Мосты

***              У Скалли начало складываться впечатление, что она никогда не покинет участок: бумажная работа казалась просто бесконечной и совершенно бессмысленной. Ей пришлось заполнить отчет не только в качестве присутствующего на месте преступления офицера, но и в качестве жертвы нападения. Малдер и Скалли послушали, как Нейт Монро давал показания местным копам, а потом остались, чтобы наблюдать за опросом Веры Монро. Показаний Кайлы нужно было ждать до утра, когда социальная служба даст оценку ее состояния и назначит своего сотрудника представлять ее во время опроса. В Вердаде, Нью-Мексико, ничего не происходило быстро.              Сидя плечом к плечу с Малдером за кривоногим столом, Скалли смотрела через одностороннее стекло в комнату для допросов, в которой Астер разговаривал с миссис Монро. Технически ее ни в чем не обвиняли, и она просто давала показания, но все проявляли крайнюю осторожность в желании убедиться, что детям ничего не грозит.              – Он впечатляюще дотошен, отдаю ему должное, – тихо заметила Скалли, не отрывая глаз от происходящего в комнате.              Малдер устало пробормотал что-то в знак согласия.              Астер и вправду педантично выспрашивал у Веры во всех подробностях, что происходило в дни, предшествующие происшествию, – как до этого у Нейта. Скалли получила доступ к отчетам по последним двум случаям домашнего насилия в доме Монро и теперь делила свое внимание между опросом Веры Монро и лежащими перед ней документами.              – Нашла что-нибудь? – в третий раз спросил Малдер.              Скалли медленно выдохнула. Она все еще читала, но не похоже, что они почерпнут из этих отчетов что-то помимо базовой информации.              – Тут говорится о криках и швырянии предметами, включая что-то вроде радиоантенны с крыши дома. Соседи испугались и позвонили в полицию.              – Дважды.              – Дважды. Я сейчас на втором отчете. Пока что никаких признаков насилия по отношению к детям. Какие-то сомнительные синяки на Вере, но этого недостаточно, чтобы опровергнуть ее историю о том, что она ударилась, убираясь в гараже. Никаких формальных обвинений не было предъявлено.              – И Нейт тоже не обвиняет отца в распускании рук. Ты поверила, когда он сказал, что отец никогда не бил его мать?              Скалли наморщила нос и неопределенно хмыкнула.              – Не знаю. Прозвучало это странно.              – Да, я тоже так подумал.              Скалли вновь обратила все свое внимание на помещение за стеклом, когда Астер начал спрашивать о том, что вывело Эда Монро из себя этим утром.              С другой стороны металлического стола, под тошнотворным желтым светом комнаты без окон, Вера Монро с трудом сглотнула и сложила, а потом вновь выпрямила руки. По прибытии в участок женщина умылась и пригладила волосы, но ее взгляд был по-прежнему усталым и затравленным.              – Как я и сказала, – начала Вера, – Эд в последнее время был сам не свой. Он так волновался за Нейта…              – Из-за Мариэлы, – вставил Астер, и Вера кивнула, передернувшись.              Всю вторую половину дня Малдер и Скалли собирали кусочки этого паззла, перешептываясь и обмениваясь быстрыми взглядами. Очевидно, Нейт и Мариэла долгое время встречались, но Эд Монро с самого начала отнесся к их роману неодобрительно. Он полагал, что Гарсиа считали себя лучше остальных в этом городе и что Мариэла отправится в колледж и попробует уговорить Нейта сделать то же самое, тогда как сам Эд хотел, чтобы сын закончил школу и стал работать в его мастерской. Когда начали распространяться истории о Черноглазых детях, и Гарсиа как будто бы попали под их проклятье, Эд вмешался и запретил молодым людям видеться.              – Могу только представить, каково было Нейту и Мариэле, – сказала Скалли, словно бы размышляя вслух. – Отец Нейта разлучил их, когда ее жизнь разваливалась на части и когда Нейт хотел бы оказать ей максимальную поддержку. Они слишком молоды, чтобы иметь дело с подобным выбором.              – Согласен. Они хорошие дети, которые оказались в самом эпицентре урагана противоречивых эмоций.              – Эд просто не может понять… – продолжала Вера, умоляюще смотря на шерифа Астера. – Они же просто дети, понимаете? Я не видела никакой проблемы… у них было полно времени, чтобы определиться с тем, как строить свои жизни. Они хорошие дети.              Астер кивнул.              – Знаю и понимаю. Трудно определиться с тем, до какой степени можно вмешаться. Так Нейт и Мариэла расстались?              Вера кивнула.              – Да. Пару недель назад. Эд велел мне возить Нейта в школу и на работу… чтобы всегда знать, где он находится. Он даже забирал телефон Нейта на какое-то время.              Астер сделал перерыв. Он собрал бумаги со стола и провел рукой по заросшему щетиной подбородку. Без сомнения, он устал не меньше остальных, но неплохо справлялся с ситуацией. Скалли поймала себя на том, что всматривается в затылок Астера, различая на нем отчетливо выделяющийся в резком свете шрам.              Пятна воды. Холод. Лестница.              – Приведите ее. – Что-то вроде резиновой ленты на ее предплечье, прикосновение невидимых пальцев.– Немедленно. – Широко распахнутые черные глаза в дальнем углу. «Отпустите меня!»              Ножки стола скрипнули по кафельному полу, и Скалли резко вернулась мыслями в настоящее.              – Ого, Скалли, ты в порядке?              Ее сердце бешено колотилось, в ушах стучала кровь. Она с трудом сглотнула и уперлась взглядом в бумаги перед собой, видя только расплывчатое пятно.              – Да. Да, в порядке. Извини.              Она чувствовала, как Малдер сверлит ее взглядом, без слов побуждая ее поднять голову и позволить ему понять, что происходит. Ей хотелось закрыть глаза, но она не стала этого делать, опасаясь очередного наплыва нежелательных образов.              – Скалли? – Рука Малдера под столом легла на ее бедро. – Эй…              Она резко тряхнула головой.              – Я в порядке, – повторила она, заставляя себя сделать глубокий вдох, и вновь посмотрела через стекло в комнату для допросов. – Нам стоит это послушать, – добавила она с едва заметной дрожью в голосе, и краткое подергивание пальцев Малдера на ее бедре подсказало ей, что он это услышал. Однако Астер спрашивал о чем-то важном, и, чуть поколебавшись, Малдер отвел взгляд и уперся локтями в столешницу, сцепив пальцы на уровне рта.              – Ладно, а что насчет вас с Эдом? – спросил Астер. – Объясни мне, Вера, что на самом деле происходило между вами двумя? Как ты оказалась не с той стороны обреза?              Миссис Монро закрыла глаза и убрала за ухо прядь волос, щекочущую ее шею. На миг женщина вперилась взглядом в зеркало поверх плеча Астера, наведя Скалли на мысль, что она достаточно умна и догадывается о наблюдении, понимая и то, кто следит за их беседой.              – Только не говорите об этом детям, – попросила она, вновь смотря на Астера с прямотой и решимостью, ранее ею не демонстрируемыми.              Астер кивнул.              – Согласен. Не вижу в этом никакой необходимости.              – Ты знаешь, что мы с Эдом были вместе с моего последнего класса школы. Эд окончил ее на пару лет раньше меня. Он уже работал и откладывал деньги на собственный дом. Тогда как… я хотела поступить в колледж. Он думал, что я поступлю в местный, но мне представился шанс учиться в Альбукерке в университете Нью-Мексико. Эду это не понравилось, но он сказал, что будет меня ждать. Я провела там только год, но… ну, я встретила другого мужчину. Я просто… поддалась новизне студенческой жизни. Тот парень специализировался в литературе, писал мне стихи, и, в общем, так все и закрутилось. Я этим не горжусь, но… я изменяла Эдду. К концу учебного года я узнала, что беременна. Я вернулась домой и все рассказала Эду. Тот парень исчез, как только ему подвернулась новая юбка. Эд же не бросил меня. Он даже сказал, что воспитает ребенка, но до этого так и не дошло.              – Ты не родила его? – мягко спросил Астер.              Вера покачала головой.              – Нет. Доктора так и не выяснили, что произошло. Словно бы в один момент я была беременной, а в следующий – уже нет. Они сказали что-то насчет моего тела, резорбирующего зародыш или вроде того… я так и не поняла до конца. В любом случае, в конце концов Эд простил меня. Я вернулась домой. Год спустя мы поженились, и потом я родила Нейта.              – Так какое это имеет отношение к тому, что происходит сейчас? Почему в последнее время ваши отношения так резко испортились?              Миссис Монро поерзала в кресле, поправила одежду и осмотрелась по сторонам, словно опасаясь, что за ней наблюдает еще кто-то помимо представителей правопорядка за стеклом. Отвечая на вопрос Астера, она понизила голос, и Скалли пришлось податься вперед, чтобы лучше ее расслышать.              – Эти… эти Черноглазые дети, шериф? Я тоже их видела. Еще тогда, перед тем, как потеряла ребенка. Что-то странное тогда случилось, и Эд… не знаю, он начал твердить о пришельцах, похищениях и тому подобном. Такие темы были тогда очень популярны в сериалах и книгах. Тот сериал о заговорах…Из-за обстоятельств, при которых я потеряла ребенка, Эд решил, что, может, это произошло не по… естественным причинам. Сама я в это не верила, но пару месяцев назад какие-то дети объявились у нас на пороге посреди ночи. Они хотели, чтобы их впустили, но я этого не сделала. Было уже поздно, и эти дети не говорили, кто они или откуда. Я говорила с ними через дверь, предлагая позвонить кому-нибудь от их имени, но они все просили впустить их, повторяя, что это важно. И они не давали мне телефонного номера. Я едва не впустила их, прежде чем осознала, что делаю, и вовремя остановилась. Думаю, это происшествие вызвало у Эда не лучшие воспоминания – заставило его предположить, что я делала что-то за его спиной или вроде того. Но клянусь, ничего такого не было. Но это никуда не делось, понимаешь? На какое-то время можно похоронить эти воспоминания, а потом… рано или поздно они дадут о себе знать.              Астер кивнул и выпрямил лежавшие перед ним бумаги.              – Понимаю и ценю твою честность.              Скалли медленно вздохнула. Ее пульс вернулся в норму, и холодное тошнотворное ощущение, сопровождающее эти образы, начало рассеиваться. Сосредоточенность на работе всегда помогала ей находить точку опоры.              – Не знаю, Малдер, – тихо заметила она. – Я начинаю думать, что тут дело не в «секретном материале», а в запутавшихся, надломленных людях, которые ищут, во что им поверить.              Малдер кивнул.              – Может. Возможно, ничего из этого в конце концов не окажется связанным. Полагаю, вопрос в том, помог ли им кто-нибудь запутаться?              Скалли тяжело выдохнула и согласно склонила голову.              – Думаю, нам всем в этом немного помогли. ***              Уже наступило время ужинать, когда суматоха в участке начала утихать. Скалли казалась поникшей и задумчивой, едва отвечая на прямые вопросы, и когда Малдер сказал, что им стоит закруглиться на сегодня, поесть и отправиться на поляну Миллера, чтобы посмотреть на НЛО, она как будто бы даже с радостью согласилась с его планом, что его одновременно порадовало и слегка обеспокоило.              Скалли попросила заехать в их мотель, чтобы принять душ и переодеться, и Малдер отнесся к этому желанию с пониманием, учитывая все пережитое ею всего несколько часов назад. Он слишком хорошо знал, что, несмотря на внешнюю невозмутимость, она отчаянно нуждалась в том, чтобы смыть грубые прикосновения Монро со своей кожи и восстановить свою зону комфорта. Скалли легко и охотно принимала прикосновения людей, которых любила, но очень избирательно дарила подобную привилегию. Каждый случай насилия оставлял на ней свой отпечаток.              Малдер интуитивно понял это еще в самом начале их партнерства, желая прикончить всякого, кто дотрагивался до нее без разрешения. Список виновных в подобном небрежении становился все длиннее с годами, и Малдер был вполне уверен, что отправится в ад за одни лишь воображаемые сценарии расплаты, каталогизированные в его мечтах.              Скалли вышла из своего номера со все еще влажными волосами, легким макияжем, не скрывающим ее веснушки, и одетая в брюки и бордовую рубашку с короткими рукавами и V-образным вырезом. Он тепло ей улыбнулся, на мгновение касаясь пальцами ее бока и прослеживая изгибы ее тела под обтягивающей одеждой. Она встретилась с ним взглядом и на столь же краткий миг черты ее лица смягчились, когда она улыбнулась в ответ – устало, но искренне. Затем она развернулась к машине и сказала что-то насчет еды. Они быстро поужинали в закусочной в Вердаде.              Солнце уже садилось за горы к тому времени, когда Малдер остановил машину на краю поляны Миллера. Радиоактивная зона была огорожена, но он смог найти место для парковки на пересеченной местности в тридцати метрах от дороги, на самой границе опасного участка. Их точка наблюдения предоставляла хороший обзор предполагаемой зоны активности НЛО вместе с неплохим укрытием от машин на главной дороге. Никакие любители острых ощущений не стали испытывать удачу в тот вечер; лента ограждения, без сомнения, отпугнула их. Так что на поляне были только Малдер, Скалли и их обновленная арендованная машина под небом пустыни.              Ночь была уютно теплой, так что Малдер взял из машины свой плащ и расстелил его на капоте, чтобы они могли на нем расположиться. Темнота становилась плотной и всеобъемлющей, чего не увидишь в больших городах, и, включив на телефоне приложение «симуляция света свечи», Малдер положил его на капот между ними. По мере того, как усталость все сильнее овладевала ими, напарники все тяжелее приваливались к ветровому стеклу, продолжая всматриваться в бесконечные просторы неба и звезд над головой.              – Малдер? – позвала окутанная тенями Скалли, и Малдер вдруг понял, что никто из них уже давно не произнес ни слова.              – Да? – Он не поднимал головы, не отрывая взгляда от мигающих звезд.              – Когда я потеряла маму, – продолжила она, – наши с тобой отношения были еще очень зыбкими. Но ты все равно был рядом, поддерживая меня. Даже притом, что я не слишком хорошо справлялась с этой потерей – по крайней мере профессионально.              Малдер приподнял голову и развернулся к ней лицом. Она по-прежнему смотрела на звезды.              – Ты не указывал мне на мои профессиональные промахи или ставил мне их в вину, – продолжила она. – Ты просто был рядом. И для меня это очень важно. Я была так глубоко погружена в свои проблемы и в то, что вновь напомнило мне о нашем сыне, что, по-моему, я так тебя и не поблагодарила. Так что… спасибо, Малдер. За твою поддержку.              – Всегда пожалуйста. – Слова сорвались с его губ с легкостью, противоречащей их значению. Малдер мало в чем был уверен в этом мире, но оказание поддержки Скалли, когда она в ней нуждалась, было для него столь же естественным, как дыхание.              Скалли медленно вздохнула, а затем подняла голову и всмотрелась в темную даль. Спустя минуту уютной тишины она добавила:       – Думаешь, Черноглазые дети – это символ? Своего рода иносказание?              – Каким образом?              Он смотрел на ее элегантный профиль в искусственном свете свечи, пока она продолжала вглядываться в причудливые тени, собираясь с мыслями.              – Если ты познаешь тьму, она с большей легкостью искусит тебя – попросит впустить ее в твою жизнь. И если ты впускаешь негативную или… темную энергию в свою жизнь, она распространяется и оскверняет все вокруг. Она ухудшает твое здоровье, твои отношения…              Воцарилась тишина, и слышны были только порывы ветра, поигрывающего с краями их самодельного одеяла. Малдер протянул руку и мягко коснулся щеки Скалли обратной стороной пальцев.              – А ты не хочешь впускать эту тьму в свой дом, – прошептал он.              Скалли задержала дыхание, удивленная и, может, даже тронутая этим повторением ее собственных слов. Их взгляды встретились, и Малдер взял ее лицо в ладонь, так что ее развевающиеся на ветру рыжие локоны касались его запястья. И на какое-то мгновение она оказалась на одной волне с ним, и они снова были собой, общаясь без слов и воздвигнутых между ними стен. А потом глаза Скалли блеснули в тусклом свете, отражая тонкую поволоку стоявших в них слез, и, сморгнув их, она отвела взгляд. Малдер опустил руку, и она с глухим стуком упала на капот.              Молчание вновь затянулось, и в конце концов Малдер нарушил его, сказав:       – Как ты объяснишь связь с огнями в небе?              Скалли снова медленно вздохнула, приветствуя возвращение логичного обсуждения.              – Ну, не все появления ЧГД связаны с появлениями НЛО. Они даже не носят периодического характера, не так ли? Разве это не отдельные явления?              Он кивнул.              – Верно.              – Так какова твоя теория? – бросила ему вызов Скалли, быстро глянув в его сторону. Близость сменилась нетерпением, которое Малдер счел более знакомым и обнадеживающим, чем раздражение.              – У меня пока нет теории, – слегка пожав плечами, ответил он. – Или у меня их слишком много. Я просто… стараюсь пока держать свой разум открытым.              - Ну, с «пока» у нас скоро возникнут некоторые проблемы, Малдер. Скиннер не даст нам продолжать расследование целую вечность.              – К сожалению, ты права.              – Ты хочешь остаться здесь?              Он лениво ей улыбнулся.              – Прямо сейчас меня все устраивает.              Он не смог определить, что означал ее ответный выдох.        ***              Никаких странных огней в небе так и не появилось – только завораживающий и почти клаустрофобный звездный покров. Молчание длилось так долго, что глаза Малдера начали закрываться, и он ощутил некоторую расслабленность в обычно несколько сдержанной позе Скалли. Она плотнее сворачивалась в клубок по мере того, как становилось все прохладнее.              Малдер коснулся ее ботинка своим, и она слегка повернулась в его сторону. Он едва различал ее вопросительно вздернутую бровь.              – Что случилось сегодня днем? – спросил он тихим и мягким голосом, обращаясь к их постоянной связи и умоляя об искренности. – В комнате для наблюдений. У тебя голова закружилась?              Он немного подождал, ожидая, воздвигнет ли она вновь стены вокруг себя или тени, усталость и располагающая обстановка близости помогут ей открыться ему. Судя по звуку ее дыхания, она склонялась ко второму варианту.              Скалли покачала головой.              – Нет. То есть да, но… не потому, что что-то не так. Я в порядке. – В кои-то веки он слышал, что она говорила то, что подразумевала. По крайней мере, в физическом плане.              Он переместился на машине, чтобы лучше видеть выражение ее лица, сосредоточив внимание на ней вместо по-прежнему мирного неба. Он протянул руку и сжал ее предплечье, прежде чем продолжил:       – Так что случилось?              Она опустила взгляд, и пауза растянулась, подобно бесконечным просторам пустынной ночи, пока он спокойно ожидал ее ответа.              Она прочистила горло и попробовала начать объяснение:       – Я кое-что видела… или… думала, что что-то вспомнила. В этом нет никакого смысла, я не могу… не знаю.              – Что-то со времени твоего похищения?              – Может быть.              – Скалли, ты можешь мне рассказать. Даже если в этом нет смысла. Я могу оставить все попытки это проанализировать, если хочешь, как и свой безумный поиск истины. Я просто выслушаю и буду твоим другом.              К его удивлению, Скалли насмешливо рассмеялась и прошептала:       – Другом.              – Другом. Что? Что в этом плохого?              Скалли глубоко вздохнула. Оттолкнувшись от ветрового стекла, она села, скрестив ноги, и подняла лицо к небу, но с закрытыми глазами.              – Ничего плохого, – ответила она, но ему было больно слышать сквозившую в ее голосе усталость. – Ничего плохого, – повторила она. – Я просто… устала. – Она открыла глаза и всмотрелась в ночь, которая была слишком темной, чтобы подтвердить веру во что-то помимо них двоих, их тусклого источника освещения и машины под ними. – Ничего тут нет, Малдер, поехали домой.              Он был уверен, что ему нужно находиться именно здесь.        ***              Они долго сидят на бревне, храня молчание. Она больше не опирается на его плечо, но он по-прежнему держит руку на ее бедре. В последнее время она снова позволяла ему подобные прикосновения. Дувший от воды ветер стал прохладнее, но Скалли не сделала попытки встать, и Малдер спрашивает себя, а не кажется ли ей, что, покинь она это место, закончи этот последний ритуал, и Маргарет исчезнет навсегда? Он знает, что она не готова ее отпустить.              Когда Скалли вновь говорит, он осознает, что она раздумывала над их последним делом – о рожденном из мусора и темных мыслей монстре.              – Может, он и вправду создал монстра. Может, мы все его создали. Складывается такое впечатление… что если ты испытываешь какие-то сильные эмоции или чего-то действительно сильно хочешь, то это порождает своего рода собственную реальность.              – Что ты имеешь в виду? – тихо спрашивает Малдер, смотря на ее бледный профиль, обрамляемый слегка колышущимися на ветру волосами. Сейчас он хочет лишь поддержать ее, быть тем, на кого она может опереться, и чувствует себя почти виноватым за то, что находит ее красивой в этом сером, увядающем свете.              Она, кажется, не замечает его внимания.              – Я имею в виду, что у всех нас бывают такие моменты, разные вероятности, которые мы прокручиваем в голове бессчетное количество раз. – Она замолкает, смотря на воду. Он знает, что она не закончила; она просто подбирает слова, поэтому терпеливо ждет. – Как в ту ночь, когда я виделась с Мелиссой всего за пару дней до ее смерти, – говорит она. Вот оно – этот крученый мяч, это безумное направление ее мысли, под которое ему нужно подстроиться, чтобы понять ее. – Когда я думала, что ты мертв, – поясняет она, – и меня отстранили, я отправилась к маме за комфортом и советом. Вскоре пришла Мелисса и повела себя, как обычно, говоря мне то, чего я не хотела или не готова была услышать. И я разозлилась и оттолкнула ее, хотя она просто пыталась помочь мне в своей собственной манере – пыталась показать мне, что она любила меня и понимала, через что я прохожу. Но я сочла это проявлением эгоизма и пренебрежением к моим чувствам. И с того вечера… я тысячи раз мысленно возвращалась в ту комнату, говоря ей заткнуться, а потом бросалась в ее объятия и просила помолчать и просто побыть моей старшей сестрой и позволить мне почувствовать себя лучше. И я знаю, что она бы так и поступила тогда и в любой другой момент – и прямо сейчас тоже. Если бы я сделала это тогда, это позволило бы нам обеим почувствовать себя лучше, но моя глупая гордость и узколобость удержали меня от этого. Однако я так часто проигрывала эту версию событий в голове, что мне начало казаться, что где-то она каким-то образом имела место. И, может, Мелисса знает, что я этого хотела – что я желала, чтобы так все и произошло.              Малдер кивает.              – Уверен, что она знает.              Скалли смотрит прямо на него с холодным блеском в глазах.              – Но этого не произошло, Малдер. Это просто бесплотные мечтания. Это бесплотные мечтания, что она это знает. Но, может… может, если мы чего-то действительно хотим… мы можем превратить это силой воли в нечто вроде альтернативной реальности – вроде этого мусорного монстра. Не знаю. Вероятно, я несу вздор.              Малдер качает головой и подбадривающе сжимает ее бедро.              – Нет, Скалли, это не так. А ты знаешь, что я первым указал бы тебе на то, что ты несешь вздор. Но поверь, что я, больше чем кто-либо еще, могу понять желание вернуться назад и исправить основополагающие ошибки наших жизней. Я понимаю, насколько сильны подобные эмоции и полнейшую беспомощность перед лицом их многообразия. Я согласен, что многого не изменить, но, возможно, в каком-то смысле… кое-что можно. Как ты сказала в случае с твоей сестрой – я верю, что вы до сих пор связаны. И я верю, что она так хорошо подстраивалась под твои эмоции, когда была здесь, может, даже лучше тебя самой порой, а потому не так уж невероятно, что это справедливо и сейчас, когда она пребывает в нематериальном мире. Так что фактически она могла ощутить тот момент в своей загробной жизни так, как тебе бы этого хотелось при ее жизни здесь.              Скалли задумчиво смотрит на него, и бурный водоворот эмоций отражается в ее глазах.              – Я хочу в это верить, – говорит она. – Даже если мне трудно принять подобную концепцию. Не знаю, верю ли я в это на самом деле. Но… спасибо.              – Рад буду верить в это за тебя, пока ты не будешь готова, – с улыбкой замечает он.              Она тепло улыбается в ответ, и на какое-то мгновение они снова становятся Малдером и Скалли, держащимися друг за друга, а весь мир существует где-то отдельно от них.              – Может, этого достаточно, – шепчет она.              Большую часть пути к ее машине он обнимал ее за плечи, защищая от пронизывающего ветра.              – Могу я остаться сегодня в нашем доме? Я имею в виду… просто поспать. Я знаю, нечестно просить… – говорит она.              – Ш-ш, ш-ш, ш-ш. – Он касается губами ее макушки. – Разумеется, ты можешь остаться. Разумеется, можешь. Я и не думал, что ты будешь где-то в другом месте. Если только ты не предпочтешь спать в собственной постели? Тогда я займу твой диван.              Она слегка трясет головой.              – Без разницы.              Они останавливаются у машины и поворачиваются друг к другу лицом. Он поглаживает ее по волосам и касается щеки ладонью.              – Ты осталась со мной, когда умерла моя мама. Теперь моя очередь.              Она долго удерживает его взгляд, и в тот момент он чувствует, что находится в том единственном месте в целой вселенной, где и должен находиться.