Вечное Лето, том I: Несовершенный рай

All I'm hiding, you bring it out

      После того, как Мишель зашивает руку Крэйга (всё ещё смертельно бледный от кровопотери, он гордо демонстрирует всем свежие швы, заявляя что-то про украшающие мужчину шрамы), а я вымываю из волос соль и песок, мы собираемся на крыше, чтобы обсудить стратегию обороны от наших предполагаемых завоевателей. Хотя с первой минуты становится ясно, что никакого обсуждения не получится. В изредка прерываемой тишине я высматриваю признаки надвигающегося нападения, но вокруг отеля на многие мили спокойно, будто всё это нам привиделось.       Все беседы сводятся к одному: к вопросам. Кто эти люди или… существа? Сколько их? Что им нужно, зачем мы им… И что нам делать?       Так и не решаюсь рассказать кому-либо точное содержание видения про конец света. Очевидно, что взрыв в видении был извержением вулкана на Ла-Уэрте, и я не могу не связывать это с трансляциями, пойманными Ирис. Но рассказать всем? Напугать ещё больше? Я даже не представляю себе, как у меня язык может повернуться.       И вот ещё вопрос: как именно, по мнению предводителя тех людей, мы можем помочь предотвратить это?       Шон периодически встаёт со скамьи напротив меня и вглядывается в окружающие нас джунгли через найденный в отеле бинокль.        — Видишь их? Они идут? — спрашиваю в пятый или шестой раз, каждый раз меняя формулировку и оставляя неизменной суть.        — Думаю, мы в безопасности, — он всё время отвечает одинаково, словно стараясь убедить в этом окружающих. Или себя самого.        — Пока что, — добавляет Джейк, как и все разы до этого. Но теперь он продолжает свою мысль: — Ведь Марикета слышала, что он сказал. Они придут за нами.        — Так почему сейчас они оставили нас в покое? — прокручивая в ладонях пустую чашку из-под кофе, произносит Грейс.        — Держу пари, они дождутся темноты, — пространно замечает Эстелла.        — И всё-таки, — задумчиво протягивает Мишель, — кто они?       Прикрываю веки, вновь прокручивая в голове эпизод: маска льва, падающая с лица предводителя, открывающая лицо, одновременно похожее и не похожее на человеческое. И его золотистые глаза, кажется, способные заглянуть прямо под кожу. «Мы заберём вас. Мы должны».        — Ну, они были похожи на людей, — замечает Шон. — Но эти маски. Вроде как… маскарадные, что ли.        — Ага, маскарадные, — фыркаю я, — и вообще это гости из отеля, да? Которые решили глупо над нами пошутить.        — Мари, не кипятись, — устало отмахивается Шон, — я имею в виду, что со всеми этими странностями… Как знать, откуда эти существа могли взяться? Чем чёрт не шутит — может, когда-то они и были гостями из отеля?        — И ты ещё что-то мне говорил про шапочки из фольги, — невесело усмехается Джейк. — Но важно другое. Согласись, Кэп, — они словно знали нас. Тебя и меня. Как будто наблюдали за нами долгое время.        — Кем бы эти «наблюдатели» ни были, — говорит Крэйг, — они идут за нами. И мы будем к этому готовы.        — Крэйг прав, — подхватывает Шон, — мы должны забаррикадироваться. Заблокировать все входы. Найти всё, что можно использовать, как оружие.        — Отличный план, — злится Мишель, — и что потом?       И действительно — потом-то что? Запрёмся в «Небожителе», как в консервной банке, и что станем делать дальше? Сколько времени мы сможем держать оборону, осаждённые этими «наблюдателями»? И вообще, правда, это даже не смешно. Чем мы собираемся «обороняться»? Закидаем их с крыши горшками с цветами? Подушками? Может, Шон с Крэйгом прицельно долбанут по парочке нападающих мячом?       Нам пиздец.       Опять.        — Мы только что выяснили, — продолжает Мишель, — что никто не придёт нас спасать. И что покинуть остров морем нам не даст здоровенная змея, которая умеет извергать электричество.        — Текущий прогноз: вероятность выживания составляет ноль целых четыре десятых процента, — внезапно вклинивается Ирис.        — Мы не сможем сдерживать Наблюдателей вечно, — замечает Грейс, — так какой смысл?        — Какой смысл в чём, Грейс? — мягко спрашиваю я. — Какой смысл бороться? Ну а какой смысл сдаваться? Не открывать же перед ними ворота, мол, заходите, убивайте, делайте, что вздумается?        — Не могу согласиться, — пропевает голос Ирис, — согласно моим данным, наилучшим выходом из вашей ситуации будет сдаться и принять смерть.        — Кто вообще создал эту штуку? — сердито округляет глаза Зара, провожая порхающий дрон взглядом.        — Ну нет. Отступать мы не будем, — неожиданно поддерживает меня Мишель. — Мы не сдадимся без боя.        — Звучит страшновато, — признаёт Грейс. А что вообще не звучит страшновато на этом чёртовом острове?        — Так, давай-те ка соберёмся с мыслями, — произносит Шон. — Нам нужно разделиться и сделать всё, чтобы мы не стали лёгкой добычей.       Снежок запрыгивает на мои колени и трётся мордочкой о подбородок. Шон забирает Крэйга, Раджа и Зару, озарённый какой-то идеей, да и остальные начинают потихоньку расходиться.        — Мне тоже страшно, — признаюсь я лисёнку, когда на крыше остаются трое: он, я и Диего, неподвижно застывший напротив и кусающий губы. — Диего? Что-то не так?        — Помимо всего прочего? — отмирая, произносит он.        — Да, — не могу сдержать невесёлой усмешки. — Помимо всего прочего.        — Просто… — Диего мнётся. — Я, конечно, понял план. Запираемся в отеле… Но, Мари, с кем мы запираемся?        — Что ты имеешь в виду?        — По-прежнему ничего не сходится. Помнишь, о чём мы говорили в первый день? Почему сюда прибыло одиннадцать студентов вместо десяти? Кого-то из нас здесь быть не должно.        — Диего… — делаю глубокий вздох. — Правда в том, что все мы должны быть здесь. — Он моргает, склоняет голову вбок, словно я несу какую-то чушь. Впрочем… Вероятно, так и есть. — Как бы там ни было… По каким бы причинам каждый из нас здесь ни оказался, это уже произошло. Судьба? Рок? Ты говоришь, что мечтал о приключении, — так вот оно, Диего. Мечты сбываются. По-своему.       Губы Диего трогает слабая улыбка.        — Бойся своих желаний, — он встаёт с места и движется в сторону лифта, — ладно, давай уже что-нибудь натворим!       Спустя несколько минут в лобби я наблюдаю за тем, как тщедушный Диего помогает Шону тащить здоровенный диван в сторону входной двери. Баррикада. Хочу помочь, но Шон рычит, что это не женское дело, так что остаётся только беспомощно наблюдать за растущей горой из мебели у выхода из «Небожителя». Обиженно дую губы — не женское дело, значит? А всё остальное, что мы тут творим — получается, женское?        — Должна заметить, что ваши попытки забаррикадировать главный вход будут лишены всякого смысла, если вы забудете заблокировать подземный туннель, — замечает Ирис.        — Что ты сейчас сказала? — напрягаюсь я. Ирис мерцает.        — Не вполне понимаю, на что я ссылаюсь, — после паузы говорит она, — кажется, у меня есть доступ только к части этого файла. Однако гарантирую, что подземный туннель существует. Он ведёт в центральное крыло отеля.       И если Наблюдатели об этом знают — нам не жить.        — Ирис, ты знаешь, где вход?        — Сканирую. Схемы не обнаружены. — Настроение стремительно портится, хотя, казалось бы, куда уж хуже. — Поиск перекрёстных ссылок. Соединение файлов… Вероятнее всего, вход находится в винном погребе.       Винный погреб. Прекрасненько. Было бы, конечно, странно, если бы в «Небожителе» не было винного погреба. И как только Зара туда до сих пор не забрела? А хотя откуда я знаю, что не забрела?        — Я видела, где находится винный погреб, — внезапно вмешивается Куинн. Ей мальчишки тоже запретили тягать тяжести. Хотя в её-то руках что угодно тяжелее чайной ложки будет казаться неподъёмным грузом.        — Тогда пойдём, — киваю я, изнывая от желания заняться делом. Куинн с готовностью берёт меня за руку и тянет в сторону центрального крыла. Мы входим в атриум. Не бывала здесь прежде, хотя помню, как Алистер упоминал статую Эверетта Рурка — и да, я действительно вижу эту пресловутую статую в самом центре атриума. Скользнув по мраморному изваянию взглядом, испытываю желание набить статуе морду. Хотя это, скорее, для меня будет болезненнее, чем для Рурка. Где бы он ни находился.       Куинн ведёт меня дальше, и мы проходим в просторный ресторан. Не знала, что здесь есть ещё один, но, конечно, это логично. Сомнительно, чтобы «наш» ресторанчик был способен обслужить всех гостей «Небожителя»… Будь здесь, конечно, кто-то ещё кроме нас.       Мы проходим в кухню ресторана, и Куинн уверенно проводит меня в дальний конец помещения, указывая на винтовую лестницу, ведущую вниз.        — Нам сюда.       Киваю и первая спускаюсь в тёмное помещение. Как только я делаю несколько шагов во тьме, вокруг разгорается мягкий жёлтый свет, являя глазам бескрайние ряды полок для хранения вина. Забитых так плотно, что я понимаю — да, Зара действительно не успела сюда добраться.        — Правда, этим можно напоить целую армию? — замечает спустившаяся следом Куинни. Запахи пробки, дерева и винограда кружат голову.        — Невероятная коллекция, — говорю я, прогуливаясь вдоль рядов полок. — Тысяча девятьсот пятьдесят третий… Девятьсот девятый… Тысяча восемьсот семьдесят шестой! Ты представляешь? — замираю около небольшого кофейного столика. На белоснежной салфетке стоят два бокала и открытая бутылка каберне рядом. На дне одного из бокалов всё ещё есть немного вина. Должно быть, здесь тоже были люди — когда всё произошло, чем бы это «всё» ни было.       Оборачиваюсь к замершей Куинн. Она тоже увидела напоминание о том, в какой мы заднице.        — Как думаешь, что будет, Мари? Я имею в виду… с нами.        — Кто знает, Куинн? — тяжело вздыхаю. — Мне порой кажется… Знаешь, что кто-то управляет нами. Будто мы пешки в чьей-то игре. И тем не менее… Не стоит терять веру в то, что от нас тоже что-то зависит. У нас есть все шансы выжить, поняла? Что бы ни происходило, — заставляю себя верить в собственные слова, — как бы ни было страшно, мы… Мы прорвёмся. Должны.        — Я верю тебе, Мари, — просто откликается Куинни. — Так что же, давай найдём этот тайный ход.       Мы разделяемся, расхаживая в лабиринте винных полок. От каждой бутылки вина прямо-таки несёт дороговизной и роскошью, словно мы вломились в гробницу фараона, полную несметных сокровищ.        — «Домен де Марсо» тысяча восемьсот шестьдесят пятого года, — раздаётся восхищённый стон Куинн, читающей надписи на этикетках. — За одну такую бутылку можно было бы купить весь район, где живёт моя мама.        — Как я погляжу, ты знаток, — откликаюсь я.        — Нет. Я любитель, — смеётся она. — Иногда я напиваюсь. И именно вино заставляет чувствовать себя так, будто, — Куинн задумывается на несколько секунд, — будто я могу быть собой. Будто могу позволить себе быть слабой. Я… Мне хотелось бы быть слабой. Прикидываться сильной я устала.       Стоит ли признаваться, что я знаю о её болезни? Нет, не стоит. Тем более, что я так настойчиво отгоняла от себя эти мысли — если скажу вслух о том, что Куинн больна, придётся в это поверить. А я не хочу. Совсем.        — Мари, иди сюда, — зовёт Куинн, и я иду на её голос. — Смотри, тут на стене что-то вроде разлома.       Подхожу ближе, пытаясь понять, куда она указывает. Куинн берёт меня за руку и прикладывает мою ладонь к стене — чувствую разлом, о котором она говорит. Даже не разлом — скорее, трещину. Или выемку. Или резьбу.       Бросаю взгляд на Куинн — жёлтый свет за её спиной играет с оттенком её рыжих волос, и кажется, что от неё исходит сияние. Не могу сдержать усмешку.        — Почему ты смеёшься? — Куинн краснеет.        — Я не смеюсь. Просто… Мир совершенно сошёл с ума, и когда я думаю о возвращении к нормальной жизни, к безопасности, я всё равно радуюсь тому, что мы через всё это прошли, — выпаливаю я. — Потому что, если бы не это, мы бы так и не начали общаться.       Куинн сжимает мою ладонь своей.        — Я думала о том же, — признаётся она. — Ой, гляди-ка, — она внезапно указывает на пол в трёх футах от нас и присаживается на колени, поднимая упавшую салфетку. — Здесь что-то от руки написано… A = B + C — D. Математическая формула? Но зачем?        — Четыре буквы означают четыре числа. Может, дело в каком-то шифре? Учитывая, что мы в винном погребе — возможно, речь идёт о годе? — рассуждаю я. — И его цифры должны подходить под эту формулу.       Куинн проходит вдоль полок.        — 1908, — внезапно говорит она. — Один равно девять плюс ноль минус восемь. — Куинн бредёт вдоль рядов с одной стороны, в то время как я беру на себя другую; это совершенно не кажется смешным, учитывая, что здесь, по-моему, тысячи ёмкостей для вина. Несколько минут тишина подвала прерывается лишь нашими неспешными шагами, а потом Куинн, издав радостный возглас, достаёт с полки бутылку, датированную этим годом, и демонстрирует мне её — совершенно пустую. Просовываю руку в ячейку, из которой Куинн её достала, и нахожу там рычаг. Меняю его положение — и стена расходится надвое с характерным звуком, открывая тёмный туннель.        — Так вот как люди могли покинуть это место, — задумчиво произносит Куинн, заглядывая в туннель. Оттуда пахнет сыростью и затхлостью. — Жаль, что мы не знаем, почему.       «Почему» — это вопрос, который я задаю себе ежеминутно. Снова переключаю рычаг, и мы с Куинн — две «хрупкие» девицы, если вспомнить слова Шона, обращённые к нам — занимаемся совершенно «не женским» (ссылаясь на него же) делом — двигаем тяжёлые полки к стене, за которой открывается проход. Когда мы, тяжело дыша, заканчиваем, проверяю рычаг ещё раз. Ничего не происходит. Проход не раскрывается.        — Миссия выполнена, — удовлетворённо говорю я. — Попытайтесь пробраться сквозь этот заслон, козлы, — демонстрирую сдвинутым полкам средний палец, будто бы там уже находятся Наблюдатели, пытающиеся прорваться в отель.       Мы с Куинн, довольные собой, выходим из винного погреба. Но прежде, чем мы поднимаемся по лестнице, Куинн заключает меня в неожиданно крепкие объятия.        — Спасибо, Мари. Я хотя бы больше не чувствую себя бесполезной.        — Ты и так не бесполезна, Куинн, — впрочем, прекрасно понимаю её чувства.       Возвратившись в лобби, мы видим Алистера и Грейс, несущих в сторону банкетного зала кучу каких-то непонятных безделушек. Переглянувшись с Куинн, пожимаю плечами и следую за ребятами. В банкетном зале у одного из столов, заваленного всякими мелочами, столпились Мишель, Радж, Лейла, Грейс и Алистер.        — Это ещё что? — изумлённо спрашиваю я.        — Что непонятного? — ворчит Алистер. — Мы собираемся установить ловушки.        — Как в фильме «Один дома»! — с энтузиазмом подхватывает Радж. — Если так подумать, этот фильм был просто супер-жестоким…        — Я уже рассыпала битое стекло в некоторых коридорах, — делится Лейла. — Мы услышим, если кто-то наступит, понимаешь?       С содроганием думаю о босоногих Наблюдателях и собственных ногах, исцарапанных камнями и песком в джунглях. Впрочем, на войне как на войне.        — А это для чего? — спрашивает у неё Грейс. Лейла рассеяно смотрит на связку тонких проводов в своих пальцах.        — О, я вырвала их из стены, — охотно сообщает она. — Мы можем слегка притопить лобби… Чтобы воды было совсем немного… И оставить в воде оголённые провода. Тогда нам будет достаточно просто нажать переключатель — и пуф! — проще простого.       Нервно сглатываю. Слишком уж она… хороша в этом.        — Где ты вообще такому научилась? — изумляется Мишель.        — Гёрл-скауты, — улыбается Лейла. Фальшиво.        — Точно уверен, такому в гёрл-скаутах не учат, — с сомнением произносит Радж.        — В любом случае, нам нужно придумать, как использовать всё это, — Алистер кивает на груду хлама на столе. — Вот, например, банка краски на основе масла. Должна быть очень скользкой. И, хотя это не моё дело, чувствую, я должен предупредить: избегайте попадания краски в глаза, или…        — Разольём её на лестнице, чтобы Наблюдатели поскользнулись и не могли за нами угнаться, — перебивает его Радж.        — Я собирался предложить наполнить краской эти шарики, — недовольный тем, что ему не дали договорить, ворчит Алистер. — Мы сможем обороняться ими — поверьте, эта краска правда очень вредна для глаз. Временно ослепит.        — Мне нравится эта идея, — одобрительно говорю я Алистеру, и он кривит рот в благодарной улыбке.        — Прекрасно! Это будет иметь катастрофические последствия для Наблюдателей, — с энтузиазмом кивает Лейла. Прямо неловко становится от её неподдельного восторга.        — Ладно, ребят, — вздыхаю, не в силах больше наблюдать за этим. — Я, пожалуй, пойду. Знаете, не забудьте потом рассказать остальным, где и какие ловушки вы расставили.        — Разумеется! — фыркает мне в спину Мишель.       В коридоре сталкиваюсь с Джейком. Увидев меня, он глубоко вздыхает и качает головой. Не поняла, что я уже натворить успела…        — Слушай, Принцесса, как раз искал тебя, — он берёт меня за руку и тянет за собой в сторону алькова в коридоре.        — Правда? Зачем же?        — Что у тебя за имя?       Вскидываю брови. Очень… своеобразный вопрос для сложившейся ситуации.        — Французское, — наконец, отвечаю я.        — Ты француженка? — недоверчиво переспрашивает он.        — Нет, конечно, нет. Я из Огайо. Арагорн, что за вопросы, тебе не кажется, что это немного не вов…        — Значит, девушка из Аппалачей, — Джейк задумчиво закусывает губу, глядя на меня в упор, и, по-моему, вообще не слышит, что я говорю. — И с каких пор в Аппалачах распространены французские имена?        — К чему эти расспросы? — это начинает злить. Джейк в ожидании приподнимает бровь, и я обречённо вздыхаю. — Хорошо, раз тебе так интересно. Моих бабушек звали Кэтрин и Мария, а родители хотели назвать меня в честь своих матерей. Мэри-Кейт. А тётка отговорила, мол, ерунда это, двойными именами называть. Предложила взамен «Марикету», типа, имя редкое, и…        — То-то я никогда раньше его не слышал, — замечает Джейк, снова перебивая меня. — Хорошо, что тебя не зовут Мэри-Кейт. Потому что тогда мне пришлось бы называть тебя «Мэри-Джейн». А твоё имя тебе очень даже идёт. Такое же уникальное.        — Арагорн, может, пояснишь…        — Думал сегодня, это всё, конец, — продолжает он, по-прежнему не слушая, — мы чуть не утонули, а я мог думать только о том, что… так мало знаю о тебе. Надо наверстать.       И он притягивает меня к себе, прижимаясь своими губами к моим. Настойчиво, но мягко, будто давая шанс оттолкнуть его — и в первое мгновение от неожиданности я действительно едва не делаю этого. А потом отвечаю — раскрывая губы ему навстречу, приподнимаясь на носочки и запуская ладони в его волосы, чтобы ещё ближе, и это… нет, совсем не похоже на то, что я себе навоображала. И вся мягкость из прикосновения его губ уходит, сменяясь жадностью, голодом, желанием — таким сильным, что мне в одежде становится неудобно и тесно. Так хочу… всего, прямо сейчас, что грозящая нам опасность больше никакой роли не играет. В отличие от его губ. И рук. Одна — в моих волосах, пальцы в прядях путаются, даже больно немного, но от этого только сильнее крышу рвёт. Вторая — скользящая по спине, сжимающаяся на талии, ниже, чёрт возьми, и…       Джейк остраняется на дюйм, выдыхая прямо в губы:        — Не показалось.        — А… что? — едва языком ворочаю. Собственный голос кажется чужим, и если бы Джейк меня не обнимал, наверняка упала бы — колени подгибаются.        — Не важно. Скажем так, есть стимул выжить, чтобы поговорить об этом позже, — он улыбается обезоруживающе, а я совсем ни о чём говорить не хочу, я хочу, чтобы он меня ещё раз так поцеловал. Но Джейк отходит на полшага, и тон его голоса сменяется деловым: — Ты умеешь драться, Принцесса?       Растерявшись от неожиданности, не сразу нахожусь с ответом.        — Нет, наверное. Конечно, я дралась, когда была помладше, но, если это спрашиваешь ты — нет, скорее всего, не умею.        — Я даже не сомневался, — вздыхает он. — Пойдём. Мы с Рипли сговорились тебя подучить.        — Вы с Эстеллой? — недоверчиво округляю глаза. — Сговорились? Джейк, ты заболел? — Для верности кладу ладонь на его лоб. Он перехватывает и сжимает мои пальцы.        — Нет. Пойдём, Китнисс нас на пляже ждёт.       Растерянно киваю и позволяю Джейку увести себя через площадку у бассейна в сторону ограждённого пляжа. Сейчас ограда не кажется такой уж надёжной, но я плохо представляю себе, как мы могли бы защититься с этой стороны.        — Прелестно. Долго же ты её искал, — замечает Эстелла, проницательно глядя на Джейка и понимающе усмехаясь. Моё лицо заливает краска. — Итак, Мари… когда ты в последний раз набивала кому-нибудь морду?        — Мне было семнадцать, — с готовностью отвечаю я. — Подралась с одной девчонкой за неделю до выпускного… Из-за того, что меня пригласил её бывший. Она разбила мне губу, зато сама щеголяла на выпускном с фингалом. Никакой тональник не помог, — сама слышу, как злорадно это звучит, но как вспомню Селесту с синяком на скуле, аж сердце поёт.        — М-да. Многовато времени прошло.        — Значит, девушка из Аппалачей, — Джейк повторяет сказанную ранее фразу и усмехается. — Ладно, к делу. Снимай тапки и топай в воду.       Хочу возмутиться, но меня останавливает предостерегающий взгляд Эстеллы. Послушно сбрасываю босоножки — эх, где-то сейчас мои кроссовочки — и захожу в воду по щиколотку. Джейк, в свою очередь, тоже снимает обувь, подкатывает штаны и стягивает футболку. Пытаюсь контролировать слюноотделение, получается плохо.        — Хорош рисоваться, — беззлобно поддевает его Эстелла. Джейк подмигивает ей и становится напротив меня.        — Нападай, — командует он.        — Ты его слышала, — лениво протягивает Эстелла, когда я застываю и растерянно смотрю на него. Перевожу взгляд с Джейка на Эстеллу и обратно. Пожав плечами, бросаюсь в атаку — но тут же оказываюсь скрученной в бараний рог.        — Ты забыла о защите, — безучастно констатирует Эстелла. — Ладно, теперь я.       Она расшнуровывает кеды и присоединяется ко мне в воде. Нападаю теперь на неё — стараясь ударить, при этом не позволив ей самой приблизиться и на шаг, но ничего не выходит — так сосредотачиваюсь на необходимости обороняться, что даже подойти к Эстелле не могу. Джейк вздыхает, наблюдая за нами. Пробую ещё раз.        — Лучше. Не блестяще. Ладно, довольно плохо, но лучше, чем в первый раз, — сообщает Джейк после того, как Эстелла в конце концов опрокидывает меня на лопатки.        — Очевидно, дралась ты всё же нечасто, — замечает Эстелла.        — Обычно мне не нужны кулаки, чтобы сбить кого-то с ног, — огрызаюсь я.        — Не сомневаюсь, но вряд ли твоё обаяние поможет против Наблюдателей, — слегка улыбается Эстелла. — В любом случае, если хочешь остаться в живых, будь любезна забыть всё, что делала до этого. Чистый лист. Самый худший враг человека — он сам, Мари. Всё, что ты должна сделать — обернуть против него его же слабости.        — Что это за психологические штучки-дрючки, Рипли? — негодует Джейк.        — Я думала, что учу Марикету, летун, но если ты тоже нуждаешься в уроке…       Джейк качает головой и поворачивается ко мне.        — Слушай, всё, что тебе нужно знать — атакуй всем, чем только можешь. Будь беспощадной. Загоняй противника в защиту. Не позволяй ему атаковать.        — Как ты только жив остался с такой философией, — недоумевает Эстелла.        — Ребята, у меня нет времени изучать ваши боевые искусства. Джейк — научи меня нападать. Эстелла — научи обороняться. Всё, чего я прошу.       Джейк снова занимает место Эстеллы.        — Принцесса, атакуй. Используй всё, что в твоём распоряжении. Ты не должна дать мне и секунды на раздумия…       Прежде, чем он успевает договорить, я бросаюсь в атаку. И начинаю лупить его, почём зря — он блокирует каждый удар, но я с удовлетворением отмечаю, что ему приходится прилагать для этого усилия. Когда Джейк перехватывает мой кулак, грозящий врезаться ему в скулу, и качает головой, я с неожиданной для самой себя силой подсекаю его колено ногой с внутренней стороны, заставляя Джейка, поднимая ворох брызг, шлёпнуться в линию прибоя.        — Уф, вот это было хорошо! — смеётся Джейк, отплёвываясь. — Ты достаточно агрессивна. С этим можно работать.        — Достойно, — кивает Эстелла.       В течение следующего часа мои учителя меняются местами, заставляя меня попеременно нападать на каждого из них. Сначала необходимость атаковать их смущает… Но потом я получаю пинка от Эстеллы, Джейк без особых усилий ловит меня и сбрасывает в воду, так что я отбиваю о волны задницу, и нахрен это смущение, как он сказал — достаточно агрессивна? Будет им агрессия.        — Прекрати играть и атакуй уже, — говорит Эстелла, в очередной раз уворачиваясь от каждого из ударов; пот застилает глаза, и атаковать приходится почти вслепую.        — Я устала, — жалуюсь я.        — И что, думаешь, твои противники дадут тебе передышку?       Неожиданно это бесит так, что откуда-то берутся силы. Каким-то чудом — а это реально только чудом и может быть — я прописываю Эстелле удар под дых, интуитивно заметив брешь в её броне. Она закашливается, теряет равновесие и шлёпается в воду, но смотрит на меня с восхищением.        — Невероятно, Мари. Ты действительно быстро учишься.       Киваю, тяжело дыша, и выхожу из воды, буквально падая на песок.        — Вы двое меня достали, — плаксиво сообщаю я. Джейк помогает Эстелле встать и одевается. Поднимаюсь с песка, с тоской глядя на стремящееся к горизонту солнце. Если Эстелла права и Наблюдатели нападут после заката, то времени осталось не так много.        — Ну что же, Принцесса, в реальном бою секунд пять-шесть ты продержишься, — замечает Джейк.        — Семь. Ставлю на семь секунд, — подхватывает Эстелла. Спелись. Показываю им язык.       Пока мы втроём бредём обратно в отель, Джейк как-то ненавязчиво ухитряется приобнять меня за талию. Воспользовавшись этим, без зазрения совести опираюсь на него — мышцы ноют — и его ладонь опускается ниже. Он цепляется пальцем за петлю для ремня на моих шортах, и есть в этом что-то такое… Собственническое? Продолжаю думать об этом даже тогда, когда у лифта он меня отпускает. Поднимаюсь в номер, чтобы сменить мокрую одежду на что-нибудь более сухое и комфортное. Если мы переживём нападение Наблюдателей, нужно будет найти в отеле прачечную: это последние шорты. И майка осталась только одна.       Непонятно, то ли это всё военная подготовка Джейка и Эстеллы, то ли я такая медлительная, но, когда я спускаюсь в лобби, они оба уже здесь и выглядят так, будто спарринг на пляже мне привиделся. Старательно отвожу взгляд от непривычной картины: сваленная в кучу мебель режет глаза и напоминает о том, что с нами прямо сейчас происходит что-то неправильное и страшное.        — Ой, что мы нашли, — в лобби спускается Диего и заговорщически подмигивает. Заинтригованная, следую за ним в западное крыло вместе со спорящими о чём-то Джейком и Эстеллой — слух вылавливает только отдельные слова, кажется, они всерьёз зацепились по поводу методов ведения рукопашного боя. Свернув пару раз в коридорах, Диего открывает перед нами дверь комнаты, где сгрудились все члены нашей компании, включая Снежка. Лисёнок ещё раньше увязался за Диего, а теперь вот, карабкаясь по моим — чёрт возьми — последним целым шортам и майке, взбирается на плечо.       В комнате творится что-то невообразимое. Это настоящий рай для игроманов — тут и игровые автоматы, и стол для бильярда, и какие-то хитроумные приставки у огромных экранов.        — Честно, мы просто искали, какие окна стоит заколотить, — разводит руками Диего, — но тут такое… Мы немного отвлеклись.        — Это место — наркота, — подхватывает Крэйг.        — Завалите, я пытаюсь сфокусироваться! — рычит Зара. Она высовывает кончик языка и прищуривается, рассчитывая, как именно нужно ударить кием по шару, чтобы обыграть Крэйга.        — Зара, с этого угла ты промахнёшься, — подсказывает Ирис, мелькая рядом с Зарой. — Позволь, я помогу, — она проецирует голографические линии на стол, показывая, как именно следует ударить.        — Класс, — кивает Зара и делает в точности то, что подсказала голограмма.        — Это читерство, — замечает Крэйг, когда шар попадает в лузу.        — О-оу, — Зара надувает губы и приплясывает. — Ну что, каково на вкус поражение, Крэйг? Солёное, как твои слёзки?       Снежок спрыгивает на стол с моего плеча и вертится из стороны в сторону, подражая победному танцу Зары.       Куинн издаёт возглас умиления. Улыбаюсь, отходя в сторону, к полному наград и грамот шкафу — меня вся эта игромания нисколько не привлекает. Отбитая об воду задница ноет, мышцы кажутся тяжёлыми, будто их свинцом накачали. Опираюсь на шкаф — и он сдвигается в сторону.        — Ах ты чёрт! — равновесие удаётся сохранить с трудом, и я оглядываюсь — в зазоре между шкафом и стеной виднеется… Свет? — Парни, помогите мне сдвинуть шкаф в сторону!       Шон и Крэйг откликаются и вместе двигают злосчастный шкафчик, открывая проход. Неуверенно делаю несколько шагов вглубь потайного зала. Это… Ещё одна комната наблюдения? Однако она куда больше, чем та, что мы нашли в катакомбах.        — Что это за место? — Шон, последовавший за мной вместе с Крэйгом, Зарой и Диего, растерянно оглядывается.        — Командный центр, — откликается Ирис, неожиданно проявляясь перед нами.       На расположенных под потолком мониторах отображаются съёмки камер наблюдения из номеров. Ну вот, сейчас начнётся…        — За нами следят? — Зара задыхается от возмущения, и я очень хорошо её понимаю. Хотя мне, по большому счёту, уже плевать — не то чтобы за нами действительно было кому следить. Разглядываю мониторы и панели — да, тут определённо больше функционала, чем в комнате в катакомбах. Диего указывает на большую красную кнопку на одной из панелей, подписанную «СРЦ»:        — Что это такое?        — Сканирую. Восстанавливаю повреждённые данные. Система Реагирования на Цунами, — отвечает Ирис. — На случай природных катаклизмов в «Небожителе» создана система убежищ для постояльцев. При угрозе цунами достаточно нажать эту кнопку, чтобы заблокировать стальными панелями все наружные двери и окна в зоне поражения, то есть до десятого этажа. После активации панели открываются через двенадцать часов.        — То, что надо, — восхищённо выдыхает Диего.        — Даже раздумывать не надо! — восторгается Крэйг.        — Тебе всё хорошо, над чем не надо раздумывать, — огрызается Зара.        — Ты считаешь, не стоит этого делать? — я поворачиваюсь к ней.        — Я просто хочу отметить, что если Наблюдатели не смогут войти сюда в течение следующих двенадцати часов — то и мы не сможем отсюда выйти, если что-то вдруг случится. А я предпочла бы знать, что у нас есть путь отступления.       Только собираюсь сказать, что она в чём-то права и нужно обсудить это с остальными, как Диего уже нажимает на кнопку. «Небожитель» сотрясается, вибрирует, и снаружи раздаётся серия щелчков и хлопков. Тут же понимаю опасения Зары: мы сами заперли себя здесь, как в громадной консервной банке. Насколько это разумно? Теперь только время покажет. На экранах вместо изображений с камер наблюдения появляются числа, начавшие отсчёт двенадцати отведённых нам часов в изоляции.        — М-м, Мари, — зовёт Крэйг. Я поворачиваюсь к нему. — Ты… захочешь взглянуть на это.       В растерянности подхожу к нему. Он протягивает мне плоскую папку… Ещё одну.       Моя анкета лежит сверху. И она… не содержит никакой информации. Почти.       ???       Дата рождения:       Место рождения: Ла-Уэрта, архипелаг Антильские острова       Информация:       Психологический портрет:       Уровень угрозы: 10       Поперёк пустых полей крупно написано «КТО ОНА???» Рядом с фотографией (не помню, чтобы у меня была такая) печать, изображающая — растерянно касаюсь области под грудью — что-то вроде цепи.        — Почему тут сказано, что ты родилась на Ла-Уэрте? — поражённо спрашивает заглядывающий мне через плечо Диего.        — Это не так! Я родилась не здесь! — протестую, хочу сказать что-то ещё, но тут из папки выпадает второй лист. Нагибаюсь, чтобы поднять его. Эта анкета на ощупь такая, словно её только что распечатали. С фотографии на меня смотрит Алистер. И его досье действительно отличается от остальных. Только печать в виде раскрытой змеиной пасти напоминает, что он, как бы, один из нас.       ИРИС. ОПОВЕЩЕНИЕ СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ       Обновление: Актив под кодовым именем «SERPENS» (рождён 19 августа 1995 г., Кембридж, Великобритания) каким-то образом получил доступ к самолёту. Находится на пути к Ла-Уэрте. Ответственный за провал сотрудник уволен.       Анализ: Несмотря на очевидные проблемы, спровоцированные действиями Актива, это может сыграть нам на руку в том случае, если Отобранные не узнают, кто он. Необходимо установить контакт с Эвереттом немедленно, как только самолёт приземлится.       Уровень угрозы: 8        — Это что? — тупо спрашиваю я.        — Эй, тут сказано, что Алистер — один из «активов Rourke Industries», — замечает Зара, пробегая глазами по тексту.        — Что за ерунда, Ирис? Тут твоё имя, — поражается Крэйг.        — Я не имею к этому досье никакого отношения, — спокойно сообщает голограмма.        — Ты знаешь, что это значит, да? — настороженно спрашивает Диего. — Это Алистер — одиннадцатый. Тот, кого не должно было быть в самолёте. Он… был связан с Эвереттом Рурком изначально. Всё это время! — его голос почти срывается в истерический крик.        — Пора бы пообщаться с нашим сокурсником, — жёстко говорю я, выхватывая досье из пальцев Зары и стремительно возвращаясь в игровую комнату. Алистера там нет. Как и Грейс.        — Они ушли на крышу, — растерянно сообщает Куинн, когда я спрашиваю у неё о местоположении Алистера.       Мы все набиваемся в лифт и поднимаемся на крышу, где Алистер мирно беседует с Грейси в саду.        — Я просто пытаюсь сказать тебе, Грейс, что… — до меня доносится его смущённое бормотание.        — Да, Алистер?..        — Я просто хочу… быть откровенным с тобой…        — Почему бы тебе не побыть откровенным по поводу этого? — обрушиваюсь на него, едва не в лицо пихая злосчастное досье. Оборачиваюсь к остальным — вижу их синхронные неприязненные взгляды, направленные на Алистера.        — Что? О чём ты говоришь? — недоумевает Алистер, близоруко щурясь. Хотя уверена, что уж фотографию козлина разглядел.        — Полагаю, о том, что ты хренов предатель! — выкрикиваю я ему в лицо. — Ты лгал нам всё это время!        — Остановитесь! — возмущается Грейс. — Объясните, что происходит! — Алистер тем временем просматривает досье и бледнеет. Его лицо становится похожим на застывшую восковую маску. Грейс забирает у него лист и тоже читает. А после её взгляд, растерянный и смущённый, обращается к Алистеру, и она отступает от него. — Алистер… ты… ты…        — Грейс, это не то, что кажется, — начинает Алистер и осекается. Кажется, его глаза наполняются слезами — а может, это всего лишь игра света.        — У тебя есть один-единственный шанс, чтобы рассказать нам всё, как есть, — безапелляционно заявляет Шон.        — Как давно ты работаешь на Эверетта Рурка? — выплёвывает Джейк.        — Я не…        — Хватит лгать! — визжит Мишель. — Тут сказано, что необходимо связаться с Эвереттом, как только ты прибудешь! Ты работаешь на него…        — Нет! — твёрдо говорит Алистер, и выглядит он по-настоящему разозлённым. — Я не могу работать на него!        — Почему же? — скрестив на груди руки, спрашиваю я.        — Потому что я — хренов Эверетт Рурк! — тишина наступает такая, что оглушает. Алистер опускает глаза в пол. Его лицо искажается гримасой. — Не тот. Моё имя… Эверетт Алистер Рурк. Второй. Человек, построивший этот отель… который виноват в том, что все вы здесь оказались… Он — мой отец.