***
А затем был голос: — Он просыпается. Писк мониторов и чьи-то взволнованные движения. Слепящий свет полуденного солнца, запах старика и молодой женщины. Звук его имени, ощущение чужих слез на коже. Было больно. Болело все тело, но особенно нога. Нога, которой у него больше не было. Увидев культю в первый раз, он заплакал. Все до середины бедра было отрезано, бок украшали большие уродливые раны, шрамы и рубцы. Всюду были швы, скобы и синяки, покрывающие что-то, отдаленно напоминающее бледный шрам. Участки обесцвеченной кожи складывались в жуткие фракталы, испещрившие весь его живот, предплечье и поясницу. Узор не напоминал фракталы Балка или Билла, и хотя Мэйбл уверяла его, что они красивы, Диппер сильно в этом сомневался. Ее не было там, в комнате с порталом. Она не видела. Он рассказал ей о том, что произошло, — она его сестра, конечно, он рассказал. Хотя она уже слышала большую часть истории от Билла, в кои-то веки решившего пойти навстречу. Билл, Мэйбл и Стэн установили новые барьеры вокруг бункера, и сейчас Пасифика активно заливала вход прочнейшим бетоном. По официальной версии, Гидеон организовал нелегальную лабораторию, в которой проводились эксперименты по клонированию людей. Тот факт, что об этом ему рассказал Стэн, показался Дипперу настолько ироничным, что он безудержно хохотал до тех пор, пока не начал кашлять кровью. — А что… — начал Стэн, затем осекся. — В той комнате, за стеклом…? — Лучше об этом не думать, — ответил Диппер. — Они обозвали это обширной тератомой, — Стэн произнес последнее слово так, будто не до конца понимал, что оно значит. — Вызванную неудачным экспериментом. — Неплохо, — сказал Диппер и подумал о своей отрезанной ноге. Подумал, а затем тихо порадовался, что никогда ее не увидит. — Оно… выжило? Диппер пожал плечами. — Оно не Гидеон, — сказал он. — Если ты об этом. Билл сказал, что Гидеон заперт где-то в своем «ироничном аду». И пока он не нашел твою дверь. Они не знали, куда пропал еще один Гидеон — к тому времени, как Пасифика вернулась в Поместье, он уже скрылся. Билл, по мере возможности, за ним приглядывал. Стэн отвернулся. Он выглядел старше, чем помнил Диппер, что, в общем-то, было не удивительно по прошествии десяти лет. Клона воссоздали из единственного волоска, найденного Мэйбл в феске. Они могли сделать его моложе, могли дать ему любой возраст, насколько понял Диппер. Но он отказался. «Я много жульничал в этой жизни, малая», — ответил он Мэйбл. — «Но это не тот случай». И даже если Мэйбл удалось внести пару корректировок — минимизировать риск инфаркта, инсульта, рака — Стэн едва ли узнает. Какая разница, что он здоровее, чем положено человеку его возраста? Сельская местность и активный образ жизни творят чудеса. Стэн прочистил горло. — Диппер, — сказал он. — Насчет Билла Сайфера… — Он мой парень, — ответил Диппер. Было странно обозначать их отношения такими однобокими терминами, но что есть, то есть. — Если тебя напрягает то, что я гей… — Пацан, с чего бы меня вообще должно это напрягать? — Стэн казался искренне озадаченным. — Меня напрягает не это. Меня напрягает Билл Сайфер. Всех напрягает Билл Сайфер. — Не меня, — ответил Диппер. Он не собирался уходить в глухую оборону и отстаивать доброе имя Билла. Не сегодня, пока все его тело, измученное физиотерапией, ноет от боли. Это ужасно изматывало, он ненавидел это — ненавидел боль, ненавидел неловкость и разочарование. Но Билл сидел с ним в его разуме, пока он выносил все это, — тихо и терпеливо, он был рядом. Диппер был уверен, что Билл осуществил бы его желание, не моргнув и глазом, если бы Пайнсу вдруг захотелось посмотреть телевизор или просто позависать бесплотным духом. Диппер был уверен, и потому не просил. Стэн вздохнул. — Что ж, — сказал он. — Не вини старика за то, что он беспокоится. — Прадядя Стэн, — сказал Диппер. — Я тут подумал… — Ага? Диппер усмехнулся. — Я… когда все закончится, я подумываю не возвращаться в Беркли. —О? — Я… в смысле, если ты… — Диппер сглотнул и опустил взгляд вниз, туда, где его пальцы нервно комкали грубое больничное одеяло. — Я бы хотел остаться здесь, в Гравити Фолз. Мистер и миссис Валентино на удивление понимающе отнеслись к внезапно возникшим на их пороге Мэйбл и очень-даже-живому Стэнли Пайнсу. Это тоже свалили на Гидеона и его «нелегальную клонирующую лабораторию». Согласно официальной версии, Стэн пронюхал про делишки Гидеона и инсценировал собственную смерть, чтобы избежать преследования. После того, что было обнаружено под мельницей, никто не стал обращать внимание на нестыковки во времени. Особенно когда Валентино клятвенно заверили, что нет, они не получали никакого тела, конечно же нет. Что? Странный дым из труб крематория на той неделе во внеурочное время? Ну, кто ж считает? Диппер продолжил: — Просто, Билл сказал, что остались еще дыры, на вроде той, что проделал Гидеон. Не такие большие, но… но теперь Балк ищет их. Он попытается послать через них новых Вестников. Мы можем закрыть их, когда найдем, и… — Диппер вздохнул. — И многие из них появились из-за Форда. Он не всегда… ну, ты знаешь Форда. — Знаю, — ответил Стэн. И каким-то образом вложил в одно слово множество смыслов. Диппер постарался не слишком задумываться — не время и не место. — Как бы там ни было, — сказал он. — Думаю, мне лучше остаться. Я все еще могу получить свою докторскую степень, я все еще хочу этого, — особенно если после этого Мэйбл до конца жизни будет звать его Доктор Диппер, — но это не к спеху. А вот с остальным… с остальным надо покончить как можно скорее, — он сильнее вцепился в больничное одеяло, старательно концентрируясь на окружающих звуках и подбираясь, наконец, к сути, — в общем, я могу подыскать жилье в городе, но… — Не глупи, — прервал его Стэн. — Конечно, ты можешь остаться в Хижине. Тебе всегда там рады. Когда Диппер поднял взгляд, Стэн изо всех сил пытался напустить на себя раздраженный вид и терпел сокрушительное фиаско. — Спасибо, Прадядя Стэн, — сказал Диппер. — Я ценю это. — Да-да, всегда пожалуйста. Просто скажи своему чертову треугольнику держаться подальше от моей головы. — Договорились, — рассмеялся Диппер.***
Его выписали через неделю. Затолкали в машину Стэна вместе с инвалидным креслом, костылями, направлениями на физиотерапию и протезами. Диппер понимал, что, как и в случае со Стэном, он мог просто сделать себе новое тело. Может, думал он, однажды и сделает. Может. Но… Шрамы были его, как и ампутированная конечность. Они были напоминанием, печальным трофеем с битвы, в которой едва не погиб их мир. Последствием действий, которые к этой битве привели. Диппер подумал, что понимает Стэна с его нежеланием молодеть. Они все знали, что могли бы обмануть смерть, могли бы стать не чем-то большим или меньшим, чем человек, но чем-то другим. Они знали это, но пока что решили повременить. Когда они подъехали, вывеску Хижины Тайн перекрывал баннер с надписью «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, ДИППЕР» огромными блестящими буквами. Мэйбл ждала на крыльце, держа тарелку с двумя кексами, которые тут же водрузила Дипперу на колени. — Добро пожаловать домой! — объявила она радостно и слегка одержимо. — Не беспокойся о своих вещах, мы о них позаботимся. Твоя комната дальше по коридору, на первом этаже, не на чердаке. Там уже все готово. Ты должен пойти и проверить. Тебе понравится, гарантирую! А мы со Стэном пока смотаемся в город. Ладно, пока! Развлекайся, мы тебя любим! Увидимся вечером! — Мэйбл! — Диппер не понимал, смеяться ему или тревожиться. — Мэйбл, подожди! Но она уже запрыгнула в машину, помахав ему на прощание, пока Стэн выводил ее на дорогу. Диппер остался один на крыльце, сбитый с толку и с кексами на коленях. Он все еще плохо справлялся с инвалидным креслом и оставил по меньшей мере три вмятины на стенах Стэна. Где-то десять секунд он чувствовал вину за это, а затем его накрыло раздражение. Если они не хотели, чтобы он сносил стены на своем пути, зачем тогда сбежали так быстро? Диппер, не будь дураком, понимал, что Мэйбл что-то задумала, и это что-то в его комнате, но… аргх. Добраться до нее было тем еще испытанием. Как и открыть дверь, на которой кресло оставило еще несколько вмятин. А затем дверь открылась, но Диппер был слишком занят, пытаясь протиснуться в проем, чтобы заметить голого парня, сидящего на его новой кровати. — Добро пожаловать домой, Сосенка, — сказал голый парень. Диппер моргнул, затем сглотнул. — Билл? Билл усмехнулся, обнажив мелкие острые треугольные зубы. Он встал, раскинул руки в сторону и покрутился. — Что думаешь? — спросил он. — Я… — Твоя сестра помогала мне с деталями. Она чертовски хороша в этом деле. И, окей. Это была довольно странная новость, которую Диппер решил обдумать позже. Когда снова обретет способность мыслить связно. Билл был потрясающим, что само по себе уже не удивляло, но новое тело только усиливало общее впечатление. У него по-прежнему был всего один глаз, да и треугольные зубы никуда не делись. Тронутая золотистым загаром кожа так же переходила в чернильно-черный на конечностях, но на этот раз оттенок выглядел естественно, и узор на плечах и бедрах больше напоминал пятна, чем нанесенные тату-машинкой угловатые кирпичики. Билл оставался собой, но в то же время выглядел настолько человечно, что у Диппера захватывало дух. — Вау, — наконец, выдавил он из себя, просто чтобы его молчание не было воспринято как неодобрение. — В хорошем смысле? — спросил Билл. И либо он в наглую напрашивался на комплименты, либо он в наглую напрашивался на комплименты, чтобы скрыть внутреннюю тревогу по поводу реакции Диппера. Но Диппер решил, что ему плевать, какой из вариантов правильный. — В хорошем, — сказал он, въезжая в комнату. — Очень хорошем. Билл подошел к нему, затем опустился на колени и подался вперед, разомкнув губы в ожидании поцелуя. Диппер был только счастлив подчиниться. За последние несколько дней они провели много времени вместе, находясь то в теле Диппера, то в Измерении Снов Билла, и везде им удавалось немного подурачиться. Но Диппер все равно скучал. По простому человеческому контакту, по ясным и четким границам, по запаху кожи Билла и до нелепого мягким губам его нового тела. Пальцы зарылись в густую копну золотисто-черных кудрей, и Диппер задумался, не обошлось ли тут без краски или в Мэйбл с обретением клонирующей машины действительно проснулся безумный дизайнерский гений. Как бы там ни было, от чужих локонов его теперь было не оторвать — в конце концов, у него всегда была слабость к кудряшкам. — Пойдем в кровать, — сказал он, отстранившись. Билл в ответ ухмыльнулся, его острые зубы прихватили нежную кожу в основании челюсти. А затем демон потянул его вверх, прочь из кресла, и уложил на кровать, забравшись сверху и седлая его бедра, но не садясь до конца, чтобы не давить на синяки, швы и огромную дыру в том месте, где раньше была почка. Билл устроился поудобнее, красуясь стройным телом и оглаживая собственную кожу. Диппер знал, что тот не особо в восторге от своей человеческой оболочки, но ему нравилось быть в центре внимания, и Пайнс мог обеспечить последнее, наслаждаясь первым. Добрая четверть его тела неприятно ныла, а обезболивающие заволакивали разум легкой дымкой, но ничто из этого не помешало ему возбудиться, и слава всем богам, что раны, нанесенные Балком, не распространились дальше внутренней стороны бедра. Дипперу нравился его член не меньше, чем его партнеру, но не настолько, чтобы обзавестись еще пятью такими же. Что до члена его парня, то тут все было прекрасно. Десять из десяти, отличная работа. Диппер с нетерпением ждал возможности опробовать его в деле и старался выкинуть из головы мысли о том, с какими именно деталями помогала Биллу его сестра. Поэтому он потянулся вверх, Билл подался вниз, и они поцеловались. Диппер приподнялся на локтях, и его живот взорвался болью, но это… это было терпимо. Боль. Это был я-живой-и-я-чувствую тип боли, и теперь Диппер, наконец, начал понимать, что Билл находит в этом. Снимать рубашку через голову тоже оказалось неприятно, и Диппер задумался о покупке вещей на пуговицах. А затем он потерял возможность задумываться о чем-либо, потому что рот Билла очертил его скулу, пока рука гладила здоровый бок. Когда Билл добрался до соска и слегка прикусил его, все волосы на теле Диппера встали дыбом, а член налился кровью и теперь упирался в металл ширинки. Билл спустился ниже, щекоча дыханием живот и заставив Диппера хихикнуть. Затем теплый язык прошелся прямо над краем его джинс, а длинные пальцы потянулись к пуговице и ширинке. Диппер выдохнул, когда освобожденный от белья член прижался к животу, и приподнял задницу, позволяя джинсам соскользнуть по ногам и упасть на пол с глухим стуком. Билл вернулся на кровать, пристраиваясь со здоровой стороны Диппера и лениво скользя пальцами по чужому бедру, вырисовывая щекотные узоры. — Знаешь, — сказал он. — Я ни разу не занимался сексом в этом теле. Диппер хохотнул. — Очень на это надеюсь. Билл усмехнулся и двинул бедрами, притираясь к здоровому боку Диппера. Он был неожиданно осторожен, но Диппер решил, что Билл провел в его теле достаточно времени, чтобы знать, где и насколько сильно у него болит. Он изучил не только собственную болевую чувствительность, но и Диппера. Он вообще многое изучил о Диппере. Забавно, ведь Билл так боялся, что разоблачение перед Балком изменит его. Но, кажется, совсем не переживал из-за того, что искренность с Диппером могла сотворить то же самое. — Так странно, — сказал Билл, не отрывая горящих глаз от его лица. — Не знать, о чем ты думаешь. — О том, что доктор запретила мне заниматься сексом по меньшей мере месяца три, — солгал Диппер. Совсем немного. И не про часть с тремя месяцами, это было правдой. Билл фыркнул. — Да что она знает? — Точную длину оставшихся у меня кишок, вот, что она знает. — Я тоже это знаю! — сказал Билл, потому что мироздание непременно схлопнется, если Билл Сайфер не будет разбираться абсолютно во всем. Но его руки скользнули ниже, заставив Диппера зажмуриться и судорожно выдохнуть, так что ему не на что было жаловаться. — Ты, кажется, не спешишь следовать рекомендациям своего врача, — добавил Билл. — У тупой врачихи нет горячего клонированного парня, — пробормотал Диппер, подаваясь бедрами на каждое движение Билла. Было больно, совсем немного, но вместе с тем было чертовски хорошо. Он протянул собственную руку, провел ею по гладкому бедру прямо к густой темной поросли, обхватил идеальный, как в порно, член. Билл одобрительно застонал и двинул бедрами навстречу, увеличивая амплитуду собственных движений рукой. С прикрытыми глазами, раскрасневшимися приоткрытыми губами, которых едва касался розовый язык, он был настолько красив, что Диппера прошило осознанием — конечно, Билл выглядит как ожившая фантазия. Он его ожившая фантазия, он буквально был создан таким, и да, идея была странной, но его повело с такой силой, что Диппер едва не завалился на бок, сгреб волосы Билла в кулак и решил, что возьмет от ситуации все. Или столько, сколько сможет взять с животом, полным металлических скобок. А когда их наконец вытащат, он сделает так, что Билл не сможет сидеть еще месяц. Может быть, даже буквально. У Билла странное отношение к материальным оболочкам, может, Диппер сделает еще одну и оставит себе. Прикует голой к кровати, расхристанную и идеальную, незанятую, пока он этого не захочет, и, черт. А сможет ли Билл находиться в двух телах одновременно? Насколько он знал, нет, но все-таки. Это было бы идеально — маленькая оргия на двоих, клубок из длинных черных конечностей и мягких губ. Диппер застонал от одной мысли об этом, внизу живота начало накапливаться давящее тепло, взрывающееся искрами перед глазами в такт идеальным движениям руки Билла. — Ммм, — отозвался Билл, тяжело дыша. — О чем бы ни была эта мысль, мне нравится. Диппер рассмеялся. — О, — сказал он. — Тебе понравится. Но сначала… сначала затрахай меня до полусонного состояния, — клоны клонами, но у них всегда было Измерение Снов. Билл цыкнул. — Я нежно, — он снова двинул рукой, заставив Диппера застонать, — сопровожу тебя, — и снова, — в кровать. Приказ врача, — затем он опустился вниз, прикладывая путь поцелуями и легкими укусами. От горла к соскам и дальше на живот, пока его язык не обернулся вокруг влажной головки. Диппер дернулся, но импульс боли от неосторожного движения быстро сменился удовольствием, как только Билл открыл рот и взял его целиком. Когда тебе отсасывает парень с полным ртом острых акульих зубов, это должно как минимум настораживать. Но нет. Было жарко. Жарко и влажно, и, может быть, Билл не был демоном, не совсем, но никто бы не уловил разницы, пока он вытворял такое своим языком. По коже пробежали мурашки, искры превратились в пожар, выжигающий ткань мироздания в ничто, и Диппер дернулся, готовый расхохотаться, падая в разверзнувшуюся бездну. Прежде, чем окончательно рухнуть вниз, он потянул Билла за волосы. — Билл, — сказал он. — Ох, черт, я… Билл не стал глотать, заменив рот рукой, и Диппер излился себе на грудь длинными тугими струями. Одна из них теперь подсыхала в волосах над его соском, заставив, его, наконец, расхохотаться, несмотря на послеоргазменную истому. Билл тоже смеялся, поглаживая свой напряженный член, его выражение лица менялось от ужаса до веселья, как и всякий раз, когда ему приходилось иметь дело со странными реалиями жизни мясных мешков. Диппер, с другой стороны, ничего не имел против дополнительной порции белка в своем рационе, и ему не составило труда притянуть демона к себе и взять в рот. Черные пальцы Билла сжались в его волосах, и, когда он кончил, тяжело дыша и сотрясаясь крупной дрожью, Диппер подумал, не дрожит ли вместе с ним Измерение Снов.***
Потом они обнимались. Переплелись конечностями под одеялами и ели кексы Мэйбл. Один из них был совершенно обычным, из темного шоколада и желтого масляного крема, украшенный созвездием, которое Диппер видел в отражении, причесываясь перед зеркалом. Второй — хитроумно замаскированная финиковая масса с кремом из дуриана, потому что Мэйбл, видимо, отталкивалась от своих представлений о рационе вегана-сыроеда. Он был украшен треугольником из плодов рожкового дерева, и Диппер от души посмеялся, пока ел его, к сильному недовольству Билла. — Люди едят мармеладных человечков, имбирные пряники и еще кучу вещей человеческой формы, — сказал Диппер. Судя по выражению лица, Билла это не убедило, поэтому Диппер спросил, — но серьезно, почему треугольник? Не то чтобы он не видел Билла, так что отчасти он понимал. Вроде как. Или думал, что понимал. Но ему хотелось услышать версию Билла. Он не был уверен, что получит серьезный ответ, но Билл, помолчав, ответил: — Если бы тебе нужно было изобразить человека как одиночную двухмерную фигуру, что бы ты выбрал? — Прямоугольник, — ответил Диппер. — Это я понял. Но почему ты оставил эту форму? — Это была первая вещь, которую я понял, — сказал Билл. — Твоя вселенная такая… чужеродная. Большая, суровая и громкая. А твой мир еще хуже. Очень долго я не… свет, гравитация, электромагнетизм — это я мог понять. Они были странными, грубыми проявлениями того, что я уже знал. Деревья, небо, воздух, камни, атомы… это заняло больше времени, — он замолчал, смотря вдаль, как будто вспоминая что-то очень далекое и давнее. Только сейчас Диппер подумал о том, что не знает, сколько на самом деле Биллу лет, и правильно ли вообще применять такие категории к потерянному осколку пустоты за пределами пространства и времени. — Постепенно я начал взаимодействовать с людьми, — продолжил Билл. — Поначалу я не понимал, что вижу перед собой. Но они создавали конструкции вот такой формы, — Билл изобразил треугольник пальцами, — и я подумал: «Ага! Разумная жизнь!». Диппер не смог удержаться и расхохотался. — Погоди, — сказал он. — Погоди, ты… ты увидел, как люди строят пирамиды и решил, что с ними ты и будешь разговаривать? — Зачем являть себя рабам, когда можно обратиться напрямую к их богам? — спросил Билл. — Что бы сделал ты? Если бы увидел, как маленькие треугольнички строят что-то в форме человека? — его голос звучал раздраженно, как будто он защищался. — И это все еще не ответ на мой вопрос, — сказал Диппер. — Люди уже давно не строят пирамид, и, учитывая, что ты не пытался подкатить к Хижине Тайн, я думаю, ты пересмотрел свою гипотезу. — Окна на втором этаже очень даже привлекательны. Диппер усмехнулся, сгребая в охапку развалившегося под боком пришельца. — Я думаю, — сказал он, — что ты оставил это форму, как напоминание самому себе о том, что ошибся. Что ты не непогрешим. — Это, — сказал Билл. — Самая сентиментальная нелепость, которую мне когда-либо приписывали. Треугольник — понятная, примитивная форма. Я не виноват, что ты не в состоянии по достоинству ее оценить. — Кто сказал, что не в состоянии? Произведение половины основания на высоту — моя любимая формула. — О-о-ох, Сосенка. Ты и правда знаешь толк в грязных разговорчиках. — Произведение длины, ширины и высоты, деленное на три, — сказал Диппер, рассмеявшись в гладкую золотистую кожу. — Блять, — простонал Билл. — Да. Еще. Диппер счастлив был подчиниться, вытаскивая из головы простейшие формулы, пока Билл не вжал его в матрас и не зацеловал до потери пульса. Диппер не знал, серьезен тот был или нет, действительно ли Билла заводят математические формулы. Но, зарываясь пальцами в растрепанные кудри, всем своим существом стремясь навстречу чему-то невидимому, но существующему, подозревал, что это и не важно.***
Той ночью ему снилась поляна посреди леса. Он держал кого-то за руку, бледная кожа легко касалась обсидианово-черной. Над ними тонким полумесяцем ухмылялась луна. Никто не нарушал тишину, потому что говорить было больше нечего. Так что они просто стояли и смотрели, как молодое сосновое деревце пробивает себе путь сквозь толщу земли, как его крона устремляется ярко-зелеными фракталами в сияющее небо.