Мой бедный ангел

Для атмосферности - Max Richter Orchestra, Lorenz Dangel - On The Nature Of Daylight ___________________________________________________________________________________________________________ — Мэллори, вы вообще меня слушаете? — спросил мужской голос, заставляя девушку вздрогнуть. Мэллори подняла взгляд и увидела перед собой знакомое лицо Джона Генри, что сидел перед ней за столом. Мысли и образы хлынули в ее голову так стремительно и резко, что она едва не упала со стула. Девушка инстинктивно дернула руками, но почувствовала, что они оказались крепко прижаты и зафиксированы вокруг ее тела с помощью смирительной рубашки. Мэллори испуганно оглянулась вокруг. Она не понимала, где находится и как могла сюда попасть. Лэнгдон ведь сказал ей не покидать дом… это одна из последних вещей, что она помнила. Прямо напротив нее, деловито сложив руки на стол, сидел Джон Генри Мур в белом халате, небрежно накинутом на черный костюм. За спиной девушки как сторожевые церберы стояли два крепких санитара в форменной больничной одежде. — Что ж, пожалуй, начну заново, — устало сказал мужчина, откидываясь на спинку кресла, — меня зовут доктор Мур, и с этого дня я курирую всех больных, что находятся в данном учреждении. Знаю, что ранее вашим лечением занимался доктор Лэнгдон, но, боюсь, нам пришлось отстранить его от дела. Мэллори ошарашенно смотрела на Джона Генри. Какие больные, какое учреждение? Что за бред вокруг происходит? — Похоже, у вас очередной приступ, дорогая? — с сочувствием спросил доктор Мур, — ну и кто вы на этот раз? Несчастная служанка из Англии девятнадцатого века или официантка в подпольном баре 30-х годов? Что там еще у вас было в запасе? — Я не понимаю, — дрожащим голосом спросила Мэллори. — Вот ваше дело, радость моя, — вздохнул Джон Генри, беря в руки увесистую папку и раскрывая ее перед девушкой на столе. Перед глазами Мэллори тут же мелькнула ее фотография, прикрепленная скрепкой к кипе бумаг. — Мэллори Уотсон, 1947 года рождения. На данный момент сирота. Поступила в лечебницу в 1963 году по согласию ее бабушки мисс Элизабет Уотсон. Диагностирована параноидальная шизофрения высокой степени тяжести… Мне продолжать? Доктор Мур поднял на онемевшую девушку проницательный взгляд. — За пять лет пребывания в лечебнице, было зафиксировано несколько вспышек, что едва не привели к летальному исходу. Также, было выявлено диссоциативное расстройство личности… Продолжал читать мужчина, небрежно листая бумаги. — В отчете указаны и описаны все ваши фантазии, что доктор Лэнгдон успел зафиксировать за время вашего лечения, — с ухмылкой добавил доктор Мур, — однако, его терапия, как я вижу, лишь ухудшила ваше состояние. И я намерен это исправить. Мэллори казалось, что мир вокруг нее начал раскалываться, как стекло. Уже ничего не казалось реальным. Осталась только звенящая боль в душе, что отчаянно вопила от ужаса. — Доктор Лэнгдон поощрял ваши бредни, считая, что рано или поздно вы сами поймете, что заблуждались, — с улыбкой продолжал доктор Мур, — мои же методы будут куда более радикальней. За спиной скрипнула дверь и послышались чьи-то шаги. — А, вот и вы, — хмыкнул Джон Генри, глядя куда-то поверх головы девушки, — надеюсь, вы не остались на меня в обиде, что я занял ваш кабинет? — Разумеется, — сухо ответил мужчина, подходя к столу. Мэллори содрогнулась, когда услышала этот голос. Оглянувшись вправо, она увидела рядом с собой Майкла Лэнгдона в белом больничном халате, с короткими вьющимися волосами и густой щетиной на лице. В таком виде она едва узнала его. — Господин Лэнгдон, — еле слышно сказала она, чувствуя, как подкатывает комок к горлу, — что происходит? — Видите, до чего довело ваше лечение, господин Лэнгдон? — съязвил доктор Мур, — и по-вашему, это нормально? — Что точно ненормально — это совать ей спицу в мозги, в надежде, что от этого она выздоровеет, — мрачно ответил Лэнгдон, — но у вас на это свое мнение. С этими словами, мужчина бросил на стол тяжелую стопку папок. — Здесь все? — спокойно переспросил доктор Мур, глядя на гору бумаг. — Как просили, — прошипел Лэнгдон с кривой улыбкой. — Хорошо, — кивнул Джон Генри, — можете идти, доктор Лэнгдон. Когда мужчина развернулся, его взгляд на секунду встретился с глазами Мэллори. Девушка надеялась увидеть в нем хоть что-то, что дало бы ей надежду. Развеяло страхи, что все вокруг просто глупый фарс. Но когда Лэнгдон посмотрел на нее, в его голубых глазах была только печаль и сожаление. — И кстати, Майкл, — негромко сказал доктор Мур, внимательно глядя на Лэнгдона, — вы же не бросите свою пациентку во время операции? Мужчина нахмурился и оглянулся на Джона Генри. — Я хочу, чтобы вы ассистировали мне, при исполнении процедуры, — добавил доктор Мур, — думаю, мисс Уотсон и сама порадуется, если вы будете рядом. Лицо Лэнгдона болезненно исказилось. Было видно, что ему приходилось держаться из последних сил, чтобы не высказать сейчас Джону Генри все, что он о нем думает. — Хорошо, — выдохнул он наконец, и сделав шаг вперед, оперся ладонями на стол, глядя доктору Муру в глаза, — я это сделаю. Но сразу после этого вы подписываете мое заявления об уходе. — Сломаете себе карьеру из-за такой ерунды? — усмехнулся Джон Генри, — что ж… дело ваше. Шумно выдохнув, Лэнгдон отступил от стола и больше не глядя ни на кого, вылетел за дверь. Доктор Мур с усталым видом потер виски и поднял глаза на двух санитаров, что стояли у Мэллори за спиной. — Отведите мисс Уотсон в ее новую палату. Девушка почувствовала, как ее грубо схватили сильные руки, вздергивая ее наверх. — Нет, пожалуйста, хватит, — проговорила Мэллори сквозь срывающиеся слезы, — это все какая-то ошибка… этого не может быть… — Не беспокойтесь, Мэллори, — улыбнулся доктор Мур, — уже завтра вам станет намного легче, я обещаю. Девушка в отчаянии оглядывалась на Джона Генри, пока двое мужчин утаскивали ее за собой. Ноги Мэллори заплетались, пока ее вели куда-то по широким коридорам, выкрашенных желтой краской. «Этого не может быть…это не по-настоящему…» — судорожно повторялось в голове девушки, пока ее босые ноги скользили по холодному полу. Когда перед ней открылась одна из дверей, санитар толкнул Мэллори в спину, отчего она сразу упала на пол, который оказался неожиданно мягким. Дверь захлопнулась с оглушительным железным лязгом в замке. Девушка оказалась в крошечной комнате, чьи стены, пол и даже потолки были словно обиты матрасами, а наверху горела тусклая мигающая лампочка. Тяжело дыша, Мэллори снова дернулась, пытаясь вырваться из пут смирительной рубашки, но это оказалось бесполезно. Громко всхлипнув, девушка уткнулась лицом в матрас, от которого шел затхлый запах. Как это могло произойти? Как это вообще могло быть правдой? Неужели, вся ее жизнь, которую она помнила, была лишь выдумкой? В ее памяти проносились обрывки воспоминаний и образов, что не были связаны друг с другом. Девятнадцатый век, двадцатый, двадцать первый… Она помнила себя в каждом из них, но была ли хоть одна из этих жизней реальной? Что если, единственное настоящее было всегда именно здесь, в стенах сумасшедшего дома? Эта мысль врезалась в разум и душу Мэллори будто осколки битого стекла. Проникая все глубже, они разрывали ее изнутри. Дернувшись на полу, как рыба, выброшенная на берег, девушка закричала. Ее вопль не мог пробраться сквозь стены комнаты, никто не мог ее услышать или помочь. Единственный лучик света еще брезжил внутри Мэллори, и хоть с каждым часом он все сильнее угасал, не мог пропасть полностью. Пусть ее память путалась и кружилась в бесконечном лабиринте образов и чувств, но она помнила одно, что связывало все воедино — Майкл Лэнгдон. Где бы она ни была, через что бы ей ни пришлось пройти, он всегда был где-то рядом. Неважно, была ли хоть одна из жизней, что она помнила, настоящей, ведь даже здесь, в этом кошмаре наяву, она знала, что он был где-то здесь. И в сердце девушки все еще теплилась надежда, что скоро он придет и заберет ее отсюда. Скажет, что больше бояться нечего и рассмеется в ответ на ее озадаченный взгляд… Но время в этой обитой матрасами коробке текло невыносимо медленно. Прошел ли уже час или несколько дней, а может, всего лишь пять минут — Мэллори не могла понять. Здесь ее связь с реальностью разрывалась окончательно и оставалось только лежать и вслушиваться в звук собственного дыхания. … Когда девушка вновь услышала железный скрежет двери, она вздрогнула и медленно отползла в угол, прижимаясь спиной к стене. Но когда ее взгляд в слабом свете лампы различил знакомый силуэт, в груди сразу потеплело. Лэнгдон приблизился к ней, блуждая взглядом по полу, словно боясь посмотреть ей в глаза. Опустившись рядом с ней на колени, он тяжело вздохнул. Его лицо выглядело сильно изможденным, словно он провел без сна несколько долгих ночей. — Мне жаль, Мэллори, — тихо сказал он надломленным голосом, все еще не глядя на нее, — мне искренне жаль. Боюсь, больше я уже не смогу тебе ничем помочь. Сердце девушки словно сорвалось и полетело вниз с огромной высоты. — Возможно, в чем-то доктор Мур и прав, — с горечью усмехнулся мужчина, — мое лечение только усугубило твою болезнь, а после того, что произойдет сегодня вечером… твои страдания, наконец, закончатся. У Мэллори не находилось сил сказать ни слова. Слезы мутной пеленой застилали глаза, а уши отказывались верить в то, что слышат. — Ты больше не вспомнишь и не почувствуешь ничего, что сможет причинить тебе боль, — тихо продолжил Лэнгдон, — и я попытаюсь сделать так, чтобы операция прошла максимально быстро… — Майкл… — шепотом сказала Мэллори сквозь тихий всхлип. Она хотела сказать что-то еще, но язык отказывался ей подчиняться. Услышав свое имя, мужчина медленно поднял на нее взгляд. — Прости, я ничего не могу сделать, — после этих слов, он шмыгнул носом и снова отвел глаза вниз, — прости, что когда-то дал надежду, что смогу тебе помочь. Из-за меня все стало только хуже. Мэллори показалось, что его слова вколачивают последние гвозди в крышку ее гроба. Она видела, как в его голубых глазах выступили слезы. Похоже, это был конец. Вытянув руку, Лэнгдон коснулся теплой ладонью ее босой стопы. — Надеюсь, когда ты в следующий раз откроешь глаза, мир вокруг тебя станет хоть немного лучше, — едва слышно сказал он, осторожно сжав пальцами ее маленькую ногу. Мэллори не моргая смотрела в пустоту перед собой. Последний светлый огонек внутри нее с шорохом погас, погружая девушку в непроницаемый ступор. … Когда за девушкой пришли, она повисла в руках санитаров, как тряпичная кукла. Она уже не сопротивлялась и не пыталась вырваться. Все эти нелепые движения и порывы уже потеряли всякий смысл. Мэллори не чувствовала страха или паники, они остались где-то за задворками ее сознания. Там же, где остались ее несбывшиеся надежды, воспоминания и Майкл Лэнгдон. Что бы с ней теперь ни сделали, ее перестало это пугать. Ведь если этот мир, что сейчас предстал перед ней во всем своем уродстве, был настоящим — Мэллори уже не хотела в нем жить. — О, ну, наконец-то, — закатил глаза Джон Генри, когда санитары втащили девушку в операционную, — давайте уже быстрей закончим с этим, меня сегодня пригласили на ужин к Коннорам, не хотелось бы опоздать. Мириам Мид, медсестра в белой форме, хмуро покосилась на доктора Мура. «Несчастного ребенка сейчас превратят в лежачий овощ, а этот тип думает о том, как будет вечером жрать запеченную спаржу с индейкой. Ну и сволочь…» — думала женщина. Тем временем, Мэллори ощутила, как ее усадили в жесткое кресло, туго затянув и зафиксировав ремнями. — Доктор Лэнгдон, вы готовы? — спросил Джон Генри, глядя на мужчину, что стоял в углу, прислонившись спиной к стене. Стараясь не смотреть на девушку, что застыла в кресле с остекленевшим взглядом, Лэнгдон подошел к столу, на котором уже лежали в ряд металлические инструменты. В том числе, орбитокласт, который мужчина с удовольствием бы воткнул в глотку доктору Муру, если бы мог. Генри встал рядом с пациенткой и начал натягивать перчатки. — Проверьте, что с давлением и пульсом все в порядке, — добавил доктор Мур, шелестя перчатками. Мэллори заметила, как Лэнгдон приблизился к ней. Но что странно, она не почувствовала привычного терпко-сладкого аромата, которым пахла его кожа. Вместо этого ее обоняния коснулся запах сырой земли. Кажется, это ощущение что-то всколыхнуло в ее памяти, но она не могла понять, что. Рука мужчины аккуратно дотронулась до шеи, где билась артерия, и он приблизился к ее лицу практически вплотную. — Все время смотри на меня, — еле слышно прошептал он ей на ухо, — и когда я дам знак — открой глаза. Мэллори вздрогнула от его дыхания на своем лице. О чем он говорил? Девушка ведь и так сидела практически не моргая и он сам видел это. Что значит «открой глаза»? Лэнгдон отстранился от нее и встал за спиной Джона Генри, скрестив руки на груди. Доктор Мур взял в руки инструменты, и медленно направил острие орбитокласта в уголок глаза Мэллори. Девушка осталась неподвижной, хотя внутри появилось ощущение чего-то неправильного. Металлическая спица направлялась ей прямо в глаз, но у нее даже не возникло рефлекса, что появился бы у любого человека в такой ситуации. Она не пыталась зажмуриться или отвести взгляд в сторону, как будто ее глаза и так уже были закрыты… Но как это может быть? Острый металл приблизился вплотную и в этот момент, взгляд Мэллори столкнулся с глазами Лэнгдона. И она увидела, как он коротко кивнул ей. И в этот момент, в голове девушки словно прозвучал взрыв… С судорожным вдохом, срывающимся на хрип, Мэллори открыла глаза. Перед ней простиралась глухая чернота, а руки, взметнувшиеся вверх тут же уперлись во что-то похожее, на необтесанную доску. В нос ударил уже знакомый запах перекопанной земли Из груди девушки вырвался оглушительный крик ужаса, когда она осознала, что происходит. Последнее, что помнила Мэллори, это то, что она пила чай вместе с мисс Мид, а после этого, все провалилось куда-то в пустоту. Вопросов была масса, а вот ответа ни одного. Впрочем, самым большим вопросом сейчас оставалось - каким, черт возьми, образом ей выбраться из собственного гроба?!