Крылатый

Some legends are told Some turn to dust or to gold But you will remember me Remember me, for centuries Just one mistake Is all it will take We'll go down in history Remember me for centuries Hey, hey, hey Remember me for centuries Fall Out Boy — Centuries

Вернулись мы только в полдень следующего дня. Ты всю дорогу ворчал что я, дескать, такой плохой и затащил тебя трахаться на сеновал. Я в шутку отвечал, что сеновалы для того и нужны, на что ты фыркал и отворачивался. А спустя какое-то время ты и вовсе объявил, что понял в чем дело — у меня фетиш на перепих в полевых условиях, и надо срочно исправить это. Мне нравилось, что с тобой очень легко говорить. Впервые в жизни мне не хотелось вставать и куда-то ехать, мчаться сломя голову в город. Наплевать бы на все и уехать с тобой — куда глаза посмотрят, куда душа полетит. Твоя летать умеет, я знаю. Тиффани оставили в сарайчике, я клятвенно обещал, что вызову туда эвакуатор и заберу ее, как только доедем до города и я, наконец, поставлю на зарядку севшую мобилу. Поэтому ехали мы на одном байке, чему я был очень рад. Ты хоть выделываться не будешь со своими трюками. Как только я закрыл изнутри дверь нашей квартиры, ты ломанулся в душ. Я только и видел, как ты скидываешь грязные ботинки и скрываешься за дверью. И меня не позвал. Ну ладно, что уж, я не слишком-то и надеялся. После одного секса же не значит, что и интимный процесс помывки мы тоже будем делить, да? Я не стал париться и, не переодеваясь, сел за комп — пробить номерок эвакуатора и понять, на какой конкретно трассе мы бросили твою Тиффани. Я прокручивал вчерашние события, которые невольно вызывали улыбку. А потом почему-то вспомнился пик наслаждения и перья… Перья. Странно, откуда бы… Я попытался вспомнить смутное видение, тогда я почти ничего не соображал. Но я знаю, что я точно видел, и такие вещи просто так не кажутся. Признаться, у меня и до этого были сомнения на твой счет. Просто я старался упрятать их как можно дальше в темный уголок своего сознания. Потому что любил, и больше ничего не имело значения. Так я думал. Но вчерашнее… Не давало покоя. У тебя просто не могли вырастать крылья, нет… Прямо из татуировки, это просто не могло быть правдой. Допустим, глюк. А как быть с чтением моих мыслей? С твоими загадочными способностями видеть моих призраков прошлого, твои уклончивые ответы о себе, шесть паспортов, вчерашнее загадочное настроение, раны, которым ты был так рад… Не жил по-настоящему? Как это понимать? Я обернулся через плечо на дверь в ванную. Там вода включена, значит, ты под душем моешься. У меня есть пятнадцать минут. Пятнадцать минут для чего, Дил? Неужели, ты хочешь найти эту чертову папку и посмотреть… Нет-нет, это же личная вещь Томми. Он бы рассказал сам. Непременно бы рассказал, если бы это было нужно. Я забил в гугле несколько букв. Эвакуатор. То, что я с самого начала хотел сделать, но… сомнения и нехорошее предчувствие грызли меня изнутри, будто черви. Минуты шли, а я изо всех сил не хотел ничего проверять о тебе. Сомневался, что готов к правде, но… Какая-то часть меня все еще надеялась, что ты обычный, что ты человек. И я очень хотел найти подтверждения этому! Я зашел посмотреть камеры видеонаблюдения. Обычные меры предосторожности, еще когда я только вселялся, поставил их в каждой комнате, просто сначала боялся матери, думал, смогу записать происходящее, но камеры даже помех никаких не выдали. А потом просто не убирал их. Всегда считал, что это практично — круглосуточно вести видеонаблюдение в квартире. Кто же знал, что однажды я решу пересмотреть. Начал просмотр с последних чисел, когда мы были дома вместе. Ничего необычного: вот мы завтракаем, вот ты опять случайно выронил яйцо на пол, а робот-пылесос радостно его размазал по белому кафелю, вот чуть раньше мы сидим на диване, ты пялишься на меня вместо того, чтобы смотреть передачу по телевизору, но стоит мне обернуться — ты уже заинтересованно глазеешь в экран. Хитрец. Раньше надо, еще раньше… Так, неделя… две… Еще немного… Черт, столько записей, нереально просмотреть их за все время. И пока ничего, что бросалось бы в глаза. Может, я все же ошибся, и ты совершенно обычный подросток, со своими тайнами и странностями? А все остальное — просто нелепые совпадения и мои личные фантазии? Но нехороший камень так и лежал на моем сердце. Минуты истекали, ты должен был вот-вот выключить воду и выйти из душа. А я должен был проверить хотя бы еще один момент — тот самый, когда ты… сделал что-то со мной. С моими ведениями. Я так и не понял, что тогда произошло. Сколько бы ни пытался, не мог себе объяснить. А ты постоянно уходил от ответа. Опять. Я нашел нужную дату в архиве. И время, так, это примерно в два-три ночи было… Так, вот я сплю, вот ты осторожно вошел в комнату, нерешительно потоптался на пороге, тихо залез в кровать. Медлишь, не будишь меня. Боишься, что ли? Нерешительный такой, трогательный. Мнешь в руках одеяло, шепчешь мое имя… нет, чужое, не мое. Митч — не я. Я чуть перемотал. Минут пять, не больше, я помню наш разговор. Но то, что я увидел дальше… Я пожалел об этом. Мы сидели на кровати. Я говорил, меня, нас трясло. Вот почему ты тогда сказал мне закрыть глаза… Я понял. Тебе тоже было тяжело себя контролировать. На камере было хорошо видно — ты сидел спиной. Я отвлекся, как-то упустил момент, когда ты снял футболку. Татуировка огромная и в темноте была четко видна. Я четко видел, как рисунок оживает. Медленно, каждое чернильное перышко сначала белеет, а потом выделяется из кожи, как из воды на поверхность всплывает, от кончиков к лопаткам. Растут, немного увеличиваясь в размерах. Я закрыл рот рукой. Я не мог поверить в это. Ты был ангелом. Самым настоящим ангелом, сверхчеловеком, мутантом. Ты был не таким, как все. И поэтому был в опасности. — Дил? Ты стоял в дверях, вытирая лохматые волосы полотенцем. Смотрел на меня встревоженно. Неужто снова читаешь меня? Я не смотрел на тебя, боялся пересечься глазами. Вихрем метнулся в гостевую спальню, чуть не сбив тебя с ног. Открыл шкаф, который вроде как считался твоим. Вещей там почти не было, разве что где-то тут должна была быть несчастная папка… Ты еще в первый день ее куда-то засунул, предполагаю, что просто запихнул в «свой» самый темный угол… — Дилан! Дил, пожалуйста, я не хотел… Ты прибежал за мной. В глазах паника, голос дрожит. Тоже увидел запись с камер и понял, что я все знаю… Вот она! Я нашел папку в нижнем ящике, абсолютно пустом, открыл. Документы, договора, копии, свидетельства… Бумага старая, сколько ей лет? Паспорта, все шесть штук. Я вытряхнул все на кровать. — Дил, я не мог сказать… Я боялся… Я на миг посмотрел на тебя. Ты стоял в стороне, глаза влажные, руки судорожно перебирают полотенце. Я схватил один из паспортов и замахнулся им рядом с тобой. Ты зажмурился и отпрянул чуть, как от пощечины. — Кто ты, Томми? Я говорил спокойно, вопреки буре в сердце. Эмоции смешивались, я злился на тебя, что ты такой, злился, что ты не сказал мне раньше, злился на себя, что позволил себе жить рядом с тобой и влюбился, наплевав на все. И сейчас карты на столе. Ты поднял на меня мокрые глаза, беззвучно открыл рот, ресницы вздрогнули — потекла слеза. На секунду мне показалось, что в твоих глазах сверкнула молния, злая искра — не на меня, на самого себя. Но ты упорно не мог больше ничего сказать. Я зарычал, бросил паспорт и поволок тебя за руку в ванную, к огромному зеркалу во всю стену. Ты вырывался, пытался выдернуть руку из моей хватки, кажется, уже даже перестал сдерживать слезы — ты боялся того, что будет. — Вот, смотри. Посмотри на себя в зеркало, Томми, — я тряхнул тебя. Ты сжался, боясь поднять глаза. Я поднял твои руки и положил ладони на зеркальную поверхность. — Посмотри и ответь! Ты дрожал. — Дил… я не мог по-другому… — наконец ответил ты еле слышно. — Я говорю не о том, — я больно надавил пальцами между твоих лопаток — как раз в том месте, где начинались крылья. — Ау… — ты зажмурился. — Н-не… — Выпусти крылья. Я все видел. На камере. И тогда, вчера… Что мне сделать? Они появляются во время оргазма, да? Я больно сжал твой член через тонкую ткань спортивных штанов. Ты вскрикнул, а я второй рукой перехватил твои руки, по-прежнему прижимая их к зеркалу. — Дил, пожалуйста! — Ответь, кто ты такой! Я и так знаю правду, почему ты все еще продолжаешь врать мне? Ты продолжал тихо всхлипывать, пока я грубо подрачивал твой член. Из-за незамысловатых движений у тебя довольно быстро встал. Я оттянул резинку штанов, высвобождая твой возбужденный орган, а потом ею же прижал. Рука пошла гулять дальше по твоему телу. Я решил выбить из тебя признание любым способом. — Ты мутант, Томми, ты знал это? Неправильный, не такой как все. Что ты еще можешь, м? Читать мысли? Видеть призраков? Что… — Я не врал тебе! — резко крикнул ты, попробовав вырваться из моей хватки, дернулся, я заломил тебе руку за спину и больно выкрутил сосок. Ты вскрикнул, утыкаясь лбом в зеркало. — Я не врал! Все что я говорил — было правдой, я… просто я не мог сказать тебе всего… Дилан, пожалуйста, дай мне все объяснить… А-а-ай! Я снова больно сжал твой член, высвободив его из штанов окончательно. Ты выгнулся, закричал, а потом часто задышал и кончил, испачкав мою руку. Крылья вышли из твоей кожи. Рисованные перья превратились в настоящие, всего за какие-то несколько мгновений. Я еле успел отпустить твою руку и отпрыгнуть назад — зашибло бы иначе. Крылья были намного больше, чем я видел на записи — странно, почему так? А вот татуировка исчезла вообще. Чистая кожа. А ты стоишь потом, отчаянно цепляясь пальцами за гладкую поверхность зеркала, дышишь судорожно, ноги подкашиваются, а глаза открыть боишься. Но крылья тоже не прячешь обратно — опустил, края лежат на полу длинным шлейфом. Я смотрел на тебя. Не мог поверить. Только что моя маленькая реальность, в которой ты был обычным мальчиком, разрушилась. Более того, я понял, что она никогда не была реальностью. Мне было больно от вранья. Ты врал мне, а я доверился. И сейчас ты боишься посмотреть мне в глаза? — Томми, посмотри на меня, — спокойно приказал я, не узнавая собственный голос. Ты поджал губы и чуть помотал головой. Боишься. Я подошел к тебе, проведя рукой по левому крылу. Мягкие, такие нежные перья… — Знаешь, — слова как-то сами сорвались с языка, — от нежности до изнасилования… — я наклонился к твоему уху. Тебя передернуло. — … один шаг. Ты открыл глаза, пересекаясь со мной взглядами в отражении. Черные бездны. Я видел их раньше — тогда, после перестрелки и во сне. Думал, глюки. Ошибся. А через мгновение черная пелена постепенно сузилась, превратившись в зрачок и открыла шоколадную радужку. Глаза стали обычными — твоими, теми самыми, в которые я влюбился. Испуганными только, заплаканными. Ты просил меня не делать этого. И я не выдержал. Бережно сгреб тебя в охапку и прижал к себе — тебя всего, вместе с крыльями. Господи, что я наделал… Что я только что делал с тобой… Ты снова дернулся, будто от удара током. Всхлипнул, зажался, отпустил зеркало и позволил мне тебя обнять, утянуть назад. Мы оба сползли на пол. Ты закрывал заплаканное лицо руками. А я корил себя последними словами, что сорвался на тебя, узнав правду. Ты был не виноват в своем существовании.