***
Из-за электромагнитного импульса машина Диппера не заводилась, поэтому они взяли автомобиль Стэна. Эта штука была старше Диппера и абсолютно точно не подлежала эксплуатации. Но это была чистая механика, без единого компьютера, поэтому и работала она теперь не в пример лучше его собственного авто. Все те полчаса, что они провели в магазине, Диппер не находил себе места. Он все ждал, что сейчас, вот именно сейчас что-нибудь случится. Что кто-то выйдет из-за полок с ружьем наперевес. Что за очередным прилавком они наткнутся на ухмыляющегося Гидеона. Диппер никогда не любил оружие, но сейчас не отказался бы от ствола. Он жалел, что не прихватил с собой что-нибудь из устройств Форда: перчатки, замораживающий луч или хоть что-нибудь, что сделало бы их менее беспомощными. Он все еще не мог забыть о ране на плече Мэйбл. Три аккуратных шва и повязка, но все могло закончиться куда печальнее. Пуля могла пробить легкое или даже сердце. Возможно, Билл был прав на их счет. Он действительно всего лишь маленькие хрупкие шматы органики, один неверный шаг — и пустота. При мысли о Билле Диппер почему-то представил холодный кафель и запах старика. Видение было настолько ярким и отчетливым, что он остановился прямо посреди торгового ряда. Колокольчик у него на шее казался теплым, почти горячим и таким мощным, что у Диппера волосы встали дыбом. Он потянулся к нему, достал из-под рубашки, взвесил на ладони. А затем подумал: «Билл». Внезапно он снова оказался в Хижине. Точнее, в ванной — под босыми ногами ощущался холод кафельной плитки, руки опирались на край раковины. Он наклонился вперед, всматриваясь в свое — нет, не в свое отражение. Билла. Он видел глазами демона, чувствовал его кожей, и… — Я смотрю, ты выяснил, как он работает. Билл разговаривал. Со своим отражением, но обращался он именно к Дипперу. — Да, я знаю, что ты здесь, — на лице Билла не было живого места. Бровь над пустой глазницей оказалась наполовину сбрита, на месте волос красовался рядок маленьких стежков. Еще один обнаружился ниже, прямо над щекой. Губа была разбита, нос расквашен, глаз едва открывался. Он был без рубашки, и Диппер хорошо рассмотрел наливающиеся синяки на груди. Прислушавшись к своим ощущениям, он смог уловить отголоски боли, которой сопровождался каждый вдох. — Мне надо отлить, — объявил Билл. — Смотри, если нужно. Диппер открыл глаза и отпустил колокольчик. И обнаружил Мэйбл прямо напротив, с полными руками овощей. — Я должна Биллу двадцатку, — только и сказала она.***
Они добрались до Хижины без происшествий, и Диппер помог Мэйбл разложить продукты. Остаток утра они провели, осматривая разграбленный подвал, стараясь понять, что помощники Гидеона могли забрать. Форд был весьма дотошен, если судить по его записям и исследованиям, а еще мнителен и самую капельку безумен, так что иногда даже Диппер не мог прорваться через тонны шифров и загадок. Это оказалось тяжелым, опасным занятием, и Диппер очень надеялся, что шорохи за стеной — дело рук крыс, а не того, что некогда находилось в развороченном Сдерживающем Контейнере №67. Он содрогнулся при мысли о том, что могло случиться, распространись огонь дальше. К середине дня подвал начал приобретать более-менее приемлемый вид, но им так и не удалось понять, что же было украдено. Тем не менее, оба успели проголодаться и вскоре отправились исследовать недавно заполненный холодильник. Диппер как раз заканчивал колдовать над сэндвчем с сыром и Дорито, когда вошел Билл. Он усмехался своим акульим оскалом, единственный глаз маньячно блестел из-под синяка, а еще он держал что-то длинное и черное, что Диппер сначала принял за трость. — Я ждал этого момента годы, — сказал Билл. Он схватил Мэйбл за руку и пошел назад. — Ты тоже. Диппер даже не успел закричать. Рука сама метнулась к колокольчику, когда он осознал, что предмет в руке Билла на самом деле не трость. Это был лом. Длинный тяжелый черный лом, весь исписанный какими-то символами — Диппер успел рассмотреть его, когда Билл замахнулся и ударил его прямо по голове. Он увернулся. Сначала он подумал, что не успел. Билл мог быть быстрым, когда было необходимо, и Диппер зажмурился, ожидая боли и темноты. Последняя накрыла его незамедлительно, но боли почему-то не было — вместо нее его оглушил испуганный вопль сестры, звук ломающегося дерева и сумасшедший хохот Билла. Когда он открыл глаза, мир вокруг был серым и серебристым. Мир, но не Билл, который сиял золотым светом ярче солнца. В руках у него все еще был лом, и он замахнулся для следующего удара. Диппер отскочил в сторону, лом снова врезался в дерево, серебристые щепки полетели во все стороны. Диппер оказался на земле и не успел как следует среагировать — просто наугад выбросил вперед ногу в кроссовке, которая влетела Биллу прямо в… вершину? Кирпичик? Диппер понятия не имел, как описать анатомию Билла в этом месте, тем более, что то, что он видел, не совпадало с тем, что он ощущал под подошвой. Как бы там ни было, нужный эффект был достигнут — Билл отлетел в сторону, а его лом с громким стуком упал на пол. — О, да, отлично, Сосенка, — выплюнул Билл. — Пнул слепого. Ну что за парень. Билл, похоже, не врал. Его глаз был не просто закрыт — он был перечеркнут: две диагональные линии пересекали зрачок. — Не говори потом, что я не пытался, — а затем Билл улетел вверх по лестнице, вытянув руки для большей устойчивости. Диппер почти последовал за ним, почти закричал «Убирайся из моей головы!», когда его схватили за запястье. — Диппер, смотри, — это была Мэйбл, и Диппер на секунду удивился тому, что она тоже здесь. Она смотрела на что-то за его спиной. Диппер обернулся. Там была дверь. На ней было написано «НИКОМУ НЕ ДОВЕРЯЙ», а поверх были прибиты доски. Были, пока Билл не расколотил их. Дверь приоткрылась, и сквозь щель Диппер увидел себя, только что проснувшегося, залитого холодным голубым сиянием, спускающегося вниз. А затем он вдруг понял, что не просто видит эту сцену — он ее помнит. — Это… я это помню, — сказал он. — Это было перед тем, как ты приехала. Я проснулся, услышал шум внизу и… — он не помнил, что обнаружил внизу. Пока нет. Но он вспомнит. Он подхватил отброшенный в сторону лом и начал отрывать оставшиеся доски. Спустя мгновение к нему присоединилась Мэйбл, материализовав свой собственный инструмент, флуоресцентно-зеленый в розовых блестках. Вместе они справились гораздо быстрее, и теперь Диппер стоял перед распахнутой дверью, заново переживая этот момент, сжимая теплую руку сестры в своей собственной. В какой-то момент Диппер поблагодарил себя за то, что в тот раз додумался одеться, прежде чем спуститься. — Он разговаривал с Гидеоном, — сказал Диппер. — Мы… — он не знал, как рассказать сестре об остальном. О том, как он был счастлив, как очаровательно вел себя Билл, когда они проснулись. Он был настолько мягок и нежен, насколько вообще мог быть парень, буквально состоящий из одних углов. Они целовались и занимались любовью, и Диппер чувствовал себя невероятно глупо, используя именно это определение, даже если оно было написано огромными буквами прямо над дверью. Но это действительно было ею: чернильно-черные пальцы мягко оглаживали его шею и бока, острые зубы скрылись за мягкими губами, которые чертили символы на его коже. Символы, которые теперь, оглядываясь назад, Диппер переводил как «Прощай». Он не знал, как рассказать сестре о таком, потому что она его сестра. И именно поэтому ему не пришлось ничего говорить. — Ох, Диппер, — сказала она. Он смотрел на открывшуюся сцену сквозь дверь, снова и снова проигрывая ее, а затем перевел взгляд на лом. Он думал о холме над городом, о Билле, спросившем, чтобы он выбрал, если бы у него была такая возможность. Он думал о знаниях, о силе и о последствиях, о хрусте ломающихся костей и о легко вспыхивающей красно-белой безумной ярости. Но по большей части он думал о том, что упускает что-то. — Кажется, — наконец сказал он, — мне нужно открыть пару дверей.***
К тому моменту, как он добрался до чердака, он вспомнил все. Или мог бы вспомнить, если бы попытался. Слишком большое количество информации нахлынуло на него в одночасье, а еще у него ныла спина и болели руки, усеянные таким количеством заноз, что казалось, будто лом сделан из битого стекла. Диппер не бросил его. Он все еще нес свой инструмент, когда, наконец, достиг последней ступеньки и вышел на площадку, залитую золотистым светом из окна-которое-вовсе-не-было-окном. Теперь Диппер узнавал окружение. Он уже видел это раньше: Билл, спокойно парящий на чердаке. Правда теперь происходящее немного не совпадало с воспоминаниями Диппера: глаз Билла все еще был перечеркнут, а черные ручки не были охвачены пламенем. Но и Диппер больше не был ребенком. Все рано или поздно взрослеют, подумал он, даже демоны. — Это метафора, — сказал Билл. — Не из простых. Ты был ребенком, когда все закрутилось, и восприятие у тебя было детским. Это повлияло на воспоминания. Их стало сложнее изменить. Человеческий разум такой… зацикленный. Раньше я не понимал, почему. Хотел бы не понимать и теперь. — Билл… — где-то за спиной Диппер почувствовал, как Мэйбл положила руку ему меж лопаток. Всего одно прикосновение, такое надежное и ободряющее. — Он хотел, чтобы я выжег их, — продолжил Билл. Дипперу не нужно было уточнять, кого тот имеем в виду. — Я сказал, что если сделаю это, ты рискуешь закончить как МакГакет. И тогда твоя сестра что-нибудь заподозрит. — Это правда? Диппер не совсем понимал, как абстрактной проекции всевидящего ока удалось пожать плечами, но Билл справился. — Какая разница, этот идиот купился. И вместо этого мы сделали то, что сделали, — пауза, затем, — а теперь, судя по грохоту, ты все исправил. Диппер нахмурился. — Почему ты не сказал? — Помнишь, что я сказал о сложных метафорах? Это еще одна, — он указал на свой перечеркнутый глаз. — Я человек, забыл? Ну, или что-то вроде. Все остальное — маскарад. Приступ ностальгии. Рука Диппера потянулась к колокольчику, все еще болтающемуся на шее. — Но ты привел нас сюда. — Я ударил тебя по голове волшебной палочкой, — сказал Билл. — Даже ты смог бы что-то такое выкинуть. Казалось, Диппер начал понимать. — Ты потерял свою магию, — сказал он. Разве Гидеон не говорил о чем-то подобном в том видео? — Твою связь с Измерением Снов. — Не потерял, — поправил Билл. — Я точно знаю, где она и как ее вернуть. — Она у Гидеона, — сказал Диппер. Он просто предположил, но был отчего-то уверен в своей правоте. Билл оставил ему достаточно подсказок. — Он удерживает где-то частичку тебя. Ты вернешься к ней, если умрет твое тело, но будешь в итоге заперт вместе с ней. А без колокольчика, который дает ему контроль над тобой, он не станет выращивать тебе нового клона. — Теперь все наконец-то обрело смысл, да? Прежде, чем Диппер успел что-то ответить, Мэйбл спросила: — Но зачем ему это нужно? Не может быть, чтобы дело было лишь в защите города. — Почему нет? Мэйбл застыла с открытым ртом, как будто не могла поверить в услышанное. — Потому что это Гидеон. Он никогда не заботился ни о чем и ни о ком, кроме себя. Но Диппер не был так уверен. — Может… может, все сложнее, чем кажется, — сказал он. — Диппер! — Мэйбл повернулась к нему. — Он убил Прадядю Стэна! Диппер бросил взгляд на Билла, но по тому ни черта нельзя было понять, если он не двигался. — Я знаю, — сказал он. — И я всегда буду ненавидеть его за это. Но… он пытался заполучить Хижину. Мы оба знаем, что это место опасно, Мэйбл, и… и нашу семью всегда было сложно назвать мирными обывателями. — Диппер! Я поверить не могу, что слышу это. Прадядя Стэн мертв. Мертв. Забавно, подумал Диппер, как легко она простила Билла ровно за те же грехи. — Я не говорю, что то, что делал Гидеон, правильно… — И лучше бы тебе даже не начинать! — Я просто говорю, что понимаю… — Мэйбл одарила его таким взглядом, что Диппер осекся, подумал, я затем закончил, — я только хочу сказать, что не думаю, что кому-то нужны зловещие скрытые мотивы, чтобы заточить опасного демона, — он подумал еще секунду, а затем обратился уже к Биллу. — Без обид. Билл лишь вздохнул. — Ты был так близок, Сосенка, — сказал он. Затем щелкнул пальцами и…***
… размахнулся, метя ломом прямо Дипперу в голову. Диппер попытался увернуться, но было слишком поздно. Лом ударил его в лоб и тут же рассыпался с таким звуком, будто куча блесток отскочила от стены. Диппер грохнулся на кухонный пол, весь усыпанный черной пылью. Она лезла в глаза и нос, забивалась в рот, и он закашлялся. Лоб саднило от удара, а еще от магии, свалившейся на его голову после разрушения инструмента. Но кроме этого он чувствовал, как что-то сдвинулось в его голове, будто открылось множество дверей и сотни утраченных воспоминаний разом хлынули наружу. Мэйбл помогла ему подняться. — Ты как? — спросила она. Диппер и сам не знал, поэтому не ответил. Билл следил за ними заплывшим глазом с другого конца кухни. Целое мгновение они смотрели друг на друга, не отрываясь. Затем Билл фыркнул и вышел из комнаты. Сэндвич все еще ждал Диппера на столе. Внезапно он решил, что не голоден.***
— Я… я думаю, нам нужно поговорить. Мэйбл не шутила, когда сказала, что Билл прячется за Снежным Членовеком. Он даже устроил себе какое-то подобие гнезда из одеял и подушек, а рядом стояла тарелка с недоеденными морковными палочками. Диппер видел, как сестра нарезала их в обед. При взгляде на них было почему-то больно. Три прямые и круг, ноги Диппера отрываются от земли. Он кричит, и Стэн кричит, а Мэйбл и ее решение — все, что отделяет их и весь мир от неминуемой гибели. Диппер помнил, как она парила над землей в ярком свете портала, слезы собирались в уголках ее глаз и взлетали вверх, светясь нимбом вокруг ее головы. В тот день у нее был выбор, и все это время Диппер думал, что выбирала она между ним и Стэном. Но теперь он вырос и мог взглянуть на те события глазами взрослого. Теперь он понимал, что в тот день его сестра выбирала между тем, чтобы думать о людях лучшее или худшее. Диппер боялся того, чем мог оказаться Стэн. А Мэйбл верила в то, кем он был. И теперь она верила Биллу. Достаточно, чтобы принести ему одеяла и сделать обед, чтобы позаботиться о нем вместо Диппера. Диппера, который еще два дня назад называл его своим парнем и думал, что любит его. — Я могу присесть? Билл махнул рукой, как бы говоря «делай, что хочешь, это твой дом», и Диппер решил считать это приглашением. Он сел на пол, откинувшись на стену. Билл сидел слепой зоной к Членовеку, так что Дипперу в кои-то веки повезло сидеть в поле его зрения. А еще с этой стороны синяков было меньше. Диппер не знал, что чувствовать по этому поводу. До боли хотелось взять Билла за руку. Он был уверен, что делать этого не стоит. Вместо этого они продолжили сидеть в гнетущем неловком молчании. Наконец, Диппер спросил: — Я… как твое лицо? — Болит. — Оу. Эм. Прости. Билл пожал плечами. — Больно. Он не был уверен, как следует понимать его слова. Он посмотрел на Билла, но Билл уставился на дальнюю стену, и Диппер потянулся к его лицу, чтобы погладить по щеке. На полпути он остановился и со вздохом опустил руку. — Билл, — сказал он. — Пожалуйста, ска… Закончить ему не дали. Пальцы Билла неожиданно оказались у него на лице, сжав все еще ноющую челюсть так сильно, что брызнули слезы. Единственный глаз Билла оказался очень близко, жадно всматриваясь в черты Диппера. — Я не хочу разговаривать, — прошипел он низким голосом, пронизанным электричеством. — Я хочу трахаться. Если не согласен, проваливай. — Я… Но Билл не шутил, когда сказал, что не настроен на разговоры. Вместо этого он впился в рот Диппера, больше кусая, нежели целуя. На секунду Диппер замешкался, а затем ответил. Билл не хотел с ним разговаривать? Хорошо. Они займутся кое-чем другим. Он поднял руку и до боли сжал чужие волосы в кулаке, вырвав у демона стон. Билл любит боль? Тоже замечательно. Он мог дать ему и это. Большим пальцем Диппер надавил над щекой, чувствуя, как сломанная скула поддается под слоем швов. Билл застонал так громко, что Диппер едва не запаниковал из-за сестры. На дворе ночь, она уже легла, но если ей приспичит пойти проверить… — Нам надо… — выдохнул Диппер, стараясь не сбиться с мысли, когда зубы Билла сомкнулись на мочке уха. — Наверх. Билл раздраженно зарычал, но затем встал, передвигаясь так быстро, как это было возможно с искалеченной ногой. То есть… на самом деле, довольно шустро. Диппер поспешил за ним, гадая, должен ли он предложить ему помощь на лестнице. Решил, что не стоит, а затем наблюдал, как Билл буквально затаскивает себя наверх, держась за перила. Он прекрасно справлялся, но Диппер все равно чувствовал… Честно говоря, он не был до конца уверен в том, что чувствует. Так что решил просто не думать об этом. Спустя минуту он не смог бы проанализировать свое состояние, даже если бы очень захотел. Потому что черные пальцы судорожно срывали и стягивали с него рубашку, расстегивали джинсы, а затем опрокинули его на постель. В полете Диппер сильно приложился головой об изголовье, но Билл, казалось, даже не заметил — просто оседлал его бедра и начал стягивать собственную рубашку, обнажая черные узоры и фиолетовые синяки, некоторые из которых уже начали выцветать в желто-зеленый по краям. Диппер потянулся к нему в попытке осторожно погладить ушибы. Чтобы стереть их с кожи, уничтожить любое напоминание о той версии себя, что сотворила это. Но Билл решил иначе. Схватив Диппера за руку, он со всей силы прижал ее к самому большому кровоподтеку, а затем запрокинул голову и заливисто рассмеялся. — Блять, — сказал он. — Да. И Диппер продолжил надавливать. На этот ушиб, и на многие другие, пока Билл не завалился на него, едва держась на подрагивающих руках, тяжело дыша. Он тоже был на грани. Диппер потер выпуклость на черных шерстяных штанах, чувствуя, как подаются навстречу чужие бедра. Надавить на синяк, сжать член — Диппер был уверен, что если продолжит в том же духе, Билл кончит прямо так, в свои единственные штаны, и что он тогда будет делать? Ходить по дому голым или в его, Диппера, одежде? Диппер солгал бы, если бы сказал, что эта идея ему не нравилась. Обе идеи. Но. Но он уже все решил, извернувшись и перевернув их обоих прежде, чем Билл успел возразить. Теперь сверху был Диппер, и уже ему пришлось возиться с пуговицами и молниями, спуская черную ткань с точно таких же черных бедер, и… О, да. Да, прошло всего несколько дней, но как же он скучал по этому. По длинным, легко расходящимся в стороны ногам, по тому, как изгибалась спина Билла, стоило Дипперу пройтись зубами по внутренней стороне бедра. По весу чужого тела в своих руках, по его жару, запаху. По тому, как узор из черных кирпичиков лежал на круглых упругих ягодицах, и по тому, как легко Билл складывался едва ли не пополам под его, Диппера, весом, так, что его колени почти касались ушей. Билл рассмеялся, как делал всякий раз, когда ему было больно — а в этой позе ему не могло не быть больно, с его-то переломанными ребрами. Но он наслаждался каждой секундой — напряженный член чуть подрагивал, сочась смазкой на судорожно подрагивающий живот. — Ты хотел, чтобы тебя трахнули? — спросил Диппер, впиваясь зубами в лиловеющую щеку. — Ну так я тебя трахну. На тумбочке отыскалась смазка — остатки их последней ночи, которые Диппер тогда извлек из недр спортивной сумки, где они покоились со времен его последних приключений несколько месяцев назад. Тот парень в подметки Биллу не годился, но Диппер вообще сомневался, что что-то может сравниться по ощущениям с загнанно дышащим демоном, жалобно стонущим его имя. Он без лишней осторожности и нежности принялся за растяжку, слишком быстро вгоняя сначала один палец, потом второй и третий, но все было в порядке, ведь Биллу нравилось и это. Диппер едва не рассмеялся от ироничности происходящего: боль в заднице для его персональной боли в заднице. Шутка была неудачной; впрочем, как и эта ночь, так что Диппер вполне мог с этим жить. Когда он вошел, все тело Билла напряглось. Сжалось. В уголках глаз выступили слезы. Диппер слизал их одну за другой, затем прикусил мочку уха, одновременно выскальзывая и снова толкаясь в тесное влажное нутро. Было хорошо, очень хорошо, и, может быть, прикрыв глаза, он смог бы представить, что это просто обычный день, что кожа Билла, как и всегда, гладкая и чистая, что в его собственном мире по-прежнему царит покой и безмятежность. Когда Билл потянулся вниз, чтоб помочь себе, Диппер шлепнул его по руке. — Как же сильно тебе нравится боль? — прорычал Диппер, а Билл все смеялся, смеялся и смеялся. — Ты так жалок, — продолжил он, вжимая большой палец в скулу, а затем наклонился для поцелуя, до крови кусая чужие губы. — Я демон. А какое оправдание у тебя? — ответил Билл ему в губы. А затем он кончил: горячие липкие струйки заляпали грудь, тело сжалось так сильно, что у Диппера потемнело в глазах, и собственное забытье накрыло его с головой. Он позволил себе провалиться в темноту, пока нити удовольствия скручивались в спираль под его пылающей кожей.***
Когда все закончилось, Билл грубо спихнул его с себя, встал, вытерся рубашкой Диппера и начал одеваться, не проронив ни слова. — Билл… — сказал Диппер, приподнимаясь на локте. Билл все еще был невероятно красив в темноте ночи, кожа мягко светилась под лунным светом, заливающим комнату сквозь окно с желтым витражным стеклом. — Ты не… Останься? Пожалуйста? Билл обернулся. Совсем немного, чтобы наградить Диппера холодным взглядом. — Это приказ, Хозяин? — спросил демон, и мир Диппера рухнул в бездну. — Ч-что? Билл приподнял бровь, его взгляд скользнул по груди Диппера и выше, к его лицу. — Колокольчик у тебя, — сказал он. — Ты уже показал, что использовать его для тебя не проблема, — затем он глянул на записи, разбросанные по столу. — А еще ты продемонстрировал свое стремление найти более надежный способ держать меня в узде. Мне сложно сопротивляться приказам, озвученным с использованием моего настоящего имени. Я устал и предпочел бы больше не тратить силы почем зря. Поэтому я спрашиваю снова. Это приказ, Хозяин? — сколько же усталости было в его последней фразе, сколько горечи и желчи. Диппер застыл, открыв рот. Сердце едва билось, дышать удавалось через раз. Билл наблюдал за его потугами какое-то время, затем зло, пренебрежительно фыркнул. — Отлично, — сказал он, подобрал свою одежду и вышел. Диппер подождал, пока его нестройные шаги не скроются в глубине Хижины. Затем, хлопнув дверью, бросился к туалету, где его и стошнило в таз.