Ten Years, Two Weeks

— Эй, Маленький Кусок дерьма. Надеюсь, ты голоден, потому что у меня для тебя припасена порция сочненьких пиздюлей. Три прямые и круг, черная дыра в сером мире и глаз, сияющий ярче солнца. В центре солнца зияла рана — длинная черная щель, медленно растущая по мере приближения и обретающая более ясные очертания. Руки Мэйбл придерживали голову брата, а Диппер чувствовал, что его сердце вот-вот остановится. Прошло десять лет, но он узнал этот голос. И это было невозможно. Потому что было и тело в морге, и документы у адвоката. Но все это перестало иметь значение, когда из портала вышла темная фигура. Он постарел — они все постарели — но это абсолютно точно был… — Прадядя Стэн! — закричала Мэйбл, бросившись к стеклу, и радостно застучала по нему руками. Гидеон, тем временем, не разделял ее радости. Он сделал шаг назад, потом еще один. — Нет! — сказал он. — Нет, ты мертв. Я видел это! Я своими глазами видел, как этот бесполезный демон скинул твою машину с обрыва! Диппер отчетливо вспомнил слова Билла: «Но это не значит, что он мертв». — Я пытался тебе сказать. Но ты был слишком занят, пытаясь сбросить меня с крыши, чтобы выслушать. Забавно, но голос Билла раздавался прямо у него над ухом. Забавно, но Диппер заметил золотистое отражение в стекле, мерно пульсирующее в такт словам. На этот раз, когда Диппер потянулся к нему, Билл и не думал отстраняться. Собственные ощущения сбивали с толку: то, что он держал в руках, не имело ничего общего с тем, что он видел, но это было и не важно. Это Билл. Он вернулся. И не просто вернулся, а привел гребаную, мать ее, кавалерию. — Эй-эй-эй, я тоже тебя люблю, Сосенка, но мы так все веселье пропустим, — Билл… извернулся. Диппер не мог подобрать более подходящего слова. Просто в какой-то момент оказалось, что он прижимает Билла к груди, как какая-нибудь школьница с дневником, и теперь они оба смотрят на происходящее за стеклом. — Ты не можешь меня коснуться! Слышишь меня? Ты ничто! Просто плохой сон, забытое воспоминание! — кричал Гидеон, тем не менее, продолжая пятиться назад. А Стэн все надвигался на него — медленно, закатывая рукава, как будто все время этого мира было в его полном распоряжении. Скорее всего, так и есть, подумал Диппер. Гидеон не ошибся: Стэн не выглядел плотным и светился голубоватым светом, как какая-нибудь голограмма или компьютерный призрак. И уж что-что, а старение ему теперь точно не грозило. А затем он поднял руки, и кулаки его полыхнули синим пламенем. Билл взвыл от хохота, его собственные маленькие черные кулачки взволнованно забарабанили по предплечьям Диппера. — Да! — сказал он. — Да, о да! Я ждал этого момента годы! Стэн сказал: — Я так понимаю, ты много кому задолжал, малец. Маленький треугольный парень… — Это я! — заговорщически шепнул Билл. — … сказал мне спросить с тебя за все хорошее. Так что не дергайся. Вот как обстоят дела, мудила, — Стэн замахнулся, и Гидеон попытался увернуться. И провалился. — Ты искалечил мой город, — первый удар пришелся Гидеону в живот. — Ты ранил моих друзей, — апперкот в челюсть. — Ты убил меня, — хук слева. — И, ко всему прочему, ты посмел поднять руку на мою семью! — на этот раз кулак Стэна прошел сквозь голову Гидеона, погрузившись до самого локтя. Ни крови, ни внутренностей не было — только вспышка холодного голубого пламени, и тело Гидеона застыло на месте. Затем Стэн потянул руку назад, прочь из тела Гидеона, и сжал его тощую розовую шею. Стэн не был ни молод, ни жив, но он все еще был достаточно силен, чтобы вытрясти из Гидеона душу. В прямом смысле: пустая оболочка, бессознательная и бесполезная, с глухим стуком упала на землю, а Стэн продолжил удерживать призрак Гидеона навесу. — Эй, — сказал Стэн. — Никто не хочет что-нибудь добавить? — он бросил Гидеона на пол. Билл, который был занят тем, что активно молотил руками и ногами, имитируя удары, замер и сказал: — Скрытая ирония[1]! Моя любимая часть! Он подался вперед, оперевшись руками на предплечье Диппера, сияя красным и белым от жажды крови. Стоило ему передвинуться, как Диппер почувствовал шевеление за своей спиной. Что-то огромное, всеобъемлющее и непостижимое — свет, который Диппер не мог видеть, форма, которую он не мог осмыслить, геометрия в десяти различных измерениях. Судя по всему, это не он обнимал Билла, а Билл обнимал его. Это были странные, местами не совсем понятные ощущения, но Диппер попытался поудобнее устроиться в объятьях, показывая, что он все чувствует и его это устраивает. Было жутко — да весь сегодняшний день был сплошной жутью — но… ему было нормально. Более чем. Кажется, что-то коснулось его щеки. Он знал, что если повернется, не увидит ничего. Он и не поворачивался. — В этом вся проблема, когда имеешь дело с такими вот доморощенными Фаустами. Все они уверены, что мир по щелчку пальцев встанет перед ними на колени и отсосет с причмокиванием. Жалкая кучка пыли в песочных часах, которая возомнила себя пустыней. Когда-то давным-давно Диппер заключил сделку с демоном. Ему было двенадцать, и он тогда еще не научился думать о последствиях. Едва ли он мог вообразить себе, во что это все выльется. Интересно, а Билл мог? — Что посеешь, то и пожнешь, — сказал Билл. — В сухом остатке имеем Вселенную. Освободившись из хватки Стэна, Гидеон попытался бежать. Не к своему телу — Стэн сразу преградил ему путь, — а к Пасифике. Это заметила Мэйбл и закричала, Диппер и сам было рванулся вперед, но чужое присутствие за спиной вдруг стало гораздо ощутимее. Как будто Билл пытался удержать его на месте. — Ш-ш-ш. Просто смотри. Говорю тебе, сейчас будет самое интересное. Свет от портала начинал слепить глаза, но тени в комнате оставались длинными. Слишком длинными, подумал Диппер. Слишком длинными и плотными, настолько плотными, что Гидеон споткнулся, приземлившись на бетонный пол. — Ты успел натворить много плохого за такую короткую жизнь, пацан, — сказал Стэн, снова приближаясь к нему. — Не могу сказать, что не понимаю, какого это. Гидеон попытался подняться, но тени давили на него неподъемным грузом, навалившись на руки, ноги и спину. Ему удалось перевернуться, проехавшись задницей по полу. — Не подходи ко мне! — закричал он. — У нас с тобой ничего общего! Ничего! Он поднял руки в надежде защититься, но тени тут же потянули их обратно с неумолимостью гравитации. Стэн тяжело вздохнул, присев на корточки перед сопротивляющимся Гидеоном. — Малой, дерьмо случается. Тот треугольник, он считает, что я должен позволить тебе захлебнуться в нем. А я вот думаю, что ты заслуживаешь шанса. Каждый заслуживает шанса, даже такой выблядок, как ты. Но ты должен сам этого захотеть. Чувствуешь тяжесть? Это твоя вина. Она пожирает тебя. Буквально. Мне сказали, что это, вроде как, «прямой намек», — Стэн изобразил руками кавычки. — Так что я заключил для тебя сделку, пацан. В месте, куда ты отправишься, там будет дверь. Может быть, ты найдешь ее за день, может быть, за неделю. Может, ты ее вообще не найдешь. Захочешь все исправить, стать лучше? Тогда она появится. Если нет, советую быть лапочкой со своими демонами. Господь свидетель, ты на них еще насмотришься. — Ироничный ад [2], — сказал Билл. Поразительно, как этому парню удается так самодовольно ухмыляться, не имея рта. — Обожаю ироничный ад. — Это… Это правда? — спросил Диппер. — Прадядя Стэн действительно заключил с тобой сделку, чтобы спасти Гидеона? — Агась. — И что ты попросил взамен? — Прямо сейчас ты смотришь на исполнение моего условия, Сосенка, — Билл обвел рукой происходящее за стеклом. — Я попросил его дать Гидеону в морду. Взамен он попросил дать ему шанс. Диппер вдруг ощутил такой прилив гордости и такую тоску, что едва смог устоять на ногах. Гордость, потому что его двоюродный дед оказался человеком, способным продать душу демону, чтобы спасти заклятого врага. Тоску, потому что так мало времени провел с ним — Кстати говоря, — сказал Билл. — Ты же в курсе, что все эти «сделки» ненастоящие, да? Я просто говорю то, что люди ожидают услышать. Никто никому ничего не должен. — Ага, — сказал Диппер. — Я знаю. Догадался, когда ты разбил ноутбук Форда. — Туше, — Диппер так и не понял, действительно ли в голосе Билла прозвучало раскаяние, или он просто выдавал желаемое за действительное. Тем временем, Гидеон снова закричал, пытаясь вывернуться. Все больше теней наваливалось на него, и теперь Диппер смог различить их форму. Это были силуэты людей. Когда Диппер узнал себя, потом Мэйбл, Пасифику и Билла, он понял, что перед ним. Воспоминания всех, кто пострадал по вине Гидеона. Они голыми руками вцепились в Гидеона, буквально рвали его на куски, и те отлетали в сторону, сгорая в синем пламени. На это невозможно было смотреть — прямо перед ними заживо сгорал человек. Даже Билл поумерил свой пыл и теперь молча смотрел, сложив руки и не моргая. Он все еще крепко обнимал Диппера, или, по крайней мере, Диппер так думал, ориентируясь на ощущения. Демон как будто забыл о своей двухмерной проекции-марионетке, облачившись в свою настоящую форму и наслаждаясь открывающимся зрелищем. Месть, подумал Диппер, не так уж и сладка. Особенно когда смотришь, как призрак человека разрывают на части его собственные ошибки. Он истошно воет и выкрикивает проклятия, а внутри тебя лишь горе и пустота. Где-то по ту сторону стекла плакала Пасифика, закрыв лицо руками. С этой стороны Мэйбл делала то же самое.

***

Когда все закончилось, в аппаратной остались только призрак Прадяди, коматозный клон Гидеона — а может и оригинал, Диппер не знал и, честно говоря, его это и не волновало — и все еще сияющий портал. Мэйбл очнулась первой, забарабанив по стеклу и крича имя Стэна. Он заметил ее, и на мгновение Диппер пожалел, что Билл сжег его телефон, потому что выражение чистой, искренней радости на его лице стоило сохранить для будущих поколений. Или для Фэйсбука. А тем временем Стэн уже рванул к двери, а затем просто прошел сквозь нее, пока Пасифика возилась с замком. Стэн мог проходить сквозь пуленепробиваемые двери, но Мэйбл он поднял и закружил без особых усилий. Они смеялись, плакали и выглядели такими счастливыми, что их радость вполне могла устроить локальный взрыв. Билл же выпутался из объятий и подлетел к двери. — Пасифика, — сказал он, и женщина обернулась. Если она и была удивлена тем, что к ней обращается летающий антропоморфный треугольник в абстрактном вечернем наряде, то она очень хорошо смогла это скрыть. — Билл? — спросила она. — Да, — сказал демон. — И нет. Я имел в виду, ПАСИФИКА. Это код от замка. ПАСИФИКА. Лицо Пасифики приняло выражение, которое Диппер не мог расшифровать. Не мог, а может быть и не хотел. Но затем раздалось звонкое бип-бип-бип, и дверь открылась. Пасифика вышла в аппаратную, и Диппер подошел к ней. — Глупый вопрос, — сказал он. — Но ты в порядке? Глупый или нет, Пасифика ответила: — Я… я справлюсь, — сказала она. — Я просто… это слишком… — Я понимаю, — сказал Диппер. Он не был уверен насчет этого. Он понятия не имел, как соотнести то, что было у него и Билла с тем, что могло или не могло быть у Пасифики с Гидеоном. Но если уж кто-то в этой комнате и мог бы хоть немного понять ее чувства, то это вполне мог бы быть он. Предложить поддержку он точно был в силах. А затем его позвали: — Эй. Диппер. Диппер обернулся. Стэн стоял всего в метре от него. Внезапно Диппер растерялся. Он не знал, куда деть руки, что говорить, что делать. Его мозг лихорадочно соображал, прокручивая сотни воспоминаний, сотни слов, сотни извинений. Сердце бешено колотилось, ладони вспотели. Он открыл было рот, чтобы сказать что-то, хоть что-нибудь, и не смог выдавить из себя ничего, кроме судорожного вздоха. Стэн сказал: — Не думаю, что у меня осталось много времени, парень. Поэтому я просто хочу, чтоб ты знал: ты ни в чем не виноват. Не вини себя за ошибки других людей. И, к слову, ты далеко пошел. Твоя сестра присылала мне новости. Я горжусь тобой. И всегда буду. — Прадядя Стэн… — Да какого черта, подумал Диппер и рванул к Стэну, обняв его за плечи и уткнувшись носом в морщинистую шею. Глаза горели, воздух выходил из легких судорожными всхлипами, а в голове не было ни одной мысли. Осталось только разбитое сердце и сильные руки, обнявшие его в ответ. И даже в таком состоянии он чувствовал эфемерность происходящего. Потому что вот он, Стэн, прямо здесь, и в то же время он такой… хрупкий, по-другому и не скажешь. Трехмерный объект лишился одного из измерений и потерял всякую телесность. — Жаль прерывать такое трогательное семейное воссоединение, — раздался голос у него за спиной. — Но я бы хотел передать слово нашему спонсору, Клонирующим Устройствам Чехова. Клонирующие Устройства Чехова, лидер по поставке человеческих клонов. Одобрено экспертом в лице меня, Билла Сайфера. Клонирование. Людей. Человеков реально клонируют, ребята, эта штука работает. В случае, если кто-то из вас забыл. Пятнадцать минут — и все готово. Клонирование. Людей. Найди себе новое тело уже сегодня! Диппер шокировано застыл. Взглянув на Стэна, он увидел у него точно такое же озадаченное выражение лица. — Эм, — сказал Диппер. — Или завтра! — продолжал Билл. — Да, определенно завтра. Потому что, эм, Диппер, можно тебя на секундочку? Сюда. Одна секунда, может двадцать. Побыстрее. Давай. Прямо сейчас. Это важно. Поговорить с Биллом. Да-да. Быстро. Сделай это. Билл никогда не называл Диппера по имени. Это стало решающим аргументом, и Диппер шагнул к нему, прочь от Стэна. Он едва успел сделать шаг, как Билл протянул руки через всю комнату, схватил Диппера за полы куртки и потянул к себе. Билл, может, и имел странные маленькие ручки-макаронины без костей, но черт, они были сильными. Диппер и пискнуть не успел, как оказался лицом к лицу с Биллом, который продолжал тараторить: — Сделай мне одолжение. Два одолжения. Ну. Одно тебе, одно мне. Так что да. Два одолжения. Сейчас. Прямо сейчас. Ну же. — Воу. Билл, погоди. Что… — Выводи их отсюда. Выводи их отсюда прямо сейчас, даже старика. Вот твое одолжение. Мое одолжение? Мне нужно твое тело. Тело. Твое. В твоем будет легче. На время. Совсем ненадолго. Тело. Твое. — Погоди, Билл. Помедленнее, я… — Слишком поздно для помедленнее. Я уже позволил тебе не торопиться. Теперь надо действовать быстро. Давай-давай-давай. Тело. Сейчас. Ну же. Быстрее. Иначе мы все умрем. Все вокруг умрет. Я не шучу. Умрет. Диппер открыл рот. Он хотел спросить что за херня, Билл? и о чем ты вообще? Он хотел возразить, подумать, все взвесить. Потому что это же так удобно, разве нет? У Диппера важный эмоциональный момент, он уязвим, сбит с толку торопливой болтовней. Может, дело и правда сложное, а может и нет. Может, Билл все это спланировал. Освободиться от колокольчика, вернуть себе силы. Диппер думал, что этого достаточно, но, возможно, он ошибался. Может, Билл собирал триаду: свобода, сила, тело Диппера. Может быть. А может быть… может, он действительно сейчас в панике. Может, он действительно дал им так много времени, как только смог. Может, осталось что-то, о чем Диппер забыл. Что-то срочное. Диппер мог прокрутить в голове тысячи сценариев, найти второе-третье-пятое-десятое дно. Перебрать все свои воспоминания, вывернуть каждое слово наизнанку, найти любое оправдание действиям Билла. Он мог все это, но в конечном итоге все сводилось лишь к одному вопросу. Насколько он доверяет Биллу? Диппер подумал: Ох, блять. А вслух сказал: — Конечно. Окей. Впервые на его памяти Билл выглядел удивленным, шокированным даже. Затем он… Диппер не хотел использовать слово «расслабился», потому что речь все еще шла о геометрической фигуре. Но общее впечатление было именно таким. Билл сказал: — Я люблю тебя. А затем Диппера словно сшибло грузовым составом. На этот раз все ощущалось иначе. Раньше это было как грабеж средь бела дня, как удар под дых посреди оживленной улицы. Но не теперь. Теперь это было как запихивать обе ноги в один носок, две руки в одну перчатку, десять измерений в три. Он покачнулся, его руки и ноги явно жили какой-то отдельной жизнью, будто он забыл, для чего они вообще нужны. Будто у него их никогда и не было, и так и было, тупые линейные мясные мешки с их тупым линейным миром. Грязным, разлагающимся, отсталым и недолговечным. Таким непохожим на то, каким должен быть мир — быстрым как мысль и ясным как простое равенство, где все сливается в ничто в мгновение ока, и… Боже, что вообще происходит? Чужая паника охватила его, увеличивая его собственный страх до размеров сверхновой. Он никогда этого не делал, не так, для него это тоже впервые, но у них совершенно нет времени, а он совершенно сбит с толку, и все словно перемешалось. Он и его тело не собирались вышвыривать Сосенку, не в этот раз, когда он так легко уступил, когда так болезненно сильно верил ему, но он никогда раньше этого не делал и вообще не уверен, получится ли у них, но он должен попытаться, и если и был в мире кто-то, с кем он хотел бы это сделать, то это был он сам, перепуганный до смерти и с бешено колотящимся сердцем, отчаянно желающий довериться и боящийся предательства, и… — Диппер! Диппер! … кто-то тряс его. Его Падающая Звездочка, напуганная, но явно не тем, чего следовало бояться. Он должен сказать ей, что он в порядке, что она должна бежать. С губ срывался какой-то бессвязный бред, но он посмотрел на нее, и она, кажется, поняла, что что-то не так, потому что ее глаза вдруг широко распахнулись и она воскликнула: — Биппер! — Днета, — ответил он, затем попытался еще раз. — Да. Нет. Биппер-Диппер. Тут мы оба это странно. Ох, блин, это не тебе надо бежать. — Что? — сказала Мэйбл. Она должна бежать. Выбираться отсюда. Оставаться здесь было опасно, и именно этот факт одновременно сбивал с толку и помогал сконцентрироваться. — Мэйбл. Мэйбл, послушай меня. Ты должна бежать. Забирай Пасифику и Прадядю Стэна и беги, — он должен был убедить Мэйбл и каким-то образом добраться до пульта управления. Он рванул к нему, продолжая говорить с сестрой. Тело отказывалось работать слаженно, пытаясь удержать в голове тринадцать измерений. — Диппер! — кричала Мэйбл. — Диппер, что произошло? Что… что Билл…? — Все в порядке, — сказал Диппер, потому что так оно и было. Точнее, нет, не было, и он в ужасе, а мир вот-вот схлопнется — его мир, весь его мир, насчет остальных он не знал, да его и не волновало. Но в остальном? В остальном с ним все было в порядке. Правда, немного тесновато в собственной голове, но теперь он, по крайней мере, понимал, почему в прошлый раз его вышвырнуло из собственного тела. В прошлый раз, да, но не теперь, потому что Билл жался к стеночке и изворачивался как мог, но оставлял Дипперу какое-то количество свободного пространства в его собственной голове. — С нами все в порядке, — сказал Диппер, пока его пальцы порхали по панели управления, нажимая на кнопки и вводя какие-то знаки. — Но, Мэйбл. Мэйбл, вам надо уходить. Что-то приближается. Нам надо это остановить. Я знаю… Билл знает, как. Но времени мало. Если мы ошибемся, если не успеем вовремя… Мэйбл, уходите отсюда. Забирай остальных и Сосенка! Смотри вперед, мне надо видеть, что я там делаю! Диппер и не заметил, как перевел взгляд в сторону Мэйбл. Но Билл прав, они должны сосредоточиться на панели. — Что приближается? — спросила Мэйбл. — Диппер? Ди… Билл! Билл, да помоги же мне! Я никуда не уйду без брата! Он повернул голову, фокусируя взгляд на сестре. И что бы она ни увидела в его глазах, это заставило ее отступить. — Убирайтесь! — сказал Билл голосом Диппера, но с присущими только ему интонациями. — Даже если мы не успеем, я смогу спрятать твоего брата. Защитить еще и вас у меня уже не выйдет. Это страх, подумал Диппер. Первобытный ужас. Он не до конца понимал, чем именно этот страх вызван, но точно знал, что исходит он от Билла. Что-то приближалось, что-то гораздо более страшное, чем смерть. Что-то, что они должны остановить. Или умереть, пытаясь. На одно бесконечно долгое мгновенье он позволил себе задержать взгляд на Мэйбл, даже если сейчас она смотрела не совсем на него. А на Билла. На глаза Диппера, глядящие на мир взглядом Билла. — Окей. Хорошо. Диппер… Должно быть, Диппер тебе доверяет. Я… — Мэйбл запнулась, а затем крепко обняла его, уткнувшись лицом ему в шею. — Береги его. Пожалуйста? — Договорились, — ответил Билл. — Хорошо. Пасифика, Прадядя Стэн? Пора делать ноги! — она отстранилась, и Билл снова перевел взгляд на консоль. Это последовательность, и он знал ее. Он изобрел ее, тысячу раз переработанную, вывернутую наизнанку Гидеоном и теми ублюдками, которых он нанял, чтобы превратить ее в этот кусок дерьма, по недоразумению названный интерфейсом. Там, откуда он родом, все гораздо проще. Реальность гораздо доступнее, ни тебе кнопок, ни тебе знаков или команд. Только мысль, мысль и безграничная воля, и это, подумал Диппер, уже совершенно точно Билл. Это его мысли, пропущенные через фильтр его собственного разума. Потому что ну разумеется, так это и работает, Сосенка, и не говори, что ты не осознавал, что так оно и будет ты никогда этого не делал я не мог тебя вышвырнуть если ничего не получится тебе некуда будет деваться, мне негде будет прятаться, может быть, так было всегда я не понимаю молись, чтобы не пришлось, молись любым невидимым монстрам, которым ты обычно молишься, что надвигается на нас, чего ты боишься конец света, ты думаешь, что это сера, огонь небесный и смерть, но нет. Это поглощение. Словно сквозь сон Диппер услышал, как закрылась бронированная дверь позади него. А затем он остался один — ну, не совсем один, — а машина над ним продолжала рвать пространство и время на части, открывая дверь между мирами. Что-то прорывалось сквозь нее. Что-то неведомое, что-то, что он всегда знал. Во Вселенной отыскалась лазейка, крошечная брешь в ткани мироздания, и он скользнул в нее, как волос в игольное ушко. Призванный наблюдать, он слишком долго был оторван от остального скальпа. И кто мог винить его за то, что он не хотел возвращаться? В одном мире он бог, в другом — раб, и разделяет их лишь крошечное игольное ушко. Он пытался закрыть его. Так долго пытался, а эти безмозглые шматы органики постоянно норовили ему помешать. И всякий раз, когда им это удавалось, лазейка рвалась. Сначала брешь, потом трещина, затем разрыв. А потом? Потом волос станет далеко не единственным, что сможет просочиться с той стороны. — Теперь ты понимаешь? — спросил Билл. — Этот мир мой. И я его не отдам. Диппер мог бы наговорить много глупостей. Мне жаль или я не знал. Мог бы, но не стал, потому что Билл и так знал все. Они были так близко, буквально дышали одним ментальным воздухом. Может, говорить было попросту нечего. Рука Билла ввела последний символ в последовательности. Где-то глубоко под ними земля начала ходить ходуном. Диппер видел, как портал начал мерцать, потом зарябил, как экран старого телевизора, а затем снова ослепительно засиял. И на этот раз сквозь него начало что-то просачиваться. — Мы опоздали, — он так и не понял, кто из них это сказал, да это было и не важно. Что-то прорывалось через портал. Что-то, распростертое на десять измерений, нечеловечески огромное, распускающееся как огромный фрактал [3], растекающийся по стали и бетону. — Что… что это? — спросил Диппер. Он почувствовал, как Билл сглотнул и нервно облизал губы. Его собственный разум ощущался как нечто чужеродное и отказывался воспринимать окружающую действительность. А затем Билл ответил: — Это? Это остальная часть меня. И Тело Билла Сайфера явило себя этому миру.