Тайны новых друзей

Не буду вдаваться в подробности того, как Адам, Мэтт, Алекс, Серж и Дарон в конце концов доехали на машине Уолста до Ниагара-Фоллс. Хоть это и выглядело занимательно. Гонтье, оправдывая Йохена, каждые пять минут причитал, что у его друга нервный срыв, Уолст обещал в самые короткие сроки добраться до Зайберта и устранить недоразумение. Танкян и Малакян только и делали, что смотрели на них с очень уж явным недоверием и периодически обещали позвонить в полицию. А Вессельски... Вессельски, пока его грызло чувство вины, не хотел подавать признаков жизни. Алекса тревожила боязнь того, что Йохен всё про него знает...        ...Солнечные лучи отражались в потоках грандиозного водопада и разбивались на тысячи капель. Вокруг разносился величественный грохот. Пятеро человек были на месте.        Мэтт сновал по парковке в поисках свободного места. Танкян указал куда-то и воскликнул:        – Вон машина Дарона! Остановитесь побыстрее, мы выйдем!        Уолст послушно выполнил просьбу – Танкян и Малакян выскочили из автомобиля. Вслед за ними вышли остальные.        – Смотри-ка, – произнёс Адам, взглянув на машину Дарона. – Она той же марки, что и у нас.        – Да, и цвет похож, – добавил Мэтт.        Отдых был испорчен, едва успев начаться. Три друга в паршивом настроении заселились в отель. А где было искать четвёртого? Сигнала от него не было. Алекс, Мэтт и Адам были слишком озабочены своими проблемами, чтобы уделить друг другу внимание. А внимание теперь стало для них жизненной необходимостью.        Мужчины сидели в отеле. Уолст с Гонтье – в одном номере, безутешный Вессельски – в другом. Мэтт сказал, что хочет прогуляться и посмотреть водопады, и в одиночестве ушёл, не услышав от Адама и единого слова.        Александр не услышал, ушёл потом Гонтье или остался – в соседнем номере всё было тихо.        Западный край неба покраснел. Алекс услышал короткий неохотный звонок в дверь, и его сердце сотряс удар.        Нужно было открыть. Вессельски прокрался в прихожую, чуть не съехав вниз по стене, отыскал ключ и отпёр дверь.        Йохен с порога дал понять, что Алексу надо без разговоров капитулировать.        – Семь часов вечера, – проинформировал Алекс. – Даже больше уже. Наконец ты пришёл...        Зайберт с ледяным безмолвием удалился в комнату. Вессельски не стал терять его из виду и пошёл туда же.        – Оказалось, что ты угнал машину Малакяна.        – Да, его, – ответил Йохен, выбрав из своего репертуара самый бесцветный тон, на который был способен. – Но он, кажется, уже меня простил.        Он поднял глаза на Вессельски и произнёс:        – Вот, я узнал, что ты неравнодушен к этой журналистке. Руперт попросил меня поговорить с тобой на эту тему. – Йохен усмехнулся. – Да я и сам не против.        Алекс шумно выдохнул.        – И я хочу поговорить. Точнее, ещё до этого хотел. Просто... нам было так хорошо с утра, как я мог разрушить это?        – Есть вещь, которая немного важнее хорошего настроения. Побоялся бы лучше её разрушить!        – О чём ты толкуешь? – на Алекса вновь нахлынул испуг. – Что за вещь ещё? Я случаем... не наши отношения разрушил, так?!        – Вообще-то... – сказал Йохен, как будто немного оттаяв, потом снова нацепил на себя холодность. – Не знаю.        – Йохен, прости, – тихо, но с чувством произнёс Вессельски. – А если бы... если бы ты узнал об этой несчастной симпатии от меня, тебе было бы легче?        – Нет! – всплеснул руками Зайберт. – Но мне не подумалось бы, что ты решил это утаить.        Тишина.        – Я могу попросить тебя об одолжении?        – О, разумеется. Скажи...        – Уйди отсюда.        Это попросил Йохен.        – Что?..        Через минуту Алекс был на пороге прихожей. Зайберт закрыл перед его носом дверь в их общий номер. Ещё через минуту Йохен передумал. Да. В следующий раз он самолично проводил Алекса на улицу и уже там с ним распрощался.        Вессельски какое-то время стоял перед входом в отель. По улице уже гулял прохладный ветер.        Должен был случиться поворотный момент, что-то, что было бы в силах остановить этот раскол. И такая минута настала – музыканты по-настоящему вспомнили о своих друзьях.        Алекс сравнительно быстро нашёл Мэтта. Уолст дефилировал вдоль смотровой площадки в наряде из тревоги и тоски.        – О, ты здесь, – молвил Мэтт.        Он остановился. Вессельски постоял возле него с минуту, делая вид, будто наслаждается видом водопадов, хотя на самом деле украдкой посматривал на друга.        – Ты как? – наконец поинтересовался Алекс.        – Ничего, – Мэтту пришлось в открытую лукавить. Его выдавало всё – расстроенный голос, глаза, смотревшие куда угодно, но убегавшие от глаз Алекса. И Уолст знал, что раскрыть его проще простого. – Вот, гуляю...        – М-м. А я... не понимаю, что происходит!        – Вообще, я тоже, – признался Мэтт и отважился посмотреть на Вессельски.        – Всё-таки скажи, как ты, – настойчиво попросил Алекс. – По правде.        – Я обиделся на Адама, он обиделся на меня, поэтому всё плохо, – на одном дыхании высказался Мэтт.        – Вы... поссорились? – удивился Алекс.        – А у Йохена как дела? – перескочил с темы его приятель. – Я с ним так и не пересёкся, когда мы приехали...        – Не знаю, – ответил Вессельски с едкой самоиронией. – Он меня выгнал, так что не могу сказать, как он там.        Одна бровь Уолста полезла наверх, другая – вниз, и вообще его лицо выразило полнейшее непонимание.        – Да, у меня был такой же вид, когда он пошёл меня выдворять.        Друзья отошли в сторону, сели на скамейку, и Алекс рассказал всю историю от начала до конца, субъективно и в красках.        – Какого... – вымолвил Мэтт.        После минуты осмысления услышанного он добавил:        – Допустим, насчёт того, что вы в отношениях, я подозревал...        – Я насчёт вас с Адамом тоже подозревал, – вставил вдруг Алекс и сам смутился. Что уж говорить о Мэтте. – Ну-у... рыбак рыбака... Не обращай внимания. Продолжай.        – Я бы на месте Йохена попытался замять в себе это неприятное чувство.        – Ощущение того, что тебя предали, – поправил Вессельски мрачно.        – Не думаю, что это прям предательство, – задумчиво произнёс Уолст.        – Мне стало скучно! А тут появилась эта дамочка! Миленькая, образованная... – обвинял себя Алекс, как будто врага народа обличал.        – Стой-стой-стой, – поторопился сказать своё Мэтт. – Мне нужно разобраться. Ты его любишь или как?        – Да!        К двум мужчинам подлетел Серж, вопросив:        – Так в чём тогда проблема, хочу узнать?!        Здесь же оказались Адам, Йохен и Дарон. Мэтт и Алекс встали со скамейки.        – Вы что тут... – не докончил Уолст. – Вы тут все?        Дарон обвёл глазами присутствующих и приподнятым тоном заключил:        – Все.        Почему это у Малакяна был приподнятый тон, сразу понять не удалось.        ...Солнце зашло за горизонт, вместо него Ниагара-Фоллс осветили стаи фонарей. А небо раскинуло над головами чистое малиново-голубое полотно. Зайберт больше не удерживал желания влюблённо глазеть на Алекса и говорить то, что не давало покоя чувствам, а не то, что было якобы разумно говорить.        – Ну да, через десять минут после того, как ты ушёл, я отправился тебя искать. То есть, мы с Адамом пошли за тобой и Мэттом. В прошлый раз, когда ты покинул отель на ночь глядя, с тобой не случилось ничего хорошего, вот и... – Йохен улыбнулся. – Знаешь, я погорячился, и... в общем, извини.        – Тебя? – не понял Алекс. – За что?        – Я мог бы сразу принять то, что человек испытывает симпатию не по своей воле. Тем более, всё ограничилось одними сообщениями. – Зайберт подозрительно приумолк. – Ограничилось ведь?        – Да, – моментально откликнулся Вессельски.        К парочке с важным видом подплыл Танкян:        – Александр и Ноэль, для знакомых Йохен – я ведь правильно запомнил? Дам вам совет: отличайте любовь от симпатии, большую тарелку вкусностей от яблочного огрызка, хорошо? Потому что любовь – это всё, а симпатия, если так подумать – почти ничего. Это разные вещи, и в конце концов человек выберет то, что любит.        Лицо Сержа было лицом благочестивого пророка – ему понравилась своя импровизация.        – Серж у нас философ, – одобрительно заметил Дарон. – Вам лучше его послушать.        – Но... – хотел возразить Алекс.        – Не спорь с философом, – сказал Малакян с наигранной почтительностью к Сержу.        – Алекс, я не злюсь, – стараясь убедить, промолвил Йохен.        – Что... действительно? – в глазах Вессельски взяла и блеснула робкая радость. – Мы не расстаёмся?        – Я этого никогда не хотел...        – Я тем более! – в неожиданном возбуждении воскликнул Алекс. – Йо-охе-е-ен!        С этим кличем он зажал Зайберта в объятьях. Йохен выбирал, что ему больше по душе: находиться в таком положении как можно дольше или выбраться из него живым. Он выбрал первое, разве что предупредив:        – Здоровяк, не задуши только.        Серж и Дарон воспитанно отвернулись от них, но их губы при этом растянулись в одинаково широких улыбках.        Теперь они, Мэтт и Адам. Как им было действовать? Что говорить? Иногда человек сожалеет, что к его судьбе не приложено инструкции. Но... инструкция не опишет, как следует строить счастье, такое разнообразное и неуловимое. Приходится копаться в своих чувствах и самостоятельно делать выбор.        Мэтт был для Адама сосредоточием переживаний и огорчений, Мэтт видел в Адаме полосу препятствий. Канадцев страшила возможность выяснения отношений.        – Да, мы с Йохеном пошли вас искать, – как-то неуклюже заговорил Гонтье. – По пути встретили этих... Армян по сути, армян в душе. Ой. Ну да, в душе тоже армян.        Уолст улыбнулся, но устало и немного натянуто.        – Тебе тоже это надоело? – тепло поинтересовался Адам. Первый шаг был сделан.        – Что?        – Обижаться.        – Да, я устал.        – И я устал.        Дальше беседа шла туговато. И музыканты засомневались, стоит ли делать шаги навстречу друг другу.        – Перестать обижаться не так-то просто, – назидательно, но больше колко сорвалось с уст Мэтта.        – Это ты про себя? – уточнил Гонтье.        – Да, потому что это естественно, – Уолст отвернулся.        Адам с возмущённым видом гипнотизировал его силуэт. Один раз Гонтье сдержал себя. А затем не сдержал:        – Обидно – это когда отдаёшь человеку всё, что можешь, а взамен нихрена не получаешь!        – Ты и так довольно мной пользовался! Приходил только время от времени, когда я тебе был нужен!        – Я? Тобой? Пользовался?!        Немцы невольно обернулись на эту реплику. Малакян и Танкян тоже побросали своё ничегонеделание и уставились на канадцев.        – Брейк, ребят, – то ли приказал, то ли попросил Алекс.        – Вот именно! – с рвением кивнул Гонтье, развёл руками и, не возвращая их в обычное положение, с оттенком безумия на лице зашагал вон. – Break! Away from e-everybo-ody! Break! Away from e-every-ythi-ing!        Он решил, по всей видимости, уйти от всего и вся, а больше всего от Уолста, и довольно весёлый припев звучал в его исполнении даже устрашающе.        – Хотя, нет, – Адам с лёгкостью развернулся на полном ходу, описав корпусом 360 градусов, и пошёл обратно. – Йохен! Алекс! Вы мои друзья, и наедине с этим я вас не оставлю!        – Никогда бы не подумал, что он может так себя вести, – произнёс Зайберт негромко.        – Волнуется, – понимающим тоном ответил ему Вессельски. – Им нужно помочь.        И уверенно потопал навстречу Адаму, попутно восклицая:        – Вы! Если не выслушаете друг друга и не помиритесь, то я кину вас в Ниагару и не буду сожалеть о своём поступке!        – Алекс... – пролепетал Йохен, подняв указательный палец. На губах застыло "так людей не мирят".        Гонтье и Вессельски остановились в шаге друг от друга и уставились взглядами дуэлянтов.        – Ты что, не со мной теперь? – поднял брови Адам.        – Я, в отличие от тебя, со всеми вами! Адам! Ты чего?! Хм, давай так... если бы я кинул в Ниагару Мэтта, ты бы бросился за ним?        Адама этот вопрос сначала ввёл в ступор. Зайберт закрыл лицо ладонью, и из-за ладони доносились смешки. Серж поднял руку:        – Мне тоже интересно.        Внимание Гонтье перемещалось с одного музыканта на другого, а потом сфокусировалось на Уолсте. На этом... милом и неприступном Уолсте. Адам произнёс, не думая:        – Бросился бы...        Было время идти развлечься. На этом сошлись все – включая Сержа и Дарона. Похоже, им действительно больше нечего было делать. Мэтт чувствовал себя странно, Адаму казалось, что сердце в груди стало тяжелее. Подумать только – Мэтт не хочет его слушать! Друзья шли по набережной, Танкян и Малакян следовали в ту же сторону где-то неподалёку.        – Я люблю тебя, – со всей ответственностью заявил Гонтье Уолсту.        – Да не любишь ты меня, – вздохнул Мэтт, уже сомневаясь в правдивости своих слов.        – Да любит он тебя, – устало, но твёрдо поддакивали Алекс с Йохеном.        – Да не лю... Ой, ладно, верю, – сознался Мэтт.        – Давно бы так! – первее всех возрадовался Вессельски.        Разговор был прерван: откуда-то донеслись звуки радио, и музыканты услышали имена... слишком сильно знакомые.        – Вы тоже это слышите, да?! – непонятно почему веселился Серж. – Про сегодняшний случай узнали! Там говорят о нас с Дароном!        – Предзнаменование свершилось! – возгласил Малакян. – Hey, man, look at me rockin' out, I'M ON THE RADIO-O-O!        Серж и Дарон захохотали. Адам, Йохен, Алекс и Мэтт застыли на месте, слушая, что передают дальше.        – ...Примечательно, что в этом случае также были замешаны бывший лидер группы Three Days Grace Адам Гонтье... сессионный вокалист Мэтт Уолст... участники немецкого коллектива Eisbrecher Алекс Вессельски и предположительно Ноэль Пикс...        Тут Малакян и Танкян тоже остановились.        – Ой ё-ё-ё... – почти беззвучно протянул Зайберт.        Серж не растерялся:        – I'm on the radio-o-o with Matt and Ada-am.        Дарон добавил:        – With Pix and Ale-ex. They take me away fro-o-m the strange-est place-e-es...