Сборник драбблов

— Я боюсь сделать что-нибудь не так, — тихо признался Миша. — Боюсь сделать тебе больно. — Чушь. Ты не раз меня растягивал и все было просто отлично. Тебе и самому нравится этим заниматься. Мише правда нравилось, но между обычной растяжкой и тем, что Август предлагал сейчас, была огромная разница. — К тому же, если ты и вправду сделаешь мне больно, я вполне смогу прожить с этой болью минут пять-десять, пока ты сходишь в медпункт за медиганом. Миша кивнул — спорить было глупо, а, к тому же, несмотря на опасения, он и сам хотел попробовать, предложение Августа звучало заманчиво — хотя и несколько пугающе. — Хорошо. Но я не обещаю, что дойду до конца. На самом деле, он был уверен, что не дойдет, просто не хотел разочаровывать Августа заранее. Мысль о том, чтобы завести в него ладонь целиком, до самого запястья, была довольно пугающей — и Миша не собирался проверять, насколько это возможно. Легко поцеловав его в щеку, Август снова опустился на постель и перевернулся лицом вниз. Подтянув подушку вместе со сбитым в комок одеялом себе под живот, он плавно приподнялся, вставая на четвереньки, и развел ноги шире, позволяя Мише устроиться удобнее. Тот придвинулся ближе, взяв с тумбы баночку, щедро зачерпнул пальцами вазелин, и, прежде чем начинать, погладил другой рукой Августа по бедру, ероша жесткие черные волосы. Тот заворчал, поторапливая, и Миша, решив не продлять ожидание, раздвинул его ягодицы. Дырка выглядела уже порозовевшей, припухшей, влажно блестела от остатков вазелина, которым была смазана клизма, и выпущенной воды — Август всегда очень старательно себя очищал. Вряд ли потому, что считал Мишу таким уж брезгливым — регулярные кровопролитные бои уничтожали брезгливость бесследно — скорее, ему самому просто нравились клизмы. Он чуть вскинул бедра, без слов поторапливая Мишу и тот плавно завел средний палец внутрь. Тот проскользнул легко, но добавлять к нему второй, как он делал это обычно, Миша не спешил. Он двинулся дальше, медленно проталкивая палец до самого основания, снова потянул руку на себя, на несколько секунд задержавшись у нужного места, плавно поглаживая его, представляя, как в ответ на эти прикосновения, чуть дергается член Августа. Несколько раз повторив это движение, он высвободил палец — Август едва слышно вздохнул в ответ, но, прежде чем он успел что-нибудь сказать, Миша, зачерпнув еще немного вазелина, затолкнул в него уже два пальца, на этот раз — уже не стараясь двигаться плавно и медленно. В происходящем не было ничего непривычного — пусть Август и предпочитал готовиться к проникновению самостоятельно, иногда он позволял это делать и Мише, но, возможно, из-за того, что сейчас растяжка не была просто частью прелюдии, она казалась чем-то особенным. Чем-то захватывающим. Войдя в привычный ритм, он водил сжатыми вместе указательным и средним пальцем вперед-назад, поглаживая большим складки кожи рядом с дыркой, развозя по ним вазелин. Миша раздвигал пальцы так широко, как только получалось, и сводил их снова, чувствуя, как постепенно ослабевает хватка сжимавших его мышц. — Еще, — негромко потребовал Август. — Я хочу больше. Снова почти вытащив пальцы, Миша завел безымянный под сдвинутые вместе указательный и средний, чтобы тут же загнать внутрь уже все три. Движение вышло слишком резким, но Август двинулся ему навстречу, показывая, что готов продолжить. Миша продолжал гладить обильно смазанные гладкие стенки, то водя пальцами по кругу, точно вворачивая их глубже, то раздвигая, с каждым разом чуть шире. Он чувствовал, как темп его собственных движений сливается воедино с пульсом, и нарастающее возбуждение вспыхивает внутри в том же ритме, отзываясь в пересыхающем горле и наливающемся напряжением члене. Миша боялся, что, если отвлечется на себя, то потеряет контроль, может зайти слишком далеко и причинить боль — или, по крайней мере, сбиться с темпа, не доставив Августу желаемого удовольствия. Тот тоже был возбужден, и, чтобы не отвлекаться на себя, Миша решил заняться им. Он развел пальцы в стороны настолько сильно, насколько это было возможно, и, продвинувшись ближе, погладил мошонку Августа, а потом опустил свободную руку ниже, чтобы скользнуть по вставшему члену раскрытой ладонью, готовясь привычно обхватить его рукой. В ответ Август едва заметно вздрогнул и попытался сжаться, наверное, невольно — но не смог. Кольцо его мышц лишь чуть плотнее пристало к мишиным пальцам, но не сдавило их, они проскальзывали вглубь все так же свободно, снова и снова повторяя путь от покрасневшего края до чувствительного места внутри. — Нет, — выдохнул Август, плотнее вжимаясь пахом в подушку. — Только пальцы. Продолжай. Миша послушно перевел руку на его бедро, и на пару секунд высвободил пальцы, чтобы зачерпнуть еще вазелина — смазки хватало, но чем больше ее было, тем увереннее и спокойнее Миша себя чувствовал. На этот раз три пальца вошли внутрь легко, без малейшего сопротивления, даже когда он выстроил их в линию, и, секунду спустя, Миша прибавил к ним мизинец. Он почти полностью вытаскивал пальцы, зачарованно глядя на то, как чуть подворачивается край предельно растянутой дырки, чувствуя, как все сильнее разгорается его собственное возбуждение, уже ставшее болезненным. Его возбуждал не вид, скорее — ощущение контакта, и сливавшее с ним воедино само чувство близости. Доверия. Прозрачные капли вазелина стекали к мошонке, пальцы проскальзывали вглубь уже легко и свободно, до самого основания, но двинуться дальше Миша не решался. Август был растянут до предела, и вряд ли мог принять больше без вреда для себя. По крайней мере, проверять это Миша не хотел, так что он просто ускорил темп, позволяя тому закончить все самостоятельно. Август понял его без слов, и тоже постепенно ускорил свои движения. Толкаясь бедрами вверх и вниз, он терся уже вставшим во всю длину членом о прижатую к животу подушку, сильнее насаживаясь на мишины пальцы. Тот чуть отодвинул руку, поджимая мизинец, не позволяя Августу зайти слишком далеко, и просто наблюдал за ним, нежно поглаживая по бедру. Время тянулось почти мучительно медленно, Миша чувствовал, как собственное возбуждение уже не просто обжигает его, а сворачивается внутри раскаленным узлом. Наконец, с коротким стоном, подавшись вперед, Август кончил и замер, вцепившись в скомканное одеяло. Несколько секунд спустя, он, тяжело дыша, снова перевернулся на спину и несколько секунд лежал, жадно хватая ртом воздух, стискивая простынь. Его кожа влажно блестела от испарины, на щеках и шее проступил румянец. Прикрыв глаза он чуть сдвинул ноги, немного заерзал, наверное, чувствуя, наконец, боль и гадая, не стоит ли все же послать Мишу за медиганом. — Думаю, я должен оказать ответную услугу, — Август медленно приподнялся. Ему определенно нужно было немного отдышаться, а Миша не сомневался, что справится сам. Он покачал головой, молча отказываясь от помощи, чуть откинувшись назад, обхватил свой член блестящими от вазелина пальцами, и начал двигать рукой, заранее зная, что для разрядки ему потребуется никак не больше минуты.