Мой бедный ангел

— Ты убить меня хочешь или что? — сдавленно спросил Майкл, вжимаясь в стену ладонями. — Я еще даже затягивать не начала, — снисходительно ответила Мэллори, — потерпите. В конце концов, это была не моя идея. Лэнгдон грязно выругался, когда девушка сделала первую затяжку на талии. Мэллори было непривычно слышать подобные слова, сказанные собственным голосом. Они стояли посреди бывшей комнаты госпожи и Майкл с трудом мог поверить в то, что ему сейчас придется влезать в одно из ее платьев. Воистину, жизнь непредсказуема… Хотя, здесь был его просчет. Когда он переселил Мэллори в отдельные покои и объявил о ее увольнении, то обеспечил новой одеждой, которую привезли в дом на следующий день. Однако, он не учел, что стоило бы взять что-то парадно-выходное. Тогда бы ему сейчас не пришлось рыться в гардеробе Констанс. — Я дышать не могу, — прохрипел он, при очередной затяжке шнуровки. — Потому что вы животом дышите, а нужно грудью, — сказала Мэллори закатив глаза и делая новый затяг. Майкл лишь что-то злобно прорычал в ответ. На самом деле, сейчас девушка искренне наслаждалась моментом, вспоминая тот раз, когда ее таким же образом затягивали в корсет перед ужином у Даффи. Лэнгдон тогда сильно недооценил неудобства, на которые Мэллори пришлось пойти ради него. — Еще немного осталось, — сказала Мэллори, стягивая крайние петли, — старайтесь дышать не глубоко, но часто, так будет легче. Майкл молча смотрел в стену испепеляющим взглядом. Он уже успел проклясть все, на чем свет стоит, включая себя и свою гениальную идею с переодеванием. И чем он только думал? Хотя, в женском теле было не так уж и плохо, до того момента, пока его не начали втискивать в это орудие пыток… — Все, — наконец, произнесла девушка, завязав крепкий узел, — пока будет тяжело, но где-то через час привыкнете. — Это не то, к чему я хочу привыкать, — недовольно сказал Майкл, отступая от стены и прикасаясь к поверхности корсета в области живота, — подобное издевательство надо запретить законом. Мэллори хмыкнула в ответ. — А платье вы себе уже выбрали? — спросила девушка, пытаясь скрыть смех, что так и накатывал на нее от всей абсурдности ситуации, — вы ведь не так пойдете? Лэнгдон медленно поднял на нее взгляд, в котором так и читалось: «Издеваешься, да?» С улыбкой покачав головой, Мэллори подошла к шкафу и достала оттуда что-то черное. — А это разве не траурное? — спросил Лэнгдон вскинув бровь. — Мне отчего-то кажется, что именно оно вам и нужно, — с тяжелым вздохом ответила девушка, бросая платье на кровать. Майкл не раскрывал ей подробностей дальнейших планов, но судя по мрачности во взгляде, которую видела Мэллори, ничего веселого его не ожидало. К счастью для Лэнгдона, надевать платье было уже куда проще, чем корсет. Хотя, был неприятный момент, что Майкл помнил этот наряд. Констанс надела его один раз — когда ее сын Тейт скончался. Лэнгдону тогда было около четырех лет. Своего биологического отца он впервые увидел, когда тот уже лежал в гробу и помнил, как Констанс рыдала и падала на колени рядом с ним будучи в том черном платье из испанского кружева. Помнится, прислуга и гости на панихиде тогда были возмущены излишней откровенностью и торжественностью ее наряда, но госпожа была уверена, что даже на похоронах родного сына, она должна быть главной звездой. — Ну как? — спросила Мэллори, когда застегнула все пуговицы на спине и расправила подол. Майкл бросил быстрый взгляд в высокое зеркало. — На тебе оно выглядит лучше, чем на ней, — с насмешкой сказал он, хотя в голосе послышалась горечь. А вот что до удобства наряда — оно было весьма сомнительным. Такое впечатление, будто женская одежда изобреталась по принципу — чем больше она сковывает движения и не дает нормально жить — тем лучше. — А позвольте-ка еще… — пробормотала Мэллори, подойдя к туалетному столику и выдвигая ящик. Майкл знал, что там хранились драгоценности Констанс, которые она могла сидеть и разглядывать часами напролет. Взяв что-то из ящика, девушка обошла Майкла со спины и откинула волосы на плечо, чтобы подобраться к шее. Он почувствовал, как кожи коснулся прохладный металл и посмотрел вниз. На грудь опустился тяжелый кулон на цепочке. — Мне он всегда нравился, когда его надевала госпожа Лэнгдон, — с улыбкой сказала Мэллори, застегивая цепочку сзади, — мечтала когда-нибудь надеть такой же… так что, хотя бы со стороны посмотрю. Майкл растерянно посмотрел сначала на кулон, потом на девушку, когда она встала напротив. — Если так нравится, забирай себе, — пожал плечами Лэнгдон, глядя, как крупный гранат блеснул в свете свечей. — Я не могу, — почти испуганно пробормотала Мэллори, качая головой, — это ведь ваше наследство… — Или ты его заберешь, когда я вернусь, или выброшу его к чертовой матери, — устало сказал Майкл, не без усилия садясь на край кровати. В корсете это было сделать не просто. Мэллори неловко прикусила губу, не зная, что сказать. — Мне должны были кое-что привезти, — добавил Майкл, — сможешь спуститься и узнать? — Ладно, — тихо сказала Мэллори, окинув взглядом Лэнгдона, — и кстати, вы же с такими волосами не поедете? — В каком смысле? — недоуменно переспросил он, поднимая взгляд. — Ну вы же не дама легкого поведения, чтобы с распущенными волосами идти, — улыбнулась девушка, — сейчас вернусь… Когда за Мэллори захлопнулась дверь, Майкл закатил глаза. От ее энтузиазма и суеты вокруг него в новом теле, он чувствовал себя куклой, с которой Мэллори явно не наигралась в детстве. Впрочем, глядя на искреннюю радость в ее глазах, Лэнгдон был готов и потерпеть. А тем временем, он надеялся, что Баркс уже успел выполнить заказ. Они условились, что он доставит документы в поместье, и до тех пор Майкл чувствовал себя как иголках. К моменту, когда он отправится к Эвереку, все должно быть уже готово, иначе, весь его план становился слишком рискованным. — Вы это имели ввиду? — спросила девушка, появляясь на пороге. В одной руке Майкл увидел тяжелый конверт, а во второй расческу и шпильки. Отдав посылку Лэнгдону, Мэллори залезла на кровать с ногами и села позади него, осторожно взяв в руки волосы. Шумно выдохнув, Майкл едва сдержался, чтобы что-то не съязвить. В конце концов, Мэллори ведь хотела как лучше, так что, пусть играется, если хочет. Ему еще ни разу в жизни никто посторонний не расчесывал волосы, и ощущения были странные, хотя, стоило признать, приятные. Надорвав плотную бумагу конверта, Лэнгдон заглянул внутрь и через несколько секунд удовлетворенно улыбнулся. Баркс не подвел и выполнил все досконально в соответствии с требованиями. — Головой не крутите, а то криво получится — недовольно сказала Мэллори, продолжая что-то заплетать из его волос. — Как-нибудь переживу, — усмехнулся Майкл, возвращая документы в конверт. Пожалуй, об этом всем он расскажет девушке уже после того, что вернется от Эверека. — Хотела спросить, — тихо произнесла Мэллори, втыкая в волосы первую шпильку, закрепляя на голове низкий пучок, — вы ведь… не собираетесь там никого убивать? Лэнгдон тяжело вздохнул. Он слышал, что девушка как будто пытается сделать вид, что сказала это в шутку, но на самом деле, со страхом ждала ответ. — Для тебя это так важно? — спросил Майкл, глядя на Мэллори через отражение в зеркале. — А для вас? — еще тише сказала она, заводя за волосы еще одну шпильку. — Жизнь — это не право, а привилегия, и заслуживают ее далеко не все, — прохладно ответил он. — Должно быть, вам в жизни встречались не слишком хорошие люди, — вздохнула Мэллори, выпуская волнистую прядь впереди лица. — Проблема не в том, кого встречал я… а то, что ублюдков, в сравнении с остальными людьми, большинство, — ответил Майкл с невеселым смешком. — Это довольно грустно… что вы так думаете, — сказала девушка, поднимаясь с кровати, — должно быть, у вас на это были свои причины. — А ты значит, считаешь, что все заслуживают прощения? — ехидно спросил Майкл, поднимаясь следом и глядя на Мэллори, склонив голову набок. — Люди заслуживают выбор, — хмуро ответила она, — а убийство лишает их этого выбора. — Не слишком-то христианские рассуждения, — сказал Майкл, вскинув бровь, — значит, твоя вера — это свобода выбора? — По крайней мере, мне бы этого хотелось, — устало сказала Мэллори, отводя взгляд в сторону, — а вам, наверное, уже пора идти. Лэнгдон задумчиво смотрел на девушку, словно впервые в жизни ее увидел. Раньше их разговоры не касались таких тем и Майкл даже не думал, что может услышать от Мэллори нечто подобное. Впрочем ему и правда уже нужно было отправляться в путь. — Надеюсь, вернусь до полуночи, — произнес Лэнгдон с тяжелым вздохом, и подойдя к девушке, коснулся пальцами подбородка, — и нет, я не собираюсь никого убивать. По крайней мере, не сегодня. Мэллори неуверенно посмотрела в ответ, но судя по взгляду Майкла, он говорил серьезно. — Поцелуешь меня? — с ухмылкой спросил он, — или для тебя это все еще слишком странно? Девушка чуть покраснела. На самом деле, хоть это и действительно ощущалось странно, но Мэллори находила подозрительно возбуждающим тот факт, что Лэнгдон сейчас находился в теле, которое она слишком хорошо знала. Знала его ощущения и реакции, в то время, как для Майкла они были в новинку. Потянувшись вперед, Мэллори коснулась губ, опуская руки на тонкую шею и скользнув пальцами вниз по ключицам, отчего по телу Майкла невольно пробежала дрожь. Когда она отстранилась, Лэнгдон немного удивленно посмотрел на девушку. Все это было крайне любопытно, но черт возьми, сейчас на это уже не оставалось времени. … Войдя в карету, Майкл мрачно взглянул в окно. Впереди предстояло самое неприятное, но поворачивать назад уже было поздно. Болезненно скривившись, он повел плечами, пытаясь принять хоть сколько-нибудь удобное положение, которое позволял корсет, но эта адская штука была неумолима. Пока карета приближалась к поместью Фон-Эверека, Лэнгдон раз за разом повторял в голове то, что собирался сказать и сделать, однако, как он догадывался, что-нибудь обязательно пойдет не по плану. В общем-то, именно для подстраховки он и взял с собой Монтгомери. Если задуманное слишком сильно свернет с рельсов, он знал, что Мэдисон не подведет его в критической ситуации. Но больше всего его сейчас успокаивало — что он войдет в этот дом с чужим лицом. Майкл должен оставаться не узнанным до тех пор, пока сам этого не захочет. Переступить через порог поместья Фон-Эверека будучи самим собой, ему казалось невыносимым. Однажды он уже поклялся себе, что никогда не приблизится к этому месту, но тогда он еще не знал, кем он был, и что в его силах станет сравнять этот проклятый дом с землей. … Когда Майкл выбрался из кареты, он исподлобья взглянул на главный фасад поместья. За все эти годы, здесь явно прибавилось позолоты и мрамора. Крепко сжав кулаки, он медленно проследовал между деревьями и сухими кустами роз, что обрамляли дорогу, ведущую к парадным дверям. Сердце отбивало неровный ритм, а ладони сильно вспотели, несмотря на морозный воздух. Его бросало то в жар, то в холод и с каждой ступенькой, что вела ко входу, Майкл чувствовал, как к нему подступает тошнота. Когда двери распахнулись и в воздухе почувствовался запах резкого мужского парфюма, он быстро прижал ладонь к губам, опасаясь, что его сейчас просто наизнанку вывернет. Похоже, что женское тело было куда чувствительней к внешним раздражителям, чем его собственное. — Доброго вечера, госпожа, — улыбнулся дворецкий в легком поклоне, — могу ли я увидеть ваше приглашение? Стараясь особо не дышать, чтобы его не вырвало от мерзкого, знакомого запаха, Майкл протянул мужчине письмо. — Рады вас видеть, мисс Холланд, — еще радушней сказал дворецкий, — позвольте, я провожу вас к гостям. Пока он шел вслед за прислугой, взгляд Лэнгдона невольно цеплялся за знакомые предметы, стоявшие в холле. Огромные напольные часы, зеленые шторы, персидский ковер ручной работы, что лежал на полу… На секунду зажмурившись, Майкл ускорил шаг, стараясь больше не смотреть по сторонам. Сопроводив «гостью» в зал, что уже был переполнен людьми, дворецкий, учтиво поклонившись напоследок, исчез из виду. Лэнгдон медленно окинул взглядом толпу. Удивительно, но лишь оказавшись в этой комнате, у Майкла уже возникло стойкое ощущение, что его бросили в котел с помоями. Вокруг были сплошь выхолощенные, довольные и сытые лица, что высокопарно обсуждали искусство, да политику. Запахи духов, еды и дорогого вина смешивались в причудливом контрасте, но Лэнгдона все равно тянуло блевать, будто он оказался среди зловонного болота. — Здравствуй, сладкий, — с насмешкой протянул за спиной голос Монтгомери, — однако, любопытный выбор «наряда». Майкл обернулся и взглянул на девушку, пока та смотрела на него с любопытством и странной ухмылкой. — Это у вас такие ролевые игры с той милой киской, или была какая-то другая причина заявиться сюда вот так? — спросила она, склонив голову набок. — Объясню по ходу пьесы, — усмехнулся Майкл, отходя к столу, где стояли бокалы с вином, — давно ты уже здесь? — Достаточно, чтобы почувствовать себя посреди горы дерьма, — равнодушно протянула Монтгомери, поднимая полный бокал и выпивая его почти залпом, — Эверек, к слову, еще не выходил к гостям. — Ясно, — тихо ответил Лэнгдон, прислоняясь спиной к прохладной колонне, — скажи, ты ведь еще помнишь, где спрятала Малум? — Само собой, — откликнулась Мэдисон, принимаясь уже за второй бокал, — я ведь не идиотка. — Сможешь принести мне его сейчас? — спросил Майкл, взглянув на девушку, что стояла сбоку. — Без проблем, — пожала плечами Монтгомери, — только можно уже полюбопытствовать, как ты собираешься его использовать? — Это ведь яблоко, — хмыкнул Лэнгдон, — так что, используем его по прямому назначению. … Напевая незатейливый мотивчик, Мэдисон неторопливо спускалась в подвал. Толкнув скрипучую дверь бедром, девушка вошла в темную кладовую, где в доме Фон-Эверека хранился всякий хлам. Обойдя завалы из пыльной старой мебели, Монгомери присела на корточки и открыла маленький ящик, что стоял, накрытый темным полотном. Удивительно, но за все время, что яблоко пролежало здесь, оно ничуть не изменилось, словно его только что свежим и румяным сорвали с дерева. Однако, когда Мэдисон взяла его в руку и попыталась поднять, она удивленно ахнула. Отчего-то яблоко, несмотря на внешний вид, на вес сейчас ощущалось, как огромный булыжник.