Сборник драбблов

То, что на Августе сегодня не его обычное белье, а нечто более интересное, Миша понял еще когда тот снял жилет — сквозь плотную ткань рубашки заметны были темные широкие полосы ремней. Но то, что он себе успел вообразить, пока Август расстегивал пуговицы и стаскивал сапоги, было и вполовину не так соблазнительно как открывшаяся взгляду правда. — Я недавно разбирал свои вещи, нашел ее и сразу вспомнил, что как-то при тебе ее упоминал, — Август повел плечами. — Подумал, тебе захочется взглянуть поближе. Миша кивнул, внимательно глядя на него. Он видел такие вещи на порнографических снимках и пару раз действительно представлял себе Августа в чем-то подобном — особенно после того, как он сказал, что такого рода сбруя у него есть — но эта была гораздо лучше, гораздо эффектнее чем те, о которых он думал. Более элегантная и, пожалуй, более сложная. Широкие ремни из черной кожи оборачивались вокруг его тела, дважды перекрещиваясь — на груди и чуть ниже пупка, а потом спускались к паху, чтобы там, скользнув мимо мошонки, обхватить бедра. Между ремнями были протянуты тонкие стальные цепочки, создававшие некую драпировку, но ничего не прикрывавшую, скорее наоборот — обнажавшую еще больше. Еще по четыре цепочки тянулись от плеч к тонким ремням, оборачивавшим руки у самого локтя; на них поблескивали небольшие кольца — наверное, их можно было бы пристегнуть такими же цепочками к поясу, ограничивая движения, но Август не стал этого делать, ведь это выдало бы его секрет. Он прятал сбрую под одеждой несколько часов. Миша видел его в душевой после дневного боя, тогда ее еще не было, значит, скорее всего, он надел ее перед тем, как начать ежемесячный осмотр сокомандников, занявший, как всегда, почти четыре часа. Она была на Августе, когда он записывал показания тонометра, осматривал корни волос в поисках гнид, ощупывал суставы, считал пульс, выслушивал жалобы. Она была на нем прямо в тот момент, когда он накладывал жгут на мишино предплечье, чтобы вены проступили сильнее и можно было взять анализ крови. Конечно, он мог надеть ее прямо перед тем, как отправиться в комнату Миши, но, судя по тому, что местами сбруя успела оставить на коже следы, он провел в ней некоторое время. К тому же, если бы Август переодевался после осмотра, он бы вряд ли стал тратить время на то, чтобы одеться полностью — скорее, ограничился бы теплым халатом, в котором приходил к Мише по вечерам: его проще надеть и проще скинуть. К тому же хоть Август и бывал нетерпеливым, он ценил ожидание близости и возможность создать интригу. — Да, — сказал Миша, наконец. — Она выглядит потрясающе. Ты выглядишь потрясающе. Он сглотнул и сделал шаг Августу навстречу, чтобы взглянуть еще ближе. Прикоснуться. Не только увидеть, но и почувствовать. Сейчас тело Августа было точно обведено тушью, превращено в ожившую гравюру: обнятые ремнями плечи кажутся еще шире, мышцы подчеркнуты, серебряные нити седины в волосах на груди и животе сливаются с серебристым поблескиванием свисающих петлями цепочек. Миша провел пальцами по одному из ремней от перекрестья до того места, где он чуть врезался в бок, оставляя на коже красновато-розовый след, а потом опустился на колени. Август выглядел слишком соблазнительно, чтобы не заняться с ним любовью прямо сейчас — и слишком величественно, чтобы сделать это иначе. Обхватив левой рукой свой член, уже начавший наливаться кровью, правой он скользнул вдоль ремня вниз, чуть поддевая его, ощупывая его след. — Потрясающе, — машинально повторил Миша, подаваясь вперед, плавно двигая обеими руками в одном темпе, чувствуя как разгорается сильнее его собственное возбуждение — и как откликается на прикосновения Август. Наклонившись ниже, он обхватил губами открывшуюся головку, не прекращая водить рукой от корня члена до середины ствола, постепенно ускоряя ритм. Он не впускал член глубоко, лишь водил обильно смоченным слюной языком по самым чувствительным местам, ощущая, как Август чуть подрагивает от напряжения в такт его ласкам. Мише потребовалось немного времени, чтобы довести его до оргазма, и сам он кончил почти сразу же после того, как струя спермы выплеснулась на его небо, заполняя рот и вытекая на подбородок. Чуть отстранившись, Миша снова запрокинул голову и, снова переведя взгляд на черные ремни сбруи, протянул руку к нижней цепочке — гладкой, теплой от долгой близости с телом. Он чуть оттянул ее, оборачивая вокруг пальца, и прикоснулся к влажным от испарины жестким волосам на животе. — Оставить сбрую на тот случай, если тебе захочется продолжения? — с улыбкой спросил Август, глядя Мишу по голове, от уха до макушки и обратно, одинаковыми нежными и плавными движениями. — Не надо, — Миша перехватил его руку, притянул ее к губам и, поцеловав у костяшек, отпустил. — Сними. Я хочу посмотреть на следы. Не только посмотреть, конечно, но и пройтись по ним пальцами, растереть, постепенно разглаживая. А потом, может быть, попросить у Августа разрешения самому надеть на него сбрую снова, стоя у зеркала, разглядывая со всех сторон, затянуть все ремни и застегнуть все пряжки. Впереди оставался еще целый вечер и Миша был уверен, что Август не станет ему отказывать.