Мой бедный ангел

Когда Майкл проснулся, было чувство, словно накануне он опустошил половину королевского винного погреба, хотя выпил то за ужином всего ничего… Вероятно, причиной его «похмелья» было что-то другое. Вчера он вымотался так сильно, что когда вернулся в спальню, отведенную ему в отдельном крыле, то уснул, даже не раздеваясь, упав на кровать лицом вниз. В голове проносились мысли о том, что ему еще предстояло решить, и набиралось их столько, что Лэнгдона уже начинало подташнивать. Аудиенция с Викторией, вступление в совет министров, бал, который королеве, за каким-то чертом захотелось устроить в его честь (традиции же требуют, куда без них…), разобраться с Фон-Эвереком, что сейчас находился в психушке. И, наконец, Мэллори, чтоб ее… Хоть вчера они и успели немного «поговорить», Майкл подозревал, что так просто все не закончится. Если она и дальше собирается устраивать ему такие проверки на прочность, то скоро Лэнгдону придется жить в обнимку с опиумной настойкой. Вот и сейчас, Майклу уже пора было вставать и приводить себя в порядок, перед утренней встречей с королевой, а все, о чем он сейчас мог думать, так это о проклятых чулках с атласными лентами. Все же, стоило вчера настоять, и утащить Мэллори в свою спальню… тогда бы ему сейчас не пришлось скручиваться пополам, ощущая, жар и мучительную тянущую боль в паху. Джон Генри, наверное, посмеялся бы. Жизнь всего человечества была на грани и находилась в руках Лэнгдона, а о чем он думал вместо этого? О долбаных розовых ленточках на ногах девчонки, вот о чем. … — Приветствую, Майкл, — произнесла Виктория с легкой ухмылкой, когда тот вошел в ее кабинет, — ну и как ты находишь жизнь в Букингемском дворце? — Пока рано делать выводы, — сухо ответил Лэнгдон, приближаясь к столу, со сложенными за спиной руками. — Во всяком случае, — с насмешкой протянула королева, — вижу, что тебя это утомляет… но ты ведь не настолько глуп, чтобы ожидать, что здесь тебя ожидал покой и отдых? — Я хотел бы перейти сразу к делу, — сказал Майкл, стараясь не уронить свое невозмутимое выражение лица, — если вы не против. Виктория закатила глаза и взмахнула рукой в сторону стула, делая пригласительный жест. — Что тебе уже успели рассказать вчера? — спросила она, сложив руки на стол и переплетая пальцы. — Многое, но слишком в общих чертах, — ответил Лэнгдон, присаживаясь по левую руку Виктории, — насколько я понял, сейчас ваша самая большая головная боль, это Уильям Гладстон? Виктория фыркнула с неприязнью, словно вспомнив о чем-то крайне отталкивающем. — Свой билль о самоуправлении Ирландии он примет только через мой труп, — откликнулась королева, — я не для того, собирала их всех в единое целое, чтобы теперь позволить какой-то шайке бастующих, все развалить. — Но вы же понимаете, что всему этому, рано или поздно, настанет конец? — тихо переспросил Майкл, исподлобья глядя на Викторию — Но ни при моем правлении, — жестко добавила она, — мир, так или иначе, скатится в огненное пекло, но я успею уйти из него с достоинством. — Так каких действий вы ждете от меня? — спросил Лэнгдон, — хотите с моей помощью убрать Гладстона с дороги? — В некотором смысле, — хмыкнула она, — но тебе для этого не потребуется прикладывать особых усилий. На балу, что пройдет сегодня, я объявлю, что назначаю нового премьер-министра. Брови Майкла удивленно поползи вверх. — Вы серьезно? Полагаете, это разумная идея, проводить такую резкую смену власти именно сейчас, когда ваша репутация и так находится в зыбком состоянии... не только из-за Ирландии, но еще и конфликтов в Индии и Афганистане? Вы на дух не переносите Гладстона, но многие испытывают к нему сильное расположение, не только в совете, но и за пределами Британии. Виктория склонила голову на бок, взглянув на Лэнгдона с чем-то похожим на снисхождение. — Будешь учить меня, как управлять страной, которой я распоряжалась пятьдесят лет? — При всем уважении, — с напором добавил Майкл, — но я считаю, что вы торопите события. У нас был уговор, что я войду в совет министров на правах вашего доверенного лица, но смещать главного премьер-министра, отдавая мне его полномочия, сейчас было бы глупым и импульсивным решением с вашей стороны. — А ты меня радуешь, — улыбнулась Виктория, — я то думала, ты мне и слова против не скажешь, однако, хватило же мозгов… — Так вы меня проверяли? — недовольно переспросил Лэнгдон. — Разумеется, — закатила глаза королева, — или ты думаешь, я настолько выжила из ума? Гладстон еще та заноза в заднице, но избавляться от него одним махом, я не могу себе позволить. Так что, уговор остается прежний, ты заступишь в совет министров, но пока будешь подтачивать всю эту гниль изнутри. Пока решается вопрос с Ирландией, твоя задача не пропустить этот билль на одобрение, чего бы тебе этого ни стоило. — Ясно, — протянул Майкл, — так может, тогда и балы устраивать не стоит? — Вот уж нет, — усмехнулась она, — хочешь жить в королевском дворце — терпи и местные традиции. И потом, судя по твоему виду, развлечься тебе явно не помешает. Лэнгдон обреченно вздохнул. Ну, он хотя бы попытался отвертеться. — Пойдем-ка, прогуляемся в саду, — сказала вдруг Виктория, поднимаясь из-за стола, — ты ведь еще не видел мои оранжереи? … Пока они шли по коридору, Майкл напряженно думал о своей предстоящей встрече с Уилльямом Гладстоном. Он знал, что тот был достаточно сообразительным человеком, и Лэнгдону придется быть осторожным, чтобы не навести на себя излишние подозрения. И тут, стоило им завернуть за угол, как в Майкла неожиданно кто-то влетел, ударившись с размаху о его грудь. — Ой! — испуганно воскликнула Мэллори, делая шаг назад. Лэнгдон с раздражением посмотрел на нее. Его взгляд быстро пробежался по ее светлому платью с вышитым цветочным орнаментом, свежей белой розе, что была вплетена в волосы и кружевной ленте, завязанной на тонкой шее. Мысли о совете министров и Гладстоне выбило из его головы практически сразу. — Какое очаровательное дитя, — улыбнулась королева, смерив Мэллори взглядом, — это и есть ваша подопечная, Майкл? — Да, — с усталым недовольством ответил он, покосившись на девушку. — Здравствуйте, — робко проговорила Мэллори, глядя на Викторию. — Куда-то спешишь? — добавила Виктория, вскинув бровь. — Леди Вандербильт сказала, что будет ждать меня в красной гостиной, — неуверенно сказала девушка. — О, милая, это не здесь, тебе нужно на третий этаж, — хмыкнула королева. — А… спасибо, — улыбнулась Мэллори с неловким реверансом. — Я смотрю, тебе здесь явно нравится больше, чем твоему крестному, — откликнулась Виктория, бросив на Лэнгдона насмешливый взгляд, — и что тебе пока приглянулось больше всего? — Ну… — неуверенно протянула девушка, не зная, чего королева ждала в ответ, — пирожные здесь очень вкусные… Майкл шумно выдохнул, едва сдерживаясь, чтобы не прижать ладонь к лицу. У Виктории же, после слов Мэллори вырвался искренний смех. — Прошу прощения, — холодно сказал Лэнгдон, — она долгое время прожила в деревне, а там не слишком-то сильно занимались ее воспитанием. При этом, Майкл бросил на Мэллори угрожающий взгляд, в котором читалось: "Не вздумай еще что-нибудь ляпнуть!" — Да брось ты, Лэнгдон, — хохотнула королева, — она же просто прелесть. Даже не вздумай ее перевоспитывать! Мэллори тихо хихикнула, опустив взгляд в пол. — Беги, милая, хорошего дня, — добавила королева с улыбкой. — И вам, ваше величество, — весело ответила девушка и не взглянув на Майкла, быстро развернулась, побежав по коридору едва ли не вприпрыжку. — Не сердись на нее, — мягко сказала Виктория, глядя на перекошенное лицо Лэнгдона, — если эта малышка еще умеет так искренне радоваться простым пирожным, то этот гнилой мир еще не до конца потерян. … Когда Мэллори прошлой ночью на дрожащих ногах вернулась в гостиную, ее сразу встретил заливистый смех Коко. Девушка тут же покраснела и опустила взгляд. — Что-то было слышно, да? — тихо спросила она, прихрамывая, идя мимо дивана. — Если честно, то вообще все, — хмыкнула Вандербильт, — в этом коридоре такое эхо, что слышно на все западное крыло. Мэллори болезненно поморщилась. Ей не хотелось, чтобы теперь вся женская половина Букингемского дворца обсуждала ее интимную жизнь и как именно она проходит… — Лучше б радовалась, что Лэнгдон так на тебя бросается, — улыбнулась Коко, покачав головой, — думаешь, кроме тебя на него желающих не найдется? Да их здесь не одна сотня, милочка! И тебе придется быть лучше всех остальных, если не хочешь, чтобы твоего ненаглядного увела какая-нибудь более предприимчивая сучка. Мэллори шумно сглотнула. Если честно, об этом она как-то даже не думала. Инцидент, что однажды произошел с участием Монтгомери, уже успел подзабыться, но теперь Вандербильт напомнила ей былые чувства. — И сама не давай ему расслабляться, дорогая, — продолжала Коко, обмахиваясь веером, — не забывай, что все мужчины, по своей сути, собственники. И если видят, что на их собственность кто-то решается наложить лапы, то из кожи вон лезут, чтобы отобрать ее обратно. «И это они тоже уже проходили» — подумала Мэллори, вспоминая Тристана Даффи. Майкл тогда и правда чуть ли не наизнанку выворачивался от злости. — И кстати, — протянула Вандербильт, хитро прищурившись, — а ты его любишь? Эти слова резанули девушку как ножом. Казалось бы, безобидный вопрос, но отчего Мэллори стало страшно. — Я… — промямлила девушка, — я, наверное, пойду спать. Она слышала, что Коко еще что-то сказала, когда та выбегала из гостиной, но не стала оглядываться. Закрывшись на ключ в спальне, Мэллори прислонилась спиной к двери и закрыла глаза. «Ты его любишь?» — продолжали эхом повторяться слова девушки в ее голове. Мэллори прижала ладони к лицу. Кому какая разница, любит она или нет, все равно ей не хватит духу сказать об этом Лэнгдону. Конечно, она понимала, что у мужчины явно были к ней чувства, но едва ли это было то самое, что подразумевают, когда говорят слово «люблю». Он ей дорожил, боялся за ее безопасность, не хотел, чтобы она принадлежала кому-то еще… тоже самое можно сказать, к примеру, о владельце дорогой породистой собаки. За тем исключением, что Мэллори, в данном сравнении, скорей была дворняжкой, которую подобрали из жалости… Она никогда не обольщалась на свой счет, впадая в мечтания о том, что Майкл однажды признается ей в любви. Мэллори это было так же сложно представить, как если бы он разрешил ей гулять и развлекаться, где и с кем ей вздумается. Лэнгдону доставляло удовольствие обладать ею и чувствовать привязанность девушки к нему, но кто знает, что будет, когда она ему надоест? В конце концов, породистых собак тоже иногда вышвыривают на улицу, а что уж говорить тогда о ней? … Мэллори блаженно закрыла глаза, когда горничная осторожно расчесывала ей волосы, собирая их в легкий пучок. Надо признать, во всей этой богатой жизни были свои плюсы, начиная от бытового комфорта и заканчивая восхитительно вкусными пирожными, от которых девушка теперь с трудом могла оторваться. — Смотри не налегай на них, — смеялась Коко, глядя как Мэллори тянет с подноса уже третью корзиночку со взбитыми сливками, — а то так скоро в платье не влезешь. На самом деле, так как девушка никогда еще в своей жизни не ела досыта, она понятия не имела, что такое лишний вес и эта перспектива особо ее не пугала. — А сегодня вечером снова будет общий ужин? — спросила Мэллори, подняв взгляд на Вандербильт. Откровенно говоря, за время жизни в поместье, она так привыкла, что Лэнгдон постоянно маячил где-то перед глазами, что находиться в отдалении от него, было сложновато. Возможно, она даже начинала немного скучать по его язвительным ухмылкам и закатыванию глаз. — А тебя разве не предупредили? — удивленно переспросила Коко, — сегодня во дворце закатывают бал в честь приезда Лэнгдона, говорят, ее величество собирается официально назначить ему пост в совете министров. — Вот как? — тихо произнесла Мэллори, — я не знала… Теперь девушке понемногу становилось понятно, чем Майкл собирается заниматься при дворе. Похоже, у него были серьезные амбиции и раз уж речь пошла о совете приближенных королевы… то у Лэнгдона явно теперь проблем и работы хватало по самое горло. И в этот момент Мэллори стало немного совестно, за ее недавнее поведение. Майкл и так разрывался, пытаясь справиться с ответственностью, что решил взвалить на себя, а девушка, вместо благодарности, только изводила его своими капризами. Все же, наверное, ей стоит хотя бы попытаться быть хорошей девочкой, а не лезть каждый раз на рожон, когда Лэнгдон и так едва сдерживался, чтобы ее не придушить. — Добавь-ка это, — решительно сказала Коко, вытаскивая из вазы на столе одну розу и протягивая ее горничной. Мэллори почувствовала, как в ее волосы аккуратно вплели нежный ароматный бутон. — Леди Вандербильт, — произнесла горничная, что заглянула в комнату из приоткрытой двери, — вас ожидают в красной гостиной. — Что, уже? — с удивлением спросила Коко, — Надо же, какие они шустрые… Обернувшись к Мэллори, она добавила: — Приехали музыканты на сегодняшний бал, надо утвердить с ними программу. Придешь посмотреть? Среди них есть такой скрипач… ох, так бы его и съела… Девушка улыбнулась отвечая: — Да, с удовольствием. — Вот и прекрасно, — кивнула Вандербильт и обернувшись к зеркалу, чуть поправила прическу, — приходи, как будешь готова, а я уже побегу, а то эти ушлые, вечно голодные типы, еще украдут здесь что-нибудь. … После столкновения в коридоре с Майклом и королевой, Мэллори все еще было неловко, особенно от того, что она ляпнула про пирожные… Но Виктория, похоже, была женщиной с чувством юмора, в отличие от Лэнгдона. По его взгляду, казалось, что он сейчас подзатыльник ей отвесит, но пронесло. Ту самую красную гостиную, девушка нашла не сразу, но расспросив нескольких людей, что встретились на пути, она добралась до тяжелых дубовых дверей, что вели в комнату. Когда Мэллори вошла внутрь, то сразу почувствовала на себе чужие взгляды. А еще, сразу стало ясно, почему гостиную назвали красной. И обои, и шторы и мебель и ковры — практически все было огненно-красных оттенков, за исключением, разве что, черного рояля, стоявшего в углу. — А, это ты, дорогая, — улыбнулась Коко, — заходи. Девушка нерешительно вошла внутрь, пробежавшись быстрым взглядом по присутствующим. Здесь сидели порядка двадцати молодых и не очень мужчин в черных костюмах, что явно были не первый раз взяты напрокат, если судить о их поношенности. — Леди Мэллори Холланд, господа, — сказала Вандербильт, обернувшись в сторону музыкантов, — прошу любить и жаловать. — А я ведь вас помню! — воскликнул вдруг брюнет в очках с тяжелой оправой, — я аккомпанировал вам на вечере у Тристана Даффи… — Покойного Тристана Даффи, — с усмешкой добавил парень, сидящий неподалеку. — Серьезно? — хмыкнула Коко, — так ты у нас, оказывается, певчая пташка? — Не то чтобы очень… — попыталась отвертеться Мэллори, взмахнув руками. — О, поверьте, миледи, — улыбнулся брюнет, — вы поете получше некоторых, с кем мне приходится иметь дело на званых вечерах. Чаще всего, это настоящий кошачий концерт, а у вас прекрасное меццо-сопрано, так что, вы зря скромничаете. — Так может тогда организуем небольшой сюрприз виновнику сегодняшнего бала? — весело спросила Коко, — уверена, ему понравится. — Я только за, — кивнул пианист. Взгляды музыкантов и Коко в ожидании уставились на Мэллори, что нервно закусила губу. — Можно попробовать, — тихо сказала она с неуверенностью, — но я понятия не имею, что мне петь… — О, я вам что-нибудь сейчас подберу! — воскликнул пианист и тут же полез в большую папку, где хранились партитуры. Мэллори тяжело вздохнула. Лэнгдон ведь уже попросил ее молчать и не высовываться, а она опять собиралась сделать все в точности наоборот.