Мой бедный ангел

Когда Лэнгдон появился на пороге камеры, Мэллори тут же кинулась к нему, утыкаясь лицом в грудь и обхватив руками за талию. Сейчас ей было все равно, насколько сильно он на нее злился. Девушке жизненно необходимо было почувствовать его тепло и что Майкл был рядом. В этой кошмарной и абсурдной ситуации он был единственным, что еще придавало ей сил. Руки Лэнгдона рассеяно коснулись ее спины. Его взгляд медленно проскользил по кандалам, что оставили лежать в камере на полу. — Прости, — тихо всхлипнула Мэллори, вжимаясь в его тело, — я не хотела, чтобы так получилось… — Ты не виновата, — ответил он глухим безжизненным голосом, — и никогда не была. Что-то в его словах заставило девушку похолодеть от страха. — Майкл? — тихо спросила она, отстраняясь и поднимая взгляд к его лицу. — Сядь, — только и смог выдавить он из себя. Уже сейчас в душу Мэллори начало заползать пугающее предчувствие, что ничего хорошего она сейчас не услышит. Сделав пару шагов, девушка опустилась на холодную скамью. Лэнгдон не стал садиться рядом, а отошел к стене, где находилось окно, и прислонился к ней спиной. — Ты здесь из-за меня, — тихо произнес он, глядя куда-то в пространство перед собой, — впрочем… вся дрянь, что происходила с тобой с того дня, как мы встретились — была из-за меня. — О чем ты? — слабым голосом спросила девушка. — Кто я, Мэллори? — еще тише произнес Майкл, — уверен, ты уже много раз задавала себе этот вопрос. Так спроси себя еще раз. Только теперь вспомни все, как следует. — Вы человек, которого я люблю, а на остальное мне уже плевать, — горько ответила девушка. Лэнгдон шумно выдохнул и на миг прижал ладони к лицу. Когда он снова взглянул на нее, девушке стало еще страшнее — столько боли отразилось в его глазах. Оттолкнувшись от стены, он приблизился к Мэллори и вытянул вперед руку, замерев кончиками пальцев у ее лба. — Прости, — едва слышно сорвалось с его губ. Девушка не успела ничего ответить, как ладонь мужчины коснулась головы и ее пронзило уже похожее чувство, что было, когда до нее однажды дотронулась Венейбел. Чужие образы и воспоминания хлынули в ее сознание мощным, обжигающим потоком. … — Ты особенный мальчик, Майкл, — послышался из темноты голос Джона Генри, — в глубине души ты и сам это знаешь. Всю жизнь тебя пытались убедить в том, что ты ничтожество, но загляни внутрь себя и скажи, что ты видишь на самом деле? Тут перед глазами резко вспыхнул яркий образ. В высоком зеркале отразился испуганный, тощий подросток с растрепанными кудрявыми волосами, а за его спиной огромной черной тенью возвышалось существо с мощным человеческим телом и звериной головой, увенчанной массивными рогами. За спиной простерлись темные крылья, что раскрывались все сильнее, заслоняя собой весь солнечный свет. Видение резко сменилось, и вот перед глазами появилась обнаженная молодая женщина, что лежала на каменном алтаре в окружении свечей и с ужасом смотрела на человека, что стоял перед ней с ритуальным кинжалом. — Они ждут этого от тебя, Майкл, — прошептал на ухо господин Мур, — ты ведь не хочешь их разочаровать? Парень нервно сглотнул и чуть крепче сжал рукоять ножа в руке. Лезвие резко опустилось, вонзаясь в плоть между ребер. Оглушительный крик жертвы разрывал слух, и Майкл молча продолжал умолять о том, чтобы девушка уже поскорее умерла или хотя бы потеряла сознание. Однако ее тело продолжало дергаться в предсмертной судороге, когда он погрузил свою ладонь между ребрами и сжал еще живое бьющееся сердце. Вытащив его из груди, разрывая артерии, Майкл поднял взгляд на окружавшую его толпу людей в черных мантиях. За капюшонами нельзя было разглядеть лиц, но он чувствовал, что каждый из них сейчас в трепетном ожидании смотрит на него. Это была его первая черная месса, и Майкл не имел права показать слабину или нерешительность. Когда он поднес окровавленное сердце к лицу, в нос сразу ударил металлический запах, от которого к горлу подобралась тошнота. С трудом подавив ее, парень стиснул горячую плоть пальцами и вцепился в нее своими зубами. После каждого нового укуса, Майкл ощущал, как что-то мощное и темное начинает растекаться по его венам, заполняя каждую клетку его тела чем-то новым, чего он не чувствовал раньше и это ощущение опьяняло посильнее любого вина. И снова очередной труп, и снова и снова и снова… Их череда не заканчивалась. Кровь лилась по рукам до самых локтей, одно вырванное сердце сменялось другим, и страха оставалось все меньше. Майкл уже не различал их лиц, и видел перед собой лишь бездушный кусок мяса и костей, который не заслуживал его волнений или жалости. Образы снова сменились, переносясь в знакомую обстановку поместья Лэнгдонов. — Рано или поздно, все и так поймут, что происходит, — пожал плечами Майкл. — Не то чтобы я был против безысходности и ужаса, но ради собственного блага, хотелось бы избежать излишней паники, — ответил Джон Генри. — За окном нынче не четырнадцатый век, — хмыкнул мужчина, — по улицам уже не разгуливает инквизиция. — О, не будь так наивен, мой мальчик, — вздохнул господин Мур, — у людей всегда найдется повод устроить очередную охоту на ведьм. Как только они поймут, что происходит, то начнут метаться как бешеные крысы в клетке… И снова резкий водоворот красок — Ты не можешь так безрассудно относиться к тому, что делаешь! — жестко сказал господин Мур, хватая Лэнгдона за предплечье, — не забывай о том, кто ты, Майкл! И благодаря кому ты сейчас здесь стоишь! Лицо мужчины растворилось в темноте и из него показалась Мэдисон Монтгомери. — Изящный ход… а как же та служанка, что померла от чумы с месяц назад? — Малум был еще слишком сырым на тот момент, — вздохнул Лэнгдон, — просто случайная жертва, не более того. Однако, подобная участь, рано или поздно, постигнет всех остальных. — Фу… — поморщилась девушка, — так Лондон скоро снова завалит гниющими трупами на каждом углу? — Симптоматика будет развиваться не так быстро, как это случилось со служанкой Эверека, но в конечном счете — да. Вскоре зараза распространится, и пока все будут бегать в поиске лекарства, мы будем наблюдать, как они медленно и мучительно подыхают… Опять провал в черноту и следом показался кричащий мужчина, что корчился у стола, с проткнутой насквозь ножом рукой. Напротив же него стояло существо, которое мало имело общего с чем-то человеческим, за исключением, разве что, очертаний тела. Мертвенно-белое лицо, через кожу которого просвечивались темные вены, а на месте глаз зияла кромешная, равнодушная чернота. Видения резко оборвались и Мэллори сама не успела заметить, как рухнула на холодный пол, судорожно хватая ртом воздух. Она лежала у ног Лэнгдона, что продолжал неподвижно стоять на месте, как обледеневшая статуя. Сейчас Майкл думал лишь о том, что приговоренные к казни, стоя на эшафоте перед палачом, должно быть, чувствовали себя именно так, как он сейчас. Топор уже был занесен над шеей, дальше прятаться уже некуда. Стоя на коленях, Мэллори медленно подняла голову, исподлобья глядя на мужчину, что смотрел на нее в ответ совершенно потерянным взглядом. Мысли проносились в голове девушки так быстро, что вызывали почти физическую боль. Обрывки фраз, сказанные от посторонних людей, мелкие детали, что она видела ранее, но не хотела придавать им значения — с увиденным только что, они выстраивались в единое целое. И, ради всего святого, это не то, что она хотела бы когда-либо узнать в своей жизни. — Зачем? — прошептала она, не в силах справиться с голосом. Это был единственный вопрос, что судорожно бился в ее сознании. — Если вы знали… — еле проговорила Мэллори, все еще сидя на полу, и глядя на него снизу вверх, — если вы все это время знали, чем это закончится… за что вы это сделали? Лэнгдону хотел провалиться в ад на том же месте, на котором он сейчас стоял, лишь бы не слышать горькое разочарование, что звучало в ее голосе. Пусть бы его лучше сотни раз сожгло заживо, чем терпеть то, что творилось внутри него сейчас. Не в состоянии даже смотреть на нее, Майкл отошел к дальней стене, вжавшись спиной в угол, словно отчаянно ища хоть какую-то точку опоры. — У меня не было выбора, — хрипло отозвался он, скрестив руки на груди, — я делаю то, что должен делать. Хочу я этого или нет — меня никто не спрашивал. — У вас был выбор — сказать мне об этом сразу, — голос Мэллори прозвучал как треснувшее стекло. Майкл молча отвел взгляд в сторону. Хоть в камере не раздавалось ни звука, кроме их тихого дыхания, Мэллори казалось, что мир вокруг нее с тонким хрустальным звоном рассыпался на части. Ни один из них не знал, что еще можно сказать друг другу. Все, что казалось реальным до сих пор, неожиданно утратило свою важность и целостность. Разум Мэллори отказывался в полной мере осознать настоящее. Это было чем-то за гранью понимания обычного смертного человека. Особенно человека, что за всю свою жизнь едва ли верил в Бога, ни то, что в Дьявола… Ведь если все это было реальным, девушка уже не знала, во что ей верить дальше. За время проведенное бок о бок с Лэнгдоном, она готова была принять существование сил, что не были доступны простым людям. Пугало ли ее это? Разумеется. Но могла ли она представить, в ужас каких громадных масштабов она оказалась втянута? Едва ли. — Кто я для вас, господин Лэнгдон? — тихо произнесла она, глядя в стену, — хоть раз, скажите правду. — Хватит, — полушепотом ответил он сквозь сжатые зубы, — это уже не имеет значения. Ты всегда говорила, что хотела, чтобы у тебя был выбор… и вот сейчас он у тебя есть. Майкл пытался говорить спокойней, но злость на самого себя сейчас неистово рвалась через его слова, что он выбрасывал на девушку. — Хотите узнать, что я предпочту между чумой, виселицей и адом? — в голосе Мэллори послышались слезы, — вы ведь именно это пришли мне предложить? — Мэллори, — еле сказал Лэнгдон, сжимая собственные руки до синяков, — рано или поздно этот момент бы все равно настал. Я не могу отменить то, что было начато не мной. Это часть моего существования, и даже если бы я хотел… у меня нет сил и права это останавливать. Каждое слово впивалось, как раскаленная игла под кожу. Майкл заигрался со своим человеческим «я» настолько долго, что смотреть теперь на девушку, лежавшую перед ним на полу тюрьмы прямо как тот проклятый разбитый фарфор в их первую встречу, было невыносимо. — Значит, — медленно прошелестел голос Мэллори, что наконец подняла на него взгляд, — если я откажусь… вы дадите мне умереть? — Мэллори, умоляю, — мужчина зажмурился и по его щекам скатились слезы, — не заставляй меня это делать. — Вы не можете забрать душу без моего согласия, верно? — с тихим всхлипом спросила девушка, поднимаясь на ноги и отходя спиной к противоположной стене, — иначе, вы бы сделали это уже давно и плевать, хочу я этого или нет. — Да, сделал бы! — с яростью крикнул Лэнгдон, — потому что я не хочу тебя потерять! — Тогда к чему это все?! — со злостью выпалила Мэллори, — раз вы уже давно за меня все решили! Если откажусь сказать «да», под пытками из меня его вырвете?! — Пожалуйста, хватит, — срывающимся голосом произнес Майкл, прижимая ладони к лицу, — если тебя не станет… я не знаю, что я буду делать дальше. Это было правдой. Лэнгдон уже давно не представлял, что будет с ним, если Мэллори вдруг исчезнет. Он отказывался принимать подобный исход событий, но теперь эта картина вырисовывалась перед ним все ярче. И он бы лучше вырвал себе глаза, чем продолжал смотреть на это. — А что вы предлагаете взамен? — спросила Мэллори, с трудом подавляя всхлип, — сидеть рядом и смотреть на то, как все человечество из-за вас умирает в муках? Как вы вообще собираетесь с этим жить? — Я не виноват, что выбрали именно меня! — заорал Майкл сквозь слезы, — думаешь, я об этом просил?! Мэллори тихо рыдала, вжимаясь в стену. Что она могла ему еще сказать? Все ее возможные ответы, уже явно приходили ему в голову. Оторвавшись от стены Лэнгдон на ватных ногах приблизился к девушке. Она ожидала чего угодно, что сейчас он ударит ее или придушит прямо здесь собственными руками. Но подойдя к ней вплотную, мужчина неожиданно рухнул на пол, судорожно обхватив руками ее колени. — Прошу, не делай этого, — сдавленно прошептал он, сжимая пальцами подол ее платья, — не оставляй меня здесь. Самолюбие и гордость антихриста скинулись и разбились вдребезги с той же скалы, что и его совесть. Разве сейчас он пытался спасти ее? Нет. Он умолял человека, которого любил, принести себя в жертву, лишь потому, что до смерти боялся остаться один в этом мире, что скоро по его же милости превратится в жалкое пепелище. Мэллори не могла заставить себя к нему прикоснуться и лишь с рыданием смотрела сверху вниз, как он отчаянно прижимался щекой к ее животу, заливая слезами ее платье. Она не знала, сколько они так простояли. Казалось, что прошла уже целая вечность, а может и не больше двух минут. Судорожно вздохнув, девушка дрожащими руками коснулась его плеч и мягко отведя от себя его руки, опустилась на пол вслед за ним. — Майкл… — прошептала она, коснувшись ладонями его лица. Он не смотрел на нее, словно боялся увидеть и что-то прочитать по ее глазам. Потянувшись, она коснулась его губ. Сердце Мэллори рвалось от боли и горело синим пламенем, пока она ощущала тепло его тела, что с трепетом касалось ее в ответ. — Прощай, — выдохнула она, закрывая глаза, из которых скатились слезы. ___________________________________________________________________________________________________ Народ... прежде чем агриться на Мэллори. Серьезно? Со стороны читателя мы видим, что Майкл няша и какой он благородный и ради нее на все (ну, почти все) готов. Но черт возьми. Речь идет об истреблении человеческой расы. Вас заставляют смотреть на то, как весь мир умрет у вас на глазах и вы ничего не сможете сделать, а человек, которого вы любите - причастен к этому уничтожению напрямую. Тут дело даже не в религии, а чисто по-человечески - разве это нормально? Вы смогли бы с таким жить? Извините, у автора бомбит.