Where do we go when there's nowhere to hide?
Как в замедленной съёмке, поднимаюсь с постели и прохожу несколько шагов, отделяющих меня от поля боя. Нет-нет-нет, это нереально, этого же только что не произошло? Не могло, не могло произойти! В глазах темнеет. Вместо крови по венам — лёд. Опускаюсь на колени рядом с Джейком. Мелкие осколки впиваются в кожу на ногах, но боли не чувствую, физической — нет: ужас холодной цепью обвивает горло, сжимает сильнее, дышать мешает. Густая, стремительно остывающая кровь на паркете пачкает бёдра, и никак в голове не сходится, что она принадлежит человеку, которого ещё несколько минут назад я держала в объятиях. Отрешённо касаюсь вымазанными в крови пальцами его лица, когда взгляд Джейка пустеет с последним хриплым выдохом. Чернильная, ледяная пустота заполняет лёгкие; кажется, что моё сердце остановилось одновременно с его. Хочется орать. Рвать на себе волосы. Раздирать пальцами грудную клетку, пытаясь добраться до источника боли и выдрать его ко всем чертям. Вместо этого, как во сне, провожу ладонью по лицу Джейка, закрывая уставившиеся в пустоту глаза; собственное тело кажется чужим, будто не мои руки касаются мёртвого тела. Что я вообще тут делаю Что происходит Это же нереально Невозможно Невозможно, чтобы Джейк… Джейк… Что-то внутри ломается с треском, и слёзы обжигают веки, судорожные, рваные рыдания раздирают горло. Поднимаю глаза на Наблюдателя — он стоит, ошарашенный, переводя взгляд с Джейка на меня, с меня — на свои окровавленные руки. — Это было… он сопротивлялся, — слышу в голове голос, пронизанный, кажется, искренним сожалением — и это ещё больше из себя выводит, — это не должно было закончиться так… для него. Смаргиваю затуманившие зрение слёзы. — Как будто меня трогают твои оправдания, сука! — выплёвываю я, поднимаясь на ноги. Холод. На коже, под ней, в венах и лёгких. Липкий, как кровь на руках. — Это ничего не меняет. Ты должна пойти со мной. Рука ложится на плечо — инстинктивно вырываюсь и бью Наблюдателя в лицо, до конца не веря, что получилось. Смысла в этом почти никакого — удар едва ли заставляет мужчину отшатнуться. Он перехватывает мой заново занесённый кулак, разворачивает спиной к себе и приподнимает над полом. Всё ещё пытаюсь бороться, хотя зрение размыто яростью и слезами — заношу руку назад, хотя бы рожу тебе расцарапаю, но добраться выходит лишь до ожерелья на его шее. Пальцы смыкаются на камне, дёргаю изо всех сил, будто это клятое украшение всему виной, срываю его с горла Наблюдателя… И на несколько долгих мгновений мир погружается во тьму. Будто парю в невесомости — и думать могу лишь о Джейке — о том моменте, когда обнимала его, когда всё было в порядке — всего лишь несколько чёртовых минут назад… Зрение возвращается резко. Глаза Джейка — синие-синие, обрамлённые неприлично длинными для мужчины пшеничными ресницами — смотрят прямо на меня. Моя ладонь — на его щеке, щетина чуть покалывает пальцы… Что… Что?! — …И продолжаю бежать по сей день, прячась в Коста-Рике. Подскакиваю на постели, распахиваю глаза так широко, что сфокусировать взгляд не могу. Это… Какая-то шутка? Я видела… Но… Это было так реально, точно так же, как сейчас — его кожа под моей рукой, тепло, исходящее от него… Пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, пусть это будет по-настоящему… Это опять едет крыша. Всего лишь едет крыша, это было очередное видение, слава богу, я просто сумасшедшая! — Боже, это… это правда ты, — касаюсь лица Джейка, шепчу едва слышно, будто голос сел. Прижимаюсь к нему порывисто, зажмуриваюсь, вдыхая запах его кожи, и колотит, как от лихорадки, когда новая порция рыданий вырывается из груди. — Принцесса, что-то не так? Что-то не так. Всё не так. Только теперь замечаю, что в моей второй руке гладкий, потускневший до тёмно-синего камень — тот, что я сорвала с шеи Наблюдателя в видении. Или это было не видение? — Откуда у тебя это? — в недоумении спрашивает Джейк; он берёт меня за запястье, проводит пальцем по ожерелью. Понимание бьёт по башке так резко, что чуть не задыхаюсь. Всё произошло на самом деле. Как такое вообще может быть возможно?.. — Марикета, ты меня пугаешь. Сама себя пугаю. Только что своими глазами видела… И ощущение крови на руках никуда не делось. Что происходит? Что я опять, мать твою, натворила? Или не я? Стекло — кровь — опустевший взгляд. Что это — шанс исправить? Вскакиваю с постели и принимаюсь носиться по номеру, собирая наши раскиданные вещи. Всё в голове запутано, сердце шарашит так, что руки подёргиваются от биения пульса; мы по-прежнему в опасности, всё это по-прежнему может произойти. Джейк тоже встаёт, растерянно наблюдая за моими действиями. Тем не менее, блестяще ловит собственные брюки, когда я бросаю их через всю комнату. — Ты доверяешь мне? — замираю, наполовину одетая, и испытующе смотрю в его глаза. — Да, — выдыхает он без раздумий. — Да, разумеется. — Тогда одевайся. Все вопросы — потом. Едва успеваю натянуть майку, когда он уже полностью одет. Хватаю его за руку и тяну в гигантский шкаф, в который так и не повесила ни одной вещи. — Марикета, что… — Тшш! — прижимаю ладонь к его губам. И… Это происходит. Слышу жалобный звон разбивающегося окна, тяжёлое дыхание Наблюдателя, хруст стекла. Джейк дёргается в моих руках — даже в темноте гардероба вижу, как в сердитом непонимании округляются его глаза. Стараюсь сдерживать дыхание и не проронить ни звука, отчаянно прислушиваясь к происходящему за дверью — ориентируюсь только на хруст и треск под ногами Наблюдателя. Он явно ищет нас. Проходит вдоль стены… Останавливается у кровати… Вот он распахивает дверь в ванную и с грохотом закрывает её. Замирает напротив гардероба — едва ли в паре футов от нас, грудь от паники сдавливает — и в ярости стучит по дверце. Хлопок ладони о твёрдую поверхность отдаётся в голове эхом — или это чёртово сердцебиение в ушах, вообще нихрена не понимаю, все силы приходится прилагать, чтобы не вскрикнуть. А потом… Дверь номера хлопает, и шаги удаляются прочь по коридору. — Ты ничего не хочешь мне объяснить? — раздаётся свистящий шёпот Джейка, когда я убираю руку от его лица. Открываю гардероб и выбираюсь из него. Пол усыпан осколками разных форм и размеров — вижу тот, который стал (НЕТ, НЕ СТАЛ) причиной смерти Джейка. Вздрагиваю, вспоминая ощущение липкой крови на собственной коже. — Джейк, — понимаю, что объяснение действительно необходимо, — я знала, что это произойдёт, потому что… Это происходило, — сбивчиво пересказываю, что видела. Касаюсь дрожащими пальцами его груди в том месте, откуда торчало стекло, — и ты… Ты умер, Джейк, — едва заставляю себя это произнести. Слёзы снова душат, непонятно, то ли от страха, то ли от облегчения, что в этот раз всё обошлось. — Я сорвала с его шеи ожерелье, и потом вдруг оказалась в постели с тобой, как будто… Отмотала время назад, — протягиваю Джейку ожерелье, так и оставшееся в моих руках. — Интересно, почему именно до этого момента? — задумчиво произносит Джейк, пытаясь забрать украшение. Но пальцы словно защёлкнулись от напряжения, и необъяснимым образом я не в силах выпустить ожерелье из руки. К горлу подкатывает комок от совершенного равнодушия Джейка: по-моему, человек, только что услышавший о собственной смерти, должен как-то иначе реагировать, нет? Однако по тому, как прерывисто он дышит, понимаю, что не так уж ему и всё равно. — Я… — хочу объяснить, что могла только о нём думать, когда всё это произошло, но ни звука выдавить не могу — стоит глаза закрыть, и снова вижу его мёртвым в луже крови. Горло сдавливает. Джейк крепко обнимает меня и целует в макушку. — Принцесса, не вздумай плакать о ком-то вроде меня. Любой из нас может не дожить до утра. Запомни: твоя основная задача — выжить, а не скорбеть о павших. Поднимаю глаза на него, так и не осознавая произошедшее чудо до конца — он жив, цел, невредим — как бы там ни было, на этот раз непоправимого не случилось. В реальность возвращают переливы лунного света в осколках на полу — ничто ещё не кончилось. Опасность не миновала. — На моём месте ты считал бы иначе, — мягко возражаю я. — Я не окажусь на твоём месте, — заверяет Джейк, склоняясь к моим губам и легко целуя. — Пойдём. Если эти голубки в здании, то все в опасности. Нужно предупредить… и не попасться. Мы крадёмся прочь из комнаты, выходим в коридор. Джейк заглядывает за угол; слышу чьи-то босоногие шаги на кафельном полу. Их много. Это не один Наблюдатель, как минимум четверо или пятеро. — Как они попали в отель? — шепчу еле слышно, когда всё стихает. — Через крышу, хоть я ума не приложу, как они туда попали. Семнадцать этажей!.. Марикета, — Джейк поворачивается ко мне, — я ненавижу себя за то, что мне приходится это говорить, но, если мы хотим предупредить всех… Придётся разделиться. Я… Надо через крышу в центральное крыло пробраться. А ты спускайся вниз. — Через крышу, — откликаюсь эхом, — Джейк, они ведь… Могут быть там. — Марикета, — он снова произносит моё имя с таким особенным выражением, что я теряюсь, — не думай об этом. Не волнуйся. Главное — не дай им себя убить. Я буду в порядке, обещаю. — Обещаешь, да? — звучит совсем по-детски, а я так отчаялась, что готова верить всему, что он скажет. — Обещаю, — повторяет он. Его губы трогает слабая улыбка — снова чуть не принимаюсь рыдать, расправляю плечи и делаю шаг в сторону лестницы, прежде чем Джейк перехватывает моё запястье. — Кое-что ещё… — Поцелуй короткий, но жаркий, и вот такому обещанию уже действительно верю. Мы не закончили разговор… Мы ни с чем ещё не закончили. Чтобы это сделать, придётся приложить усилия и выжить. Очень даже неплохой стимул. — Береги себя. — И ты, — шепчу так тихо, что сама не слышу. Джейк легко касается губами моего лба и уходит в сторону выхода на крышу. Из-за угла оглядываю коридор, отделяющий меня от лестницы — там пара Наблюдателей, рыщущих по номерам. Приходится выждать с минуту, прежде чем они уйдут, — когда бросаюсь вниз по лестнице, сердце колотится уже так, что странно, как из груди не выпрыгнуло. И когда я пробегаю прямо через голограмму двумя этажами ниже, до меня не сразу доходит, что произошло. — Ирис? — Извини, если напугала, Марикета, — раздаётся механический голос. — Жаль, ты не видишь сейчас своего лица, — восклицает Радж, появляясь из тени под лестницей. — Что вы здесь делаете? — понижаю голос до шёпота. — Ну так, болтаемся, — пожимает плечами Радж. — Почему ты шепчешься? Мне тоже надо шептаться? — Здесь Наблюдатели! — заталкиваю его в дверь, отделяющую лестницу от коридора. Ирис покорно летит следом. — Вот же дерьмо, — протягивает Радж. — Это неудачное развитие событий. Очень, очень жаль. Я наслаждалась нашим коротким знакомством, Радж, — сообщает Ирис. — Нужно всех предупредить. Спрятаться, — бормочу я. — Наблюдатели там, наверху. Они проверяют каждую комнату… Возможно, у нас есть преимущество по времени, но я точно не знаю, сколько их. Радж торжественно кивает, и мы втроём спускаемся ниже. Через пару пролётов зрение выхватывает отблеск света в стене; останавливаюсь, чтобы посмотреть поближе. Отблеск отбрасывает… эфес какого-то холодного оружия? Изумлённо протянув руку к рукояти, дёргаю её на себя, извлекая на свет абордажную саблю. Как какой-то сраный Артур с долбанным экскалибуром. — Воу! — восклицает Радж. В нетерпении прижимаю к губам палец свободной руки, чтобы он перестал, в конце концов, шуметь. Разглядываю саблю внимательнее, касаюсь лезвия, и оно, кажется, чуть жужжит под рукой… — Какая классная копия, прямо как в кино, — шёпотом добавляет он. — Не копия, — поправляет Ирис, — образец датирован одна тысяча шестьсот девяносто третьим годом. Приблизительно. — Каким годом? — от удивления чуть не роняю саблю. — Но эта штука выглядит совершенно новой! — Она острая? — интересуется Радж. Легко провожу лезвием по занавеске на окне лестничного пролёта — та расслаивается на части без особых усилий с моей стороны. Что ж — раз я показала себя бесполезной в рукопашном бою, буду рубить Наблюдателей в капусту пиратским оружием. Не собираюсь видеть больше ничью смерть от их рук. — Определённо, острая, — киваю я. — Ты бы поосторожнее с это штукой была, Мари, — выдыхает Радж, с опаской глядя на оружие. — Ну разумеется, — и вдруг я чувствую едва заметное покалывание в ладони. Опускаю взгляд к клинку в руке, и мир тонет в ослепительной вспышке. Меня окружают сталактиты и сталагмиты, освещённые жёлтым сиянием шахтёрских ламп. Я была здесь уже — в тот день, когда мы искали убежище и посетителей, когда саблезубый тигр едва нами не закусил, когда Куинн чуть было не утонула. Та самая шахта — даже тележка с золотом здесь. Как я тут оказалась?.. Бросаю на оружие ещё один взгляд, и вместо собственной руки вижу мощную, волосатую, мужскую. Слышу позади себя крик и оборачиваюсь, в изумлении наблюдая за жестокой дракой, завязавшейся между группой оборванных пиратов — их бородатые лица покрыты кровью, обнажённые копья и сабли наизготовку — и… нашими Наблюдателями. Они выглядят точно такими же, какими я видела их на пляже — мужчины и женщины в масках, с оружием из их странного янтаря. Звон клинков кажется почти оглушительным, людские крики, завывания раненых, и всё это усиливается слабым отражением звуков борьбы от каменных сводов пещеры. От этой безумной какофонии сердце пропускает удар. Один из пиратов, лежащий на земле с разорванной грудной клеткой — явно доживающий последние секунды своей жизни — смотрит прямо на меня, кем бы я ни была. — Капитан, помогите нам… Тело, в котором я заточена, стремительно подходит к умирающему, но тут же отшатывается, скрючившись пополам от боли. Смотрю вниз и вижу стрелу в груди тела, потом ещё одну и ещё… Обладатель пробитой грудной клетки двигается вдоль стены пещеры, когда один из Наблюдателей оказывается прямо перед ним. Это женщина в маске быка — и она произносит что-то, прежде чем обрушить удар на лицо таинственного капитана. Мир перед глазами меркнет, когда я чувствую, как тело падает на колени, а сабля выпадает из руки с жалобным звоном. Оказываюсь в коридоре «Небожителя», всё ещё ощущая стрелы в груди — стрелы, которых, конечно, там нет. — Эм-м, Мари, ты в порядке? — беспокоится Радж. — Ты вроде как… в транс впала. — Я… У меня вроде как… — осекаюсь, не в силах объяснить своё видение. — Знаете, пиратам… Которые когда-то были на Ла-Уэрте… Сильно не повезло. — Я только что зафиксировала всплеск энергии неизвестного рода, — сообщает Ирис, — он исходил от Марикеты. — Обязательно расскажешь мне об этом позже, — киваю я. — Давайте поторопимся, и так задержались. А то закончим, как прошлый владелец этой сабельки… — невесело усмехаюсь. Мы спускаемся ещё ниже. Замираю, услышав знакомое рычание, пропуская Раджа и Ирис вперёд. Очень, очень осторожно заглядываю в стекло в двери, отделяющей коридор от лестничной площадки, и в горле пересыхает. По этажу рыщут несколько Наблюдателей… и с ними наш недавний саблезубый знакомый. — Да чтоб вас, — шиплю я, обнимая себя за живот. Словно это простое движение поможет почувствовать себя в безопасности, но, конечно, не помогает. Наблюдатели захватили с собой охотничью зверушку. — Саблезубик — типа их домашний питомец? — поражается Радж, когда я спускаюсь следом за ним и рассказываю, что увидела. Ответить на его вопрос не успеваю — потому что прямо над нами, парой пролётов выше, скрипит дверь. Кровь в жилах застывает. Никаких сомнений, тигр учуял нас. — Я пойду в этот коридор, — быстро произносит Радж. — Спорю на что угодно, он учуял именно меня. Ту… штуку, которую мы с Зарой, ну, знаешь, покурили пару часов назад. ЗАЕБИСЬ. То-то я и думаю, чего это он такой спокойный! Нашли время, нет, ну в самом деле, ладно Заре всё всегда по боку, но Радж! Радж! Как так-то! — Сошёл с ума? — возмущённо шиплю я. — Как, по-твоему, ты сбежишь в одиночку от этого монстра, Радж? — Эй, я не такой дурак, как ты думаешь, — округляет глаза Радж. — Не волнуйся за меня, Мари. Тебе нужно больше времени, чтобы предупредить остальных, а я точно выведу тигра прямиком к ребятам. Возразить не успеваю, потому что, едва договорив, он исчезает за дверью. Хотя в его словах есть рациональное зерно, я не могу, не готова принять это. — Марикета, вперёд, — напоминает Ирис, когда мы обе слышим, что Наблюдатели уже совсем близко. Растерянно киваю и бегу вниз. — Его храбрость — это то, чего я не могла предсказать, — замечает Ирис через несколько пролётов. — Статистически… — Статистически, люди склонны удивлять друг друга, — перебиваю я. Замечаю, что мы на четвёртом этаже — на том этаже, где, если мне не изменяет память, остановилась Грейс. — Пойду за Грейс, — сообщаю я голограмме, — а пока мне нужно, чтобы ты незаметно облетела все места, какие сможешь, чтобы определить, на каких этажах сосредоточены Наблюдатели. Ты сможешь это сделать? — Конечно, — откликается она. — Блестящая идея, Марикета, — она дематериализуется, и дрон улетает прочь. Подхожу к комнате Грейс и тихонько стучу в дверь. — Грейс? Это Мари. Мне нужно… Дверь открывается, за порогом стоит Алистер в незаправленной рубашке. Не могу сдержать гримасу. — Я… Мы… Ничего такого, мы просто разговаривали! — поспешно выпаливает Алистер. Его бледное лицо идёт пунцовыми пятнами. О, Грейс… Вот это действительно внезапно. Во всяком случае, подобной решительности точно не ожидала. Впрочем, ведь в её досье было сказано, что она непредсказуема… — Мари, что случилось? — раздаётся голос Грейс из глубин номера. Захожу в комнату и быстро ввожу ребят в курс дела, стараясь избегать взгляда на разложенную постель. Грейс, дрожа, прижимается к Алистеру, и он собственнически обнимает её. И тут я обращаю внимание на то, что что-то… Ну, помимо всего прочего… Не так, как должно быть. — Алистер, твоя ладонь. Ты ведь был ранен! — Ах да… — Грейс выбирается из-под руки Алистера и берёт связку каких-то листьев с прикроватной тумбочки. — Когда ты ушла, я нашла в маленьком садике на крыше какое-то растение. Мне показалось, это какой-то вид алоэ, а лечебные свойства алоэ… Неважно, в общем, я подумала, что можно их использовать, чтобы предотвратить воспаление. И, знаешь, сделала для Алистера повязку с этими листьями. Марикета, и получаса не прошло, как его рана затянулась. Даже следа не осталось! — Прекрасно, — выдыхаю я, — это может пригодиться. — Это странно, — возражает Грейс. — Какая разница сейчас? Если кто-то будет ранен… — Осекаюсь, в горле пересыхает. Даже произносить вслух такие вещи страшно. — Да уж, — протягивает Алистер, — мы, казалось, сделали столько всего… Эти дурацкие шарики с краской, такая чепуха… Они всё равно застали нас врасплох. — Алистер, мы висим на волоске, — тихо говорю я, — но у нас всё ещё есть шанс. Нужно сосредоточиться. Собрать всех вместе, найти безопасное укрытие. — Как насчёт командного центра за игровой? — предлагает Грейс. — Там должно быть довольно безопасно. — Прекрасная идея. Я… Нужно добраться до остальных. Я проберусь через лобби в другие крылья — а вы, пожалуйста, идите прямо в убежище. Западное с восточным соединены коридором на первом этаже… Если встретите кого-то, передайте им, хорошо? Встретимся там. — Марикета, не будь дурой, — как-то непривычно мягко произносит Алистер, — ты можешь погибнуть, если пойдёшь одна. Уверен, никто не хотел бы подвергать твою жизнь опасности. — Наверное, нет, — я слегка улыбаюсь. — Но я всё равно сделаю это. В любом случае, Алистер, я рада, что ты считаешь меня достойной того, чтобы жить. — Я такого не… Ай, ладно, — впервые вижу, как Алистер улыбается, — подловила. Собираюсь уже выйти, но у самой двери меня ловит Грейс. — Мари, я должна попросить тебя об одолжении, — она тяжело вздыхает и протягивает мне сложенный несколько раз лист бумаги. — Если вдруг что-то случится со мной… Пожалуйста, передай это моей матери. Там то, что я хотела бы ей сказать, если… — Грейс, скажешь ей сама, когда мы вернёмся домой, — огрызаюсь, но листочек всё-таки забираю. Никто не знает, чем кончится эта ночь. Стремительно выхожу в коридор и, забывшись, вызываю лифт. Когда его двери открываются в лобби, я вижу группу Наблюдателей. И они тоже видят меня. Замираю, поражённая собственной тупостью. Марикета, ты идиотка. Они бросаются в мою сторону, и тут знакомый голос выдёргивает меня из оцепенения. — Мари, сюда! — Диего хватает меня за руку и тащит куда-то. Даже не уверена, что есть какой-то смысл убегать — Наблюдатели передвигаются с прямо-таки сверхъестественной скоростью, но Диего упрямо продолжает тянуть меня за собой. Только поскользнувшись на влажном полу, вспоминаю о ловушке Лейлы — выискиваю глазами провода, прослеживаю их путь, отмечая, откуда они торчат. На пути в центральное крыло… И там, из-за угла, вижу Лейлу, определённо собирающуюся привести ловушку в действие. — Мари, Диего, поспешите! — командует она. Чуть ли не врезаюсь в стену, когда мы, наконец, добегаем до неё. И Лейла со странной усмешкой переключает рычаг. Электрический разряд шипит и искрится, вырубая самых прытких Наблюдателей. Остальные отстраняются, не решаясь наступить в отделяющую их от нас лужу на полу. — Ну разве это не замечательно? — улыбается Лейла. Интересно, она по жизни конченная или на каких-то антидепрессантах сидит? Или, может, на наркотиках? Кем надо быть, чтобы так искренне радоваться тому, что причинила кому-то боль? — Напомни тебя не злить, — шокировано шепчет Диего. Лейла издаёт игривый смешок, за который её ударить хочется. Да… Да, эта ловушка сработала, мы в относительной безопасности, но её реакция — это ненормально. Ненормально! Наблюдатели буквально в пятнадцати футах ищут другой путь к нам, когда я чувствую едкий запах. — Что-то горит? — обеспокоенно осматриваюсь. — Вон там, — Лейла перестаёт зубоскалить и указывает в сторону источника запаха: в десяти футах от нас обои сворачиваются от горящей изнутри проводки. Должно быть, манипуляции Лейлы спровоцировали замыкание. Хватаю со стены огнетушитель и покрываю пылающее пространство пеной — не хватало ещё угореть здесь. Когда я собираюсь вернуться к Диего и Лейле, внимание привлекает прогоревшее пространство в стене. Подхожу ближе, обнаруживая обугленную деревянную коробочку с гравировкой. Это ещё что… На гравировке едва ли можно разглядеть почти стёртую надпись.«Дневники Эверетта Рурка. Ла-Уэрта, 1980 г»
— Уверена, там нет ничего ценного, — с фальшивым безразличием произносит Лейла, не сводя с коробочки взгляда. — Нам пора идти, да? К тому же, нехорошо читать чужие дневники, — добавляет она, видя, с какой решимостью я смотрю на деревянный ящик. — Нельзя читать чужие дневники? — возмущается Диего. — Ты говоришь о том, что нужно уважать личное пространство кого-то, кто установил камеры наблюдения в каждом номере отеля? Открываю коробочку. Когда-то она была закрыта на ключ, очевидно, но после того, как предмет побывал в огне, это уже ничего не значит. — Подожди, — молит Лейла. Вижу в коробочке лишь четыре листа пожелтевшей от времени бумаги. На краях виднеется налёт морской соли, и каждая из страниц покрыта каллиграфическим почерком. — Нам нужно спешить, — осторожно напоминает Лейла, и я стряхиваю оцепенение, складывая листы несколько раз и пряча их в карман. Мы поднимаемся на этаж выше, где сталкиваемся с Мишель и Крэйгом. — Мари, что там происходит? — спрашивает Крэйг. — Весь этот шум… — Мишель разводит руками. — Объясню по дороге, — вздыхаю и веду ребят за собой. В первую очередь нужно отвести их в безопасное место. Провода в лобби всё ещё распространяют ток по воде, так что до западного крыла мы добираемся без особенных приключений — Наблюдатели по-прежнему не обнаружили способа обойти опасную лужицу. Прохожу в игровую комнату и буквально заталкиваю Мишель в проход, Крэйг идёт сам. Больше никуда идти не надо: все остальные уже собрались здесь. Даже дрон вернувшейся с разведки Ирис летает над головами в атмосфере испуга и непонимания происходящего. С грохотом закрывается металлическая дверь-роллет. — Мари, мы встретили Джейка по дороге, — сообщает Грейс. — И сказали ему, где собирать всех, — добавляет Алистер. — И вот я здесь, как и все остальные, — раздаётся за их спинами голос Джейка, и он выходит навстречу. — Уже собирался искать тебя. Ты… задержалась, Принцесса. Быстро пробегаю взглядом по нему — и по всем остальным — выискивая видимые повреждения, но не нахожу. А Джейк сгребает меня в объятия и целует в наступившей тишине на глазах у друзей. Облегчение от того, что он цел, чуть с ног не сносит. От того, что все целы. — Ты должен мне десятку, — бросает кому-то Зара. — Фу, вы реально мерзкие. — Я тоже рада, что ты жива, Зара, — улыбаюсь, мягко отстраняясь от Джейка. Жаль только, что не успеваю увидеть, кто именно ей десятку должен. Интересно, что конкретно было предметом спора? — Эй, между прочим, я серьёзно собиралась вас тут бросить, — неожиданно признаётся Зара, — но если вы будете тут сосаться, поверьте, я на полном серьёзе пожалею о том, что нарушила свой принцип «Каждый сам за себя». На мои плечи взбирается Снежок и облизывает щёку холодным язычком. — Я скучала по тебе, малыш, — сообщаю я лисёнку. — Мари, это у тебя что? Часть косплейного фестиваля? — интересуется Крэйг, указывая на торчащую из-под моего ремня саблю. — О — ху — еть. Она настоящая. — Может пригодиться, — улыбается Эстелла. — Если ты сможешь достать противника хотя бы пару раз, — неожиданно вмешивается Лейла. Не успеваю ответить — рядом материализуется Ирис. — Марикета, я выполнила твоё поручение. Вот отчёт о расположении отрядов нападающих, — она проецирует напротив план отеля, составленный, видимо, во время её разведывательной экспедиции. На чертежах отмечены точками скопления Наблюдателей. Их, действительно, значительно меньше, чем казалось, но это единственная хорошая новость на сегодня. Слегка расслабившись, достаю листы дневника Рурка и быстро просматриваю их. 3 июня 1980 г Увы, я потерпел кораблекрушение. Моё судно разбилось о скалы. Меня ослепила странная вспышка, я потерял управление и попал прямиком в ловушку. Этот остров необитаем. Он не достоин даже моего присутствия здесь, и, разумеется, не станет местом моего погребения. Я не могу позволить себе погибнуть здесь, забытый всеми, вдали от тех, кого люблю. Более того, для организаторов регаты это стало бы плохой рекламой. Так что остаётся только ждать. 11 июня 1980 г Посещения в детстве сезонов охоты с отцом в конце концов оказались плодотворными. Пусть восстановить моё судно невозможно, я обустроил убежище, развёл костёр, добыл себе еду. Записать всё, что происходит со мной здесь, теперь представляется весьма важным, поскольку ситуация становится всё более странной день ото дня. Глаза предают меня, я вижу вещи, которых не может быть. Даже созвездия здесь другие — я видел Орла, Змею и Гидру, в то время как ни следа Ориона или Тельца не обнаружил. Необходимо перерисовать карту звёздного неба — когда я вернусь домой, будет над чем поразмыслить. 15 июня 1980 г Проклятие, обращённое против самого себя, всколыхнуло мою силу воли. Вот, чем стал для меня этот остров. У меня было видение, свидетельствующее об истинном потенциале этого места. Из глубин жерла вулкана, словно голос Господа… Но голос Господа принадлежал мне. Ведь в этом месте Богом стану я. 30 июня 1980 г Исследуя остров, я достиг невозможного. Моя яхта теперь цела, и я возвращаюсь домой, к любимой. Но я вернусь. И, когда это произойдёт, я использую эту мощь, чтобы поменять местами небо и землю. Я буду обладать силой небожителя. Этот остров станет моей собственностью. Моей судьбой.Эверетт Алистер Рурк
— Рурк потерпел здесь кораблекрушение почти сорок лет назад, — замечаю я, передавая листы Диего. — Это ни для кого не секрет, — округляет глаза Лейла. — Но я очень сомневаюсь, что он рассказал людям обо всём, что здесь нашёл. — О какой мощи он говорит? — спрашивает Диего. Пожимаю плечами, обдумывая прочитанное. Рурк тоже обратил внимание на созвездия, точно как Шон… Отбираю у Диего предпоследний лист. «Я видел Орла, Змею и Гидру». Змея — написано, как «Serpens» — как кодовое имя Алистера из его досье… Тогда не обратила на это внимание, хотя ведь знаю, что это такое. «Орёл». Так Наблюдатель на пляже назвал Шона. А Джейка он окрестил «Волком». Это совпадает с печатями на анкетах. Напряжённо перебираю в памяти остальные символы. Кентавр, Павлин, Медведь, Пёс. Остальных не помню. Растерянно провожу пальцами по линии татуировки, вспоминая цепи на своей печати — догадка слишком безумная, таких совпадений просто не бывает, даже на этом острове. Шум за роллетной дверью заставляет нас всех резко замереть. Слышу несколько выкриков на языке Наблюдателей. — Поможет ли нам это? — пространно замечает Мишель, когда голоса стихают. — Что нам делать? — спрашивает Куинн. — Мы спрятались, но выхода отсюда нет. — Мы должны дать им бой, — произносит Шон. — Сошёл с ума? Мы собирались избежать этого, — бросает Алистер. — Теперь мы все вместе. А вместе мы сможем отбиться, — добавляет Крэйг. Прикрываю глаза, когда Диего кладёт мне на плечо руку. Дать бой кому? Сверхлюдям, превосходящим нас и числом, и силой? Это самоубийство. — Благодаря тому, что мы закрыли отель этими панелями снаружи и заложили подземный вход, этих ребят там существенно меньше, чем могло бы быть, — замечает Джейк. Ему-то явно не терпится ввязаться в драку. В эту минуту я его почти ненавижу, снова вспомнив липкую кровь на руках. — Это может оказаться преимуществом. — Преимуществом? — возмущённо переспрашивает Алистер. — Выхода всё равно нет! Джейк указывает на точку на чертеже, так и оставшемся в воздухе. — Нам надо попасть сюда, — остальные замирают, внимательно слушая. — Я слонялся по отелю как-то раз, — поясняет он, — там целая куча оборудования для полётов на параплане. — Ты же не предлагаешь… — Шон осекается, не закончив фразу. — Предлагаю. Забрать всё необходимое, подняться на крышу и сигануть с неё. Ну а что? По крайней мере, мы не будем замурованы в отеле. Тяжело вздыхаю. План очень, очень ненадёжный, опасный и к тому же пугающий добрую половину ребят… Но никто не предлагает ничего получше. И это довольно хреново. Потому что лично я не чувствую в себе сил, во-первых, возвращаться на крышу, а во-вторых, прыгать с неё. — Мы умрём, — просто разводит руками Алистер. — Джейк, ты долбанулся? — злится Крэйг. — Тише, Крэйг, я что-то не заметил, чтобы ты предложил что-то получше, — одёргивает его Радж. Отступаю на шаг назад — они все начинают орать друг на друга. Градус паники повышается, а я только молча открываю и закрываю рот, потому что, действительно, не знаю, что делать — и как успокоить всех. — Я никуда не пойду, — сообщает Грейс. — Я лучше тут останусь. — Всё получится, только если мы будем держаться вместе, — возражает ей Шон. — Нам придётся доверить собственные жизни друг другу! — Ага, вот так я взяла и сделала это, — возмущается Зара. — Ребята, пожалуйста, — говорю очень тихо, и, конечно, никто в этом гвалте меня не слышит. И тут раздаётся резкий, оглушительный свист. — Заткнулись все! — я в изумлении смотрю на Мишель — не думала, что она так умеет. — Марикета пытается что-то сказать. — Но я просто хотел… — начинает Крэйг, но Мишель его перебивает. — Ничего. Ничего ты не хотел. Потому что Марикета — единственный человек, который сохранил голову на плечах с того момента, как мы приземлились на этом проклятом острове! Так что. Завали. Хлебало. Крэйг. Ух ты, она ещё и ругаться умеет! Я с благодарностью смотрю на Мишель, поражённая столь высокой оценкой моей сидящей на плечах головы… Это, конечно, не совсем так, и я знаю, что с моей-то черепушкой всё очень даже не в порядке, но слышать такие вещи из уст Мишель — действительно лестно. — Вау. Спасибо, — ошарашенно произношу я. — Ребята, послушайте. У всех нас в действительности есть выбор. Мы можем выбрать отступление. Или сомнения друг в друге. Или мы можем дрожать от страха и ждать, пока за нами придёт смерть. Или… Или мы можем столкнуться лоб-в-лоб с теми, кто там, снаружи, выложиться на полную и обрести шанс спастись. Потому что в первом случае никакого шанса не будет. Да, придётся положиться на удачу. Но нас много — а значит, удачи тоже много. — Окей, Мари, — вдруг произносит Крэйг, — я с тобой. До самого грёбаного конца. — Давайте сделаем это! — подхватывает Грейс с энтузиазмом. Эхом ей служит одобрительное бормотание. — Итак, — у Джейка скучающий вид, как будто бы он ни на минуту не сомневался в том, что все согласятся с его безумным планом, — я открываю дверь насчёт три. И сразу после этого вы все бежите. Так быстро, как только можете. Приготовьтесь… У вас минута. Постарайтесь запомнить план здания. Пока все согласно кивают, давая понять, что приняли указание, ко мне возвращается Диего. — Марикета, я должен сказать тебе, прежде, чем что-то случится, — тихонечко говорит он. В изумлении поднимаю на него глаза. — Спасибо тебе. За всё. — О чём ты? — Раз, — произносит Джейк. — Это будет звучать по-идиотски, — продолжает Диего, — но ты сделала мою жизнь особенной. Может, мне всегда было суждено находиться в чьей-то тени, но я чертовски рад, что у меня была возможность быть именно в твоей тени. — Два… — Ты всегда была для меня… героем. Поэтому, если я вдруг потеряю тебя, я просто хочу, чтобы ты знала, что значишь для меня. — Ты не потеряешь меня, обещаю, — клятвенно заверяю я, пока сердце щемит от нежности к нему — к моему другу, соратнику, брату. — Три!.. Роллет поднимается к потолку.