Узлы

33 глава. Pov Олег. Я начал говорить. Громко и медленно. Сквозь слезы. Никогда раньше не знал, что слезы соленые. Видимо, до этого мне не приходилось плакать так сильно как сейчас. Сидеть я не мог, да и стоять тоже, поэтому мельтешил по палате, нервно дергая руками. — Знаешь, — было ощущение, что говорю сам с собой, — я сейчас очень зол. Зол на тебя. Я не сказал тебе этого тогда, когда мы с тобой говорили о твоей болезни, но сейчас я больше не могу терпеть. Почему ты скрывала столько времени все это от меня? Почему? Я не могу понять. Как будто бы ты мне не доверяла… Я бы сразу же сказал тебе, потому что слишком сильно люблю. Я слишком сильно тебя люблю. Черт возьми! — скатился по стене, уткнувшись головой в колени. Слезы было не остановить. Это слишком больно. Теперь я понимаю, что падать и разбивать колени об асфальт — не больно. Не больно даже получить пулю в плечо. Не больно и получить по лицу. Ничто не сравнимо с этой болью — с болью потерять близкого человека. Человека, который является всей твоей жизнью. Это не просто больно, это невыносимо больно. Как будто бы у тебя вживую вырезают каждый орган, протыкают насквозь твои ткани в организме. Засовывают под ногти иглы. Хотя и это не так больно, как мне больно сейчас. Я сгораю заживо. Успокаиваюсь и делаю это снова. И так каждую секунду. Сгораю заживо, чувствуя как каждый миллиметр моей кожи обдает огнем, как он горит, а потом ужасно щиплет от попадания теплого воздуха. Возможно, это описывает мою боль… — Прошу тебя, родная, не уходи. Ты должна жить. Ты должна… — я не мог успокоиться. Мне хотелось все крушить, ломать, сжигать. Хотелось избить всех, кто попадется мне на глаза. — Я ненавижу тебя за то, что ты молчала так долго. Ты даже не дала мне попрощаться с тобой по-человечески. Я так и не смог этого сделать. Почему ты сдалась?! Почему?! — я уже не говорил, я кричал, пытаясь понять, почему все так произошло. Но это было бессмысленно. В палате стояла мертвая тишина, и лишь звук аппарата, отвечающего за пульс Даши, ее нарушал. Так не должно быть. Не должно. Это просто сон. Просто ужасный сон. Да кого я обманываю. Это правда. Самая горькая правда, которую мне приходилось когда-либо слышать. Я начал бить кулаками об стену. Со всей силы, что была сейчас у меня. — Лучше бы ты ушла от меня к другому. Изменила бы. Что угодно, но не это. — я больше не смог находиться в палате. Стены давили на меня слишком сильно, а воздух начинал заканчиваться. Через две минуты я был на улице, а еще через двадцать стоял возле двери в свою квартиру. *** Дима с его дочкой и женой находились в моей квартире. Они сидели с Оливией. Я прошел в спальню. Мои красные от слез глаза выдавали меня. Выдавали мои эмоции. — Как она? — Мали принесла мне чашку горячего чая. — А что ты хочешь услышать? Что она пляшет там от счастья? — я дерзил, пытаясь заглушить свою боль, причиняя ее другим. — Нет, я хочу знать правду. И не надо пытаться сделать мне больно, от этого тебе не станет легче. — Она села рядом, положив свою руку мне на плечо. Брат сел с другой стороны. Их взгляды прожигали меня, от чего становилось лишь хуже. — Вы когда-нибудь сгорали заживо много тысяч раз подряд? Вам когда-нибудь было так больно, как мне сейчас? Я больше не выдержу. — чашка с горячим чаем, находившаяся в моих руках, упала мне прямо на колени, ибо силы куда-то ушли. Малика хотела было побежать за салфетками, но я ее остановил. — Мне не больно. Я не чувствую этого. — Но там же кипяток. — Знаешь, это совсем не больно ро сравнению с тем, что я чувствую внутри. — я замолчал. Сердце бешено колотилось. Голова гудела. Кожа на лице начинала будто бы стягиваться, видимо, от высохших слез. Глаза болели. — Ты расскажешь, что произошло. — Дима посмотрел на меня такими странными глазами. Никогда раньше не видел такого взгляда. Он был обеспокоен за мое состояние. — Она больше не очнется. Она в коме. Я больше никогда не увижу ее безумно красивых голубых глаз. Она больше никогда не коснется меня. Не заговорит со мной. Даже просто не посмотрит на меня. Ее больше никогда не будет со мной рядом. — я вновь заплакал, не считая это своей слабостью. Я выплескивал все, что накопилось. Брат крепко обнял меня, прижав к своей груди. Это было мило, но даже это не смогло унять всю мою боль. Возможно, со стороны могло показаться, что я реву как девчонка, у которой отобрали куклу. Пусть так, но иначе я не знаю, как мне себя вести. Как вообще люди ведут себя в таких ситуациях? Как они это выдерживают? Раньше никогда не понимал, почему люди плачут, когда кого-то теряют, но теперь. теперь я точно это понимаю. Малика куда-то удалилась, а потом вернулась с конвертом в руке. — Олег, это тебе. — Она протянула мне его. Я сначала не понял, зачем мне это. — Зачем? — шмыгая носом, выдавливал из себя слова. — Это Даша написала еще давно и попросила меня передать тебе его тогда, когда все будет слишком плохо. Думаю, лучше сделать это сейчас. Она очень хотела, чтобы ты это прочел. — девушка смотрела на меня такими грустными глазами, а я лишь еще больше разозлился. Даша рассказала о своей болезни первым не мне, не своим родителям, а жене моего брата, которая по сути для нее почти чужой человек, хотя они и успели сдружиться за это время. Взяв конверт в свои дрожащие руки, я удалился в одну из спален для гостей. Судорожно разорвал его, достав белый лист. Развернул, и от листа сразу же повеяло ароматом духов Даши, что заставило меня вспомнить ее запах и снова пережить всю эту боль с новой силой. Лист был таким большим и полностью исписанным на одной из сторон маленьким и аккуратным почерком моей жены. Начал читать содержимое, пытаясь не заплакать вновь. 《Здравствуй, мой дорогой и любимый Олег. Если ты это читаешь, то все слишком плохо. Либо меня уже нет с тобой рядом, либо скоро не будет…》 — Мне захотелось разорвать лист, но, собравшись с силами, я продолжил прочтение.