изначальной системой вентиляции и отопления, установленной на остальной базе. Пускай они и находились у чёрта на рогах в аргентинской глухомани, но с тех пор, как восемь месяцев назад в Антарктиде возвели новый тайный бункер, эта американская база видела немало выдающихся транзитных пассажиров. С учётом того, какого крупного калибра чиновники проезжали через эту базу, Штаты наняли нескольких подрядчиков, чтобы провести небольшой апгрейд и повысить уровень комфорта. Но ремонт делали халтурно и наспех, и о таких туалетах, как этот — отсыревших пережитках старой конструкции, — забыли. Но сегодня сырость играла Тони на руку. Несколько недель назад он выделил на планах базы именно этот туалет. В нём не было ни камер, ни жучков — никто не следил, что он тут делает. Тони включил генератор белого шума, встроенный в тонкую оправу его очков, а затем распахнул чёрную куртку. — Ты там нормально? — спросил он у нагрудного кармана, противоположного тому, где лежала фляжка. Раздался едва заметный шорох, и из кармана вылез Скотт, который уселся на большую металлическую пуговицу, не дающую сканерам засечь никаких сигналов от его костюма. — Обязательно было сегодня лить на себя столько одеколона, Старк? — Нюх у тебя, как у деревенщины, Лэнг. Эта туалетная вода стоит больше денег, чем ты можешь унести в охапке. — Тони не видел лица Скотта, но готов был спорить, что тот морщится. — Залезай обратно. Лэнг поднял едва различимый палец и снова спрыгнул в аккуратно отглаженную шёлковую подкладку. Они подружились не так давно, если их отношения в принципе можно было назвать дружбой. Когда Тони прибыл вместе с Наташей в Ваканду после почти сорокачасового путешествия окольными путями, чтобы замести следы, там кроме Клинта его ждал и Скотт. — Я не доверяю Старкам, — почти немедленно сказал он, — но меня с тобой не связывает такая история, как остальных, так что добро пожаловать на борт. — Ну, а я не доверяю ворам — но поскольку мы собираемся вломиться в тюрьму, полагаю, мне придётся. Как только Скотт более-менее надёжно спрятался в кармане, Тони схватил металлическую урну, стоящую рядом с писсуаром, и поставил вверх дном рядом с раковиной. Вытащив из кармана носовой платок, он забрался на неё, схватился за грязные металлические зубцы, окружающие вентиляционное отверстие, и дёрнул. Болтики попадали ему в ладонь. Тони убрал их в карман штанов и сунул руку внутрь, в темноту. Внутри было влажно и склизко, и он поморщился. Наконец он нащупал пальцами тонкий пластик и вытащил из тайника небольшой пакетик. С лёгкостью разорвав упаковку, он извлёк наружу тонкий старкфон. — Снова в деле, — пробормотал он себе под нос, засовывая телефон в металлизированную подкладку куртки. Она должна была сработать как клетка Фарадея и не дать сканерам Росса его засечь. Тони аккуратно поправил урну, выключил генератор белого шума и разорвал упаковочный пластик на мелкие клочки. В дверь постучали. — Мистер Старк? — раздался приглушённый массивной дверью голос увиденного ранее охранника. — Мы готовы к отправке. — Минуточку, — ответил Тони. Он сбросил клочки пластика в унитаз и смыл, проследив, чтобы все они исчезли в древней канализации. Затем он включил воду в раковине и тщательно вымыл руки, убедившись, что края манжет его рубашки немного намокли. В конце концов, пьяные немного неуклюжи. Он знал, что они зашли уже слишком далеко, так что приходилось обдумывать каждую мелочь. Первой ему позвонила Наташа — больше года назад, сразу после того, как американские военные вытащили Стива из вертолёта, потерпевшего крушение в Мумбаи. Поначалу она говорила уклончиво, но, когда поняла, что Тони в самом деле ничего об этом не слышал, выложила на стол все карты. В те первые несколько мучительных недель они даже не знали наверняка, жив ли ещё Стив, учитывая, что разведслужбы на эту тему молчали. К тому времени, как Тони получил подтверждение, что Стива забрали в закрытый военный госпиталь на Филиппинском побережье, некое безымянное правительственное агентство уже снова перевезло Стива, и его след практически растворился в эфире, лишь девять месяцев назад показавшись вновь. В бюджете Пентагона появилась одинокая строчка расходов на «комплексное экспериментальное исследование современного применения сывороток Второй Мировой войны». Оплату проводили мелкому оборонному подрядчику, совладельцем которого через несколько подставных корпораций был Таддеус Росс. Но даже тогда они не были уверены, пока не отследили расписание поездок Росса и не засекли поспешные попытки организовать новую закрытую военную базу. Перед самым выходом Тони остановился у грязного зеркала и взглянул на своё отражение. Его волосы были взъерошены ровно так, как надо, а лицо приобрело землистый оттенок. Ещё после принятия Заковианского соглашения он потерял в весе, а за последние несколько месяцев, пока они вынашивали этот безумный план, похудел ещё больше. Он вдруг подумал, что больше не выглядит как Железный человек. Он был похож на усталого средних лет руководителя корпорации, который оставил позади мечты о супергероике и теперь думает только о выпивке, молодых девушках и о том, где взять деньги, чтобы сохранить компанию на плаву. Он выглядел, как сотня других мужчин средних лет, балансирующих на грани между продуктивностью и алкоголизмом, между успехом и отчаянием. Он почти год играл роль ущемлённого, разочарованного и расчётливого бизнесмена и теперь практически ощутил вкус победы. Ему нужно было лишь ещё раз сыграть свою роль. Тони улыбнулся своему отражению, вытащил манжеты рубашки из-под рукавов и стряхнул с пиджака невидимые соринки. Представление наконец началось. Баки У подножия шельфа плавучие льдины оказались толще, чем ожидал Баки. Чтобы проплыть под ними, пришлось потратить больше кислорода из баллона, чем он рассчитывал. Найти промежутки, в которые можно вынырнуть и набрать воздуха, оказалось даже сложнее, чем он думал. В последние несколько футов его путешествия через трещины во льду не пробивался свет. Баки ощутил, что затылочная часть шлема царапнула об лёд, и вытянул обе руки в поисках расщелины. Он чувствовал, что над ним бесконечно простирался грузный ледяной массив, не дающий всплыть. «Ты не в ловушке, — напомнил он себе. — Ты не застрял. Ты не в криокамере. Тебя не поймают. Ты не отправишься в сон. Ты здесь. Ты Джеймс Барнс». Те уголки его разума, которые всё ещё принадлежали ГИДРе, заявили о себе громче, но Баки их проигнорировал. Он нащупал руками открытую воду, а затем высунул ладони над поверхностью и начал протискиваться через расщелину, сопротивляясь безумному желанию резко вдохнуть или высунуться высоко над водой. Вместо этого он помялся на месте, неглубоко дыша, закрыл глаза и заставил себя успокоиться. Когда он открыл глаза, оказалось, что ледяной утёс в считанных ярдах от него. В такой близости от этой громадины Баки ощутил себя крохотным и неполноценным. Утёс тянулся далеко за пределы его поля зрения и, казалось, был бесконечным в высоту и ширину. Уровень кислорода упал, потому Баки чуть высунулся из воды, чтобы запас в баллоне пополнился, а сам в это время начал отпихивать льдины в сторону, чтобы добраться до края утёса. Оказавшись на месте, Баки положил на него обе руки и глубоко вдохнул. Оглянувшись назад, он увидел мили чёрной воды и льда, тянущиеся до самого горизонта, где океан растворялся в холодной антарктической ночи. Этот дикий пейзаж успокоил что-то глубоко внутри Баки. Это не лаборатория и не бункер. Он не оружие в руках ГИДРы. Скользнув чуть ниже уровня воды, он включил компьютер на лицевой панели, и поле зрения снова заполнили зелёные линии. Подгрузилась тепловая карта, и Баки увидел, что вентиляция прямо по курсу перед ним; теперь, когда он подплыл ближе, золотистая точка засияла ярче. Баки знал, что больше не сможет включить карту, оставаясь незамеченным. Труба выходила примерно в восьмидесяти футах под краем шельфа — но даже с его крохотным фонариком там будет кромешная тьма, и Баки придётся полагаться на собственное чувство направления, чтобы двигаться куда нужно. Он проверил уровень кислорода. Индикатор светился зелёным. Тридцать минут дыхания. У него было тридцать минут, чтобы найти днище ледяного шельфа и заплыть глубоко под него. Баки запретил себе думать об этой части миссии — запретил думать о том, как потеряется под шельфом, во тьме и холоде, как у него кончится кислород и всё просто остановится. Замёрзнет ли он, как когда-то Стив? Как сам он замерзал в камере ГИДРы? Может быть, Баки не умрёт. Он просто погрузится на дно, и его никогда не найдут. Он проспит там сотни лет. Он сможет отдохнуть — оружие, которое наконец сдали на склад. Он пробудет на дне до тех пор, пока шапки ледников не сместятся и какой-нибудь учёный его не откопает. Мир станет совсем другим, и, может быть, в нём будут летающие автомобили, и, наверное, никто не вспомнит имя Баки или триггеры, и он сможет найти себе тихую квартирку в тихом городке, просто преклонить голову и провести там многие годы. Но там не будет Стива. Баки снова проверил уровень кислорода, в последний раз уточнил по карте положение вентиляции и отключил компьютер. Сделал долгий ровный вдох и, взглянув на прекрасные звёзды в небе, погрузился под воду. Он мощно отталкивался ногами и держался одной рукой за шельф, чтобы тот вёл его по направлению вниз. Вода вокруг него стала ещё чернее и холоднее, как будто это вообще было возможно. Баки нажал на кнопку на левом запястье, и воздушные мешки, которые придавали ему плавучести, с шипением сдулись; теперь он ощутил, какая у него тяжёлая рука и как сильно она тянет его вниз. Чем глубже он уходил, тем сильнее путал верх и низ. Глубинный животный инстинкт, суровый и неумолимый, надрывался, веля ему поворачивать назад. Несмотря на это, Баки заставил себя дышать ровно. «Не трать кислород». Один раз ему померещился серый сполох какой-то рыбы, и он отдёрнулся, прижавшись ко льду, словно так та его не заметит. Но что бы это ни было за существо, оно плевать хотело на Баки и продолжило плыть, не оглядываясь. На краткий миг Баки подумал включить налобный фонарик, но решил не рисковать, пока не заплывёт под шельф. Ему казалось, что он погружается на глубину уже несколько долгих часов. Баки сделал мощный гребок руками и, ощутив, что шельф начинает изгибаться вовнутрь, последовал туда. Здесь лёд был почти мягким, его крохотные осколки крошились под пальцами, пока Баки плыл мимо. Он воображал, что находится в космосе, огибает лунный кратер. Что позади него ничего, кроме пустоты — что нет никакого ледяного утёса, нависающего над головой. Он разрешил себе включить налобный фонарик. С такой глубины ничто не достигло бы поверхности, а если здесь и были камеры, его всё равно уже засекли. Свет разгонял черноту совсем ненамного; фонарик скорее холодно мерцал, нежели светил лучом. Баки видел лишь воду и лёд — он словно попал в ловушку в верхней части какой-то массивной каверны. Он решительно не стал проверять уровень кислорода. Всё равно, когда его останется только на две минуты, запиликает предупреждающий сигнал. Но так или иначе, к этому моменту не осталось никаких других путей. Даже если кислорода осталось на пятнадцать минут, Баки не смог бы вернуться на поверхность. К тому же всплыть значит бросить Стива, а если и есть что-то, что Баки Барнс не сделает никогда – он никогда не бросит Стива Роджерса. Он потянулся вперёд, загребая воду обеими ладонями, и зашарил руками ниже. Там лёд становился ровнее; он был буквально под животом. А затем Баки услышал тихий шорох, словно в воду впрыскивают воздух. Вентиляция. Он едва не всхлипнул вслух. Ещё пара сильных гребков, и Баки оказался на месте. Вода вокруг него мерцала, а ледяной потолок немного приподнялся, уходя к трубе. Это помогло бороться с клаустрофобией, пускай он всё ещё не мог ничего разглядеть дальше нескольких футов. Прямо над ним разверзся тёмный провал вентиляции, контрастирующий с чистым, почти иссиня-белым льдом вокруг. Решётка, закрывающая отверстие, была больше похожа на сетку, мягкую и тонкую, и Баки легко сорвал её с боков металлической трубы. Он втиснулся прямо под неё, сделал рывок вверх и выскользнул из воды в движении, которое показалось ему до странности похожим на рождение. Металл был сырой, и даже через фильтры вокруг мундштука просачивался запах плесени. Баки оперся о стенку и проверил уровень кислорода. Его оставалось на две минуты и пятнадцать секунд. Баки дал себе момент передышки и прислонился лбом ко внутренней стенке трубы, жадно хватая ртом воздух, который впервые за почти двенадцать часов не нужно было беречь. Затем он собрался с силами и целиком заполз в трубу. На его ладонях и подошвах располагались полоски чуть липкого магнитного материала, который позволил Баки легко устроиться в узком пространстве. Как только он вылез из воды, начать движение вверх не составило труда. Спустя всего несколько ярдов труба стала выравниваться, потому он не карабкался, а скорее даже полз. Баки старался двигаться с постоянной скоростью и как можно тише. Насколько им было известно, за этой трубой не следили, но лучше не рисковать. Это была старая труба, присутствовавшая на плане с самого начала, и её не стали заменять, когда несколько месяцев назад базу вновь ввели в эксплуатацию. Это была единственная причина, по которой подобную попытку спасения в принципе можно было провернуть — систему охраны организовали наспех, когда стало очевидно, что нужно поместить куда-то ценного сильного узника и спрятать концы в воду. Технически территория принадлежала Великобритании, но бункер построили совместно с Соединёнными Штатами сразу после окончания Второй Мировой. До недавнего времени он был практически заброшен. Однажды здесь побывала Пегги. Согласно записям, она нанесла краткий визит на базу в пятьдесят шестом, и вскоре после этого все эксперименты, что проводили на ней, были свёрнуты. Большая часть документов, уточняющих, о каких именно проектах шла речь, была утеряна или разрушена. Но когда Баки смотрел на скудные старые фотографии, что-то неприятно дёргало у него в голове. Весь его разум казался заболоченным, туманным минным полем, слои грязи на котором перемешались с течением времени. Вакандские учёные сделали что могли — но коды оказались заложены глубоко, их компоненты внедрили в участки, отвечающие за основные процессы жизнедеятельности. Если выкорчевать всё, что поломала ГИДРА, сказали учёные, то удалится также и личность Баки, и разум, и все воспоминания, которые ему удалось сберечь. Это было осуществимо — но после Баки превратился бы в овощ. Часть Баки, услышав эти новости, хотела сдаться — хотела зарыться глубоко в тёплый сон и просто истаять. Стив никогда не сдавался. Даже на той самой последней миссии, когда его схватили люди Росса, он преследовал очередного учёного ГИДРы, надеясь получить ответ именно от него. Впрочем, блокнот, полный подробных клинических заметок, который Сэм с надеждой привёз в Ваканду, оказался таким же бесполезным, как и прочие, найденные раньше. Когда учёные оказались не в силах добиться прогресса, очень сильно помогла Ванда. После того, как Стива схватили, она преодолела собственную травму и сделала всё возможное, чтобы нейтрализовать триггеры в голове Баки — по крайней мере, те, что они знали. Получилось не идеально, но, по крайней мере, это давало Баки шанс на поле боя. Труба стала ещё более пологой, и Баки воспользовался моментом, чтобы передохнуть, прислонившись к внутренней стенке. Он сверился с крохотными часами, вшитыми в костюм с внутренней стороны левого запястья, и продолжил ползти. Оставался всего час. Скотт Когда Тони сошёл с вертолётного трапа в Антарктиде, Скотт немедленно ощутил, как холод пробирается сквозь толстую парку, пиджак костюма и затем вгрызается в его собственный костюм. Длинно и нескончаемо завывал ветер, отчего пространство вокруг содрогалось. Скотт поборол дрожь и, собравшись с духом, выбрался из внутренней части кармана. Полёт из Аргентины в Антарктиду выдался тряским из-за шторма, поднявшего вокруг антарктического побережья переменчивые воздушные потоки. Тони, игравший роль поддатого миллиардера, не выпускал из рук высокий стакан чистой водки. Скотта и так укачивало, а из-за сочетания с тяжёлым алкогольным духом и запахом одеколона он несколько часов испытывал тошноту. Если его стошнит прямо тут, это послужит Тони уроком, подумал Скотт; но тогда ему пришлось бы сидеть в собственной рвоте, и эта картинка была неприглядной. Так что он воспользовался моментом, пока Тони, громко топая, шёл по взлётно-посадочной полосе, и освежил голову на холодном воздухе. Скотт слышал Тони, который приглушённым и слегка запыхавшимся голосом расспрашивал о системе безопасности и камерах, и Росса, который раздражённым тоном ему отвечал. — Такое чувство, что я захожу в советский подвал, — сказал Тони. — Декоратора нанять вы не могли? Или чтоб хотя бы кто-нибудь тут немного подкрасил? Боже, как всё запущено. — Усовершенствования должны были быть эффективными, и я уверен, что тебе это известно. — Я видел контракт, который присылал госдепартамент. Датчики движения, инфракрасные камеры… Система безопасности влетела вам в копеечку. Не то чтобы я не был признателен за приличные прибыли для своей компании, но… даже мне показалось, что это всё несколько чересчур. Боитесь, что ваши подопытные зверушки разбегутся? — Старк сказал это будничным, даже немного невнятным тоном, словно водка, которую он пил на вертолёте, всё ещё не выветрилась из его организма. Росс не отвечал. Они остановились — кажется, у какой-то стены, поскольку ветер стих. — Ты умный человек, Тони. Ты знаешь, что мы экспериментируем не на животных. Это для университетов, где мелкие учёные занимаются разной ерундой. У нас же здесь — самая передовая наука, — сдержанно произнёс он. — Не думаю, что ты бы подписал чек, будь это не так. Скотт напрягся, но Тони эти слова, кажется, не побеспокоили. — Вы правы. На самом деле, поскольку мы с вами идём к противоударной двери в грёбаной Антарктиде, я уверен, что за местные дела нас обоих могут отдать под суд. Так что давайте-ка закругляйтесь с болтовнёй и расскажите мне, что понакупили на мои деньги. — Нелегко тебе пришлось, — неожиданно негромким и мягким голосом сказал Росс. Скотт поёжился. Он уже слышал этот тон. В голове вспыхнуло воспоминание, как Росс говорил ему в тюрьме глубоко под водой: «Разве ты не хочешь снова увидеться с дочерью, Скотт? Ты, должно быть, очень скучаешь по Кэсси. Просто скажи мне, где Стив Роджерс, и всё будет хорошо». Скотт крепко потряс головой и попытался сосредоточиться. Он прополз по рубчатым каёмкам к тщательно спроектированному отверстию возле подмышки Тони и выпутался из плотной пиджачной ткани. — Я слышал, полковнику Роудсу скоро предстоит ещё одна операция, — продолжил Росс. — Он всё ещё ничего не чувствует ниже пояса? Должно быть, тяжело на это смотреть. А Стив Роджерс всё ещё в бегах — вы были друзьями, а он вот так взял и бросил свою работу, свою страну… тебя. Тони не отвечал. Скотт выглянул через пуговичную петлю и увидел, что они стоят посреди заснеженной равнины перед чем-то вроде взрывопрочной двери. Территорию освещали единственная лампочка, висящая над ней, и лучи посадочных фар ждущего их вертолёта. Слева от Росса стоял охранник. — Так чего же ты хочешь, Тони? — спросил Росс так, словно говорил с неуступчивым племянником. — Что ты думаешь обнаружить на другом конце этой шахты лифта? Лекарство для полковника Роудса? Способ посадить Стива Роджерса на скамью подсудимых? Очередное оружие по последнему слову техники, которое пополнит твои карманы? Металл заскрежетал по металлу, и тяжёлая дверь со скрипом открылась, избавив Тони от необходимости отвечать. За ней ждал одиночный грузовой лифт пять на пять футов; вдоль его стен шли толстые металлические брусья, а с потолка бил жёлтый свет потайных ламп. Скотт сглотнул, припоминая план базы. Единственный вход. Единственный выход. Лифт был спроектирован как смертельная ловушка. Если кто-нибудь попытается бежать, снаружи будут ждать охранники на позициях, и беглецы умрут в этой маленькой металлической коробке под градом пуль, как только доберутся до поверхности. Росс, одетый в чёрную парку и с зализанными назад волосами, шагнул в лифт и улыбнулся. Он казался свежим, чистым и хорошо выспавшимся, как любой другой чиновник. Скотт злобно глянул на него из-под шлема и представил, что под внешней безмятежностью Росса можно разглядеть его душу, чёрную и скользкую, как нефть. Тони шагнул в лифт следом, и Скотту пришлось для равновесия вцепиться в петлицу. — Как театрально, — сказал Тони, встав плечом к плечу с Россом. — Меня там внизу что, Ганнибал Лектер ждёт? — Что-то вроде того. Двери лифта наглухо закрылись, и их отрезало от слабенького света со взлётно-посадочной полосы. Неприглядный свет ламп лифта никак не успокаивал. Все охранники остались снаружи, на поверхности, заметил Скотт. В том, что на этой станции работало минимальное число персонала, был смысл. Когда держишь под землёй в цепях узника, общеизвестного как Капитан Америка, лучше, чтобы круг посвящённых был как можно уже. Лифт неспешно поехал вниз. Внутри не было кнопок, да в них и не было нужды: лифт ходил только в две точки. Скотт не мог сказать, с какой скоростью двигался лифт, но поездка растянулась дольше, чем представлялось возможным. Ни Росс, ни Тони не произнесли ни слова. Остановился лифт мягко и бесшумно. При всей его древней наружности механизмы, должно быть, подновили. Пока они погружались под землю, Скотт думал о Кэсси. Узнай она, что он здесь, попросила бы, наверное, привезти домой пингвина для её коллекции домашних питомцев. Вот была бы картина: гигантский муравей и пингвин, гуляющие по району. Скотт не видел Кэсси уже два года и три месяца. Он снова взглянул на Росса. Он надеялся, впрочем, что этот срок не растянется ещё дольше. Это задание было их надеждой. Спасти Стива Роджерса и собрать улики, необходимые, чтобы дискредитировать Росса. Затем они смогут вернуться домой — по-настоящему вернуться домой. Не во всем полюбившийся дом в Ваканде и не в одну из конспиративных квартир, которых у Наташи, кажется, было бесконечное число. Скотт сможет вернуться к Кэсси. Когда двери лифта беззвучно отворились, Скотт был готов. Он подпрыгнул, вцепился в складку воротника, взобрался по ней и опёрся на основание шеи Старка. Он завёл руку за спину, чтобы убедиться, что рюкзак всё ещё надёжно закреплён, а затем, как только Старк вышел из лифта следом за Россом, бросился вперёд, целясь в тонкую щель в полу чуть левее лифта. Он пошатнулся, перекатился и скользнул между металлическими прутьями ровно в тот момент, когда двери лифта закрылись, заглушая его шум. Скотт ещё раз оглянулся, а затем побежал по металлической изоляции, проложенной между старыми и новыми стенами. Тони показал ему большой палец, спрятанный под длинным рукавом куртки. Скотт улыбнулся и, проверив часы, бросился вперёд по тонкой конструкции. Оставалось сорок пять минут. Баки Сначала Баки услышал их — ровный топот ботинок и приглушённое перешёптывание — и только потом увидел. Из трубы он выполз в старую систему вентиляции — сложную паутину труб и нор, по большей части прилизанных во время прошлогоднего ремонта. Внутри слабо пахло краской и антисептиком с едва заметной ноткой плесени. Насколько можно было судить, вентиляция выходила на этаж с лабораториями. В планах, которые Шерон выудила из документов Пегги, имелось четыре этажа: управляющий центр, офисы, казармы и лаборатории. Вся база была построена наподобие шахты: её пробурили вертикально вниз в лёд и вбок, в массивную скалу сразу за ледяным шельфом; все этажи имели одинаковые размер и форму, и попасть в них можно было только с этажа выше или ниже. Нельзя было сказать точно, где держат Стива, но Баки готов был спорить, что его упрятали как можно глубже. Он проверил часы. Тридцать пять минут. Стараясь двигаться бесшумно, он подполз ближе к источнику звуков. Сразу за углом оказалась небольшая решётка, через которую внутрь трубы падали лучи света, и Баки замер рядом с ней. Решётка находилась у самого пола — через неё был виден гладкий белый линолеум и что-то вроде колёсиков тележки на противоположной стороне узкого коридора. Яркий свет от диодных ламп бил по глазам. Баки моргнул, стараясь дышать ровно. Приподнявшись, он смог лучше рассмотреть коридор и увидел открытый дверной проём. Внутри были видны металлические стулья, компьютеры и лабораторный стол с установленным на нём микроскопом. В комнату вошёл человек в белом халате, серый и неприметный. Он держал в руках папку с бумагами, которую читал на ходу. Он хмыкнул себе под нос и затем вышел в коридор — мимо того места, где прятался Баки, проскрипели практичные чёрные туфли. — Сколько у нас времени? — спросил он кого-то вне поля зрения Баки. — Пару минут назад прибыл Старк. Они наверху, в демонстрационном зале. Внизу уже можно готовить объект. Баки застыл и ощутил, как в животе всё перевернулось. Внизу? Есть ещё один этаж? Ни на одном плане и ни в одной заметке, что они просмотрели, о нём ничего не говорилось. Если это правда, туда не вела старая система вентиляции — у него не было способа туда спуститься. Баки сглотнул. Он не мог проникнуть вниз. Скотт Следуя за гудящими проводами, Скотт шмыгал мимо постов охраны и прятался в крохотных трещинах в стенах, и наконец попал в шумную серверную. Раньше он никогда не видел столь безжизненного помещения. Здесь не было ни плесени, ни помёта животных, ни спешно удирающих крохотных созданий — кроме него самого. В каком-то смысле он словно попал на чужую планету. Все формы жизни, к которым он привык, сбежали отсюда, не оставив ничего, кроме холода и металла. Это нервировало — но, с другой стороны, вся его жизнь и так была нервной с того самого момента, как он украл из сейфа этот костюм и получил вызов от Капитана Америки. Он очень сильно скучал по Калифорнии, особенно здесь, в холоде и серости. Он скучал по ветреным пляжам, по тёплым холмам и по муравьям, которые зимой заползали к нему в дом. Он скучал по дочери. Да, квартирка в Ваканде была неплоха, а команда — дружелюбна. Просто у него всё время возникало ощущение, что он им чужой. Они были семьёй, скреплённой кровью, слезами и воспоминаниями, а он — случайным знакомым, который оказался не в том месте не в то время. Когда он согласился участвовать, Клинт отвёл его в сторону и шепнул, что Скотт не обязан вписываться в это дело. — Будет опасно, приятель, — тихо произнёс он, пока они стояли в нише, выходящей на внутренний сад Вакандского исследовательского центра. — Подумай о дочери. — У тебя тоже дети, — напомнил ему тогда Скотт таким же тоном. — Может, я с вами вместе не так долго, ребятки, но это не значит, что я не часть команды, ясно? Что ты сказал тогда? Придут за одним из нас — придут за всеми. Так дай мне поучаствовать. Клинт лишь спокойно глядел в ответ. — Я обязан Кэпу жизнью, — сказал он. — Но я хочу удостовериться, что ты знаешь, во что ввязываешься. Скотт проскользнул в двери диспетчерской и уставился на возвышающиеся над ним ряды серверов и мониторов. Экраны были заполнены изображениями коридоров, лифтов, лестничных пролётов и комнат, а снизу бежали временные метки. Единственный охранник сидел на стуле на колёсиках и ел чипсы из хрустящего синего пакета, опершись локтем на стол возле клавиатуры. В голубом свете комнаты его лицо было вялым, словно он готов был вот-вот уснуть. Идеально. Скотт шмыгнул вдоль ряда серверов в поисках нужного. Тот нашёлся в конце, прямо за главным распределительным центром. Забраться наверх по веренице usb-портов оказалось сложнее, чем ожидал Скотт. Лицевая панель сервера была сделана из скользкого пластика, за который было сложно ухватиться, и к тому времени, как Скотт добрался до первого порта, он весь взмок. Он устроился на краешке порта и, сняв со спины рюкзак, расстегнул молнию. Во внутреннем кармане лежал ряд миниатюрных флэшек, которые выглядели практически как полые рукава. Если кто-нибудь и подойдёт к серверу, то не сможет увидеть, что они здесь стоят. Это было одно из изобретений Старка, так что Скотт сохранял скепсис. Он устроил миниатюрную флэшку внутри порта, постаравшись, чтобы она располагалась по центру. Старк сказал, что в этом нет нужды, но последнее, чего Скотт хотел — это заблокировать целый порт неработающей флэшкой. Он выскользнул из порта и пристроился на ближайшей лампочке. Раскрыв панель управления на рукаве, он глубоко вдохнул и нажал на кнопку. Раздался тихий гудок, который, как надеялся Скотт, был слышен только ему самому, а затем — соответствующий щелчок, с которым пустотелая флэшка увеличилась и встала на место внутри порта. Скотт выглянул из-за края сервера. Охранник всё ещё поедал чипсы, переключаясь между разными камерами, показывающими выложенный кафелем коридор. Скотт увидел Тони и Росса, прошедших под камерой плечом к плечу. Он снова спрятался и вытащил портативный компьютер. Чтобы включить его, потребовалось всего мгновение — но когда он заработал, Скотт выдохнул с таким облегчением, словно задерживал дыхание несколько часов. Система безопасности базы беспрепятственно загрузилась и автоматически зарегистрировала его. — Повеселись, ПЯТНИЦА, — шепнул он, устанавливая искин во внутреннюю систему, и затем отправился на поиски следующего порта. Дальше пошло легче. Он установил ещё пять флэшек (три основных и две запасных, на всякий случай), а затем нашёл трещину в стене и уселся на пыльной балке. — Мы готовы, ПЯТНИЦА? — тихо спросил он. — Да, сэр. Я взяла под контроль все камеры и систему наблюдения за базой и внесла биометрические параметры вас, сержанта Барнса, капитана Роджерса и шефа. Все ваши передвижения будут перезаписаны, вы не появитесь на камерах и не вызовете сигналы тревоги. — Ты лучше всех. Если когда-нибудь тебе надоест Старк, я буду счастлив принять тебя к себе под крыло. — Я не сомневаюсь, сэр, — сухо ответила она. Скотт улыбнулся. — Ладно. Давай приступать. Засеки местоположение Старка и Барнса, включи их коммы, естественно, заглуши сигнал, и покажи мне, где держат капитана Роджерса. — Вернусь через секундочку, — сообщила ПЯТНИЦА, и Скотт услышал, как зажужжал крохотный процессор. Воспользовавшись моментом, Скотт развернул план базы и начал пролистывать его. Он нашёл демонстрационный зал и раздевалку, затем отметил местоположение всех лифтов. После перешёл к сканированию системы вентиляции, пытаясь понять, где мог вылезти Барнс. Проследив все трубы, он сделал паузу и прошёл по ним ещё раз. Этажей было пять. — Вот чёрт, — выдохнул он, и в этот же самый момент в его ухе раздался голос Барнса, чей передатчик успешно запустила Пятница: — Лэнг? У нас проблема. — Здесь пять этажей. — Скотт торопливо печатал, пролистывая страницы. — С северной стороны шахты есть лифт, который идёт из лабораторий вниз. Но у нас нет… нет плана этажа, и вентиляция туда не достаёт. Барнс со свистом вдохнул, и Скотт, подумав о том, что тот, наверное, сейчас чувствует, испытал тошноту. Барнс был огромный, холодный и опасный, но Скотт был в комнате, где тому сказали, что Стива схватили и заключили в тюрьму. Скотт видел, как на какое-то крохотное мгновение исказилось лицо Барнса, как он согнулся, словно что-то внутри него рассыпалось в прах. Когда он выпрямился, его лицо снова было бесстрастным, но он весь напрягся, готовый к битве. Теперь же Скотт и вообразить не мог, каково это — подобраться так близко и смотреть, как ускользает шанс. — ПЯТНИЦА? — отчаянно позвал он. — Я что-то упустил? — Он просканировал планировку. Барнс находился на четвёртом этаже, считая от верха, в северо-западном квадранте. Старк — на втором, там, где находились офисы, близко к центру, где, как они предполагали, исходя из старых планов базы, располагался демонстрационный зал. В голосе ПЯТНИЦы звучало такое же сожаление, как он сейчас ощущал. — Пятый этаж располагает замкнутой системой безопасности. Отсюда мы не можем получить к ней доступ. Тепловые сигнатуры свидетельствуют о присутствии десяти человек, температура одного из них на десять градусов выше температуры обычного человеческого тела. — Стив, — сказал Баки таким бесцветным тоном, словно сам не осознал, что произнёс это вслух. — Полагаю, это капитан Роджерс, — подтвердила ПЯТНИЦА. — Ну, что же, накрылся наш план А. — Голос Барнса звучал так, словно он находился в маленьком помещении. — И план Б, — ответил Скотт. — У меня нет доступа к лифту на пятый этаж. Я могу попробовать пробраться туда и влезть в систему безопасности — но точки доступа были спроектированы с учётом конкретно этой системы. Я не… ПЯТНИЦА, сколько времени нужно, чтобы переформатировать наши программы для работы там внизу? — Пока я не вижу это сама, я могу только догадываться о том уровне безопасности. Если он подобен этому, три часа, чтобы взломать все пароли и переписать код. — У нас нет столько времени, — отрезал Барнс. — Лэнг, можешь достать мне пистолет? — Чего? Нет! Ты не можешь прокладывать себе путь оттуда стрельбой. Ты так и до первого лифта не доберёшься! — Теперь его лёгкие сжались от паники. Он увидит Капитана Америку и Баки Барнса мёртвыми, изрешечёнными пулями. — Вас обоих убьют. — Он застучал по клавиатуре, проверяя комм Старка. Тот всё ещё был отключен. Хотел бы он быть сейчас рядом с Барнсом, а не в трещине в стене тремя этажами выше. — Просто… Давай подождём Старка. — Не собираюсь я никого убивать, Лэнг. — В голосе Барнса звучало нетерпение. — У меня есть план. Баки Баки не солгал, сказав, что у него есть план. Просто этот план был… не лучшим. Но, честно говоря, Баки подумал, что заслуживает поощрения уже за то, что подавил глубинный инстинктивный импульс взорвать дыру в полу и вытащить Стива на чистой силе воли. С помощью Скотта и ПЯТНИЦы он пролез по старой вентиляционной системе на этаж выше, к казармам. Они выглядели совсем как армейские, широкое помещение было заставлено двухъярусными кроватями. На одном конце этажа располагалась группа отделённых стеной спален, на другой — общий душ и раздевалка, рядом с которыми установили условное подобие спортзала. Стены были из голого серого бетона, а пол покрывал тонкий грубый ковролин, как и во всех офисах, которые видел Баки. Кровати были приставлены близко друг к другу, оставляя минимум личного пространства. К счастью для солдат, этажом выше, в офисных помещениях, располагалась небольшая столовая с обеденным залом. Согласно добытой информации, для охраны базы наняли двадцать пять хорошо подготовленных военных в отставке из числа нигде не засветившихся частных охранников. Их личности держали строго засекреченными, как и двенадцати учёных, которые работали здесь на постоянной основе. Все охранники на дежурстве носили маски, закрывавшие лица до самых глаз. — Это мера предосторожности, — с деланой холодностью пояснила тогда Романофф. — чтобы предотвратить кары от людей, которых они охраняют. Сегодня это играло им на руку. Когда Баки выскользнул из-за потолочной плитки на незаправленную койку, комната пустовала: все ушли наверх завтракать и предположительно готовиться к демонстрационному опыту для Старка. Однако было слышно, что в душе течёт вода, и Баки осторожно соскользнул на пол. — Итак, — шепнул он сам себе, — который шкафчик? — Э-э… третий слева, — снова вклинился Скотт. — В душе один парень — он в центральной кабинке. — Понял. — Баки стянул маску, которую не снимал с того самого момента, как выпрыгнул из джета. — Ты же позаботилась о системах безопасности, да, ПЯТНИЦА? — Сейчас вас могу видеть только я, сержант. Он кивнул. — Ну, тогда ладно. Он прокрался по полу к душевым. Оттуда вырывался пар, и Баки, пока аккуратно скользил по влажному полу, слышал, как кто-то напевает в душе. У раковин он остановился, прикидывая расстояние. Дверцы кабинок, сделанные из матового плексигласа, открывались наружу. За одной из них, покрытой каплями конденсата, был виден размытый мужской силуэт, а на ручке двери висело полотенце. Баки прыгнул вперёд, схватил полотенце металлической рукой, а живой распахнул дверь. Охранник не успел издать ни звука, когда Баки набросил полотенце ему на голову и зажал металлической ладонью рот и нос, перехватив другой рукой через грудь. Этот парень был хорошо тренирован, потому целенаправленно обмяк, перенося массу, и тут же пнул ногой, целясь в лодыжку Баки. Впрочем, Баки был сильнее и быстрее. Он легко отступил вбок, а затем толкнул их обоих в угол, устроив парня у скользкой стены душевой так, чтобы вода лилась прямо ему на лицо. Хватило нескольких минут. Через мокрое полотенце и прижатую к лицу ладонь воздух проникнуть не мог, так что парень забился, отчаянно и неуклюже, а затем обмяк и замер. Баки подержал его так ещё тридцать секунд, чтобы наверняка, и ослабил хватку. — Он мёртв? — высоким надтреснутым голосом спросил в наушнике Скотт. До этого всю операцию он не произнёс ни слова. Баки проверил его пульс. — Не-а. Он выключил душ и выволок охранника из кабинки. Скотт сообщил ему о стяжках, лежащих в ближайшем шкафчике, и Баки связал парню запястья, локти, лодыжки и колени, заткнул ему рот полотенцем, а затем затолкал в отверстие в потолке, из которого выполз сам. После этого он направился к шкафчикам. На третьем слева шкафчике Баки заметил навешенный на дверцу замок. — Не поможешь тут? — спросил он. — У этого парня кодовый замок. — Какого типа? — спросил Скотт. — Большую часть замков можно открыть с помощью… Баки дёрнул посильнее, и замок рассыпался на части в его руке, а сердечник треснул и погнулся. — Уже неважно, — сказал Баки Скотту и кинул обломки на пол. Внутри шкафчика лежали только форма, пара ботинок и шлем — всё чёрное, глянцевитое, сравнительно новое. Чтобы выбраться из мокрого гидрокостюма и облачиться в форму, потребовалось больше времени, чем ожидал Баки. Штаны и рубашка были сшиты из грубой ткани с вкраплением тонких металлических волокон. — Что это за материал? — спросил он. Пятница издала гудящий звук. — Это синтетический полимер с включением алюминия и никеля. Я не могу установить, с какой целью это сделано. Такая техника может быть дорогостоящей и делает материалы менее гибкими. Шлем целиком сделан из никеля с платиновым покрытием. Баки постучал по боку шлема кулаком и прислушался к гулкому звуку. — Он определённо тяжёлый. Он надел шлем и закрыл лицо щитком. Теперь между двумя кусками металла виднелись только его глаза. Это не форма ГИДРы, напомнил он себе. Он больше не Зимний Солдат. Затем он схватил с полки идентификационный бейджик и прикрепил к нижней части тяжёлого тактического жилета. На карточке не значилось ни имени, ни звания, ни фотографии — только штрих-код и номер. — Оружие? — спросил Баки. — По левую руку от тебя увидишь шкафчик с оружием. Приложи бейджик, чтобы получить доступ. Замок мигнул зелёным, и шкафчик открылся. Внутри лежали пистолеты стандартного образца, но кроме них присутствовали также жезлы-шокеры и тазеры — то, что можно использовать для усмирения неуправляемых заключённых. При виде них Баки внутренне дёрнулся. Всё оружие было сделано из толстого пластика — ни одной металлической детали. Баки сунул два пистолета в набедренные кобуры и подвесил жезл-шокер на пояс. Тазер отправился в левый нагрудный карман жилета. Пересекая коридор, ведущий к лифту до лабораторий, Баки намеренно не стал смотреть в зеркало. — Ну, ладно. Поехали. Тони От вида безликих коридоров базы и убогой мебели у Тони закровоточили глаза. — Как там называлась строчка бюджетных расходов на эту базу? — спросил он, отпихивая ногой стул, который, похоже, был в моде при президентстве Рейгана. — Выделить чуть-чуть на приличного дизайнера вы не могли? — У нас редко бывают посетители. — Росс сидел на сером текстильном диване, украшенном несколькими тёмными пятнами неизвестного происхождения. — Да не для посетителей, а для работников. Это же как будто в тюрьме работать. — Тони рухнул на стул и достал из кармана фляжку. В ней плескалось варево его собственного изобретения: оно пахло водкой, но на деле было всего лишь водой с витаминами. Росс бросил на него безразличный взгляд. Ну, вот вам и светская беседа. Тони завинтил крышечку и убрал фляжку. После того, как Скотт ускользнул, Тони и Росса встретили два нервных учёных, одетых в простые белые халаты и тёмные штаны. Их представили как руководителей проекта, и Тони моментально заметил: несмотря на их уверения, как они счастливы его видеть, лбы у обоих блестели от пота. Затем Тони и Росса сопроводили в сырую крохотную комнатку и оставили одних. — Чего мы ждём? — наконец спросил Тони, когда тишина стала гнетущей. Он чувствовал вес старкфона во внутреннем кармане. Тони надеялся, что к этому моменту Скотт уже влез в центральный процессор, а Барнс живо ищет, где в этом богом забытом месте держат Стива. В любой момент мог включиться сигнал тревоги, после которого Тони сможет раз и навсегда прекратить этот цирк. — Иногда, чтобы подготовить эксперимент, требуется немного времени. Мы хотим убедиться, что демонстрационный опыт достоин столь выдающегося гостя, — улыбнулся Росс. — Когда всё будет готово, за нами придут. — Ну вы хоть подсказку можете мне дать? Я так терпеливо ждал, а вы же знаете, как сильно я не люблю сюрпризы. — Тони выпрямился на краешке стула. — Что-то долго тянете, Росс. Росс вздохнул, поднялся на ноги и направился к чему-то вроде термостата, встроенного в стену у двери. Он загородил Тони обзор плечом — но тот через всю комнату услышал гудок, а затем стена напротив двери поползла в сторону, открывая комнату побольше, тёмную, заполненную светящимися экранами, по которым бежали данные. На дальнем конце её располагалось гигантское смотровое окно, окружённое индикаторами с ярко-зелёным шрифтом, а перед ним стоял ряд скамеек. — Так вот на что ушли все деньги, — сказал Тони, демонстративно не вставая. — Похоже на сильно упрощённую версию моей домашней лаборатории. Росс, не обратив на него внимания, прошёл к небольшому шкафчику в самом дальнем от смотрового окна углу. Он ввёл короткий код, и дверца распахнулась. — Держи, — сказал он, — тебе нужно будет это надеть. — Он достал плотную куртку и куполообразный шлем со стеклянным лицевым щитком. — Мы что, будем прыгать с обрыва? — спросил Тони. — Или с парашютом? Или заниматься ещё каким-то экстремальным спортом для адреналиновых наркоманов? Я вот что скажу: с тех пор, как я перестал регулярно надевать костюм Железного Человека, я как-то отказался от шлемов… — Он замолк, принимая у Росса вещи, и осторожно взвесил шлем в руке. — Он пластиковый? — Это полимер, который разработали наши учёные. Он не плавится, в отличие от других пластмасс, даже при экстремально сильном нагреве, и выдерживает давление почти в две тонны, не ломаясь. — Впечатляет. — Тони покрутил шлем туда-сюда. — На этом можно кое-что заработать. Не так-то просто сделать подобное. Росс за щитком собственного шлема улыбнулся. — Наши учёные были хорошо мотивированы. Идём сюда. Тони нацепил шлем на голову и проследовал к компьютерам. — Взгляни. — Росс ввёл пароль и отступил на шаг назад. Это измерения, понял Тони. Результаты тестов. Они измеряли плотность костной ткани, эластичность кожи, силу тока и… Он сощурился. — Вы тут что, просто забавлялись с громадным магнитом? — он переключил на следующий экран. Там был медицинский отчёт, результаты МРТ и рентгеновские снимки. Тони изучил заметки. — Известно ли тебе, — непринуждённо начал Росс, — что твой отец почти двадцать лет работал над попытками повторить успешный опыт Эрскина? У него никак не выходило, даже после того, как удалось воспроизвести точную формулу сыворотки. По большей части она просто делала подопытных сильнее, чем раньше — но не превращала их в сверхлюдей. Никаких способностей к самоисцелению, никакой повышенной выносливости. Под конец у твоего отца появилась теория, что причина провала крылась совсем не в сыворотке, а в аномалиях магнитного поля в конкретном месте и в конкретное время и в том, как они повлияли на приложенную к объекту радиацию. Он выдвинул теорию, что Эрскин выбрал тот подвал из-за его расположения в определённой точке магнитного поля и приурочил начало эксперимента к определённому времени. Твой отец убил около двадцати человек, пытаясь воспроизвести условия. А затем он обнаружил подходящее место. Здесь. Прямо в эпицентре гигантской аномалии магнитного поля — крупнейшей на планете, согласно данным моих учёных. Он вложил средства в постройку этой базы, всё организовал, а затем прибыла Пегги Картер и положила всему конец. Она не понимала, что все величайшие научные достижения требуют жертв. Его заметки засекретили, а базу запечатали. — Пока за дело не взялись вы, — закончил Тони, сохраняя ровный голос. — В своих заметках Говард предполагал нечто гораздо большее, нежели увеличение физической силы, даже большее, чем Капитан Америка. Какие силы мы можем высвободить. Забудь об атомных бомбах — мы сможем ставить на колени целые нации при помощи всего одного человека. Наши учёные посчитали, что нашли рабочую формулу, оптимальное соотношение сыворотки, радиации и магнитных аномалий. Всё, что нам было нужно — это подопытные. Вернее, подопытный. Это был кульминационный момент речи, и Тони понимал, к чему всё шло. Росс был похож на кота, который сожрал огромную ярко-жёлтую канарейку — разве что перья вокруг не летали. Тони притворился дурачком. — Да ну? И какого же удачливого сукина сына вы на это подписали? Росс нацепил на лицо гримасу, призванную изображать благожелательное веселье. — Ты ведь помнишь Стива Роджерса, верно? Бинго. Тони сохранял спокойное лицо. — Он же прячется где-то в Ваканде. — Мы поймали его в Индии несколько месяцев назад. Он искал некую книгу, которая, по его разумению, вылечила бы Барнса — но эту книгу подкинули мы. Его подобрали на улице, и, как только наши доктора его подлатали, привезли сюда. Это не человек, это атомная бомба в сорок мегатонн, было бы опасно держать его где-либо ещё. — И что вы сделали? Превратили его в атомную бомбу в сто мегатонн? — Мы выпустили то, что уже в нём скрывалось. Сыворотка сделала лишь малую часть того, на что была способна — нужен был лишь небольшой толчок, чтобы достичь полного потенциала. — Стив Роджерс, — ровным голосом произнёс Тони, стараясь не выдать себя, — никогда не стал бы служить тебе. Росс блаженно улыбнулся. — Вот поэтому ты и здесь. Мы изучили Стива Роджерса и на основе полученной информации официально создали нового суперсолдата. Сегодня ты увидишь первую демонстрацию его способностей. Ну, это было слегка неожиданно. — Очередной суперсолдат? — повторил он. — И кто же? Росс раскрыл на компьютере досье. С фотографии на них смотрел неулыбчивый светловолосый мужчина с простым лицом типичного уроженца Среднего запада. Он был голубоглаз и круглощёк, а его подбородок выделялся чуть сильнее, чем нужно для такого лица. Не Стив Роджерс, непреклонно подумал Тони, хотя мог понять, почему выбрали именно этого парня. — Первый лейтенант Томас Пирс. Мы отобрали его из десанта. Тони резко поднял взгляд. — Пирс? А не связан ли он как-нибудь с нашим дорогим покойным секретарём госбезопасности? Кстати, а кто ещё, кроме него, оказался предателем? — Это его племянник. И не суди, Тони. У Томаса впечатляющее досье без единого тёмного пятнышка, а после того, что случилось в Щ.И.Т.е, его тщательнейшим образом изучили. Не обнаружили ничего. Он целеустремлён, трудолюбив и безусловно предан. — Иными словами, идеальное оружие? — уточнил Тони. — Идеальное оружие. Я полагаю, что с Пирсом мы сумели разработать лучшее применение электромагнитного излучения и даже преуспеть против первоначальной модели. — И что теперь будет с Роджерсом? — спросил Тони. Холодные у Пирса глаза, подумал он. — Мы не можем просто так выбросить бракованное оружие со столь чудовищными способностями, которые могут быть использованы против нас. И ты это понимаешь, Тони. — Он произнёс это всё тем же внушительным тоном; словно он дедушка, отправляющий своего единственного внука на войну. В животе Тони что-то ёкнуло. Он вцепился пальцами в край стола и сжал. Что наделал Росс… — Что это значит? — Под конец голос сорвался, и Тони было плевать. — Капитан Роджерс выполнил свою цель, а ещё был признан предателем своей страны. Он совершил государственную измену, и из-за него оборвались жизни бессчётного числа людей. Наказание за подобные преступления — смертная казнь. Тони не видел Стива с того самого дня в Сибири. А до него, в Германии, они так толком и не поговорили. «Я ведь на самом деле не хочу, чтобы ты уходил, — сказал тогда Тони. Теперь эти слова эхом повторялись в его голове. — Ты нам нужен, Кэп». Стива схватили в Индии несколько месяцев назад, и всё же ни разу с тех пор, как Наташа позвонила и рассказала ему новости, Тони не сомневался, что они вытащат Стива. В конце концов, он был Капитаном Америкой. Уж если и было на их маленькой зелёной планете что-то несокрушимое, то это он. Тони не позволял себе воображать сценарии, где они опоздали. Не так всё должно было закончиться. Слишком много осталось несказанных слов. Он с трудом разжал руку, сжимавшую край стола, и разгладил выражение лица. — Как-то немного жестковато, не находите? — Это практично. — Росс сделал жалостливое лицо. — Я знаю, что это нелегко слышать, но слишком опасно оставлять его в живых. Ты же не оставишь валяться в углу атомную боеголовку, которую нельзя обезвредить. Это безответственно. Стив — не оружие, подумал Тони, чувствуя тошноту. Он — человек. Росс, должно быть, заметил его скептицизм, и поэтому вздохнул. — Я должен кое-что тебе показать, — сказал он. — Ты должен понять, насколько опасным он стал.