Пророчество не лжёт

Пло уже закончил говорить и переводил дыхание после такой пламенной речи. Асока стояла не шелохнувшись, не потому, что слов не было, они были и очень много, у неё просто перехватило дыхание от острого приступа пронзительной боли где-то внизу, чуть пониже живота. Боль была похожа на ожог светового меча, словно его активировали внутри и продолжали держать. Но длилось это лишь несколько секунд и вскоре отпустило, дав место новой боли, другой, более тупой и как-будто тянувшейся книзу. Тогрута приложила ладонь к животу, пытаясь при помощи Силы немного приглушить недомогание, но от волнения не могла сконцентрироваться, рука дрожала, а в глаза стали набегать слезы. Но никто, кроме неё самой, кажется не видел её состояния, ибо Асоки вокруг продолжались слышаться возмущённые возгласы против той жестокости, что она сегодня применила. Это вытеснило собой всё, заставляя забыть то, что было раньше, всё то хорошее, что Тано сделала для Ордена. А оно было и много, да хоть бы и то как в детстве она одна уничтожила станцию по изготовлению дроидов. Это ещё не упоминая того, как были устранены Дуку и Гривус. Это Асока сама себе не могла поставить в заслугу, считая, что поступила недостойно, хотя и не настолько, как сейчас, но только вот за сегодняшнее тогрута вины не ощущала. Ей казалось, что именно сегодня, именно в те минуты, когда расправлялась с наемником, она занималась тем, чем и должна, тем, к чему её и готовили — восстановлением справедливости. Она забыла, что джедаи призваны хранить справедливость, вершить же её положено совершенно иным людям. Нет, Тано была убеждена, что поступила верно, так же, как и тогда, на Татуине, вырезав семью фермера, убившего её дорогого отца. Асока и тогда не думала о том, что делает, она просто шла на пути своих чувств и была уверена, что поступает правильно. «На чувства свои вы всегда и во всем опираться должны» — с ранних лет призывал юных адептов Силы Мастер Йода, так пусть же сейчас кто-нибудь скажет Асоке, что она неправа. Именно чувства вели её и тогда и сейчас. Но вот только, что это были за чувства? Об этом Асока не думала, они просто вели её и этого хватало. И потому, услышав как и что ей говорили Магистры, в двадцать четыре глаза смотревшие на неё, девушка всем своим существом устремилась вперёд и уже собралась, презрев свои гордость и самолюбие, чистосердечно рассказать обо всем, что чувствовала в момент расправы. Открыть своё сердце и доверительно поведать им всем, что таилось в его глубинах. Асока в тот миг, на одну лишь секунду представила себе и поверила, что вот сегодня, сейчас, в это мгновение, граница, всегда невольно отделявшая её от всего Ордена окончательно рухнет. Она сама сломает её, перестав таить от всех секреты своей сложной души. И сама душа, вырвавшись из непокорной оболочки, примкнёт к остальным, став одним целым с общим организмом Ордена. Поверила и разрушила всё, всего лишь потому, что позволила на миг замяться и сказала совсем не то, что планировала: — Я поняла...я поступила правильно...первый раз...чувства меня вели...Мастер Йода учил так... — выдохнула она из самых глубин сердца и широко улыбнулась, выражая состояние в данный момент, не заботясь о том, как это выглядит. Чувства снова вели тогруту. Но видно не те и не туда. Ведь услышав начало её горячего признания, такое искреннее и неповторимое в своей открытости и непосредственной чистоте помыслов, все двенадцать Мастеров мигом посуровели. А эта такая трогательная улыбка, такая красивая в обычное время, но выглядевшая здесь так, словно её вырезали из другого кадра и вмонтировали сюда по ошибке глупого оператора. До того неуместно выглядела она здесь. — Вы только на неё посмотрите! — погремел на весь Зал Магистр Винду — Мало того, что нарушила Кодекс, так ещё и ничуть не раскаивается в этом! Считает, что она права! Смотрите на эту улыбку, смотрит как будто презирает нас! С этим многие согласились, до того обескуражила всех эта улыбка. — Она довольна собой, правда — высказался Сейси Тиин — Любуется своим поступком в наших глазах. — Ещё и Магистра Йоду упоминать не стыдно, как только совести на это достало — поддакнул им Аген Коллар, прежде, чем совершить роковую ошибку — Представляю, что сказал бы её отец, увидев это. Ещё услышав только начало первого ответа на своё незаконченное признание, Асока почувствовала себя так, словно она до этого весело бежала по полю, навстречу солнцу и весёлому тёплому ветру, а где-то там, впереди, ждёт её папа, живой и невредимый, стоит и раскрыв объятия, ждёт, когда она прибежит к нему, и внезапно с размаху наткнулась на прозрачную, но твёрдую стенку и замерла от этого удара и неожиданной боли. Боли в непонятом сердце, отвергнутой душе. Боль отразилась в глазах, наполнив их горькой обжигающей тяжестью. Только эта проклятая улыбка, такая ненавистная в своей несвоевременности, продолжала по привычке растягивать губы. Она словно жила своей жизнью, отдельной от глаз, слезы из которых уже вовсю струились вниз, заливая эту самую улыбку, что после последней фразы забрака приобрела совсем иную форму—свирепого оскала обезумевшего хищника. Что было дальше никто не мог не предвидеть, не даже представить себе как один из возможных исходов. Дико и яростно зарычав, Асока в один прыжок достигла Коллара и вытянув руку вперёд, словно для того, чтобы ударить и машинально сжала в кулак, как вдруг Магистр вздрогнул и странно побледнев, схватился рукой за шею, как будто пытаясь просунуть пальцы под тугую веревку, сдавившую ему горло. Сдавливавшую всё крепче. — Никогда — прошипела Асока ему в лицо — Слышишь меня, никогда не смей упоминать моего отца! Иначе сильно об этом пожалеешь, иначе, я... И не договорив, вдруг захрипела и опустив так и не сжатую до конца ладонь, вернее, тяжело уронив её вдоль тебя, повалилась на спину, пускаясь в неконтролируемое падение назад и скоро встретилась спиной с узорчатой плиткой Зала Совета. Однако, за те секунды, что отделяли её от пола, Тано успела заметить поднявшегося из кресла Магистра Пло, выставившего вперёд правую руку. Это он, не подоспев вовремя, не смог помешать Асоке совершить своевольную расправу над наемником, но успел сейчас, не дав свершиться ещё одной. Он понял, что бывшая ученица сейчас невменяема и решил действовать, исходя из необходимости. Вот только похоже перестарался, ведь Тано не спешила подняться. «Как бы она не лишилась чувств» — подумал Пло, приближаясь к тогруте — «Я вовсе не хочу ей зла, просто не понимаю, что твориться с ней в последнее время. С год. После того отпуска на Шили она стала какой-то другой, возможно дикая природа родного мира подействовала на неё таким образом, что вкусив своего естества, Асока тоже одичала?» Пло думал так, ведь в глубине души он по-прежнему любил Асоку и не хотел вредить ей. Но очень переживал от того, что в последний год они совершенно перестали понимать друг друга. Он пытался поговорить с ней откровенно, как в былые времена, но ничего не получалось, тогрута отгородилась от него стеной и никого не собиралась туда пускать. И вот чем это закончилось. Пло склонился над бывшей ученицей и вздрогнул, увидев её посеревшее лицо и закушенную губу, а так же полные слез глаза, устремлённые прямо на него. — Помогите мне — прошептали серые от боли губы, искусанные уже в кровь — Спасите, я не хочу, чтобы он умер.... Слова звучали всё тише и Тано, закрыв глаза, лишилась чувств. Та странная и тяжёлая боль внизу живота, отступившая было на время, вернулась опять, принесенная падением на твёрдый пол. Вернулась более сильной и острой, такой, что туманилось сознание и глаза почти ничего не видели перед собой. Ребёнок беспокойно зашевелился внутри, напоминая о том, что он есть и ему сейчас плохо. Только это и не давало Асоке окончательно потерять сознание, как сильно бы ей этого не хотелось, чтобы избавиться от боли. Именно он стал центром всего мира для неё и вытеснив всё остальное, заставил остатки сознания устремится к первому, кто подошёл. Неважно, кто это такой и зачем он тут. Главное, что он рядом и ему не всё равно. И только теперь уставшее от муки сознание смогло наконец оставить на время свою обладательницу. — Что с ней произошло? Я её не трогал — удивился Коллар, стоявший тут же. — Сейчас узнаем — ответил Пло и осторожно подняв Асоку с пола, перепугался ещё сильнее—на полу, в том месте, где она лежала, ярко выделялось неровное и довольно большое кровавое пятно. Однако, сильнее всего удивился целитель, когда ему стало понятно, что произошло с его пациенткой на этот раз. Но в самом большем шоке из всех оказался Энакин, только сейчас вернувшийся с задания.