Тайны новых друзей

Полина жила, как во сне, но понемногу начала к нему привыкать.        Ведь надо же отдать ей должное – девушка добилась всего своим трудом и талантом. Фортуна улыбнулась Полине и для полного счастья послала ей влюблённого в неё Руперта. Да и в самой Полине родилось что-то тёплое и нежное по отношению к этому мужчине.        Вот итог: девушка гостила у Кеплингера в Гамбурге и даже тут время от времени выполняла задания, которые достались бы далеко не каждому. Для одного такого задания следовало срочно отправляться в аэропорт Берлина и повидать пусть и не весь состав, но зато какой группы! Rammstein, шутка ли!        Руперт приехал вместе с Полиной.        Линдеманн в лёгкой рассеянности напевал:        – Кра-асные ро-озы, кра-асные ро-озы, бе-еззащи-итны шипы-ы...        Делал он это на русском языке. Полина встрепенулась, услышав пение.        – А знаете, там "белые розы" поётся, – несмело заметила журналистка.        – Мне больше нравятся красные, – ответил Тилль. – Скажите, мы уложимся в отведённое нам время? У нас самолёт.        Круспе и Флаке кивнули. Полина услужливо отозвалась:        – Вполне, но можем начать прямо сейчас, если вы переживаете.        Рихард обвёл музыкантов ничего не выражающим взглядом и ровным голосом сказал:        – Давайте начнём.        Кеплингер тем временем через огромные окна лицезрел взлётную площадку и от нечего делать гадал, на каком самолёте находятся Алекс, Йохен, Мэтт и Адам. Они должны были вот-вот приземлиться – на табло давно значилось "Мюнхен – Берлин". Руперт был в курсе того, что, побывав в гостях у Алекса, друзья отправятся в столицу. Тут-то Кеплингер их и встретит.        – Руперт! – приятно поразился Гонтье, увидев перед собой басиста. – Я знал, что Германия меньше Канады, но она же не может быть настолько тесной!        – Не может, – пожал плечами Руперт, поздоровавшись с Адамом за руку. – Просто я знал, что вы сегодня прилетаете сюда.        Улыбаясь, Руперт пожал руки Йохену и Мэтту. С Уолстом он обменялся дружелюбными репликами "приятно познакомиться". Алекс как и все протянул Кеплингеру руку, не сомневаясь в том, что тот её пожмёт. А Руперт взял и... не тронул ладони Вессельски. Вместо этого он как-то отстранённо наблюдал за тем, как Алекс смутился и опустил руку.        Все видели это, но заговорить на наболевшую тему не решались. Кеплингер сообщил разве что:        – Мы здесь с Полиной.        Алекс опустил глаза.        Круспе, Линдеманн, Флаке и Полина сделали перерыв. Журналистка зашла в кафе, надеясь на то, что фанаты не разорвут тех троих и оставят ей для работы хотя бы кусочки. Ну да, кусочки должны оставить.        Полине всё ещё приходилось пересекаться с Сеней. Чуть не уволенный летом, сейчас Сеня прекрасно проводил командировку в том же городе и не мог не повидаться с коллегой.        Девушка села за столик и положила на его край красную розу. Заказала только кофе. Сеня, севший напротив, взглянул на цветок и прищурил глаза. Чтобы снять нервное напряжение, Полина легко рассказала обо всём, что с ней произошло в последнее время.        – Наверное, я зря сказала Руперту о сообщениях от Вессельски, – болтала девушка. – Руперт теперь ходит какой-то расстроенный... Но что сделано, то сделано.        – Вот как. А сейчас та компания... – журналист немного поёжился, – сейчас та компания здесь?        – Да. Руперт сказал, они должны были прилететь. Гонтье, Вессельски, Зайберт и с ними Мэтт Уолст, – уточнила Полина.        – Хм. А роза у тебя откуда?        – Если честно, – журналистка весело улыбнулась, – это от Тилля Линдеманна.        Сеня захихикал.        – Я серьёзно. Фанатка подарила Линдеманну розу, и он... решил отдать её мне. Вот.        – А если это от другого солиста? – с недоверием спросил мужчина.        – От какого? – Потом Полина поняла, чем пахнет вопросик, и возмутилась. – Сеня! Ты чего?.. Не от Вессельски!        – А мне почём знать? – произнёс Сеня.        Журналист с тайным удовольствием держал при себе флешку, на которой был собран компромат на Адама и Мэтта. Хотя это и было бесчестно – ведь основным источником информации послужил телефон Гонтье, который Сеня похитил в самом начале их знакомства.        Представив коллеге флешку и сказав о ней пару слов, Сеня тут же её лишился; Полина выхватила у него флешку, сказав:        – И тебе не стыдно! Ты всё это время желал предать их личную жизнь огласке?!        – Ну всё, всё, – огорчённо пробормотал тогда Сеня. Полина ушла, а журналист остался, видимо, присматривать за розой.        С потерей своих трудов он смириться не мог. Кеплингер, заглянув в кафе в поисках девушки, немного удивился, приметив там Сеню.        – Вы не знаете, у Полины закончился перерыв? – спросил он у журналиста.        – Да, - ответил Сеня. – Можете садиться.        Руперт, чуть поколебавшись, принял приглашение и сел на место, где две минуты тому назад сидела Полина. Кеплингер с недоумением взглянул на оставленный цветок.        – Чья это роза? – задал он вопрос.        В голове журналиста родился интересный и весьма полезный для него план. Сеня ликовал. Но это только внутренне – снаружи Сеня казался удручённым, будто бы испытывал к Руперту сочувствие.        – Это роза Полины, – вымолвил Сеня. – Конечно, я не уверен на сто процентов, но мне кажется, что это презент вашего коллеги по группе. Они ведь прилетели?..        Кеплингер в мгновение ока застыл в изумлении.        – Вы думаете? – ослабевшим голосом спросил музыкант. Сеня многозначительно развёл руками.        Он добавил:        – Полина сказала, что это от Линдеманна, но мне не верится что-то.        – И мне... – Руперт встревоженно посмотрел на Сеню. – А ведь у неё ещё и новый браслет! И я не знаю, откуда он взялся!        Журналист покачал головой.        – Я могу устроить хорошую жизнь человеку, заставляющему вас ревновать. Не желаете?        В ответ Кеплингер только выжидательно посмотрел. Сеня начал врать.        – Видимо, Полина решила защитить честь Вессельски, постольку-поскольку неравнодушна к нему. Она взяла у меня флешку, где я собрал некоторую нелицеприятную информацию о нём. Без моего разрешения. Не могли бы вы вернуть мне?..        – Подставить Алекса? – в смятении перебил Руперт. – Ну, я... не знаю...        Он помолчал и выдал:        – Нет, не могу.        Сеня разозлился, поняв, что сделал недостаточно большую ставку. Он произнёс, не подумав:        – Наверное, вы должны знать. Полина как моя давняя знакомая доверила мне одну... не то, чтобы тайну. Она бросает вас.        Кеплингер опять замер, потом заметался на стуле, вскочил, схватил розу, укололся о её шипы и чуть ли не бегом покинул кафе, сжимая в руке цветок.        Журналист себе под нос сказал:        – Так, я не понял, он отдаст мне флешку?        Йохен Мы забрали багаж и сейчас недалеко от выхода. Вижу отсюда Полину и раммов.)        Руперт пробежал это сообщение взглядом. Он твёрдо шёл по направлению, которое указал Зайберт. Ничего хорошего одному из коллег Руперта по группе это не сулило.        Мэтт, Адам, Алекс и Йохен стояли рядом со своими чемоданами. Канадцы, кажется, делились впечатлениями, связанными с Германией, – их друзья улыбались и кивали с видом знатоков.        Руперт помчался к ним так, будто собирался сказать что-то важное. Но, когда подошёл, продолжал молчать. Только его глаза, завидев Вессельски, стали метать молнии.        – О, ты здесь, – отвлёкся Уолст.        – Что с тобой? – спросил Гонтье, вглядываясь в лицо Кеплингера.        – Руперт, ты снова с нами! – Алекс всем своим видом говорил, какое у него хорошее настроение. – Ура! Тут Йохен предложил представить нас в лучшем свете перед Линдеманном, Круспе и Флаке. Только нам для этого кое-что нужно. Ты случаем не знаешь, где мой ледоруб?        Пока Алекс говорил, гнев, кажется, раскалил Руперта до предела. Он зло ответил:        – Нет, но я знаю, где этот ледоруб с моей помощью скоро окажется – у тебя в!..        – Руперт! – заглушил Мэтт последнее сказанное слово.        Все смотрели на Кеплингера с непониманием. Участники другого немецкого коллектива обернулись на компанию.        – Что за неоправданная злость в мой адрес? – вопросил Вессельски.        – Руперт, ты мог бы и поаккуратнее... – произнёс Зайберт. – Что не так?        Тот безотрывно смотрел на Алекса.        – Это твой, придурок?! – спросил Кеплингер, показав цветок. – Ты Полине подарил, так? И её браслет от тебя?        – Не понимаю... О чём ты? – поднял брови Александр.        Мало того, что солист ничего не понимал, так ещё почувствовал на себе ошарашенный взгляд Йохена и совершенно запаниковал. В какой-то момент Алекс повернулся к Зайберту, схватил его за плечи и нервно сказал:        – Я не знаю, о чём он говорит! Я ничего ей не дарил!        – Ха, да ладно! – нездорово усмехнулся Руперт. – А что же меня тогда... Полина бросает, а?        Кеплингер сел на один из чемоданов и опустил голову. А потом отчаянно заплакал.        – Господи, Руперт! – воскликнул Адам, сев на корточки подле него. – Мне кажется, Алекс не мог...        – Кто тебе вообще такое сказал? – спросил Мэтт.        Послышались тяжеловатые шаги. Они приближались. Им скоро начал вторить быстрый-быстрый стук каблуков. И вот рядом с мужчинами уже были Рихард, Тилль, Флаке и растревоженная Полина.        Адам, Алекс, Йохен и Мэтт на несколько секунд оторвали взгляд от несчастного приятеля и посмотрели на пришедших, хором выдохнув:        – Rammste-e-ein...        – Ага... – несколько вяло подтвердил Круспе. – А у вас что?        – В чём дело?! – журналистка наклонилась к Кеплингеру.        – Так мы же вас знаем... – вполголоса сказал Флаке об Алексе, Йохене и Руперте.        – Ну да, – согласился Линдеманн. – Видели.        Руперт ничего не говорил и только негромко всхлипывал. Круспе вдруг подошёл ближе к нему и по-дружески похлопал по плечу, бросив:        – Бывает.        – Вот как... – подытожил Кеплингер. – А мы ведь хотели с ней в Берлине Рождество встретить. Я столько мог ей показать...        Полина растерянно наблюдала за происходящим. Вессельски, самым честным образом желая помочь, тоже сел рядом с Рупертом и заглянул в намокшие глаза. Несмело приобнял его.        – Отстань! – крикнул Руперт, оттолкнувшись.        – Эм... – произнёс Линдеманн. – Может, это не совсем к месту. Но эту розу девушке подарил я, если что.        – Так и было, – кивнул Флаке.        Руперт удивлённо уставился на Тилля.        – Да! – сказала Полина. – А ты что подумал?        – Ну-у... Сеня мне сказал, что Алекс стал ухаживать за тобой, и что это его роза. И что ты от меня уходишь...        – Дурацкий Сеня, – процедила девушка сквозь зубы, закатив глаза. – Я и не думала от тебя уходить!        Установилось безмолвие. Руперт встал, признаки расстроенности почти сошли с его лица. Гонтье и Вессельски встали вслед за ним.        Кеплингеру как человеку доброму и благородному суждено было расчувствоваться. Ком снова подошёл к его горлу, он высказался:        – Алекс... Конечно, ты не мог так поступить, мне надо было сразу догадаться. Ты же хороший!        Руперт возобновил прерванные им объятия. Успокоившись, Алекс улыбнулся:        – Die Hölle muss warten, чувак.        И от приятеля услышал:        – Die Hö-ölle muss wa-arte-en...        Они расцепились. Руперт вручил Полине цветок, а она вручила его Тиллю:        – Герр Линдеманн, пусть роза останется у вас. Дарёное не дарят, и вообще, вам же нравятся красные.        – Ну, как хотите, – Тилль принял розу.        – Да ты ж мой любитель цветочков, – ухмыльнулся Флаке.        – Сейчас шип в глаз всажу, – широко улыбаясь, ласково пригрозил Линдеманн.        – Попробуй, я в очках, – парировал Флаке.        – С ним всё будет нормально, не волнуйтесь, – пообещал Круспе остальным, вздохнув.        – Мне кажется, – обратился Уолст к Кеплингеру, – что мы с тобой сойдёмся.